TOM VI
ОТ БОНИФАЦИЯ VIII ДО ПРОТЕСТАНТСКОЙ РЕФОРМАЦИИ 1294 - 1517 г. по Р.Х.
К оглавлению
ГЛАВА VI
ПОСЛЕДНИЕ ПАПЫ СРЕДНИХ ВЕКОВ. 1447 — 1521
§48. ЛИТЕРАТУРА И ОБЩИЙ ОБЗОР
ТРУДЫ к ГЛАВЕ в ЦЕЛОМ. — Bullarium, ed. TOMASETTI, 5 vols., Turin, 1859 sq. — MANSI: Councils, XXXI, XXXII. — MURATORI: Rerurn ital. scriptores. Приводятся жизнеописания пап. — STEFANO INFESSURA: Diario della citta di Roma, ed. 0. TOMMASINI, Rome, 1890. До 1494 г., дневник очевидца. Также в MURATORI. — JOH. BURCHARD: Diarium sive rerum urbanarum commentarii, 1483 — 1506, ed. L. THUASNE, 3 vols., Paris, 1883 — 1885. Также в MORATORY — В. PLATINA (родился в 1421 г. в Кремоне, умер, будучи директором Ватиканской библиотеки, в 1481 г.): Lives of the Popes to the Death of Paul II, первое латинское издание, Venice, 1479, английский перевод — W. BENHAM, В Anc. and Mod. Libr. of Theol. Без даты. — SIGISMONDODEICONTIDAFOLIGNO: Lestorie de suoi tempi 1475 — 1510, 2 vols., Rome, 1883. Латинский и итальянский текст в параллельных колонках. — PASTOR: Ungedruckte Akten гиг Gesch. der Papste, vol. I, 1376 — 1464, Freiburg, 1904. — RANKE: Hist, of the Popes. — A. VON REUMONT: Gesch. d. Stadt Rom., vol. ILL, Berlin, 1870. — *MANDELL CREIGH- TON, епископ Лондона: Hist, of the Papacy during the Period of the Reformation, II. 235 — IV, London, 1887. — *GREGOROVIUS: Hist, of the City of Rome, англ. перев., VII, VIII. — *L. PASTOR, католик, профессор в Инсбруке: Gesch. der Papste im Zeitalter der Renaissance, 4 vols., Freiburg, 1886 — 1906, 4TH ed., 1901 — 1906, англ. перев. F. I. Ambrosius, etc., 8 vols., 1908. — WATTENBACH: Gesch. des rom. Papstthums, 2" ed., Berlin, 1876, pp. 284- 300. — HEFELE-HERGENROTHER: Conciliengeschichte, VIII. Продолженный Гергенротером труд Гефеле намного слабее, чем предыдущие тома, написанные самим Гефеле и пересмотренные Нофлером. — Истории церкви: HERGENROTHER-KIRSCH, HEFELE, FUNK, KARL ? CILLER. — ?. THURSTON: The Holy Year of Jubilee. Рассказ об истории и церемониале римского «святого года», London, 1900. — Соответствующие статьи в WETZER-WELTE и HERZOG. Истории Возрождения: BURCKHARDT И SYMONDS. — Более полный перечень трудов см. в исчерпывающих списках, предпосланных первым трем томам Пастора; оценку современных авторов — в Creighton, в конце.
ПРИМЕЧАНИЕ. Труды Крейтона, Грегоровиуса и Пастора — очень подробные. Вряд ли какой-либо исторический период был так тщательно и хорошо изучен сразу тремя историками нашего времени. Пастор и Грегоровиус использовали новые документы, которые сами обнаружили в архивах Мантуи, Милана, Модены, Флоренции, Ватикана и др. Замечания Пастора — это целые тома эрудированных исследований. Крейтон вдумчив, но слишком терпимо относится к порокам пап и не всегда достоверен в деталях. Рассказ Грегоровиуса — проницательный и блестящий. Он беспощадно критикует распущенность римского общества и подкрепляет свое мнение авторитетными свидетельствами. Мастерское и яркое описание Пастора — самый емкий труд об этом периоде. Хотя он написан с ультрамонтанских позиций, в нем беспощадно описывается греховность пап и кардиналов, особенно Александра VI, который никогда с XVI века не был представлен в таких мрачных красках, как здесь.
К §49. Николай V. — ЖИТИЯ: Platina и в Muratori, ОСОБЕННО Manetti. — Infessura: PP. 46- 59. — Gibbon: HIST, OF ROME, CH. LXVIII. FOR THE FALL OF CONSTANTINOPLE. — Gregorovius: VII. 101-160. — Creighton: II. 273-365. — Pastor: I. 351-774. — Geo. Findlay: HIST, OF GREECE
to 1864, 7 vols., Oxford, 1877, vols. IV, V. — EDW. PEARS: The Destruction of the German Empire and the Story of the Capture of Constantinople by the Turks, London, 1903, pp. 476.
К §50. Пий II. — Opera omnia, Basel, 1551, 1571, 1589. — Opera inedita, I. CUGNONI, Rome, 1883. — Его комментарии, Pii pontif. max. commentarii rerum memorabilium quae temporibus suiscontigerunt, с продолжением кардинала Амманати, Frankfurt, 1614. Последнее издание Rome, 1894. — Epistolae, Cologne, 1478, часто переиздавались. Так в Opera, Basel, 1551. A. WEISS: Aeneas Sylvius als Papst Pius II Rede mit 149 bisher ungedruckten Briefen, Graz, 1897. — Eine Rede d. Enea Silvio vor d. С. zu Basel, ed. J. HALLER В Quellen u. Forschungen aus ital. Archiven, etc., Rome, 1900, III. 82-102. — PASTOR: II. 714-747, приводит ряд посланий Пия, ранее не публиковавшихся. — Orationespolit. et eccles., MANSI, 3 vols., Lucae, 1755 — 1759. — Historia Frid. III. Лучшее издание KOLLAR, Vienna, 1762, нем. перев. ILGEN, 2 vols., в Geschichtschreiber der deutschen Vorzeit., Leipzig, 1889 sq. — Обращения на конгрессе в Мантуе и буллы Execrabilis и In minoribus в MANSI: Concil., XXXII, 191-267. — Полный список изданий трудов Пия см. в Potthast, 1.19-25. — PLATINA: Lives of the Popes. — ANTONIUS CAMPANUS: Vita Pii II, в MURATORI, Scripp., III. 2, pp. 969-992. — G. VOIGT: Enea Silvio de' Piccolomini als Papst Pius II und sein Zeitalter, 3 vols., Berlin, 1856 — 1863. — K. HASE: Aen. Syl. Piccolomini, в Rosenvorlesungen, pp. 56-88, Leipzig, 1880. — A. BROCKHAUS: Gregor von Heimburg, Leipzig, 1861. — K. MENZEL: Diether von Isenberg, als Bischof von Mainz, 1459 — 1463, Erlangen, 1868. — GREGOROVIUS: VII. 160-218. — BURCKHARDT. — CREIGHTON: II. 365- 500. — PASTOR: II. 1-293. Ст. Pius II, BENRATH В HERZOG, XV. 422-435.
К §51. ПАВЕЛ II. — Жития: PLATINA, GASPAR VERONENSIS И ?. CANENSIUS из Витербо, оба в MURATORI, новое издание, 1904, III, XVI, p. 3 sqq., с предисловием, pp. i-xlvi. — A. PATRI- TIUS: Descriptio adventus Friderici III ad Paulum II, MURATORI, XXIII. 205-215. — AMMA- NATI, продолжение комментариев Пия II, Frankfurt ed., 1614. Гаспар Веронский восхваляет кардиналов и родственников Павла, но не приводит его биографии в собственном смысле слова. Платина, из личной обиды, с пренебрежением отзывается о Павле II. Биография Каненсия — ответ Платине, она — самая важная. — GREGOROVIUS: VII. — CREIGHTON: III. — PASTOR: II.
К §52, 53. Сикст IV, ИННОКЕНТИЙ VIII. — INFESSURA, pp. 75-283. — BURCHARD, ? Thuasne ed., vol. I. — J. GHERARDI DA VOLTERRA: Diario Romano, 1479 — 1484, в MURATORI, Scripp., XXIII. 3, также издание 1904. — PLATINA ? MURATORI, III, p. 1053, etc. (Пастор считает биографию подлинной, у Крейтона есть некоторые сомнения). — SIGISMONDO DEI CONTI DA FOLIGNO: vol. I. Инфессура более суров к Сиксту IV и Иннокентию VIII. Вольтерра, получивший от Сикста должность, не выносит формального суждения. Сиджизмондо, которого продвигал Сикст, лицеприятен. — A. THUASNE: Djem, Sultan, fils de Mohammed II d'apris lee documents originaux en grande partie inedits, Paris, 1892. — GREGOROVIUS: VII. 241-340. — PASTOR: II. 451-III. 284. — CREIGHTON: III. 56-156. — W. ROSCOE: Life of Lorenzo the Magnificent, 2 vols., Liverpool, 1795, 6TH ed., London, 1825, etc.
К §54. АЛЕКСАНДР VI. — Буллы в Bullarium Rom. — Regesta Александра, 113 томов, в Ватикане, nos. 772-884. К ним не подпускали на протяжении трехсот лет, но в 1888 г. Лев XIII разрешил Пастору изучать и использовать их. — См. предисловие Пастора к его Gesch. der Papste. — INFESSURA. Заканчивается 26 февраля 1494 г. — BURCHARD: vols. II, III. — SIGISMONDO DE* CONTI: Le storie, etc. — GORDON: Life of Alex. VI, London, 1728. — Аббат OLLIVIER: Le pape Alex. VI et les Borgia, Paris, 1870. — V. NEMEC: Papst Alex. VI, eine Rechtfertigung, Klagenfurt, 1879. Оба пытаются спасти этого папу от бесчестия. — LEO- NETTI: PapaAless. VI, 3 vols., Bologna, 1880. — ?. BROSCH: Alex. VI u. seine Sohne, Vienna, 1889. — С. VON HOFLER: Don Rodrigo de Borgia und seine Sohne, Don Pedro Luis u. Don Juan, Vienna, 1889. — HOFLER: D. Katastrophe des herzoglichen Houses des Borgias von Gandia, Vienna, 1892. — SCHUBERTSOLDEM: D. Borgias u. ihreZeit, 1907. — REUMONT: Gesch. derStadt Rom. Также ст. Alex. VI. в WETZER-WELTE, I. 483-491. — H. F. DELABORDE: L'expidition de Chas. VIII en Italie, Paris, 1888. — RANKE: Hist, of the Popes. — ROSCOE: Life of Lorenzo. — GREGOROVIUS: Hist, of City of Rome, vol. VII. Также Lucrezia Borgia, 3d ed., Stuttgart, 1875. Англ. перев. J. L. GARNER, 2 vols., New York, 1903. — CREIGHTON: III. — PASTOR: III. — HERGENROTHER-KIRSCH: III. 982-988. — *P. VILLARI: Machiavelli and his times, англ. перев., 4 vols., London, 1878 — 1883. — BURCKHARDT и SYMONDS О Возрождении. — ?. G. BOURNE: Demarcation Line Of Alex. VI в Essays In Hist. Criticism. — ЛОРД ACTON: The Borgias and their Latest Historian, в North Brit. Rev., 1871, pp. 351-367.
К §55. ЮЛИЙ II. — Bullarium IV. — Burchard: DIARIUM ДО МАЯ 1506 Г. — Sigismondo: VOL. II. — Paris de Grassis, ЦЕРЕМОНИЙМЕЙСТЕР ВАТИКАНА, 1504 Г. И ДАЛЕЕ: DIARIUM С 12 МАЯ 1504 Г.,
ED. L. Frati, BOLOGNA, 1886, И D0llinger в BEITAGE ГИГ POL. KIRCHL. U. CULTURGESCH. D. LETZEN 6 JAHRH., 3 VOLS., VIENNA, 1863 — 1882, III. 363-433. — A. Giustinian, ВЕНЕЦИАНСКИЙ ПОСОЛ: DISPACCI, 1502 — 1505, ED. Villari, 3 VOLS., FLORENCE, 1876, И Rawdon Browning в CALENDAR OF STATE PAPERS, LONDON, 1864 SQ. — Fr. Vettori: SOMMARIO DELTA STORIA D'LTALIA 1511 — 1527, ED. Reumont в ARCH. STOR. ITAL., APPEND. В., PP. 261-387. — Dusmenil: HIST, DE JULES II, PARIS, 1873. — *M. Brosch: PAPST JULIUS II UND DIE GRIINDUNG DES KIRCHENSTAATS, GOTHA, 1878. — P. Lehmann: D. PISANER KONZIT VOM JAHRE, 1511, BRESLAU, 1874. — Hefele- Hergenr0ther: VIII. 392-592. — Benrath: СТАТЬЯ JULIUS II, В Herzog, IX. 621-625. — Villari: MACHIAVELLI. — Ranke: I. 36-59. — Reumont: III, PT. 2, PP. 1-49. — Gregorovius: VIII. — Creighton: IV. 54-176. — Pastor: III.
К §56. ЛЕВ ?. — Regesta до 16 октября 1515 г., ed. HERGENROTHER, 8 vols., Rome, 1884 — 1891. — MANSI: XXXII. 649-1001. — PARIS DE GRASSIS, СМ. выше, и ed. ARMELLINI: II diario de Leone X, Rome, 1884. VETTORI: Sommario. — M. SANDTO, венецианский посол: Diarii, I-XV, Venice, 1879 sqq. — *PAULUS JOVIUS (род. в 1483), был знаком со Львом: De Vita Leonis, Florence, 1549. Единственная биография до выхода FABRONI, Life, 1797. — *L. LAN- DUCCI: Diario Fiorentino 1450 — 1516, продолжение до 1542, ed. BADIA, Florence, 1883. — *W. ROSCOE: Life and Pontificate of Leo X, 4 vols., Liverpool, 1805, 6TH ed. (пересмотренное его сыном), London, 1853. Эта книга была хорошо принята и продолжает оставаться ценной. Апология Льва, которого автор считает величайшим папой современности. Занесена в Индекс Львом XII (ум. в 1829). Нем. перев. GLASER и HENKE, С ценными примечаниями, 3 vols., Leipzig, 1806 — 1808. Итал. перев. гр. L. Bossi, Milan, 1816 sq. — ?. MUNTZ: Raphael, His Life, Work, and Times, англ. перев. W. ARMSTRONG, London, 1896. — E. ARMSTRONG: Lor. de' Medici, New York, 1896. — ?. M. VAUGHAN: The Medici Popes (Leo X and Clement VII), London, 1908. HEFELE-HERGENROTHER: VIII. 592-855. — REUMONT: III. Pt. 2, pp. 49-146. — VILLARI: Machiavelli. — CREIGHTON: IV. — GREGOROVIUS: VIII. — PASTOR: IV. — KOSTLIN: Life of Luther, I. 204-525. — *A. SCHULTE: Die Fugger in Rom. 1495 — 1523, 2 vols., Leipzig, 1904. — BURCKHARDT. — SYMONDS.
Папы. Николай V, 1447 — 1455; Калликст III, 1455 — 1458; ПИЙ И, 1458 — 1464; Павел И, 1464 — 1471; СИКСТ IV, 1471 — 1484; Иннокентий VIII, 1484 — 1492; Александр VI, 1492 — 1503; ПИЙ III, 1503; ЮЛИЙ II, 1503 — 1513; Лев X, 1513 — 1521.
За периодом реформаторских соборов, который завершился синодом в Базеле — Ферраре, последовал примечательный период истории папства — период пап эпохи Возрождения. Эти понтифики последних лет Средневековья в равной мере славились своими интеллектуальными дарованиями, использованием своей должности ради личного возвышения и удовольствий, а также тем блеском, который они придали Риму, покровительствуя литературе и изящным искусствам. Постановление собора в Констанце о высшей власти вселенских соборов, к которому Евгений IV отнесся как к пустому звуку, было решительно отвергнуто Пием II в булле, запрещавшей апелляции против папских решений и провозглашавшей, что авторитет папы абсолютно непререкаем. И в течение 70 лет церковных соборов не созывалось.
Десять понтификов, занимавших престол в 1450 — 1517 г., были самого разного происхождения, от рыбака, как Сикст IV, до представителя великолепнейших аристократических семейств того времени, как Лев X из дома Медичи. Они украшали Рим и Ватикан сокровищами искусства, но при этом, похоже, не отличались той искренней религиозной верой, которая представляется естественной особенностью человека, претендующего на роль главного пастыря христианской церкви на земле. Великие принципы администрации их не волновали. Никакие выдающиеся благочестивые движейия не получили их санкции, хотя таковым можно считать предполагаемый крестовый поход для возвращения Константинополя, но здесь были задействованы, скорее, папские амбиции, чем преданность интересам веры.
