Должна ли и может ли предполагаемая федерация народов
включить Россию?
Самый вопрос этот получает разный смысл, смотря по тому, ставится
ли он с точки зрения Запада или России. Для западноевропейца он
означает колебание осторожности, старую привычку к постепенности,
к умеренным решениям: сначала попробуем объединить Запад, народы
своей культуры, прежде чем будем раздвигать границы объединения
на Восток. Всемирная федерация — это в плане утопии, европейская
— в плане реальности. А Россия — в Европе ли?
С точки зрения русского, этот вопрос означает последнее убежище
русского национализма. Объединяйтесь сами, если хотите. Может
быть, Европа в самом деле переросла век национальных государств
— особенно малых государств. Но Россия сама по себе целый союз
народов, по территории — одна шестая света, не Европа, не Азия,
а особый, себе довлеющий мир. Недавняя историософия евразийства
приходит на помощь этому националистическому рефлексу, чтобы доказать,
что Россия ни хозяйственно, ни культурно в Европе не нуждается.
В противность этому, мы готовы утверждать, что, как европейская
федерация немыслима без России, так и культурная жизнь России
немыслима без Европы.
Для Европы что проку в том, что она, покончив со своими вековыми
распрями, разоружится и наладит мирное сожительство своих народов,
если на Востоке она будет постоянно видеть перед собой стену штыков
(или танков)? Сможет ли она вообще разоружиться, если Россия останется
вооруженной? Как будут разрешаться конфликты, возникающие из территориальных,
этнографических и стратегических отношений на западной границе
России? Пусть Россия не чисто европейская держава. Но она, во
всяком случае, и не чисто азиатская. На свое несчастье или счастье,
она не имеет ни на Западе, ни на Востоке четких рубежей. Это предопределяет
для нее необходимость политически жить в сложном мире как европейских,
так и азиатских народов. Ее изоляция невозможна и нелепа. Еще
в XVI веке, когда Москва культурно жила за искусственно созданной
китайской стеной, политически она должна была войти в круг западных
держав: искать дружбы с римским цесарем, с Данией, с Англией —
хотя бы для того, чтобы обороняться от ближайших соседей-врагов.
Балтийские, польские, даже балканские интересы России принадлежат
не к искусственным «империалистическим» наростам на ее политике,
а к органическим темам ее истории. Загнать в Азию Россию еще никому
не удавалось, не удастся это и самим русским, если бы они того
захотели. Оставаясь в Европе и давя на нее всей своей огромной
тяжестью, Россия может быть или страшной для нее опасностью, или
одним из существенных элементов ее равновесия. С Петра Великого
Россия жила общей жизнью с Европой, не раз в критические часы
истории — 1813, 1914 годы — помогала спасаться в общей беде. Неужели
Ленин мог одним разом переломить тысячелетнюю историю России?
Что этого не случилось, доказывает сам его преемник своим неожиданным
выходом за западные рубежи. При всей гибельности разбойных приемов
Сталина, самое направление его интересов доказывает, что об изоляции
России не может быть и речи. Она остается, как была, неразрывно
связанной со всем комплексом восточноевропейских политических
сил.
Впрочем, можно поставить и другой вопрос: о какой федерации идет
речь? О европейской ли? Пока вопрос о федерации ставится чисто
теоретически, ее можно ограничивать как угодно: Европой, Западной
Европой — и в этом ограничении видеть признак благоразумия. В
действительности, идея федерации принадлежит Англии. Но Англия,
точнее Британская Империя, это не чисто европейское государство.
Ее доминионы и колонии раскинуты по всем частям света. Одной шестой
— СССР с его 170 миллионами — она может противопоставить одну
четвертую и 450 миллионов. Если большая часть этого политического
тела находится вне Европы, можно ли говорить о европейском характере
федерации? Но Англия уже сейчас надеется на участие в ней Соединенных
Штатов Америки. Лорд Лоти-ан, британский посланник в Вашингтоне,
является одним из творцов этого замысла. Наконец, эта самая Британская
Империя в целом ряде точек соприкасается, географически или политически,
с азиатскими владениями России: на Дальнем Востоке, в Афганистане,
в Персии, на Черном море. Здесь находится источник бесконечных
конфликтов — или основа для договорных отношений. Как показал
опыт русско-английского сближения при императоре Николае II, интересы
двух мировых Империй не могут быть признаны непримиримыми. Англия
будет договариваться с Россией в Азии, как она будет договариваться
с ней же (в союзе с Францией) в делах Восточной Европы. Но время
простых разговоров прошло, как проходит и время вооруженных угроз.
Наступает эпоха правового творчества, то есть властно обязывающих
решений. Россия необходима для организации мира почти в такой
же степени, как и Британская Империя.
