Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.

 

Селин А. А. Нетные и естные списки дворян и детей боярских северо-западных уездов 1602 г. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2011. № 3 (45). С. 102-103.

Одна из ярких и хорошо документированных страниц истории Московского государства накануне Смутного времени связана с приездом в 1602 г. датского принца Юхана – жениха царевны Ксении Борисовны, скончавшегося в Москве. Мне приходилось писать о том, что обстоятельства этого визита хорошо освещены источниками: в разных архивных фондах сохранилось большое число актов, относящихся к подготовке к встрече принца, к самой встрече и к обеспечению дороги от Ивангорода до Москвы. Сделаю акцент на одной из категорий источников, а именно на естных и нетных списках дворян Северо-Западных уездов, назначенных к встрече принца в Новгороде и Ивангороде. В Новгороде должно было для встречи принца собраться детей боярских всех пятин 1360 человек, торопчан и холмичей – 332 человека, невлян – 49 человек, новгородских новокрещенов и татар – 172 человека, пусторжевцев – 147 человек, всего 2060 человек. Кроме того, новгородским приказным, подьячим, рассыльщикам, митрополичьим приказным и детям боярским лучшим было велено выбрать 1000 человек для встречи; особо оговаривалось, что в крайнем случае можно было выбрать хотя бы 700 или 600 человек, лишь бы «все б были красны и цветны, а худых бы одноконечно не было»[1]. Эти списки составляют дела 6, 7, 24, 38 и 42 в коллекции 183 «Новгородские акты» СПбИИ[2]. В списках содержится несколько сотен имен новгородских, торопецких, великолуцких, пусторжевских, холмских и невельских дворян и детей боярских, с указанием их поместных окладов. По существу, эти списки являются наиболее полными для Северо-Западных уездов, а для некоторых городов (таких как, к примеру, Невель) они – единственный источник для изучения поместного землевладения ранее Смуты. Внастоящее время дела 6, 7 и 38 представляют собой расклеенные столбцы, часть сставов перепутана. Дела 24 и 42 состоят каждое из одного сстава. Мной была предпринята попытка реконструкции правильного порядка сставов в расклеенных делах.

Значение данных документов в том, что более ранние списки служилых людей северо-западных городов не сохранились (ни десятни, ни иные документы этого рода).

Наиболее ранние сохранившиеся десятни по Новгороду относятся к 1605/1606 г.[3]; известна также верстальная десятня новиков 1596 г.[4] Важное место в историографии занимает документ, опубликованный под названием «Десятня Водской пятины 1605 г.»[5]. Этот источник вызвал в недавнее время большую дискуссию. Он относится к верстанию, начатому Самозванцем осенью 1605 г. и завершенному уже при Василии Шуйском в 1606 г. Спор идет о том, насколько верны слова Карамзинского хронографа, что данное верстание было «прелестью самозванца» и не имело реального обеспечения земельными участками. П. В. Седов и В. Н. Козляков показали, что десятни, составленные при Самозванце, не столько увеличивали поместные оклады, сколько были призваны упорядочить службу провинциального дворянства[6], скорее унифицируя оклады, нежели их завышая. Это мнение было подвергнуто критике В. М. Воробьевым, утверждавшим, что верстание 1605–1606 г. непомерно завысило оклады мелкого дворянства. Действительно, как Карамзинский хронограф, так и разрядные книги, сохранившие такую оценку верстания 1605/1606 г., – памятники идеологические, особенно в политической трактовке событий Смуты. Впрочем, «инфляция» поместных окладов, начатая в 1605 г., продолжилась и в последующие периоды Смуты, и в годы после нее. По такому же пути повышения окладов шли и руководители ополчений, и правительство Михаила Федоровича, оказавшиеся заложниками своих авансов служилому сословию.

Более ранних десятен по Новгороду и другим городам Северо-Запада не сохранилось. Существует еще один способ реконструкции разрядной документации по городам Северо-Запада. Сведения об окладах служилых людей Новгородской земли содержатся в массиве документов делопроизводства Поместного приказа. Начиная с 1570 г. при отделе поместий новому владельцу фиксировался его текущий оклад. Отдельные книги повсеместно содержат отсылки к «верстальным спискам». Исследование этой документации даст возможность более полной реконструкции окладов новгородских служилых людей, чем сохранившиеся алфавиты десятен XVI в. Сведения об окладах новгородских помещиков содержатся также в писцовых книгах 1582–1584 г. Систематизация данных сведений могла бы позволить реконструировать структуру служилого сословия 70–80-х годов XVI в.

В таком широком контексте следует, как мне представляется, рассматривать нетные и естные списки служилых людей 1602 г. Это – самые полные и ранние сводные перечни дворян и детей боярских Северо-Запада. Они являются источником как для реконструкции динамики служебных окладов новгородцев и других помещиков Северо-Запада, так и для изучения персональной истории городового дворянства накануне Смутного времени.

[1] Отписка новгородского воеводы кн. В. И. Буйносова Ростовского и дьяка В. Поздеева в Ивангород М. Г. Салтыкову и дьяку А. Власьеву с сообщением точных цифр всех групп населения, вызванных в Новгород для встречи датского королевича. 1602. 22.08 (СПбИИ. Кол. 183. Карт. I. Д. 35).

[2] Часть еще одного списка, видимо нетного, дворян и детей боярских Водской и Шелонской пятин сохранилась в составе дела 14 той же коллекции (сстав 8).«Комплексный подход в изучении Древней Руси» 103

[3] Сторожев В. Н. Десятни XVI в. Описание документов и бумаг Московский архив Министерства юстиции. М., 1891. Т. 8.

[4] Десятня новиков, поверстанных в 1596 году / Подг. Н. В. Мятлевым // Известия Русского генеалогического общества (далее – ИРГО). 1909. № 3. С. 113–209.

[5] Десятня Водской пятины 1605 года / Подг. Н. В. Мятлевым // ИРГО. 1909. № 4. С. 435–509.

[6] Седов П. В. Поместные и денежные оклады как источник по истории дворянства в Смуту // Архив русской истории. М., 1993. Вып. 3. С. 227–241; Козляков В. Н. Служилый «город» Московского государства XVII века (от Смуты до Соборного уложения). АДД. СПб., 1999.