В этот период непотизм в Ватикане процветал. Понтифики даровали папские милости своим племянникам и другим родственникам. Начиная с Бонифация VHI это стало признанной практикой. Тщетно папские конклавы, вслед за постановлением Констанца, принимали протоколы, в которых возраст 30 лет объявлялся обязательным порогом для приема в священную коллегию кардиналов и которые пытались ограничить папский фаворитизм. Игнорируя соображения скромности и религиозные порывы, папы раздавали кардинальские места своим молодым племянникам, внучатым племянникам и сыновьям князей, хотя те были совершенно непригодны к такому служению с точки зрения ума и нравственности. Ватикан осаждали родственники понтификов, жаждущие почестей и прибыли, связанной с должностями. Вот некоторые из лиц, ставших кардина- йами до достижения 30 лет. Калликст III назначил кардиналами своих племянников Хуана и Родриго Борджиа (Александра VI), — последнему было 25 лет, — а также маленького сына португальского короля. Пий II — своего племянника, 23 лет, и Франциска Гонзагу, 17 лет. Сикст IV — Иоанна Арагонского, 14 лет, своих племянников Петра и Юлиана Ровере, 25 и 28 лет, и своего внучатого племянника Рафаэле Риарио, 17 лет. Иннокентий VIII — Иоанна Склафената, 23 лет, Джованни Де Медичи, 13 лет. Александр VI, в 1493 г., — Ипполито Эсте, 15 лет, которого Сикст сделал архиепископом Стригонии в возрасте 8 лет, своего сына, Чезаре Борджиа, 18 лет, Александра Фарнезе (Павла III), брата папской любовницы, 25 лет, и Фридриха Казимира, сына польского короля, 19 лет. Лев X, в 1513 г., — своего племянника Иннокентия Чибо, 21 года, и своего двоюродного брата, незаконнорожденного Джулио де Медичи, позже Климента VII, а в 1517 г. — еще трех племянников, один из которых был незаконнорожденным сыном его брата, а также Альфонсо Португальского, 7 лет, и Иоанна Лотарингского, сына герцога Сицилийского, 20 лет. Это неполный список734. Места епископов, аббатов и другие церковные должности отдавались папским детям, племянникам и другим любимцам. Случаи, когда кардинальский пост давался за благочестие или ученость, были редки, в то время как семейства Мантуи, Феррары и Модены, Медичи из Флоренции, Сфорца из Милана, Колонна и Орсини имели легкий доступ в папские покои.
Кардиналы соперничали с королями в погоне за богатством и роскошью. Их дворцы, полные слуг, были обставлены самой великолепной мебелью и драгоценной посудой. Они подавали пример расточительства, которое принесли с собой даже в Ватикан. Подобострастие, с которым ублажались незаконные отпрыски понтификов, не считалось зазорным. Сыновья и дочери знатных домов Италии, Франции и Испании искали возможности вступить с ними в брак по воле своих снисходительных родителей. В Ватикане устраивались свадьбы и другие развлечения. На пиры приглашали блудниц, и в праздничных палатах разыгрывались непристойные комедии.
Щедрые траты папского двора осуществлялись отчасти на те большие средства, десятки тысяч дукатов, которые богатые люди были готовы платить за свое
^Среди других юных кардиналов были: Джачинто Бобо, позже Целестин III, 18 лет, назначен Гонорием III, 1126; Петр Роджер, позже Григорий XI, 17 лет; Эрколе Гонзага, назначен Климентом VII, 22 лет; внуки Гвидо Сфорца, 16 лет, и Рануччо Фарнезе, 15 лет; два племянника, 14 и 21 года, назначены Юлием III (ум. в 1555), а также Иннокентий дель Монте, 17 лет; Фердинанд Медичи, 14 лет, назначен Пием IV (ум. в 1565); Андрей и Альберт Австрийские, сыновья Максимилиана II, 18 лет, назначены Григорием XIII, и Карл Лотарингский, 16 лет; Александр Перетти, 14 лет, назначен своим дядей, Сикстом V (ум. в 1590); два племянника, 18 дет, назначены Иннокентием IX (ум. в 1591); Маврикий Савойский, 14 лет, и Фердинанд, скн короля Испании, 10 лет, назначены Павлом V (ум. в 1621); племянник, 17 лет, назначен -Иннокентием X (ум. в 1655); сын короля Испании, назначен Климентом XII (ум. в 1740).
кардинальство. Когда средства у Ватикана заканчивались, брались займы у Фуг- геров и в других банках, а в залог отдавались священные предметы из Ватикана, вплоть до самой тиары. Суммы, которые требовались Александру VI на приданое детям, а Льву X — на племянников, были громадны.
Папы, такие как Сикст IV и Александр VI, бессовестно вовлекали Италию в междоусобные войны ради папских проектов — либо для расширения папских владений, либо для обогащения папских сыновей и племянников. Юлий II был воином и в броне выходил на поле боя. Ни один правитель того времени не вел в дипломатии двойную игру так бесцеремонно, как Лев X. Чтобы достичь своей цели, священный престол даже заключал формальные соглашения с султаном. Папы от Павла II до Льва X, говорит Доллингер, делали все возможное, чтобы опозорить папство и навлечь на Италию ужас бесконечных войн735. Католический глава христианского мира предавал Христа. Разнузданность, скандалы и преступления пап, которые открываются читателю в дневниках Инфессуры, Бурхарда и де Грасси, а также из донесений послов Венеции, Мантуи и других итальянских государств, воспроизведенных у Крейтона, Пастора и Грегоровиуса, делают этот период одним из самых драматичных в истории. Человеческие характеры разыгрывают перед нами сцену за сценой, вызывая всепоглощающий интерес, и при знакомстве с ними кажется, что история приближается к какой- то великой развязке.
В эту эпоху произошли также три события, чрезвычайно важные для истории человечества: падение Византийской империи (1453), открытие Америки (1492) и изобретение книгопечатания, а завершилась она общецерковным собором — Пятым Латеранским, который закрылся всего за несколько месяцев до того, как реформатор с севера потряс основания папского вероустройства и начал новую эпоху.
§49. Николай V. 1447 — 1455
Николай V (1447 — 1455), преемник Евгения IV, руководствовался духом новой творческой эпохи — Возрождения и был первым меценатом из ряда пап, своих единомышленников. Преемники, следуя его примеру, в течение века были главными покровителями искусств и литературы в Европе. Если для Григория VII главным делом жизни была папская теократия, то для Николая — возрождение искусств в Риме. Его понтификат ознаменовался для вечного города началом преображения, в результате которого из места руин и опустошения он превратился в столицу, украшенную произведениями искусства и архитектурными сооружениями. Николай лично восстанавливал и украшал Ватикан и собор Св. Петра, закладывал фундамент Ватиканской библиотеки и призвал к своему двору ученых и художников738.
Томмазо Парентучелли родился в 1397 г. Он был сыном врача из Сарцаны и не был обязан своим выдвижением знатности семьи. Его отец был беден. Сам он был невысок, с непропорционально короткими ногами, но этот физический недостаток компенсировали интеллектуальные дарования, такт и вежливые манеры. Он учился в Болонье и быстро продвигался в церкви. В 1444 г. он стал архиепископом Болоньи, а по возвращении из Германии, где он был папским легатом
ш Papstthum, Р. 192.
736Пастор называет главу о Николае Nicolas V, der BegrHnder des papstlichen Maecenats.
(1446), получил кардинальную шапку. Четыре месяца спустя он стал папой и, по словам Энея Сильвия, чьи высказывания о выдающихся людях его времени всегда дипломатичны, Томмазо был столь популярен, что все без исключения одобрили его избрание.
Николай оказался свидетелем полного воссоединения западного христианского мира. После отречения Феликса V, к которому он отнесся со скромной и либеральной щедростью, и отказа Германии от нейтралитета у Николая появилась возможность считать папский раскол и подчиненность разным папам делом прошлого.
«Святой год», который отмечали в 1450 г., призван был привязать европейские народы к Риму и заново разжечь огонь веры, который угас за почти что целый век церковных разногласий737. Толпы паломников были крайне велики, и современник, Платина, заявил даже, что такого множества людей святой город еще не видел. По словам Энея, ежедневно из церкви в церковь ходило по 40 тыс. человек. Плат святой Вероники (lo sudario), с отпечатком лика Господа, показывали каждое воскресенье, а головы святого Петра и святого Павла — каждую субботу. Большие суммы денег, привезенные паломниками, Николай использовал для осуществления своих планов по украшению церквей и улиц города. f Все авторы указанного периода упоминают о бедствии на мосту Св. Ангела, временно омрачившем празднества «святого года». Была такая давка, что в толпе раздавили мула, принадлежавшего Петру Барбу, кардиналу Св. Марка. Двести человек были затоптаны или утонули после того, как их столкнули с моста или они сами прыгнули в Тибр. Чтобы предотвратить повторение несчастья, папа велел снести несколько зданий, загромождавших проход к мосту738.
По части управления имуществом святого престола Николай был скромен и добился успеха. Он подтвердил право папства на владение Папской областью, вернул Больсену и замок Сполето и обеспечил покорность Болоньи, куда послал Виссариона в качестве папского легата. Заговор Стефана Поркаро, который подражал амбициям Риенцо, был подавлен в 1453 г., и папа остался бесспорным хозяином Рима. Папа мудро выбирал кардиналов — одним из них был Николай Кузанский. Введение в священную коллегию его младшего брата, Филиппа Ка- ландрини, не вызвало неблагоприятных отзывов.
К понтификату Николая относится последняя римская коронация немецкого императора — Фридриха Ш в 1452 г. Этот монарх, вдохновенным биографом которого стал его советник Эней Сильвий, но который, по свидетельству других, был слаб и лишен воинственного духа и щедрости, первым из Габсбургов принял корону в святом городе и занимал императорский престол дольше, чем какой-либо император до и после него. С коронацией император сочетал свою свадьбу с Элеонорой Португальской.
Путешествие Фридриха в Италию и его пребывание в Риме было редкой возможностью для Энея проявить свой талант в области красочных описаний. Встреча с будущей императрицей, приветствия в адрес его величества, праздник В честь свадьбы и коронации, одеяния воинов, звуки рогов, элегантность наряда императора и осмотр им предметов искусства в соборе Св. Петра — все эти и другие сцены Эней описывает с легкостью и изяществом. Португальская принцесса, путешествие которой из Лиссабона заняло 104 дня, высадилась в Ливорно
'"Pastor (I. 417 sq.) ставит акцент на этих следствиях «святого года». ""Infessura, р. 48; Platina, II. 242; Aeneas, Hist. Frid., 172 (перев. Ilgen, I. 214).
в феврале 1452 г., где ее встретил Фридрих, сопровождаемый изысканной группой рыцарей. После развлечений в Сиене, продолжавшихся четыре дня, пришло время отправиться в Рим. Все, кто видел Элеонору, которой было всего шестнадцать лет, славили ее редкую красоту и очарование. Она станет матерью Максимилиана и прародительницей Карла V .
У ворот папского города Фридриха встретили кардиналы, поздравившие его от имени главы христианского мира, но также потребовавшие от него клятву верности, которую он дал, хотя и без особой охоты. Церемонии, последовавшие за приездом императора, должны были польстить его гордости и в то же время показать власть папы над городом. Николай принял Фридриха на ступенях собора Св. Петра, сидя на престоле из слоновой кости и окруженный стоящими кардиналами. Император встал на колени и поцеловал палец ноги понтифика. 16 марта Николай короновал его железной ломбардской короной и сочетал императорскую чету браком. Потом Элеонора отбыла в собственный дворец, а Фридрих остался гостем Ватикана. Его поселили рядом с папой, чтобы Николай мог часто с ним общаться или же, как ходили слухи, чтобы римляне не могли подойти к нему под покровом темноты с просьбами о восстановлении их свобод . Три дня спустя, 19 марта, на голову Фридриха была возложена корона империи . Потом он, вместе с супругой, принял дары причастия из рук папы. На следующей неделе Фридрих отбыл в Неаполь .
Вряд ли в понтификат какого-либо другого папы случалось столь значимое и столь давно предсказывавшееся событие, как падение Константинополя под натиском турок (29 мая 1453 г.). Последний из Константинов погиб во время осады, храбро сражаясь у ворот Св. Романа. Церковь Юстиниана, Святая София, была превращена в мечеть. Крест пронесли по улицам, надев на него шапку янычара, под крики солдат: «Вот христианский Бог!» Эта историческая катастрофа могла бы повергнуть в уныние христианскую Европу, если бы была неожиданной. Упорный натиск турок и их неописуемые жестокости веками донимали Греческую империю. Латинское христианство начало терпеть поражения от рук мусульман за триста лет до того, как была взята Эдесса (1145), произошла роковая битва при Хаттине и пал Иерусалим (1187).
В ответ на призывы греков Николай послал Исидора легатом в Константинополь с 200 отрядами воинов, но настаивал, чтобы в награду за помощь восточному императору в Константинополе были ратифицированы феррарские соглашения о союзе. В длинном сообщении от 11 октября 1451 г. римский понтифик зйявлял, что расколы всегда наказывались более сурово, чем любое другое зло. Корей, Дафан и Авирон, которые попытались разделить народ Божий, были Наказаны более сурово, чем те, кто вводил идолопоклонство. У империи или церкви не может быть двух глав. Вне единой церкви нет спасения. Тот, кто не вошел в ковчег Ноя, погиб при потопе. Что бы ни утверждалось во всех этих заявлениях, византийский двор находился в слишком опасном положении, чтобы отвергнуть пайские условия, и в декабре 1452 г. Исидор в окружении 300 священников объявил в церкви Св. Софии об объединении греческого и латинского христианства. Но даже теперь греческий народ яростно сопротивлялся объединению, и самый влиятельный человек в империи, Лука Нотарас, сказал, что предпочитает тюрбан тиаре. Помощь, предложенная Николаем, была незначительна. На последней неделе апреля 1453 г. десять папских галер отплыли из Неаполя, Венеции и Генуи, но они прибыли слишком поздно, чтобы оказать какую бы то ни было помощь грекам .
Вторжение азиатов в этот почтенный и некогда влиятельный город на Босфоре оставалось единственной и неизбежной участью империи, правители которой бахвалились тем, что они — преемники Константина, Феодосия, Юстиниана, называли себя христианами в самом что ни на есть православнейшем смысле слова, но при этом наводнили свои дворцы языческой роскошью и непотребствами. Правительство, обосновавшееся в самом имперском месте на земле, безжизненно и вяло старалось доказать свое право на существование, твердя о великих заслугах в далеком прошлом. Внутри страны не наблюдалось никакого христианского рвения. Христианская посвященность была вытеснена обрядовыми формулами. Хотя исследователь христианства и будет сожалеть об утрате этого последнего оплота христианства на Востоке, он не может не усмотреть в разыгравшейся трагедии суд, нависающий над семью недостойными церквями Апокалипсиса. Проблема, возникшая в Европе в связи с появлением Великого Турка, как современники называли Мухаммеда И, еще ждет своего решения с помощью мудрой дипломатии, или силы оружия, или медленного и подспудного развития современных представлений об управлении и правах народа. ., Николай V чувствовал, что для последующих поколений несчастье, постигшее Восточную империю, ляжет несмываемым пятном на его понтификате, и другие папы, как, например, Эней Сильвий, разделяли это мнение . Он выпустил буллу, в которой призывал христианские народы к крестовому походу для возвращения Константинополя и называл Мухаммеда И змеем из Книги Откро- вения. Отпущение грехов обещалось тому, кто шесть месяцев потратит на это святое предприятие или будет содержать своего представителя в течение этого времени. Христиан призвали выделить на поход десятину. Кардиналы должны
""Pastor (I. 588 sqq.) усердно доказывает, что Николай все-таки пытался помочь грекам. Инфес- сура клеймит папу за то, что он не сделал больше.
были сделать то же самое. Было обещано использовать в этих целях все папские доходы от крупных и малых бенефициев, епископатов, архиепископатов и монастырей.
Но отклик Европы был слабым. Времена энтузиазма к крестовым походам миновали. Турки были жестоки, и их боялись. Собрание, созванное Фридрихом III в Регенсбурге весной 1454 г., на которое сам император не явился, выслушало красноречивый призыв Энея, но отложило решение проблемы до октябрьского рейхстага во Франкфурте. На нем опять не было императора, и рейхстаг опять ничего не решил. И крестовый поход против турок оставался одним из основных пунктов в папской повестке дня вплоть до эпохи Реформации.
Хотя Николай и умер, разочарованный своей неспособностью повлиять на князей и заставить их выступить против турок, он прославился как умный и искренний покровитель литературы и искусств. За это последующие поколения обязаны ему больше, чем Иннокентию III с его армиями крестоносцев. Он похоронен в соборе Св. Петра рядом со своим предшественником, Евгением IV745.
Следующего понтифика, испанца Калликста III (1455 — 1458), волновали прежде всего две проблемы: изгнание турок из Константинополя и благополучие семейства Борджиа, к которому он принадлежал. Он был сделан кардиналом при Евгении IV и стал папой в возрасте 77 лет. Со времени его понтификата семейство Борджиа стало играть выдающуюся роль в Риме. Кульминацией их успеха была скандальная карьера амбициозного Родриго Борджиа, в течение 30 лет — кардинала, а затем — папы Александра VI.
Калликст начал свой понтификат с обещания «перед Всемогущим Богом и Святой Троицей наказывать турок войнами, проклятиями, интердиктами, отлучениями и всякими другими способами»746. К князьям всей Европы были посланы легаты, которые должны были пробудить их рвение. Папские драгоценности были проданы, золотые и серебряные переплеты с ватиканских книг сняты и обращены в деньги. В определенный час каждый день в Риме звонили колокола, призывая всех молиться о священной войне. Но большинство князей оставались равнодушными, а Франция активно сопротивлялась замыслу. Венеция, которая всегда преследовала свои собственные интересы, заключила договор с турками. Фридрих III был некомпетентен. Слабый флот, который смог собрать папа, отплыл из Остии под командованием кардинала Серампо и одержал несколько малозначительных побед. Доблестный венгр Хуньяди внушил некоторую надежду, совершив блестящий подвиг — освободив Белград 14 июля 1456 г., но радость была омрачена вестью о смерти этого доблестного вождя. Албанец Скандер- берг, который год спустя был назначен папским командующим, действительно был храбрецом, но без поддержки Западной Европы практически ничего не мог сделать.
Беззастенчивый непотизм Калликста превосходил все примеры подобного рода, известные папскому двору прежде. Каталанские искатели приключений устремлялись в Рим и требовали должности от своих соотечественников, принятых на службу у папы. Папа даровал милость за милостью трем сыновьям двух своих сестер — Хуану Миланскому, сыну Екатерины Борджиа, Педро Луису и Родриго, сыновьям Изабеллы. Педро и Родриго, усыновленные дядей, были объектами его неусыпного попечения. Грегоровиус сравнивает членов семейства Борджиа с
745ЕГО эпитафию приводит Mirbt (р. 169).
74eMansi, XXXII. 159 sq.
римскими Клавдиями. От природы они были сильны и красивы, а также чувственны, амбициозны и высокомерны. На их гербе был изображен бык. Несмотря на протесты курии, в 1457 г. Родриго и Хуан Миланский стали кардиналами, оба — молодые люди, которым еще не было тридцати.
Их отвратительные привычки вошли в Риме в поговорку. Родриго, в обход других членов священной коллегии, вскоре стал вице-канцлером (самая прибыльная должность в папском окружении). В то же время кардиналом был на- значен маленький сын португальского короля — figliolo, как называет его Ин- фессура.
С поразительной быстротой Педро Луис, остававшийся мирянином, приобрел высшие государственные посты, стал комендантом замка Св. Ангела и герцогом Сполето, получил во владение Терни, Нарни, Тоди и другие папские лены747. Поговаривали, что любящий дядя намеревался после смерти Альфонсо Неаполи- танского дать своему племяннику и неаполитанскую корону, отодвинув в сторону незаконного сына Альфонсо, дона Ферранте.
После смерти Калликста испанские прихлебатели обратились в бегство. Их дома были разграблены возмущенными римлянами. Педро, предчувствуя опасность, заключил выгодную сделку — продал замок Св. Ангела кардиналам за 20 тыс. дукатов, после чего поспешно отбыл.
Конечно Калликст, как и Гонорий III, мог бы умереть от горя из-за того, что ему не удалось объединить Европу в крестовом походе, но вместо этого он предпочел полностью посвятить себя заботе о благосостоянии своих родственников. Начиная с него в течение более полувека стандартной сферой приложения папских сил была раздача чинов и бенефициев, нужным людям — из соображений личной пользы, а недостойным папской дружбы — за деньги.
§50. ЭНЕЙ СИЛЬВИЙ ДЕ ПИККОЛОМИНИ (ПИЙ II)
Следующий понтифик, Пий II, — один из исторических деятелей, добившихся успеха. Он не был энтузиастом и не преследовал возвышенных целей, но упорно действовал в своих собственных интересах, а благодаря дипломатической проницательности стал одной из самых выдающихся фигур своего времени. Он действовал больше из необходимости, чем из принципа. Он никогда не плыл против течения748. Когда оказывалось, что его сторона проигрывает, он быстро переходил на другую сторону.
Эней Сильвий де Пикколомини родился в 1405 г. в Корсиньяно — селении, расположенном в холмах близ Сиены. Он был одним из 18 детей. Семья его, изгнанная из Сиены, была бедна, но благородна. В 18 лет мальчик начал учиться в соседнем городе, где услышал проповедь Бернардино. Позже он изучал греческий язык во Флоренции. Затем молодому человеку выпал счастливый случай — кардинал Капраника взял его с собой в Базель в качестве секретаря (1431). Гре- горовиус замечает, что это был золотой век секретарей. Большинство гуманистов работали в такой должности. Потом Эней поступил на службу к епископу Нова- ро, которого он сопровождал в Рим. Епископ попал в темницу за участие в заговоре против Евгения VI, а его секретарь бежал. Затем он работал у кардинала
747Pastor (I. 747) говорит, что это было неслыханным делом (ein solches Verfahren war unerhort). laEnea ist seiner Tage nie gegen den Strom geschwommen (Haller в Quellen, etc., IV. 83).
Альбергати, с которым поехал во Францию. Он также побывал в Англии и Шотландии .
Вернувшись в Базель, Эней стал одним из видных участников собора и часто выступал в роли председателя одного из четырех комитетов, Комитета веры. Его вновь и вновь посылали делегатом в Страсбург, Франкфурт, Тренто и другие города. Собор также назначил его своим главным составителем бреве. В 1440 г. он выступил на стороне синода, продолжавшего заседания в Базеле, и поддержал Феликса V, который сделал его своим секретарем. В том же году он написал трактат об общецерковных соборах . Когда дело антипапы стало проигрывать, он обеспечил себе место при Фридрихе III и преуспел, добиваясь благосклонности этого монарха. Латинские эпиграммы и стихи помогли ему завоевать звание придворного поэта, а его дипломатические таланты и гибкость — высшее положение в королевском совете. Сначала он вместе со Шликом, канцлером, выступал за нейтралитет Фридриха по отношению к Евгению и антипапе, но потом, отказавшись от нейтралитета, стал целиком и полностью выступать за его подчинение римскому понтифику. Будучи послан в Рим (1445), он извинился перед Евгением за свои заблуждения в Базеле, объясняя их недостатком опыта. Он сразу стал полезен папе и год спустя был назначен папским секретарем. Он уговорил Фридриха заявить о покорности Евгению, и Эней смог лично объявить об этом папе за несколько дней до его смерти. От Николая V он получил епархии Триеста (1447) и Сиены (1450), а в 1456 г. стал членом коллегии кардиналов.
К моменту избрания папой Энею было 53 года. Он возвысился благодаря такту и прекрасному знанию людей и дел в Европе. Он был абсолютно мирским человеком и умел в одно мгновение оценивать ситуацию. Он был распутным, у него было много любовных связей. Один сый родился у него в Шотландии, другой, от англичанки, — в Страсбурге. Обращаясь к отцу с призывом принять второго сына, он перечислял ему, ничего не скрывая и, похоже, не стесняясь, меры, предпринятые для обольщения матери ребенка. Он говорил о распутстве как о древнем пороке. Сам он не был евнухом и не был бесстрастным. Он никак не мог претендовать на обладание большей мудростью, чем Соломон, и большей святостью, чем Давид. Перо Энея не чуждалось и сочинений о любовных утехах. Его «История Фридриха III» содержит подробности, которые ни один уважаемый автор нашего времени не позволил бы себе описывать. Он даже учил молодежь потворствовать своим желаниям и советовал Сигизмунду, молодому герцогу Тирольскому, чтобы тот не пренебрегал литературой и не отказывал себе в радостях Венеры . Об этом совете ему напомнил лично канонист Георг фон Хаймбург на конгрессе в Мантуе. Энею принадлежит знаменитое высказывание, что раньше целибат священников действительно был разумным требованием, но сейчас настало время, когда лучше позволять им жениться. Сам он не вступал в сан клирика до 1446 г., когда был посвящен в иподиаконы. Еще до избрания Пия752 конклав обязал будущего папу готовиться к войне с турками, соблюдать дарективы собора в Констанце касательно священной коллегии и советоваться с ее членами перед избранием новых епископов и аббатов. О номинациях кардиналов следовало оповещать палату, а их утверждение проводилось большинством голосов. Каждый кардинал, чей доход составлял менее 4000 флоринов, должен был дюлучать по 100 флоринов в месяц до тех пор, пока его доход не увеличится до 4000 флоринов в месяц. Это официальное соглашение было прецедентом, которому кардиналы следовали больше чем полвека.
Здоровье Энея уже было подорвано. Он сильно страдал от камня, подагры и кашля и много месяцев своего понтификата провел в Витербо и на других курортах. В его понтификат не было принято никаких мер, которые вошли бы в историю. Он умел себя подать, был уважаем римлянами, его хвалили биографы той эпохи, и он старался, как мог, ради изгнания турок из Европы. Он сделал сына своей сестры Лаодамии кардиналом в возрасте 23 лет, а в 1461 г. даровал кардинальскую должность Франциску Гонзаге, юноше 17 лет. И похоже, эти назначения не встретили сопротивления.
Для обсуждения крестового похода против турок Пий созвал конгресс князей в Мантуе (1460). По пути туда, в сопровождении Виссариона, Борджиа и других кардиналов, он посетил свое родное селение Корсиньяно и сделал его епископством, изменив название на Пьенцу. Он начал также строить дворец и собор, которое сохранились до сих пор. Сиене он даровал Золотую Розу, которая была помещена в городской герб, и сделал этот город центром митрополии. Он также подарил городу одну из рук Иоанна Крестителя. Флоренция организовала в честь приезда папы искрометные развлечения — театральные постановки, сражения с дакими зверями, гонки львов и лошадей, танцы. Как замечает Пастор, все это было, скорее, мирским, чем религиозным праздником.
Князья не торопились собираться в Мантуе, и конгресс смог начаться только 26 сентября. Посланники от Фомы Палеолога из Морей, брата последнего византийского императора, с Лесбоса, Кипра, Родоса и из других районов Востока готовы были излить чашу своих жалоб. Во вступительной речи, продолжавшейся три часа, Пий призвал князей брать пример со Стефана, Петра, Андрея, Себастьяна, святого Лаврентия и других мучеников, которые были готовы отдать жизнь в священной войне. Вторжение турок лишило христианский мир его прекраснейших мест — Антиохии, где последователи Христа впервые были названы христианами; храма Соломона, где так часто проповедовал Христос; Вифлеема, где Он родился; Иордана, в котором Он крестился; Фавора, где произошло Его преображение; Голгофы, где Он был распят. Если князья хотят сохранить свое собственное имущество, своих жен, своих детей, свою свободу, саму веру, в которой они крещены, они должны принять эту войну и повести её. Иисус Навин одержал победу над своими врагами до захода солнца; Гедеон с 300 воинов рассеял Мадианитян; Иеффай с небольшим войском обратил в бегство орды аммонйтян; Сйасон постыдил гордых филистимлян; Годфрид с горсткой людей уничтожил многочисленную вражескую армию и избивал турок как скот. Папа-оратор страстно восклицал: «О! Если бы здесь был Годфрид, и Болдуин, и Евстахий, и Боэ-
7ИИэбрание произошло посредством accessus — то есть жребий ни к чему не привел, и тогда
кардиналы стали голосовать устно. См. Hergenrother, Kath. Kirchenrecht, p. 273.
мунд, и Танкред, и другие могущественные воины, которые прорвались сквозь ряды турок и вернули Иерусалим с оружием в руках!»753
Собрание было взбудоражено, но, как говорит современник, пыл быстро утих. Кардинал Виссарион, вслед за Пием, произнес речь, которая также длилась три часа. Они были весьма красноречивы, но век крестовых походов миновал. Иерусалимских победителей не было в живых уже почти 400 лет. Изысканные речи не могли породить знаменитое пламя энтузиазма, воспылавшего от выступления Урбана II в Клермоне. В данном случае не хватало романтического элемента, которым в былые времена сопровождалось возвращение святого гроба. Да и отвагу турков тоже нельзя было сбрасывать со счетов.
Во время конгресса в Мантуе завязался спор между немецким юристом Гре- гором Хаймбургом и Пием. Они уже встречались в Базеле. Хаймбург, представитель герцога Тирольского, который посадил в тюрьму Николая Кузанского, выступал против предполагаемого крестового похода. Он открыто оскорбил папу, не сняв в его присутствии шляпу, и в шутку объяснил это оскорбление тем, что боится простудиться. Его господин, герцог, был отлучен от церкви, и он протестовал против этого приговора, апеллируя к общецерковному собору 13 августа 1460 г. Он сам был наказан отлучением, и Пий призвал город Нюрнберг изгнать его как сына дьявола, рожденного отцом всякой лжи. Хаймбург странствовал, пока анафема не была с него снята в 1472 г. Он был сильнейшим из авторов Германии, которые отстаивали базельские решения и высшую власть соборов. Его называли предшественником Лютера и предтечей Реформации754. Дитер, архиепископ Майнца, другой сторонник системы реформаторских соборов, заключивший с немецкими князьями соглашение о поддержке базельских постановлений и о созыве общецерковного собора на германской земле, был смещен в 1461 г., подобно тому как Герман, архиепископ Кельна, будет смещен сто лет спустя за меры по реформам в своей епархии.
Пий покинул Мантую в конце января 1461 г. На обратном пути он во второй раз остановился в своей любимой Сиене и канонизировал ее выдающуюся дочь Екатерину755. Здесь увеселения Родриго Борджиа приобрели такую широту, что папе даже пришлось упрекнуть его. Кардинал давал пиры, на которые женщин приглашали без мужей. В суровом послании к будущему верховному понтифику Пий отозвался о танцах как о развлечениях, совершавшихся, по его мнению, «с великой распущенностью».
Преследуя собственные интересы, Пий легко отрекался от мнений, которые некогда поддерживал. Это видно из двух булл. В первой, знаменитой булле Ехес- rabilis, он объявляет проклятым и неслыханным злоупотреблением апеллировать к собору против решений Римского понтифика, наместника Христа, которому поручено питать Его овец, связывать и разрешать на земле и на небесах. Чтобы избавить церковь от этого губительного яда (pestiferum virus), он объявлял о намерении палы проклясть такие апелляции и наложить на апеллирующих проклятие, отменить которое может только сам Римский понтифик и только на смертном одре756. Так торжественный принцип, столь многообещающе расцвет-
753Mansi, XXXII. 207-222.
754Gregorovius, VII. 184. Трактат Хаймбурга Admonitio de injustis usurpationibus paparum rom. ad imperatorem... sive confutatio primatus papae и другие его трактаты приводятся в Goldast, Monarchia. См. ст. Gregor ?. Heimburg (Tschackert) в Herzog, VII. 133-135, и цитаты — в Gieseler.
7ИПолный перевод послания приведен в Gregorovius, Lucrez. Borgia, p. 7 sq.
ший в славные дни соборов в Констанце и Базеле, за который столь ревностно сражались Жерсон и Д'Альи, был отменен одним росчерком пера. С этих пор, говорилось в указе, папские решения должны рассматриваться как окончательные.
Три года спустя, 26 апреля 1463 г., теория высшей власти вселенских соборов была отвергнута в еще более категорических выражениях757. В подробном письме « ректору и ученым Кельнского университета Пий выступил за монархическую форму управления церковью (monarchicum regimen), как имеющую божественное происхождение и преподанную Петру. Как аисты следуют за одним вожаком, как у пчел — одна царица, так и воинствующая церковь имеет в лице наместника Христа главу, который есть всеобщий посредник и судья. Его власть исходит непосредственно от Христа, без промежуточных звеньев. Он — князь (praesul) всех епископов, наследник апостолов, преемник Авеля и Мелхиседека. Что касается собора в Констанце, то Пий выразил свое уважение к его указам постольку, Поскольку они были одобрены его предшественниками, однако решения общецерковных соборов, утверждал он, все равно должны быть санкционированы верховным понтификом, преемником Петра. Упоминая о своих предыдущих высказываниях в Базеле, он взял обратно все, что противоречило позиции, занятой в булле, и объяснил прежние слова незрелостью ума, юношеской неосторожностью и обстоятельствами своего земного воспитания. Quis поп errat mortalis! («Какой смертный не ошибается!») — восклицал он и призвал: Aeneam rejicite, Pium recipite! («Отвергните Энея и следуйте за Пием!»). Первое, языческое имя ему дали родители, когда у них родился сын. Второе имя он получил при восхождении на папский престол758.
Мы вполне можем считать, что Пий, делая такое заявление, был искренним. Длинные параграфы документа, похожего на последнюю волю человека, говорящего от всего сердца, проникнуты глубоким чувством. Вдохновленный достоинством своего сана, папа желал быть в согласии с длинной чередой предшественников, часть которых он упоминает по имени, от Петра и Климента до Иннокентиев и Бонифация. Выпуская четыре века спустя указ о папской непогрешимости, Пий IX не превзошел своего предшественника в искусстве композиции, но обладал преимуществом за счет того, что его решение было уже заранее проштамповано одобрением общецерковного собора. Два документа двух пап по имени Пий -— это верх папского высокомерия. Они призваны похоронить теорию о высшей власти общецерковных соборов и непогрешимости их решений.
Вряд ли можно найти две более противоречащие друг другу вещи, чем образованность Пия ? и тот помпезный прием, который он оказал в 1462 г. так называемой голове апостола Андрея. Это драгоценное чудо было привезено в Италию Фомой Палеологом, которому, в награду за его набожную благосклонность к папскому престолу, были дарованы Золотая Роза, дворец в Риме и ежегодная выплата в 6000 дукатов. Реликвия была принята с великим почетом. Виссарион и два других члена святой коллегии встретили ее в Нарни и сопровождали до Рима. Папа в сопровождении остальных кардиналов и римского клира
JS4Mansi, XXXII. 259 sq.; Mirbt, p. 169 sq.
787Mansi, XXXII. 195-203. Гизелер цитирует полный текст. Эней написал послание ректору
Кёльнского университета на ту же тему 13 октября 1447 г.
™В то самое время, когда Пий выпустил свою буллу, Габриэль Биэль, называемый последним
из схоластов, издал трактат о «Повиновении апостольскому престолу», заняв ту же позицию,
что и Пий.
вышел ей навстречу до Понте Молле. Пий упал ниц перед черепом, после чего произнес подобающую случаю речь, в которой приветствовал немые останки, благополучно вызволенные из рук турок и наконец нашедшие место среди останков собратьев-апостолов. Было устроено шествие, во время которого Пия несли на золотом престоле, и череп был препровожден в место своего последнего упокоения. Улицы были празднично украшены, но по этой части ничто не могло и близко сравняться с изощренностью дворца Родриго Борджиа. Череп поместили в соборе Св. Петра, удалив оттуда, как сообщает Платина, «гробницы некоторых пап и кардиналов, занимавшие слишком много места». Торжества завершились обращением Виссариона, в котором он выразил убеждение, что святой Андрей вместе с другими апостолами будет защищать Рим и призывать князей выступить против турок .
В последние годы понтификата Пий II продолжал заниматься подготовкой крестового похода. Он написал памятное послание к Мухаммеду II с призывом принять веру своей матери и обратиться в христианство, уверяя его, что, как Хлодвиг и Карл Великий были знаменитыми христианскими властителями, так и он станет христианским императором Босфора, Греции и Западной Азии. Ответа не сохранилось. В1458 г., за год до конгресса в Мантуе, полумесяц восторжествовал над афинским Акрополем. Вся Южная Греция страдала от ужасов и бедствий турецкого гнета. Сербия попала в руки захватчиков в 1459 г., а за ней и Босния (1462).
Князья не обратили внимания на буллу Пия 1463 г., в которой он призывал к крестовому походу, но понтифик хотя и страдал от серьезных телесных немощей, камня и подагры, решительно намеревался подать им праведный пример. Подобно Моисею, он пожелал с какого-нибудь мыса или корабля наблюдать за битвой против врагов креста. Финансовая помощь поступила благодаря обнаружению залежей квасцов в Тольфе, близ Чивита-Веккьи, в 1462 г., доходы от которых поступили в папскую казну и были специально выделены конклавом на крестовый поход в 1464 г. Но все это ни к чему не привело. Пий отбыл из Анконы на носилках, по пути остановился в Лорето, чтобы посвятить Деве золотую чашу. Филипп Бургундский, на которого он прежде всего уповал, не явился. От Фридриха III помощи ждать не приходилось. Существенную поддержку обещали только Венеция и Венгрия. Верховный понтифик поселился на мысе во дворце епископа. Но только два корабля бросили якорь в гавани, готовые выступить в поход. Через несколько дней к ним присоединилось 14 галер, посланных дожем. Пий увидел их издали. Ему не суждено было проявить больше героизма, так как через два дня он умер. Историк сравнивал этого папу, внимание которого было обращено на Восток, с другим человеком, прирожденным мореплавателем, вероятно, уже тогда обратившим свой взор на Запад и вскоре отправившимся на столь же хрупких судах навстречу своему знаменательному открытию.
На смертном одре Пий сомневался, следует ли во второй раз совершать елеосвящение, которое было уже принято им в Базеле во время эпидемии чумы. Одними из его последних слов, обращенных к кардиналу Амманати, которого он усыновил, были: «Молись обо мне, сын мой, ибо я грешен. Проси братьев моих
продолжать эту священную экспедицию». Его тело было перевезено в Рим и похоронено в соборе Св. Петра.
Неудача этого неутомимого и необыкновенного человека в последнем предприятии его весьма деятельной карьеры не может не пробудить человеческую симпатию. Пий, весьма практичный в целях и методах, в конце концов увлекся романтической идеей, но оказался не в силах ее реализовать. Он неверно оценил свое время. Его замысел был выработан человеком, привыкшим даже не предполагать возможность неудачи. Давая общую оценку этой личности, в^ы-ве можем не сказать, что, если бы он сделал образование и литературное творчество первостепенными приоритетами Ватикана, его понтификат вошел бы в историю папства как нечто исключительное. Всегда будет казаться странным, что он не окружил себя деятелями искусств, как сделал Николай V» и что его интерес к украшению Рима проявился лишь в сооружении незначительных зданий. Его биограф Кампан заявляет, что Пия весьма критиковали за пренебрежение интересами гуманистов, а Филельфо, его бывший учитель греческого, даже выступил по этому поводу с едкой филиппикой. Будучи сам великим литератором, папа оказался очень плохим покровителем литературы760. Не стоит забывать о похвале Платины, который говорит: «Папе нравилось в свободное время писать и читать, потому что он ценил книги больше, чем драгоценные камни, ибо в них есть много сокровищ». Похоже, Пий не заботился о том, чтобы культивировать в других то, чем ему самому нравилось заниматься в свободное время. Он удовлетворялся дипломатической миссией папства и прельстился отгоревшим огнем (ignis fatuus) крестового похода за освобождение Константинополя.
Платина описывает Пия в начале его понтификата как невысокого седого человека с морщинистым лицом. Он вставал на рассвете и был воздержан в еде. Он славился трудолюбием, был общителен и доступен всем. Римлян своего времени он поражал как человек, лишенный лицемерия. Если смотреть на Энея как на деятеля культуры, то он был грамматиком, географом, историком, новеллистом и оратором. Он повсюду внимательно наблюдал за людьми и событиями. Он набросал крупномасштабный план труда по космографии, так и оставшегося незаконченным761. Его «Комментарии», освещающие прожитую жизнь с рождения до смерти, — редкий пример автобиографической литературы. Сильное влияние на окружавших его церковных деятелей может быть объяснено только его несомненным интеллектуальным превосходством и явной моральной искренностью. Это одна из самых интересных фигур того века762.
Creighton, II. 491. Pastor (II. 28-31) старается частично опровергнуть это мнение, оправдывая . Пня II недостатком средств, от которого он страдал, и его занятостью. Пий основал университеты Нанта, Инголыитадта и Вазеля.
mHist. return ubique gestarum cum locorum descriptione поп finita (Venice, 1477, в Opera, Basel, 1551, etc.).
7ИВойт и Венрат строги к Пию II. Они считают религиозность последних лет его жизни неискренней, а крестовый поход предпринятым из любви к славе. Характеристика, которую дает » ему Грегоровиус, — одна из самых неудовлетворительных, что только вышли из-под пера ¦ этого беспристрастного историка. Он говорит: «В нем не было ничего великого. Сказочно . одаренный, этот человек с блестящими способностями не был энтузиастом», и т. д. (VII. 164). • Пастор посвящает недостаткам юности Энея только одну фразу, но в целом дает ему весьма проницательную оценку. Он усматривает в его призывах к крестовому походу исключитель- ... ную моральную силу и объявляет его, вместе с Николаем V, самым примечательным из пап XV века.
§51. Павел II. 1464 — 1471
После Пия папский престол занял человек, который не обладал интеллектуальными дарованиями своего предшественника и не стремился к войне против турок. Он был столь же труднодоступен, сколь был доступен Пий, и не торопился заниматься официальными делами. Он бодрствовал по ночам, проводил аудиенции после наступления темноты, и легатам часто приходилось ждать допоздна, даже до трех часов ночи, чтобы быть выслушанными.
Пьетро Барбо, сын сестры Евгения IV, родился в Венеции в 1418 г. Он собирался отплыть на Восток в качестве торговца, когда до Венеции дошло известие об избрании его дяди папой. По совету старшего брата он отказался от поиска мирской прибыли и посвятил себя церкви. Милость Евгения обеспечила ему быстрое продвижение. Он был назначен архидиаконом Болоньи, епископом Чер- вии, епископом Виченцы, папским нотариусом и кардиналом. Избранный на папский престол, венецианец выбрал имя Формоза, потом — Марка, но по совету конклава отказался от обоих, потому что первое намекало на приятную наружность понтифика, а второе — на боевой клич Венеции и могло быть воспринято как политическое оскорбление. Поэтому он принял имя Павла.
Перед началом выборов конклав снова заключил соглашение с требованием продолжения крестового похода и созыва общецерковного собора в течение трех лет. Количество кардиналов не должно было превышать 24, назначать ими надо было лиц не моложе 30 лет, введение более чем одного родственника папы в коллегию запрещалось763.
Став папой, Павел сразу же отодвинул в сторону это официальное соглашение. Кардиналам пришлось подписать другой документ, содержание которого папа закрывал от них рукой. Единственным членом курии, отказавшимся подписывать, был старик Карвайал. С точки зрения папского абсолютизма Павел был совершенно прав. Какое право имел конклав диктовать свою волю верховному понтифику христианского мира, преемнику святого Петра?! Пакт был предательством против «высокой» теории папства. Он подменял папскую монархию олигархией. Павел не созывал ни собора, ни даже конгресса для обсуждения крестового похода против турок и сделал кардиналами трех своих племянников: Марко Барбо (сына своего брата) и Баттисту Дзено и Джованни Микьеля (сыновей двух сестер)764. Он ввел в городе ограничения на расходы, связанные с нарядами, пирами и развлечениями, проведением свадеб и похорон и ограничил приданое 800 золотыми флоринами.
Примечательным событием понтификата Павла были волнения, возникшие в Риме в 1466 г. из-за роспуска 70 аббревиаторов (их количество Пий II ограничил семьюдесятью). Это один из эпизодов, которые придают разнообразие истории папского двора и делают ее, в целом, интереснейшей из всех историй. Писцы папского двора делились на два класса, секретарей и аббревиаторов. Первые отвечали за переписку папы более частного характера, вторые — за подготовку бреве, булл и других официальных документов765. Увольнение аббревиаторов получило огласку благодаря жалобам одного из них, Платины, и страданиям, которые он вынужден был стерпеть. Этот бесценный биограф пап утверждает, что
7взДокумент приведен у Райнальда и Гизелера.
764Pastor (II. 307) полностью оправдывает Павла, отказавшегося выполнять пакт, на том основании, что каждый папа получает всю полноту своей власти непосредственно от Бога.
765Hergenrother, Kath. Kirchenrecht, p. 299.
уволенные служители, должность которых считалась пожизненной, 20 ночей осаждали Ватикан, прежде чем добились слушания. Платина, говоривший от дина остальных, угрожал просить князей Европы о созыве общецерковного собора й восстановлении справедливости. Папа же коротко ответил, что имеет право отменять или подтверждать решения своих предшественников, как ему будет угодно.
Несчастный аббревиатор, скорее ученый, чем политик, был брошен в темницу и пробыл там четыре зимних месяца, без огня, закованный в цепи. К несчастью для него, он попал в заключение во второй раз, обвиненный в заговоре и ереси. В этих обвинениях фигурировала также Римская академия — изучавшая греческую философию и обвиненная в пропаганде язычества. Эти обвинения были частично обоснованны, так как руководитель академии Помпоний Лет, сочетавший заботу о своем винограднике с блужданиями по римским руинам и чтением древних классиков, выступал против клира. Этого любителя древностей тоже бросили в темницу. Платина рассказывает, как он и ряд других людей были подвергнуты пытке, а Венезий, вице-канцлер его святейшества, несколько дней смотрел На их мучения «подобно новому Миносу, восседая на покрытом гобеленами сидении, как на свадьбе, — человек священной иерархии, которому каноны церкви запрещали мучать мирян, поскольку иногда это приводит к смерти». После освобождения Платина получил от Павла обещание, что его вернут на должность аббревиатора, но ему пришлось ждать интронизации Сикста IV, который сделал его библиотекарем Ватикана768.
Павел энергично выступал против Подебрада и утраквистов в Богемии. Он велел игнорировать все указы короля, сместил его и призвал Матфея Венгерского занять его трон. Павел отказался от предложения Подебрада изгнать турок на том условии, что его признают византийским императором767.
В 1468 г. Фридрих III повторно посетил Рим в сопровождении 600 рыцарей, но с этим визитом уже не связывали таких ожиданий, как с предыдущим, когда С:императором была португальская инфанта. Не было ни пышных процессий, ни торжественного папского приема. Причащаясь в базилике Св. Петра, Фридрих принял из рук понтифика хлеб, но не «святую кровь», которую, как рассказывает современник, Павел оставил себе, чтобы преподать наглядный урок богемцам, хотя в таких случаях было принято давать оба дара. Преемник Карла Великого и Барбароссы сидел рядом с папой, причем его сидение было на уровне ног паны788. Патриций, который описывает эту сцену, замечает, что уважение к папскому сану возросло, тогда как власть Римской империи пала столь низко, что от нее не осталось ничего, кроме имени. И Габсбург, не выказывая никакого сопротивления, поддерживал папское стремя.
Павел не был лишен художественного вкуса, хотя осуждал изучение классиков в римских школах769, а Платина объявил его великим врагом и презирателем
""Jacob Volaterra в Muratori, новое издание, XXIII. 3, р. 98.
^Pastor (II. 358 sqq.) предпринимает героическое усилие оправдать Павла, выражавшего явное пренебрежение к крестовому походу против турок. В послании от кардинала Гонзаги, которое Пастор публикует впервые (II. 773), говорится, что Павел потихоньку откладывал четверть своего дохода на поход против турок. Однако в бумагах папы о такой сумме не упоминается.
""Patritius в Muratori, XXIII. 205-215.
"•pastor (II. 347) пытается показать, что Павел был склонен к гуманистическим веяниям. Во время его понтификата, в 1467 году, немецкие книгопечатники Швейнхейм и Паннартс установили в Риме первые печатные станки, хотя и не по инициативе Павла.
учености. Павел был страстным коллекционером драгоценных камней, монет, ваз и других редкостей и с удовольствием показывал свои сокровища Фридриху III. Говорят, Сикст IV нашел 54 серебряных сундука с жемчугом, который был собран этим понтификом, и его стоимость исчислялась 300 тыс. дукатов. Две тиары, сделанные по его заказу, были, как сообщают, украшены драгоценными камнями, стоимость которых была столь же велика. В более поздний период кардинал Барбо нашел в одном из сундуков Павла потайной ящик с сапфирами на 12 тыс. дукатов770. Платина, вероятно, повторил распространенную сплетню, когда сообщил, что днем Павел спал, а ночью бодрствовал, разглядывая свои сокровища.
Понтифик не гнушался также чувственных удовольствий и публичных развлечений771. Потворствуя желаниям народа, он восстановил языческие элементы в карнавальных празднествах, фигуры Вакха и фавнов, Дианы и ее нимф. В длинном списке развлечений карнавальной недели упоминаются соревнования по бегу среди молодых мужчин, стариков и иудеев, а также гонки лошадей, ослов и быков. Павел смотрел на толпу с колокольни Св. Марка, устраивал для нее пир на площади и бросал вниз пригоршни монет. Подобные вещи, говорит Инфессура, доставляли папе удовольствие772. Он был внимателен к выбору одежды и, когда появлялся на публике, обычно пользовался косметикой.
Смерть папы объясняли невоздержанностью — незадолго до нее он съел две большие дыни. Когда один кардинал спросил Павла, почему тот недоволен, несмотря на все папские почести, Павел ответил, что маленькая ложка дегтя может испортить большую бочку меда. Эти слова напоминают нам о папе-англичанине Адриане, который за 300 лет до того говорил, что даже самая высшая должность христианского мира не способна удовлетворить амбиции человека.
§52. Сикст IV. 1471 — 1484
Три последних папы XV века, Сикст IV, Иннокентий VIII и Александр VI, совершенно забыли об интересах папства и думали лишь о собственных удовольствиях, обогащении и продвижении родственников773. Улицы Ватикана были полны выскочек, претендовавших на признание только потому, что они дети или племянники верховного понтифика.
Основными особенностями понтификата Сикста IV, человека весьма решительного и способного, были высокомерное засилье его многочисленных племянников и войны между итальянскими государствами, в которые он был вовлечен из-за интриг и амбиций тех же племянников. К моменту своего избрания Фран- ческо Ровере был генералом ордена францисканцев. Он родился в 1414 г. и вышел из нижайших слоев общества. Его отец был рыбаком из окрестностей Саво- ны. Он получил степень доктора богословия в Падуе,• преподавал в Болонье, Павии, Сиене, Флоренции и Перудже. Павел II сделал его кардиналом. Говорят, что сильную поддержку в конклаве Сиксту оказал его пресловутый племянник
770Infessura, р. 167.
771 Цитата, которую приводит Gregorovius (VII. 226), вероятно, преувеличена — там говорится, что его дом был полон наложниц (ex concubina domurn replevit).
mEt di queste cose lui si pigliava piacere (p. 69).
mDen nachst-folgenden Tragern der Tiara schien dieselbe in ersterLinie ein Mittel zur Bereicherung und Erhdhung ihrer Familien zu sein. Diesern Zwecke wurde die ganze papstliche Macht in riicksic- htslosester Weise dienstbar gemacht (Hefele-Knopfler, Kirchengesch., p. 483).
Пьетро Риарио, активно продвигавший его и раздававший серьезные обещания тем, кто за него проголосует.
. Попытки заинтересовать князей крестовым походом против турок возобновились, но вскоре были оставлены. По разным европейским дворам разослали кардиналов: Виссариона — во Францию, Марко Барбо — в Германию, Борджиа — в Испанию, — но там они лишь обнаружили, что правителей волнуют другие забо- ты или что они не верят в успех предприятия. В 1472 г. папский флот из 18 галер действительно отплыл, под командованием кардинала Караффы, после того как папа благословил его знамена в соборе Св. Петра. На Родосе галеры соединились с 30 кораблями из Неаполя и 36 кораблями из Венеции. Флот разграбил несколько городов и вернулся с трофеями — 25 пленными турками и 12 верблюдами, которые только возбудили любопытство римлян. Экспедиция была снаряжена на средства, вырученные от продажи части драгоценностей Павла II.
. Родственники Сикста стали первыми людьми в Риме и вскоре по богатству и помпезности начали соперничать с древними римскими домами и старыми членами священной коллегии или даже затмили их. Благословением и бременем Секста были 16 племянников и внучатых племянников. Он делал все, что было в «го силах, лишь бы они жили хорошо, пользовались влиянием и получали почести. При Пии II хорошо жили сиенцы, а теперь настало время лигурийцев. Понтифику приходилось заботиться о двух братьях и трех, если не четырех, cecfpa^• Этого заботливого дядю нельзя оправдать, как Калликста III, на основа- нии старческого слабоумия. Сиксту было только 56 лет, когда он получил тиару. Весьма натянутым кажется предположение, будто бы римская знать не могла или не хотела поддерживать этого папу, а потому ему якобы и пришлось создавать новую, благосклонную к нему аристократию774.
Сикст лично счел не менее пяти своих племянников и внучатых племянников достойными кардинальской шапочки, а вообще же — кто раньше, кто позже — в коллегию кардиналов вошли восемь из них. Два племянника по очереди побывали префектами Рима. Племянниками, которые получили сан кардиналов, были Пьетро Риарио, в 25 лет, и Джулиано делла Ровере, в 28 лет (1471, оба монахи-францисканцы); Джеронимо Бассо и Кристофоро Ровере (1477); Доминико Ровере, брат Кристофоро (1478); внучатый племянник папы Рафаэле Сансони, в возрасте 17 лет (1477). Два племянника, ставшие префектами Рима, — это брат Джулиано, Лионардо (ум. в 1475), и его брат Джованни (ум. в 1501). Дядя женил Лионардо на незаконной дочери Ферранте, короля Неаполя775.
Пьетро Риарио и Джулиано Ровере получали от него бенефиций за бенефицием. Джулиано, человек редких способностей, позже ставший папой под именем Юлия II, был посвящен в архиепископы Авиньона, а потом — Болоньи, он стал епископом Лозанны, Констанца, Вивьера, Остии и Веллетри, а также настоятелем нескольких аббатств. Риарио, который, по слухам, был сыном самого папы, стал епископом Сполето, Севильи и Валенсии, патриархом Константинополя и обладателем других прибыльных должностей. Его доходы составляли 60 тыс. флоринов, или около 2.500.000 франков. Он разъезжал в сопровождении свиты в 100 всадников. Он много тратил. Его имение было королевским. Его любовни-
mHergenr6ther-Kirsch, II. 979. Хотя эти уважаемые историки-католики, скорее, робко намекают на такое предположение, нежели настаивают на нем.
"'Полезная родословная Ровере приводится в Creighton, III. 100. Пастор не пытается скрыть
негодование, которое вызывает у него чрезмерная забота Сикста о своих родственниках (seine
zahlreiche und unwiirdige Verwandten, как он их называет).
цы,.которых он и не пытался скрывать, роскошно одевались. Одна из них носила тапочки, расшитые жемчугом. Доминико получил одно за другим епископства Корнето, Тарентеза, Женевы и Турина.
Визит Элеоноры, дочери Ферранте, в Рим в 1473 г., по пути в Феррару на встречу с мужем, Эрколе Эсте, вероятно, был самым великолепным событием, которое город видел со времен первого посещения Фридриха III. Риарио представилась возможность продемонстрировать свое великолепное гостеприимство. В день Святой Троицы неаполитанская принцесса в сопровождении двух кардиналов появилась в соборе Св. Петра, где выслушала мессу, совершенную папой, а в полдень смотрела миракль о Сусанне и старцах, разыгранный флорентийскими актерами. На следующий вечер она принимала участие в пире, который продолжался три часа и в ходе которого декораторы и повара проявили все свое искусство. Авторы того периода в подробностях описывают мягкие диваны и дорогие занавесы, шелковые наряды слуг и роскошные блюда. Три пары кузнечных мехов использовались для вентиляции, предвосхищая современные кондиционеры. И на такие излишества, замечает Инфессура, проматывались сокровища церкви776.
В 1474 г., после смерти Пьетро Риарио, павшего жертвой своих эксцессов в возрасте всего 28 лет777, в особую милость вошел его брат Джеронимо, мирянин. Сикст готов был вверить его попечению все имущество папского престола, и из-за него он оказался вовлечен в распри с Флоренцией и Венецией. Он приобрел для своего фаворита Имолу за 40 тыс. дукатов и женил его на незаконной дочери герцога Миланского Екатерине Сфорца. Флоренция возражала против покупки Имолы, но Сикст не боялся навлечь на себя недовольство республики и Медичи. Медичи учредили отделение своего банка в Риме и стали папскими банкирами. Сикст нанес этому семейству оскорбление, покровительствуя Пацци, банкирам- соперникам. После смерти Филиппо Медичи, архиепископа Пизы (1474), его преемником был назначен Сальвиати, несмотря на протест Медичи. В конце концов Джулиано де Медичи отказали в сане кардинала. Все это постепенно привело к разрыву между папством и Флоренцией. Лоренцо по прозвищу Великолепный и его брат Джулиано были представителями семейства, прославившегося благодаря банкирским талантам Козимо Медичи. Чтобы поддержать амбиции своего племянника, Джеронимо Риарио, папа был, похоже, готов прибегнуть к насилию. С целью лишить жизни Лоренцо был устроен заговор, один из самых хладнокровных в истории, и к числу его ведущих участников принадлежал Джеронимо. Папа знал о заговоре, обсуждал его детали с одним из заговорщиков, Монтесекко, и, если и не согласился на убийство, задуманное Джеронимо и Пацци, то полностью поддержал замысел схватить Лоренцо и низвергнуть республику778.
Ужасная трагедия разыгралась в соборе Флоренции. Когда Монтесекко, капитан папских наемников, нанятый, чтобы осуществить замысел заговорщиков,
mDiario, р. 77. На главном пиру подавались кабаны, зажаренные целиком, олени, козы, зайцы, фазаны, рыба, павлины вместе с перьями, аисты, журавли, бесчисленные фрукты и сладости. В зал была внесена сахарная гора, из которой вышел человек, жестами изобразивший удивление в связи с тем, что он оказался в таком великолепном окружении.
777Сикст воздвиг ему великолепный памятник в церкви Апостолов. Пьетро и его брат Джеронимо изображены на нем стоящими на коленях и молящимися Мадонне. См. Pastor, И. 294 sq.
778Pastor, И. 535, Gregorovius, VII. 239, Karl Miiller, II. 130, и Creighton, III. 75. Они все соглашаются с тем, что Сикст знал о подробностях заговора и одобрял их, за исключением убийства, хотя, впрочем, и не запрещал его явно.
отказался пойти на святотатство и пролить кровь в церкви Божьей, дело было Доверено двум священникам, Антонио Маффеи да Вольтерра (секретарю папы) и Стефано Баньореа. Стоявшего на хорах Джулиано де Медичи несколько раз уда- ряли кинжалами в момент представления гостии, и он умер. Лоренцо едва удалось спастись. Когда он входил в собор, Маффеи ударил его. Он был легко ранен, во закрыл рану рукой, обмотав вокруг нее плащ, и бежал вместе с друзьями в сакристию, где забаррикадировался от убийц. Кровопролитие произошло 26 апреля 1478 г.
Город оказался верен семейству, которое так его прославило, и быстро отомстил заговорщикам. Архиепископа Сальвиати, его брата Франческо де Пацци и других повесили на окнах синьории779. Двух священников казнили, отрезав им сначала уши и носы. Монтесекко был обезглавлен. Среди свидетелей произошедшего в соборе был молодой кардинал Рафаэле, внучатый племянник папы, который раньше не знал о заговоре. Рассказывают, что лицо его стало смертельно бледным и с годами эта бледность не покинула его.
Сикст с непреклонной решимостью выступил против казни своего архиепископа и недостойного обращения с кардиналом — так как Рафаэле был посажен в тюрьму как сообщник. Он объявил интердикт городу, назвал Лоренцо сыном скверны и учеником погибели (iniquitatis filius et perditionis alumnus) и вступил в союз с Неаполем против Флоренции. Людовик XI, правивший Францией, Венецией и другими итальянскими государствами, поддержал Флоренцию. Лоренцо в отчаянии отправился в Неаполь и произвел такое впечатление на Ферранте, что тот передумал и выступил на стороне Флоренции. Папа потерпел поражение. В 1480 г. турки захватили Отранто, итальянскую территорию, и тем самым отвлекли внимание от раздоров. Италии грозила непосредственная опасность. В декабре того же года Сикст простил Флоренцию. Послы города были приняты им . перед собором Св. Петра и прикоснулись к его посоху в знак прощения. Шесть месяцев спустя, 26 мая 1481 г., Рима достигло известие о смерти Мухаммеда II. Сикст провел в честь этого специальное богослужение в церкви Мария-дель-По- поло780. Турки покинули итальянские берега.
Сикст, опять же в интересах своего племянника Джеронимо, захватил Форли, на этот раз оскорбив Феррару. Вместе с Венецией он начал войну против этого города, и в конфликт оказалась вовлечена вся Италия. Но потом союзники опять оставили воинственного понтифика. Венеция и Феррара помирились, не обращая внимания на советы Сикста, а он выразил свое недовольство, подвергнув интердикту царицу Адриатики.
В Риме кровожадный папа разжигал рознь между семействами Колонна и Орсини. Ему почти удалось уничтожить всех Колонна с помощью убийств и судов.
Сикст отличился, распространив действие индульгенций на души чистилища. Он ревностно рассылал бреве об индульгенциях781. Испанская инквизиция .была торжественно санкционирована им в 1478 г. Сам будучи францисканцем, ш расширил привилегии францисканского ордена в булле, которую этот орден
"?См. рассказ легата из Милана, опубликованный в Pastor, II. 785 sq. О молчаливом согласии Сикста с заговором против Медичи Pastor (И. 541) говорит: «Весьма печально, что папа участвует в истории этого заговора».
""infessura, р. 86.
тPastor (II. 610 sqq.) очень осторожно, даже почти неохотно, говорит об индульгенциях Сикста.
прозвал «великим океаном» (mare magnum). Он канонизировал Бонавентуру, официального биографа Франциска Ассизского.
Сикст издал две буллы в связи с поклонением Марии и учением о ее непорочном зачатии, но объявил, что вопрос о ее безгрешности после момента зачатия не решен Римской церковью и апостольским престолом (nondum ab ecclesia romana et apostolica sede decisum)m. Во всех вопросах, связанных с обрядами и внешними проявлениями религии, он был весьма скрупулезен. Летописец Вольтерра в изобилии перечисляет примеры его набожности. Сикст прославился как покровитель искусств. Он поддержал Платину, который с четырьмя помощниками составил каталог ватиканских архивов в трех томах.
Таким был Сикст IV, беззастенчивый защитник интересов своих родственников, многие из которых были недостойными и высокомерными, нарушитель спокойствия Италии, мстительный, но щедрый покровитель искусств. Просвещенный римлянин, автор дневника Инфессура называет день смерти понтифика счастливейшим днем — в этот день Бог избавил христианский мир от руки нечестивого и неугомонного диктатора, который не боялся Бога, не любил христиан и не отличался милосердием, но был жаден, любил помпезность и действия напоказ, был жесток и предавался содомии .
Именно в понтификат Сикста в малоизвестных районах Саксонии и Швейцарии родились два человека, которым суждено было нанести мощный удар по папской власти — люди крестьянского происхождения, грядущие вожди нового духовного движения.
§53. ИННОКЕНТИЙ VIII. 1484 — 1492
При Иннокентии VIII дела в Риме обстояли, если такое вообще возможно, еще хуже, чем при его предшественнике Сиксте IV. Иннокентий был легкомысленным человеком, лишенным идеалов, неспособным замышлять или претворять в жизнь что-либо возвышенное. В основном он прославился благодаря открытому признанию незаконной семьи и своей буллой против колдовства.
После смерти Сикста в Риме царила неразбериха. Знать и кардиналы забаррикадировали входы в свои резиденции. Толпа устраивала карнавал на улицах. Дворец Джеронимо Риарио был разграблен. Облегчение наступило, когда соперничавшие семьи Орсини и Колонна договорились удалиться из города на месяц, а Джеронимо отказался от замка Св. Ангела, который защищала его жена, за 4000 дукатов. Только тогда кардиналы получили возможность собраться для избрания нового понтифика.
Конклавы 1484 и 1492 г. католические авторитеты объявили «одними из самых печальных в истории папства» . В конклав 1484 г. вошли 25 кардиналов, из них 21 итальянец. Главный рассказ о нем принадлежит автору дневника
Бурхарду, который присутствовал там как должностное лицо. Он вдается в мельчайшие подробности. Был снова принят протокол, который каждый из кардиналов торжественно обещал соблюдать в случае своего избрания папой. Первый пункт протокола гласил, что каждый из членов священной коллегии, чей годовой доход от бенефициев меньше 4000 дукатов (около 200 тыс. франков в пересчете на современные деньги), должен получать по 100 дукатов ежемесячно. Далее следовали пункты о продолжении крестового похода против турок, о реформе римской курии — ее главы и членов, о неназначении кардиналов моложе 30 лет, о запрете на введение в священную коллегию более чем одного родственника правящего понтифика и об ограничении количества ее членов не более 24™.
Родриго Борджиа рассчитывал быть избранным папой, и в ожидании этого события он забаррикадировал вход в свой дворец, чтобы тот не был разграблен. Чтобы получить желанное папство, он предлагал крупные взятки, в том числе этот дворец. За кардинала Барбо проголосовало 10 человек, и казалось, что избран будет именно он. Но тогда Джулиано Ровере и Борджиа отказались от своих притязаний и, объединив усилия, ночью ходили из кельи в келью, обещали бенефиции и деньги и обеспечили себе голоса всех кардиналов, кроме шести. По свидетельству Бурхарда, папа, которому предстояло быть избранным, провел всю ночь, подписывая обещания. И на следующее утро два кардинала разбудили тех шестерых, которых не побеспокоили, восклицая: «Пойдемте, выберем папу!» «Кого?» — спросили те. Им ответили: «Кардинала Чибо». «Как же так?» — спросили они. «Пока вы спали, мы собрали все голоса, кроме ваших», — отвечали им.
Новый папа, Лоренцо Чибо, родился в Генуе в 1432 г. и был сделан кардиналом при Сиксте IV в 1473 г. Во время его понтификата мир царил при дворах Италии, но в Риме процветали расточительство клира, продажность курии и повальное беззаконие. «Во мраке Иннокентий был избран, во мраке он живет, и во мраке он умрет», — говорил генерал августинцев787. По ночам похищали женщин. Утром на улицах находили убитых. Преступники заранее откупались от правосудия. Грабили даже церкви. Фрагмент истинного креста похитили из церкви Санта-Мария-ин-Трастевере. Говорят, деревянную часть его нашли в одном из виноградников, а серебряное обрамление исчезло. Когда вице-канцлера Борджиа спросили, почему он не насаждает закон, он ответил: «Бог желает не того, чтобы грешник умер, а того, чтобы он платил и жил»788. Любимец Сикста IV Джеронимо Риарио был убит в 1488 г. Его вдова, храбрая и мужеподобная Екатерина Сфорца, в то время беременная, защищала его замок в Форли и бросила вызов осадившим замок папским войскам. Она заявила, что даже если убьют ее детей, которые были с ней, у нее есть еще один в Имоле и один — в ее чреве. Герцог Миланский, ее родственник, освободил ее и обратил осаждавших в бегство.
Все церковные должности продавались. Могло ли быть иначе, если сама пап- СКая тиара доставалась тому, кто больше предложит?789 Назначение 18 новых
""Burchard, I. 33-55.
787Infessura, p. 177. Августинца бросили в темницу за это замечание. Инфессура снова и снова сообщает (pp. 237 sq., 243, 256 sq.), что в городе царила преступность.
"^Инфессура рассказывает, как один отец, вступив в кровосмесительную связь с двумя дочерь-
, ми, убил их и был освобожден, уплатив 800 дукатов. Gregorovius (VII. 297) говорит об итальянском характере последних тридцати лет XV века: «Ему свойственны дьявольские страсти. Тираноубийство, заговоры и предательство были повсюду. Царил беспредел преступности».
™Funk (Kirchengesch., 373) пишет: In Rom. schien alles hauflich zu sein.
папских секретарей принесло в папскую казну 62.400 дукатов. В буллах о создании должностей откровенно сказано, что делалось это для получения средств. 52 человека скрепляли печатями папские буллы. Их называли plumbatores, от названия свинцовой печати, которую они использовали. Эта должность стоила 2500 дукатов. Даже должность библиотекаря Ватикана продавалась, а папская тиара отдавалась в заклад. Не стоит удивляться, что во времена всеобщей торговли церковными должностями подделка папских документов превратилась в бизнес. Два папских нотариуса признались, что за два года выпустили полсотни поддельных документов. Несмотря на ходатайства друзей, их повесили и сожгли в 1489 г.790
Дети Иннокентия не отличались никакими выдающимися особенностями и не участвовали в интригах. Ходили слухи, что их было 16, все — от замужней женщины791. Франческетто и Теорина, похоже, родились до того, как их отец стал священником. Брак Франческетто с Маддаленой, дочерью Лоренцо Великолепного, отпраздновали в Ватикане 20 января 1488 г. Десять месяцев спустя внучка папы Перетта, дочь Теорины, вышла в Ватикане замуж за маркиза Финале. Понтифик сидел за столом вместе с дамами, что не было принято. В 1492 г. еще одна внучка, также дочь Теорины, вышла за герцога Людовика Арагонского792.
Трудно поверить заявлению Инфессуры, который подробно рассказывает, что Иннокентий издал указ, разрешающий клиру и мирянам Рима иметь наложниц. Запрет на сожительство с наложницами был объявлен пагубным для Божьего закона и чести клира, поскольку практически все клирики, от высших до низших, имели наложниц или любовниц. Согласно римлянину, автору дневника, в Риме было 6800 официально зарегистрированных куртизанок, не говоря уже о незарегистрированных793. Самое малое, что можно сказать в связи с его заявлением, так это то, что оно свидетельствует об упадке нравственности клириков святого города и о неуважении к законам Григория VII. Положение Инфессуры позволяло ему достоверно знать, что происходит в Риме.
Чего следовало ожидать, если нравы верховного понтифика и священной коллегии были столь распущенными? Многие кардиналы вели себя скандально и этим славились. Их дворцы отличались княжеским великолепием и были полны слуг. Они подавали пример экстравагантной одежды и роскошных пиров. У них были свои конюшни, псарни и соколы. Кардинал Сфорца, годовой доход которого, как сообщают, составлял 30 тыс. дукатов, или 1.500.000 франков в современных деньгах, преуспел по части охоты. Кардинал Джулиано пренебрегал целибатом и имел трех дочерей. Кардинал Борджиа, признанный предводитель на всех
790Подробности см. в Burchard, I. 365-368.
791 Так говорит Марулл в своей эпиграмме:
Octo nocens pueros genuit totidemque puellas, Hunc merito poterit dicere Roma patrem. («Незаконно он зачал 8 мальчиков и столько же девочек, Так что Рим по праву может называть его отцом»), Burchard (I. 321) называет Франческетто bastardus.
mBurchard, I. 323, 488. ? 1883 г. в Берлинский музей поступил бюст Теорины с надписью: Teorina Cibo Inn. VIII P. ?. f. singuli exempli matrona formaeque dignitate conjuaria.
^Infessura, p. 259 sq. Pastor (III. 269) объявляет слова Инфессуры совершенно неправдоподобными (ganzlich unglaubwiirdig) и обвиняет издателя Инфессуры, Томмазини, за то, что тот позволил напечатать такое свидетельство без примечаний и комментариев. Пастор в своем первом издании (III. 252) объявил свидетельство римского очевидца событий eine ungeheuer- liche Behauptung.
увеселениях, был широко известен благодаря своим детям, которые пользовались любой возможностью показать себя и развлечься. В высших кругах царила страсть к азартным играм. Кардинал Рафаэль выиграл 8000 дукатов у кардинала Балуэ, который, несмотря на проигрыш, оставил после себя состояние в 100 тыс. дукатов. Этот внук Сикста IV был заядлым игроком. За одну ночь он выиграл у сына Иннокентия, Франческетто, 14000 дукатов. Сын пожаловался отцу, кото- рыб велел удачливому игроку вернуть выигрыш. Но веселый князь церкви заявил в оправдание, что деньги уже потрачены на строительство его нового дворца.
Единственным родственником, которого Иннокентий ввел в священную коллегию, был незаконнорожденный сын его брата, Лоренцо Чибо. Самым известным потомству назначением было назначение сына Лоренцо Великолепного Джовавни де Медичи (впоследствии Льва X).
Еще одно назначение, Д'Обюссона, было связано с историей мусульманского нрннца Джема. Этот эпизод из анналов папства представляется невероятным, тем не менее он вполне достоверен. Даже автор романа вряд ли смог бы выдумать более гротескный эпизод. После смерти Мухаммеда II его сын Джем потерпел поражение в борьбе за престол со своим братом Баязетом и бежал на Родос. Рыцари-иоанниты обещали держать знатного беглеца в плену на том условии, что султан будет платить им по 45 тыс. дукатов за каждый год его содержания. Ради безрпасности Джем был перевезен в одну из резиденций госпитальеров во Франции. Венгрия, Неаполь, Венеция, Франция и папа — все заявили о своих нравах на него. Христианский мир никогда не выказывал такого внимания к цршщу неверных. Папа выиграл, оказав ценные церковные уступки французскому королю (среди которых было назначение Д'Обюссона кардиналом).
Когда проблема была разрешена, Джема перевезли в Рим, где его со впечатляющими церемониями встретили кардиналы и городские власти. Его личность считалась более ценной, чем знания о Востоке, которые принес Марко Поло в свое время, и прием, оказанный мусульманскому принцу, вызвал больше интереса, чем возвращение Колумба из его первого путешествия на запад. Джем проехал по улицам в сопровождении сына папы на белом коне, которого послал ему папа. Посол египетского султана, бывший тогда в Риме, вышел к нему навстречу Н со слезами поцеловал его ноги и ноги его коня. (Папы без колебаний вступали в союз с восточными державами для свержения Мухаммеда II и его династии.) Джем, или Великий Турок, как его называли, был принят папой, окруженным кардиналами. Гордый потомок восточных монархов, однако, отказался целовать ногу верховного понтифика, но пошел на некоторые уступки, поцеловав ему плечо. Его описывают как невысокого и плотного, с орлиным носом и необычно добрым взглядом, любителя иногда выпить, не чуждого при этом определенной интеллектуальной культуры. Сообщали, что он собственноручно убил четверых человек. Тем не менее Джем был лицом слишком важным, чтобы его порочили из-за таких преступлений. Иннокентий выделил ему элегантно обставленные апартаменты в Ватикане, и всеобщему взору предстало странное зрелище: земной глава христианского мира гостеприимно принимал у себя одного из главных сторонников ислама, почти полностью сокрушившего христианские церкви Востока и узурпировавшего престол на Босфоре.
Баязет пожелал уплатить папе 40 тыс. дукатов за гостеприимство к его брату 8 сопернику. От него в Рим прибыли делегации для того, чтобы обсудить подробности сделки. Говорят, султан пытался отравить брата и папу, подсыпав яд в колодцы Ватикана. Когда посол привез из Константинополя задержанный платеж за три года, 120 тыс. дукатов, Джем настоял на том, чтобы турка раздели, протерли ему кожу полотенцем и чтобы он облизал языком послание «с обеих сторон» в доказательство, что на бумаге нет яда794. Джем пережил первого принимавшего его папу, Иннокентия VIII, на три года и часто упоминается летописцами общественных событий в понтификат Александра VI. Он умер в 1495 г., оставаясь пленником.
Другим любопытным событием понтификата Иннокентия был суеверный прием, оказанный святому копью. Этим оружием Лонгин якобы пронзил бок Спасителя. Его нашел во время крестовых походов монах Варфоломей {Варипса- ва} в Антиохии. На право обладать им уже претендовали два города, Нюрнберг и Париж. Эта реликвия произвела на тот легковерный век большее впечатление, чем голова святого Андрея. Голова была даром христианского князя, принадлежавшего к отколовшейся Греческой церкви, тогда как копье было получено от турка, султана Баязета.
Среди кардиналов возник спор, не будет ли мудрее воздержаться от принятия дара, пока не будет изучена подлинность нюрнбергского копья. Однако папское благочестие не позволяло задавать подобные вопросы. Архиепископ и епископ были посланы в Анкону, чтобы принять этот кусок железа (ибо от копья сохранился только наконечник). Кардиналы несли его от городских ворот до собора Св. Петра. После мессы папа благословил его. Реликвию принимали во время поста, но, по предложению одного из кардиналов, из некоторых фонтанов по пути процессии било вино, чтобы утолить жажду населения. После торжественного богослужения в Санта-Мария-дель-Пополо, в день Вознесения (1492), турецкий подарок, помещенный в ларец из хрусталя и золота, был поставлен рядом с платом святой Вероники в соборе Св. Петра795.
Двумя великими событиями, омрачившими понтификат Иннокентия VIII, были крестовый поход протиив вальденсов (1487) и булла против ведьм Германии (1484), которые привели к двум ужасным проявлениям жестокости. О них мы будем говорить в другой части.
Иннокентию посчастливилось, вместе со всей Европой, порадоваться изгнанию последних мавров из Гранады (1492). В Риме проводили мессы, в память об этом знаменательном событии была прочитана проповедь в присутствии понтифика796. Кардинал Борджиа, с характерной для его народа галантностью, устроил в честь события бой быков, в ходе которого было убито пять животных, — это было первое, но не последнее зрелище подобного рода, которое видел папский город. Иннокентий заболел. Его поили женским молоком797. За несколько лет до
mTotam ab omnibus ejus lateribus lingua sua lambivit (Infessura, p. 263). Послание от художника Мантеньи к герцогу Мантуи с приведенными в нем любопытными подробностями, от 15 июня 1489 г., см. в Pastor, 1st ed., III. 218. На картине «Спор Св. Екатерины» в sala dei santi Ватикана изображен Джем на белом коне. Инфессура и Бурхард с журналистской дотошностью рассказывают о деталях появления Джема в Риме и обращения с ним.
""Infessura (р. 224), а особенно Burchard (I. 482-486) и Sigismondo (И. 25-29, 69), подробно рассказывают о почестях, оказанных этой священнейшей железяке (sacratissimum ferreum lanceae). Присутствовавший представитель султана Шамизбурш, как сообщают, вручил папе 40 тыс. дукатов. Сиджизмондо называет копье spicula («маленький наконечник»).
^Burchard, I. 444 sqq.
787До нас дошла душераздирающая история о том, как по предложению врача-еврея в вены умирающего понтифика влили кровь трех мальчиков. Им было по десять лет, и каждому из них пообещали по дукату. Все трое умерли, а врач бежал. Историю рассказывает Инфессура и повторяет Райнальд. Приятно хотя бы то, что Gregorovius (VII. 338), как и Pastor (III. 275 sq.), не верят в нее.
этого, когда думали, что папа умирает, кардиналы нашли 1.200 тыс. дукатов в его сундуках. Теперь они согласились внять просьбе Иннокентия и раздать 48 тыс. дукатов из папского состояния его родственникам.
§54. ПАПА АЛЕКСАНДР VI — БОРДЖИА. 1492 — 1503
Понтификат Александра VI, который совпал с завершающими годами XV бека и началом века XVI, можно сравнить с понтификатом Бонифация VIII, на рубеже ??? — XIV веков. С Бонифация начался упадок папской власти. Тогда папа" подчинился воле французского короля. При Александре же, когда французы вновь стали активно вмешиваться в дела Италии и даже захватили Рим, папство дошло до предела своего морального унижения, невиданного со времен порнократии X века.
Александр VI, которого мы упоминали уже как кардинала Родриго Борджиа, удостоился титула самого развращенного из пап эпохи Возрождения. Даже католические историки считают, что его распущенность не имела границ, а готовность унизить папство ради достижения личных целей была беспредельна798. Если бы его интеллектуальные способности использовались правильно, то его пОйТификат мог бы стать одним из самых блестящих в истории апостольского престола. Времена созрели. Возможностей было много как никогда. Но недоставало морального принципа. Если бы Данте жил в это время, он написал бы, что Александр VI отказался от большего, чем папа-отшельник Целестин V, и заслужил более ужасное проклятие, чем папа-симонист Бонифаций VIII.
После смерти Иннокентия VIII конклав из 23 кардиналов собрался в Сикстинской капелле. Основными кандидатами были Борджиа и Джулиано Ровере. Они уЗйе соперничали и претендовали на папский престол раньше. Ради успеха предстоящих выборов не жалелось ничего. За духовный венец христианского мира открыто и беззастенчиво предлагались церковные должности и деньги. Французский король поддержал Джулиано — вложил 200 тыс. дукатов в римский банк и еще 100 тыс. — в генуэзский, чтобы обеспечить его избрание. Борджиа не мог предложить больше, но он был хитрее. От него ничего не получили только пять кардиналов, в том числе Джулиано. А у остальных членов священной коллегии была своя цена. Кардиналу Орсини достались Монтичелли и Сориано, престол Картахены и легатетво в Марке; Колонна — аббатство Субиако и его крепость; Савелли — Чивита-Кастеллана и престол Майорки; Склафенату — Непи; Мики- аяю — престол Порто; другим кардиналам — богатые бенефиции. Четыре мула, навьюченные золотом, были посланы во дворец Асканио Сфорца, который также получил от Родриго прекрасный дворец и пост вице-канцлера. Даже патриарх Венеции, преклонный возраст которого (а он достиг 95 лет) должен был сделать его выше земных искушений, получил 5000 дукатов. Инфессура саркастически замечает, что Борджиа раздал все свое имение нищим799.
""Pastor (III. 278) говорит, что «с того момента, как он стал священником, и до конца своих дней он был в рабстве у демона чувственности». Hefele-Knopfler (Kirchengesch., р. 48&) говорят, что до получения папской должности он был «очень распущенным» (sehr dlssolut). Проф. Villari (Machiavelli, I. 279) называет Александра худшим из пап — его «преступлений было достаточно, чтобы шокировать любое человеческое общество». Грегоровиус и Пастор провели ; наиболее примечательные исследования данного периода. Они соперничают друг с другом в блестящем описании понтификата Александра и отношений в его семье.
""Р. 281. В донесении герцогине Эсте, которое публикует Pastor (1st ed., III. 879), Джованни Боккаччо, епископ Модены, подсчитывает размах затрат, посредством которых Борджиа ку-
Церемонии, которыми сопровождалась интронизация, отличались таким размахом, что современники не находили им равных в истории. Рядом с Палаццо ди Сан Марко, на пути шествия была воздвигнута статуя быка, символа рода Борджиа. Из глаз, ноздрей и рта этого быка вытекала вода, а изо лба — вино. Родриго был 61 год, и он 37 лет был кардиналом, получив этот сан в 25 лет. Его любимый дядя Калликст III сделал его архиепископом Валенсии, наделил церковными должностями, в том числе должностью вице-канцлера, и сделал наследником своего личного состояния. Его дворец славился великолепием гобеленов и ковров, а также сосудами из золота и серебра800. Новый папа обладал личной привлекательностью. Он был высок и хорошо сложен, а манеры его были такими подкупающими, что современник, Гаспарино из Вероны, утверждает: он влек к себе женщин, как магнит железо801. Мы уже рассказывали о том, как в былые времена Пий II упрекнул Родриго за его похождения в Сиене.
Выдающимися отличительными чертами деятельности Александра на посту верховного правителя христианского мира были его распущенность и страстное желание обеспечить своих детей мирским благосостоянием. В этих двух отношениях он, похоже, не обращал внимания ни на свой официальный статус, ни на совесть. Третьей особенностью было вступление Карла VIII и французов в Италию и Рим. В его понтификат случились два события, всемирное значение которых не зависело от того, кто занимал папский престол, — открытие Америки и казнь флорентийского проповедника Савонаролы. Как во время понтификата Калликста III, в Рим теперь устремлялись испанцы, и миланский посланник писал, что десяти папств не хватило бы, чтобы удовлетворить их жажду общественного признания. Несмотря на протокол, принятый конклавом, и месяца не прошло, как Александр сделал кардиналом своего племянника Хуана Борджиа, а в последующие годы он ввел в священную коллегию еще четырех представителей семейства Борджиа, в том числе своего печально известного сына Чезаре Борджиа, в возрасте 18 лет802.
Сначала обратим внимание на родственников и потомков Александра. Уже скоро стало очевидно, что основной целью его понтификата было улучшение благосостояния собственных детей803. Что касается его отцовства, то здесь мы имеем дело не просто со слухами. На то существуют неопровержимые документальные свидетельства.
Александр признал пятерых детей от Ваноццы де Катанейс: Педро Луиса, Хуана, Чезаре, Лукрецию, Жоффрея и, возможно, Педро Лудовико. Сохранились бреве Сикста IV, узаконивающие Чезаре и Лудовико804. Две буллы выпустил сам Александр в 1493 г., о происхождении Чезаре. В первой Чезаре объявляется
пил тиару: вице-канцлерство стоимостью 8000 дукатов, города Непи и Чивита-Кастеллана, аббатства Аквилы и Альбано (каждое стоит по 1000 дукатов в год), два крупных аббатства в Неаполитанском королевстве, аббатство Субиако (стоимостью 2000 дукатов в год), аббатства в Испании, 16 епископатов в Испании, престол Порто (стоимостью 1200 дукатов) и многие другие доходные церковные места.
800Этот дворец описан в послании от кардинала Сфорца к его брату, от 1484 г., опубликованном в Pastor, III. 876.
^'Sigismondo (II. 53) говорит о majestas formae Александра.
^Burchard, I. 577.
803Seine Kinder zu erhohen war sein vorziiglichstes Ziel, — говорит беспристрастный католический историк Funk (p. 373).
""Они приводятся в Burchard (Дополнение к т. III) и датированы 1 октября 1480 г. и 4 ноября 1481 г.
сыном Ваноццы от ее прежнего мужа, чтобы священная коллегия не возражала Против принятия в ее члены человека неопределенного происхождения. Во второй Александр объявил его своим собственным сыном805. Устав от Ваноццы, которая была на 11 лет моложе его, Александр отверг ее и лично проследил за тем, как она по очереди вступила в брак с тремя мужчинами, — сам устроил первый брак, а потом позаботился о втором и третьем806. В более поздней переписке с Лукрецией она подписывалась как «счастливая и несчастная мать» (la felice ed infelice matre).
НО Александр признал не только этих детей. Его дочери Джиролама и Изабелла вышли замуж в 1482 и 1483 г.807 Еще одна дочь, Лаура, от Джулии Фарне- зе, родилась в 1492 г, и была признана его собственным ребенком, а в 1501 г. лапа формально признал своим сыном и Хуана, от некоей римлянки. В первой булле он назвал мальчика сыном Чезаре, но во второй признал его своим собственным808.
Среди любовниц Александра, после того как он стал папой, самой известной была сестра кардинала Фарнезе Джулия Фарнезе, прозванная Ла Белла за свою красоту. Инфессура неоднократно упоминает о ней как о наложнице Александра. Ее законного мужа умиротворили, подарив ему несколько замков.
Увеселения, выходки, браки, мирские почести и преступления этих детей ежедневно предоставляли такой материал, который удовлетворил бы самые взыскательные претензии современных любителей сенсаций. Дон Педро Луис, старший сын Александра, и его три брата, следующих по возрасту, начали свою общественную карьеру на службе у короля Испании Фердинанда, который допустил их в высшие ряды знати и продал Гандию, вместе с герцогским титулом, дону Педро. Это галантный юный Борджиа умер в 1491 г. в возрасте 30 лет, накануне путешествия из Рима в Испанию для свадьбы с кузиной Фердинанда. Его брат, дон Хуан, унаследовал поместье и герцогский титул Гандии и с княжеским великолепием женился в Барселоне на принцессе, с которой дон Педро был помолвлен.
Сын Александра, Чезаре Борджиа, был порочным, амбициозным и высокомерным. Анналы Рима и Ватикана в течение целого десятилетия пестрят рассказами о его грехах, интригах и преступлениях. В возрасте шести лет он был
""См. W. Н. Woodward, Two Bulls of Alex. VI, Sept., 1493, в Engl. Hist. Rev., 1908, pp. 730-734.
""Ваноцца пережила Александра на 15 лет и умерла в 1518 г. Ее эпитафия, которую раньше можно было видеть в Санта-Мария-дель-Пополо, гласит: Vanotiae Cathanae, Caesare Valentiae,
, Joane Candiae, Jufredo Scylatii et Lucretiae Ferrariae, ducibus filiis, etc. См. Creighton, III. 163, Pastor, III. 279. Пастор говорит, что отрицать подлинность свидетельствующей о ее сыновьях Надписи, как это делает Олливье, смешно (geradezu lacherlich). По поводу попытки Олливье реабилитировать Александра см. едкие слова Пастора в первом издании (I. 589). Бурхард постоянно называет Лукрецию рарае filia (II. 278, 386, 493, etc.), а Жоффрея и остальных мальчиков — его сыновьями. См. также Sigismondo, II. 249, 270, etc. Происхождение Педро Лудовико не установлено так точно, но вполне вероятно, что его матерью была Ваноцца.
""Gregorovius (Lucrezia Borgia, p. 19, и Appendix, Germ, ed.), где приводится брачный контракт Джироламы.
""Эти две буллы, сохранившиеся в Мантуе и впервые опубликованные в Gregorovius (Lucr. Borgia, Appendix, 76-85), вышли в один и тот же день. Burchard (III. 170) называет мать Мальчика quaedam Romana. Грегоровиус и Пастор, вслед за Бурхардом, не сомневаются в том, что он был родным сыном Александра. Pastor (III. 475) говорит, что булла, несомненно, подлинная. В сатире 1500 г. сказано, что у Александра было 3 или 4 ребенка от Джулии Фарнезе. Согласно Villari (Life of Savonarola, p. 376, note), папский печатный орган в Риме Civilta cattolica от 15 марта 1873 г. признал существование Джованни, шестого или седьмого ребенка Александра.
объявлен готовым к рукоположению. Он стал нотариусом и епископом Пампло- ны при Иннокентии VIII. Когда его отец был избран папой, он поспешил в Рим из Пизы, где учился, и в день коронации отца был назначен архиепископом Валенсии. Ему было шестнадцать лет.
Дон Жоффрей женился в 13 лет на дочери Альфонсо Неаполитанского и стал князем Сквиллаче.
История дочери Александра Лукреции составляет один из самых пресловутых и трагических эпизодов в анналах XV века.
Самым серьезным международным происшествием в понтификат Александра было вторжение в Италию Карла VIII, короля Франции. Вступительным актом к тому, что стало похоже на полное преображение Италии, была продажа Черветри и Ангвиллары. Франческетто, сын Иннокентия VIII, решил продать их Вирджинию Орсини за 40 тыс. дукатов. Затем Франческетто, этот папский отпрыск, предался праздной жизни и удалился во Флоренцию. Но Сфорца восприняли передачу этих двух владений как нарушающую равновесие сил на полуострове, и Лудовико и Асканио Сфорца стали призывать Александра ограничить влияние Ферранте, короля Неаполя, который поддерживал Орсини. Ферранте, проницательный политик, воспользовался страстью Александра к обогащению своих детей и переманил его на свою сторону. Он обещал отдать в жены папскому сыну Жоффрею донну Санчу, еще пребывавшую в детском возрасте. Лудовико Сфорца, готовый прибегнуть к любым мерам для достижения собственных амбициозных целей, позвал в Италию Карла VIII и поддержал его притязания на неаполитанскую корону на том основании, что раньше она принадлежала Анжуйскому роду. Он также приветствовал намерение французского короля вернуть Константинополь христианам.
После смерти Ферранте (1494) племянник Александра кардинал Хуан Борджиа сделал королем Неаполя Альфонсо II. Карл, которому было тогда только 22 года, был невысоким, некрасивым, с орлиным носом и непропорционально большой головой. Он выступил в Италию во главе великолепной армии в 40 тыс. человек, вооруженных новейшими артиллерийскими орудиями. Джулиано Ровере, который сопротивлялся политике Александра и бежал в Авиньон, вместе с другими недовольными кардиналами поддержал французов и присоединился к французской армии. Марш Карла через Северную Италию был рядом легких и обычно бескровных побед. Милан распахнул ему свои ворота. Так же поступила и Пиза. Перед вступлением во Флоренцию король был встречен Савонаролой, который отнесся к нему как к Божьему вестнику, пришедшему вызволить Италию из ее нечестивого положения. Рим оказался беспомощным. Посланников Александра, отосланных на переговоры с захватчиком, либо не принимали, либо отправляли обратно без ответа. Папа в отчаянии попросил о помощи турецкого султана Баязета. Переписка между верховным правителем христианского мира и владыкой мусульманского мира была обнаружена, когда схватили папского гонца Джорджо Буссардо с посланиями . У Буссардо было найдено 40 тыс. дукатов — плата Баязета Александру за надзор над Джемом. Александр писал султану, что Карл намеревается забрать Джема во Францию и сделать его адмиралом флота для захвата Константинополя. Баязет в ответ заметил, что такое развитие событий принесет больше вреда папе, чем ему. Его другу-папе, к которому он обращается как к Преславнейшему (gloriositas), следовало бы освободить вышеуказанного пленника, Джема, от тревог этого мира и отправить в мир иной, где ему будет спокойнее810. За эту услугу султан готов был уплатить папе 300 тыс. дукатов, на которые, как он предполагал, папа мог бы купить княжества для своих детей.
В последний день 1494 г. французская армия вступила в святой город с 36 бронзовыми пушками. Такой воинской дисциплины и такого вооружения римляне еще не видели, так что они смотрели на армию с восторгом и восхищением. Король потребовал сдать замок Св. Ангела. Александр отказался, заявив, что, если крепость атакуют, он выйдет на стены, окруженный самыми священными реликвиями Рима. Кардиналы Джулиано Ровере, Сфорца и Колонна, въехавшие В Город вместе с французскими войсками, призвали короля назначить собор и сместить Александра за симонию. Но, когда дело доходило до манипуляции людьми, Александр намного опережал своих противников. Карлу не хотелось "унижать папу, так как тот был необходим ему для осуществления планов, связанных с Неаполем. Была принята договоренность, что Джем будет выдан французам, а Чезаре Борджиа будет сопровождать французские войска в Неаполь как папский легат. Тем временем французские солдаты разграбили город, даже дом Ваноццы. Король расположился в Ватикане, а кардиналы-бунтовщики, за исключением Джулиано, помирились с папой.
Отправившись в Неаполь 25 января 1495 г., Карл взял с собой Джема. Из ворот Рима последний выехал рядом с Чезаре. Эти двое, турецкий претендент и <5ын понтифика, были близки и часто катались вместе верхом. Через месяц после отъезда из Рима, не добравшись до Неаполя, турок умер. Столица Южной Италии была легкой добычей для захватчиков. Чезаре удалось бежать из французского лагеря. Ловкость и удача сына порадовали Александра и позволили ему Вступить в союз против Карла с королем Испании и городами Северной Италии. В 1496 г. этот союз укрепился благодаря присоединению к нему Генриха VII Английского. Несколько месяцев французский король предавался удовольствиям неаполитанской столицы, потом пустился в обратный путь, а после битвы при Форнуово 6 июля 1495 г. покинул Италию. Александр избежал встречи с ним, уехав из Рима, и послал вслед удаляющемуся королю призыв вернуться в собственные владения под страхом отлучения. Призыв этот не ускорил отступление французов и не помешал им вернуться на полуостров через несколько лет811.
Несчастья и скандалы папского семейства не прекратились в период француз- скоп) вторжения и продолжались после него. Летом 1497 г. произошло загадочное убийство сына Александра, герцога Гандии, которому было 24 года. Это лишь одно Из преступлений, постоянно творившихся в Риме. Герцог отужинал с Чезаре, своим братом, и кардиналом Хуаном Борджиа в резиденции Ваноццы. Посте ужина два брата поехали во дворец кардинала Сфорца. Там они расстались, герцог отправился, как он сказал, по личному делу вместе с человеком в маске, который сопровождал его с прошлого месяца. А на следующий день Александр напрасно ждал своего сына. Вечером, не в силах дольше ждать, он потре-
ш Dictum Gem levare facere ex angustiisistius mundi et transferre ejus animan in aliud seculum ubi meliorem habebit quietem (Burchard, II. 209).
'"Французы оставили после себя ужасное наследство — болезнь, которую, как утверждают, они привезли из крестовых походов, а век тому назад, уже при Наполеоне, — опять, из Сирии, и известную как французская болезнь (см. Pastor, III. 7).
бовал расследования. Человека в маске нашли, смертельно раненого. Некий угольщик показал, что после полуночи видел, как к берегу реки подъехало несколько человек, один из них был верхом на белой лошади, на которую было взвалено мертвое тело. Они остановились и сбросили тело в воду. Папа был безутешен и ничего не ел с четверга по воскресенье. Он только что сделал своего сына господином Папской области и Витербо, знаменосцем церкви и герцогом Бене- венто. Рассказывая консистории кардиналов о своей потере, отец объявил, что любил дона Хуана больше всего на свете и что, если бы у него было семь папств, он отдал бы их все до одного, только чтобы воскресить своего сына.
Причина этого убийства осталась загадкой. Разных людей бросали в темницу как виновных в нем. Предположительно, герцог был убит каким-то мужчиной, честь которого он задел своими любовными похождениями. Подозревали также Асканио Сфорца, единственного кардинала, который не входил в члены консистории. Но постепенно стали думать, что убийцей был сам Чезаре Борджиа, и итальянский историк Гвиччардини три года спустя рассказывал об этом случае как о братоубийстве. Ходили слухи, что Чезаре завидовал герцогу Гандии за то, что отец любил его больше и заваливал мирскими почестями.
Когда угольщика спросили, почему он сразу не рассказал о мрачной сцене, он ответил, что такие дела случаются часто и что он видел сотню подобных случаев812.
В первом порыве горя Александр, движимый чувством, похожим на раскаяние, назначил комиссию из шести кардиналов для проведения реформ в курии и церкви. Но пыл реформатора скоро угас, и выдвинутые предложения были отвергнуты как оскорбительные для папы. В следующие два года главной заботой христианского мира были браки и карьера его детей, Чезаре и Лукреции.
Лукреция, рожденная в 1480 г., уже дважды была помолвлена с испанцами, когда отец ее был избран папой и стал искать для нее более достойную пару. В 1493 г. она вышла за Джованни Сфорца, лорда Пезаро, незаконнорожденного. Молодой принцессе был отдан в собственность дворец рядом с Ватиканом, принадлежавший Джулии Фарнезе, любовнице ее отца.
Лукреция жила весело. Вокруг нее собирались молодые матроны Рима. Она ездила в церковь в сопровождении сотни таких матрон. Церемониймейстер папской часовни называет ее прекрасной, веселой, склонной к забавам и смеху813. На улицах папского города ее обвиняли в кровосмесительной связи с отцом и братом Чезаре — так сообщали послы, и об этом говорит историк Гвиччардини, но обвинения эти слишком шокирующие, чтобы верить им, и Грегоровиус, самый блестящий современный знаток ее жизни, их отвергает. Чтобы опровергнуть ужасные обвинения, достаточно ее выдающегося последнего брака, с миром и счастьем, которые его сопровождали.
Свадьба с лордом Пезаро была сыграна в Ватикане после проповеди, произнесенной епископом Конкордии. Среди гостей было 11 кардиналов и 150 римских дам. Развлечения продолжались до 5 утра. Были танцы, и разыгрывались непри-
812См. рассказ Бурхарда о трагедии (И. 387-390). Gregorovius (VIII. 424) с уверенностью говорит о братоубийстве. Это объясняет, почему Александр прекратил расследование через две недели после его начала и почему они с Чезаре, во время первой встречи после события, не разговаривали друг с другом. Но трудно поверить, что Александр стал бы наделять почестями Чезаре, если бы считал того убийцей, а он наделял. Roscoe (I. 153 sq.) и Пастор отрицают братоубийство; Creighton (III. 388) склоняется к нему. Дон Хуан единственный из всех Борджиа был родоначальником семейства.
mFilia clarissima, filia jocosa et risoria (Burchard, II. 280, 493).
стойные комедии. Александр и кардиналы смотрели представление. Современник восклицает: «И все это было во славу Всемогущего Бога и Римской церкви!»814
Какое-то время Лукреция провела со своим мужем в его владениях, а потом развелась с ним, обвинив в импотенции. Дело о разводе решала комиссия кардиналов. Некоторое время принцесса пробыла в монастыре, а потом вступила в брак с доном Альфонсо, герцогом Бесильи, внебрачным сыном Альфонсо II Неаполитанского. Свадебная церемония снова проходила в Ватикане, а через несколько месяцев герцог был убит.
Тем временем донна Санча, жена Жоффрея, прибыла в город в мае 1496 г. Ее встретили у ворот кардиналы, Лукреция и другие высокопоставленные лица. Пана в окружении 11 кардиналов, с Лукрецией по правую руку, приветствовал своего сына и невестку в Ватикане. Согласно Бурхарду, две принцессы смело заняли скамьи священников в соборе Св. Петра. Позже, как сообщали, два шурина Санчи, герцог Гандии и Чезаре, ссорились из-за нее и владели ею по очереди. Александр отослал ее назад в Неаполь — неизвестно, по этой причине или по какой-то другой. Позже ее вновь принимали в Риме.
Чезаре, хотя его ежегодные доходы и достигали 35 тыс. дукатов, быстро устал от церковной карьеры. Епископ и кардинал-диакон, он признался перед собратьями-кардиналами, что с самого начала испытывал отвращение к рукоположению и принял его только из послушания отцу. Грегоровиус говорит, что эти слова, возможно, были единственной правдой, которую принц вообще когда-либо сказал. Священная коллегия единогласно исполнила просьбу Чезаре. Александр, который теперь старался установить прочные связи между Францией и папством, надеялся, что Людовик XIII, преемник Карла VIII, займется мирской карьерой его сына815. Людовик был занят разводом со своей уродливой и бездетной женой Иоанной Валуа и собирался жениться на молодой вдове Карла Анне, приданым которой была Бретань. Соглашение оказалось выгодным для обеих сторон. Королю разрешили развестись, а Чезаре стал герцогом Валентинуа, и ему обещали жену из королевского рода.
К отъезду Чезаре из Рима хорошо подготовились. Он увозил с собой богатейшие ткани, золотые и серебряные сосуды, деньги, так что в момент отъезда перед молодым человеком шла вереница мулов, навьюченных вещами, стоимость которых составляла 200 тыс. дукатов. Автор того времени описывает, как Александр стоял у окна, глядя на двигавшийся к западу кортеж, в котором уезжали четыре кардинала. Кортеж ехал через Авиньон. Чезаре выбрал себе в жены Шарлотту д'Альбрет, девушку шестнадцати лет, но, к разочарованию, не получил ее. Вместо нее ему была обещана сестра короля Наваррского. Когда новость об этом браке, заключенном в мае 1499 г., достигла Рима, Александр и испанцы устроили фейерверки в своих домах и на улицах, гордясь таким событием. С этого момента все силы Александра VI были направлены на продвижение этого распущенного человека. История Чезаре Борджиа полна мрачнейших моментов, отвратительной чувственности, предательства и жестокости. Никакое преступление не пугало его. Ничто не могло помешать его похотливым амбициям и ненасытной жадности. В конечном итоге его отец, готовый ради продвижения сына
814Infessura (р. 286 sq.) завершает свой отчет о свадьбе словами, что всего не будет рассказывать, потому что ему просто не поверят. Рассказ Боккаччо, посланника Феррары, который присутствовал там, приводится в Gregorov., Lucr. Borgia, pp. 59-61.
пожертвовать всем, что было свято в религии и человеческой жизни, стал рабом собственного ребенка и не осмеливался сопротивляться его замыслам.
Скоро герцог вернулся в Италию, сопровождаемый французской армией с Людовиком XII во главе. Последовала сдача Милана и Неаполя. Когда Милан был взят, это лишило Александра былого союзника, а кардинал Асканио Сфорца был взят в плен, но в Ватикане приветствовали эту новость. Александр хотел с помощью Людовика создать для своего сына великое герцогство на севере Италии, а в конечном итоге сделать его королем всего полуострова. Неаполь пал отчасти из-за коварства папы, заключившего союз с Людовиком и низложившим неаполитанского короля Фридриха.
Чезаре, получивший от отца гордый титул герцога Романьи и сделанный капитаном-генералом церкви, с помощью 8000 наемников заявил о своих правах на Имолу, Форли, Римини и другие города. Некоторые его победы отмечались в соборе Св. Петра торжественными богослужениями. В то же время Лукреция стала регентшей Непи и Сполето. Заботясь о благополучии своей семьи, папа собирался объявить войну дому Гаэтани и ограбить Колонна, Савелли и Орсини. И никому не позволялось вставать на пути его амбициозного и бессовестного сына. Ему был дарован также символ чистоты характера и возвышенного служения церкви, Золотая Роза.
Празднование «святого года» в первый год нового века, который оказался так богат событиями, привело в святой город сотни тысяч паломников. Громадные суммы, вырученные от них, были отложены на крестовый поход против турок или использованы на продвижение Борджиа. В булле, объявлявшей о празднике, посетившим Рим обещалось отпущение самых тяжких грехов . Накануне Рождества 1499 г. Александр ударил в Золотые ворота серебряным молотом, повторив слова Откровения: «Он отворяет — и никто не затворит».
Но благочестивые представления паломников о «святом годе» подорвал Чезаре, вступивший в Рим в феврале с видом завоевателя. Среди праздников, призванных оживить монотонные религиозные обряды, был испанский бой быков. На площади Св. Петра поставили ограждения, и зрители смотрели, как Чезаре, сын папы, убил пять быков. Голову последнего он отсек одним ударом меча.
Атмосфера «святого года» была омрачена еще одним ужасным событием в семействе Борджиа — убийством мужа Лукреции герцога Бесильи, которому она родила сына817. Он возвращался домой поздно вечером, когда на него напали на ступенях собора Св. Петра и всадили нож в спину. Его отнесли в его дворец, и он поправлялся. Чезаре навещал его несколько раз, но в конце концов велел его задушить (18 августа 1500 г.). Сын папы открыто признавался, что несет ответственность за происшедшее, и оправдывал свое поведение тем, что принц якобы угрожал ему.
Так в папском городе наступил новый век. Однако он стал продолжением предыдущего. Назначение кардиналов превратилось в удобное средство пополнения папских сундуков и осуществления замыслов папской семьи. В 1493 г. Александр добавил к священной коллегии 12 новых членов, в том числе Александра Фарнезе (впоследствии Павел III), брата папской любовницы. Говорят, это позволило папе заработать 100 тыс. дукатов818. В 1496 г. добавилось еще четверо кар-
818Burchard, II. 591-593.
В17Родриго был крещен в соборе Св. Петра 1 ноября 1499 г. в присутствии 16 кардиналов, находившихся на тот момент в Риме, многих послов и других должностных лиц. В 1501 г. он получил герцогство Сермонету (Burchard, II. 675, 578; III. 170).
818Infessura, p. 293.
диналов (все — испанцы, в том числе племянник папы, Джованни Борджиа), и 9 испанцев вошло в кабинет Александра. Когда 28 сентября 1500 г. было назначено 12 кардиналов, Чезаре получил в награду 120 тыс. дукатов. Он открыто говорил, что ему нужны деньги для осуществления его замыслов в Романье. В 1503 г., перед смертью его отца, герцог получил 130 тыс. дукатов еще за 9 кардинальских шапочек. За назначение новых аббревиаторов ему поступило 64 тыс. дукатов. Даже мертвецы не были свободны от поборов. После смерти кардинала Фер- рари из его наследства было взято 50 тыс. дукатов. А когда умер кардинал Микиэль, племянник Павла П, на счет герцога были перечислены 150 тыс. дукатов.
Одно преступление следовало за другим. Кардинал Орсини, наносивший папе визит, был захвачен в плен. Его дворец разграбили, других членов семейства схватили и конфисковали их замки. Матери кардинала, восьмидесяти лет, пришлось уплатить Александру 2000 дукатов и отдать дорогую жемчужину, собственность любовницы Орсини, которая сама отнесла ее Александру, переодевшись мужчиной819, только чтобы обеспечить своего сына хлебом насущным. Но несчастный был обречен. Поговаривали, что он был отравлен по приказу Александра820.
Последним из пресловутых достижений Александра, заботившегося о благе семьи, был брак Лукреции с Альфонсо, сыном Эрколе, герцога Феррары (1502). Молодому герцогу было 24 года, он был вдовцом. Предубеждение его отца было преодолено с помощью хороших должностей от французского короля и сокращения дани, которую Феррара должна была платить как папский лен, с 400 дукатов до 100 флоринов, на что коллегия кардиналов дала свое согласие. Во время переговоров Александр, три месяца отсутствовавший в Риме, доверил свою переписку и дела дочери. Вследствие этого назначения коллегия кардиналов оказалась подчинена ей.
Лукреция активно участвовала в переговорах, приведших к помолвке, и в подготовке свадьбы. Когда в начале сентября 1501 г. весть о подписании брачного контракта достигла Рима, Лукреция отправилась в Санта-Мария-дель-Пополо в сопровождении 300 рыцарей и четырех епископов и публично выразила свою благодарность. По пути она сняла с себя плащ, который, как говорили, стоил 300 дукатов, и отдала его шуту. Он надел плащ и ехал по улицам, крича: «Ура прославленной герцогине Феррары! Ура Александру VI!»821 Три часа звонил боль- щой колокол на Капитолии. По городу жгли костры, «призывая всех радоваться»* Дочери папы, уже четырежды помолвленной и дважды замужней, к моменту этой последней свадьбы был всего 21 год. Посол Феррары говорил, что лицо ее было прекрасно, а манеры очаровывали822. В составе блестящего эскорта, который Эрколе прислал, чтобы сопроводить свою будущую невестку в ее новый дом, были два младших сына герцога, которые воспитывались в Ватикане. Чезаре и 19 кардиналов, в том числе кардинал Ипполито Эсте, встретили эскорт у Порто- дель-Пополо. Ночь за ночью в Ватикане устраивали танцы и театральные представления, По просьбе своего отца Лукреция исполняла особые танцы. Формаль- .ная церемония бракосочетания состоялась 30 декабря в соборе Св. Петра. Дон Фердинанд был представителем своего брата. Впереди невесты в базилику шло
'"Burchard, III. 236.
""Так сообщает Пастор, хотя и с некоторыми колебаниями (III. 491). Даже Крейтон (IV. 40) не
опровергает это обвинение. Но в другом месте (р. 265) он, похоже, сам себе противоречит.
821 Burchard, III. 161 sq.
шПисьмо приводится в Gregor. (Lucr. Borgia, p. 212).
50 фрейлин, а по сторонам от нее — герцоги. О ее приближении объявляли музыканты, игравшие в портике. Внутри на своем престоле сидел понтифик, окруженный 13 кардиналами. После проповеди, которую Александр велел сделать покороче, герцог Фердинанд надел кольцо на палец Лукреции. Потом приблизился кардинал д'Эсте. Он возложил на стол еще четыре кольца, с бриллиантом, изумрудом, бирюзой и рубином, а после, по его приказу, открыли шкатулку со множеством изделий из драгоценных камней, в том числе головным убором из 16 бриллиантов и 150 крупных жемчужин. Прелат очень вежливо просил принцессу не отвергать подарок и сообщил, что в Ферраре ее ждет еще много драгоценных камней.
Всю ночь в Ватикане пировали и представляли комедии, одним из ведущих артистов в которых был Чезаре. К чести некоторых кардиналов и других должностных лиц следует сказать, что они удалились в самом начале пира. Вся следующая неделя была полна развлечений, включая бой быков на площади Св. Петра, в котором Чезаре опять участвовал как матадор.
Праздники завершились 6 января 1502 г. Приданое невесты и другой багаж везли 150 мулов. Щедрый отец велел ей забрать с собой все, что только захочется. Ее денежное приданое составляло 100 тыс. дукатов. Блестящая кавалькада, в которой приняли участие все кардиналы, послы и городские власти, сопровождала кортеж до городских ворот и дальше, а кардинал Франческо Борджиа проделал с группой весь путь. Задумываясь об этой свадьбе, мы не можем не испытывать симпатий ко столь заботливому отцу, тогда как нарушение им священных обетов католического священника и верховного понтифика может вызвать только негодование. Александр следил за кавалькадой, пока мог, переходя от окна к окну. О матери невесты никто из авторов не упоминает. Следила ли она за торжествами тайно — или открыто, с возвышения?
Лукреция не вернулась в Рим. Эта знаменитая женщина, судьба которой пробуждает в нас величайший интерес и величайшее сочувствие, покинула страницы истории папства и заняла свое место в анналах благородного дома Эсте. Она заслужила уважение двора и восхищение всего города, вела спокойную, домашнюю жизнь до самой смерти в 1519 г. Мало кто из людей видел собственными глазами за столь краткий период времени столько притворства и преступлений, как она. Ей не было еще сорока, когда она умерла. Древнее представление о ней как о женщине с кинжалом, отравительнице, виновной в кровосмешении, уступило место более сдержанному суждению Ремона и Грегоровиуса, с которыми соглашается и Пастор. Они не объявляют ее безгрешной, но заявляют, что она не была такой уж бессовестной распутницей, и показывают беспристрастному читателю, что отец сделал ее орудием своих амбициозных планов, связанных с семьей, и что она была преданной женой и матерью. Ее сын, Эрколе, правивший до 1559 г., женился на Рене, принцессе, которая приветствовала при своем дворе Кальвина и Клемана Маро.
Наконец смерть Александра положила конец его скандальному правлению. После увеселений, устроенных кардиналом Адрианом, у папы и его сына Чезаре началась лихорадка. Говорили, что яд, приготовленный ими для кардинала, по ошибке или умышленно был положен в их собственные кубки . Болезнь понтифика продолжалась меньше недели. На третий день он начал истекать кровью. На смертном одре он играл в карты с некоторыми из своих кардиналов. Наконец он щяшял причастие и елеосвящение и умер в присутствии пяти членов священней, дсоллегии. Хорошо информированный автор дневника, Бурхард, отмечает особо, что во время болезни Александр не произнес ни слова о Лукреции или евоем сыне, герцоге. Чезаре был слишком болен, чтобы прийти к отцу, но, услышав о его смерти, послал Микелетто требовать у управляющего ключи от папское казны, угрожая в случае отказа удушить кардинала Казанову и выбросить его яз окна. Кардинал, перепуганный (perterritus), уступил, и убитый горем сын унес с собой 100 тыс. дукатов золотом и серебром.
; При оценке деятельности Александра VI следует помнить, что народ и современники были против него824. Ходили слухи, что сам дьявол явился к нему в момент смерти с требованием отдать то, что было ему обещано за 12 лет папства, а Александр ответил: да, он понимает, что настало время платить по счетам825.
Интеллектуальные способности Александра подтверждаются его успехами в дипломатии — он смог организовать политическое возвышение Чезаре Борджиа, с поддержкой Франции, которая когда-то его унизила; он смог привлечь на свою сторону несогласных кардиналов; он обеспечивал свою безопасность с помощью насилия, хотя в конечном счете его все-таки отравили. Мы осуждаем его безмерно.^ отсутствие принципов. Умственные способности, которые, как говорили, он получил от самого дьявола, не могут заменить моральных качеств. В сердце Александра гнездились коварство, предательство, похоть и убийство82®. Он не стеснялся пойти на преступление ради своих амбиций, но и не стремился участвовать в торжественных богослужениях, и даже мессу лично не служил. Чтобы измерить глубину его греховности, говорят, достаточно сравнить его действия с простыми предписаниями: «Не убивай, не прелюбодействуй, не кради». Возвышение на ответственный пост обычно отрезвляет человека, но Родриго Борджиа унизил высшую должность христианского мира ради собственных плотских желаний. Даже если мы не соглашаемся с целями Григория VII и Иннокентия III, их моральные качества не могут не вызвать у нас уважения. А Александр VI был рабом своих чувств, и его умение управлять людьми, сколь бы велико оно ни было, не смягчает того отвращения, которое вызывают у нас его порочные замыслы. Человек может устрашить окружающих с помощью грубой силы, но сила эта остается грубой.
. Следует признать, что, когда Родриго стал кардиналом, моральные стандарты жизни в Риме были низки, и римский летописец мог утверждать, что у каждого
улицах. Ranke (D. гот. Papste, р. 35) явно склонен верить в отравление. Так же считает и Hase (Kirchengesch., III. 353). Многие авторы того времени верили в отравление — Гвиччардини, кардинал Бембо, Иовий, кардинал Эгидий и др. Врач Александра назвал непосредственной
. причиной смерти апоплексический удар. Против теории отравления говорит тот факт, что кардинал Адриан тоже заболел. С другой стороны, есть свидетельства, что тело Александра сразу после смерти раздулось и было обезображено, что изо рта у него шла пена и что Чезаре заболел одновременно с ним с теми же симптомами. Грегоровиус (VII. 521) объявляет эти факты сильнейшими свидетельствами в пользу теории отравления.
•"Есть одно исключение — обращение, сделанное в конклаве после смерти Александра епископом Галлиполи. См. ст. Garnett, Engl. Hist. Rev., 1892, p. 311 sq.; единственная дошедшая до нас копия текста хранится в Британском музее.
"^Герцог Мантуи, который стоял лагерем недалеко от Рима, писал своей герцогине, что в момент смерти папы в его комнате появились семь чертей, что его тело распухло и его вытаскивали из постели с помощью веревки (Gregorovius, Lucr. Borgia, p. 288).
828Епископ Creighton (IV. 44) подчеркивает, что среди пороков Александра не было лицемерия. *Грин (в Hist, of the Engl. People) прославляет «первого реформатора», а покойный профессор " Вигг (Wayside Sketches, p. 131) утверждает, «что его верования в основном совпадают с верованиями большинства современных англичан, чем подтверждаются справедливость, ясность ? Я искренность его мысли*. Католический историк Англии (Lingard, IV. 192) говорит об ин- . теллектуальных заблуждениях Виклифа, но при этом называет его «необыкновенным человеком, который, подавая пример в моральном отношении, выступал против порока со свободой и строгостью апостола».
683См. Tschackert, р. 230. Д'Альи настаивал на своем и после того, как покинул Констанц.
Виклиф и Гус оставались в его глазах опасными еретиками, pernitiosi heretici (Van der Hardt,
VI. 16).
""Workman, Hus' Letters, pp. 226, 289-241. И5См. Workman, pp. 185, 245, 248.
782Mansi (XXXII. 374 sqq.) приводит буллу о непорочном зачатии от 5 сентября 1483 г., как и Mirbt, р. 170.
священника была любовница и почти все римские монастыри превратились в lupinaria — публичные дома827. Но святые традиции сохранялись в священных местах города. Проводились торжественные христианские обряды. Распущенность римских императоров по-прежнему казалась адской в сравнении с жертвой креста. Однако за два года до смерти Александра, 31 октября 1501 г., в Ватикане, по воле Чезаре, состоялась оргия, которую не превзошли даже худшие из императорских пиров. 50 куртизанок танцевали всю ночь в присутствии слуг и других лиц, сначала одетые, потом — обнаженные, а папа и Лукреция смотрели на них. Обнаженные женщины, двигаясь на четвереньках, собирали с земли каштаны, за что получали в награду плащи, туфли, шляпы и другие предметы одежды828.
Для Александра не было ничего святого — ни должность, ни добродетель, ни брак, ни жизнь. Будучи кардиналом, он присутствовал на свадьбе молодой Джулии Фарнезе и, вероятно, именно тогда задумал развратить ее. Несколько месяцев спустя она уже была известна как его любовница. Кардинал Гурка сказал флорентийскому послу: «Когда я думаю о жизни папы и некоторых его кардиналов, я вздрагиваю от того, что нахожусь в курии, и мне не хочется иметь с нею ничего общего, пока Бог не проведет реформы в Своей церкви». Некие немецкие рыцари, когда их пригласили в Рим, написали понтифику, что они — добрые христиане, служат графу Палатину, который поклоняется Богу, любит справедливость, ненавидит порок и никогда не был обвинен в прелюбодеянии. «Мы верим, — продолжали они, — в справедливого Бога, Который ввергнет в вечное пламя грабителей, святотатцев, насильников, злоупотребляющих наследием Христа, имеющих наложниц, симонистов и прочих грешников, которые оскорбляют христианскую церковь»829.
Приятно перейти к нескольким поступкам этого последнего понтифика XV века, которые не были продиктованы исключительно эгоизмом или греховными побуждениями. В 1494 г. Александр канонизировал Ансельма, не упоминая, однако, ни про великий трактат этого схоласта об искуплении, ни про его доводы о существовании Бога830. Он пропагандировал культ святой Анны, матери Девы Марии, к которому впоследствии был причастен и Лютер831. Он почти бого- хульственно объявлял, что находится под особой защитой Девы, которая якобы несколько раз избавляла его от смерти — в море и в папском дворце.
В соответствии с более поздней практикой римской католической церкви, Александр ограничил свободу печати, запретив издавать что-либо без согласия епископа832. Во время его понтификата был открыт целый континент на западе, но из его отношения к Америке явствует, что о целях Провидения он не был осведомлен. В двух буллах, от 4 и 5 мая 1493 г., он поделил Америку между
827Infessura, р. 287.
828Burchard (III. 167), который рассказывает об этой дикой сцене, умолчал о многих скверных событиях, происходивших в папском дворце. Другие свидетельства об этой оргии можно найти в издании Бурхарда Тюазном. См. также Villari, Machiavelli, I. 538. Читая о том, как папа и кардиналы на площади перед собором Св. Петра с замиранием смотрели на опытного канатоходца, державшего на руках ребенка, мы вполне можем поприветствовать это развлечение или отнестись к нему терпимо (Burchard, III. 210), однако душой Александра, похоже, владели мрачные демоны зла.
829Burchard, III. 110.
^Mansi, XXXII. 533 sq.
831 Кальвин рассказывал, что в детстве мать водила его в аббатство Урскамп, возле Нойона, где хранилась частичка мощей святой Анны, и он целовал реликвию.
mDecretum de libris поп sine censura imprimendis (1501; Reusch, Index, p. 54).
Португалией и Испанией, проведя границу, с севера на юг, в 100 лигах к западу от Азорских островов. В этих документах Христофор Колумб упоминается как достойный человек, он заслуживает похвалы как умелый моряк, прошедший через великие опасности, трудности и испытания, чтобы обнаружить острова и континенты (terras firmas), доселе неведомые. Земли запада, уже открытые и которые лишь предстояло открыть, объявлялись постоянным (in perpetuum) владением Испании и Португалии. Папа торжественно объявлял, что дарует им их из чистой щедрости властью всемогущего Бога, которая была дана ему через святого Петра, как наместник Иисуса Христа на земле833. Невозможно было высказаться более определенно. Как преемник Петра, Александр считал себя вправе распоряжаться Америкой, и его дар имел вечную силу. Это притязание на владение западными землями вполне можно уравнять с выдумкой о даре Константина Сильвестру из поддельных Исидоровых декреталий834.
Если хоть какой-то булле требовалось подтверждение папской непогрешимости, так именно этой, которая была тесно связана с судьбой великого американского континента, а по сути, с историей мира в целом. Но сказанное в булле от 4 марта было отменено уже год спустя, когда 7 июня 1494 г. был заключен политический договор в Тордесильяс, согласно которому граница пролегла уже в 370 лигах к западу от островов Кабо Верде. Произошедшие после выпуска буллы события начисто опровергли официальный дар верховного понтифика, и сейчас на западном континенте уже ни клочка земли не принадлежит тем королевствам, которым она была навечно дарована папой. Мы не станем здесь мудрствовать о разнице, якобы существующей между доктринальными и дисциплинарными папскими решениями, про которую твердят многие католики, защитники учения о папской непогрешимости. Чтобы опровергнуть эту догму, вполне достаточно буллы Александра об Америке и буллы Иннокентия III, упраздняющей Великую хартию вольностей.
Опровергнуть теорию папства как божественного установления и папские притязания на титул наместника Христа вполне можно на основании одних только качеств и деятельности Александра VI, и от этого довода нельзя отмахнуться с помощью сомнительного толкования слов Господа, обращенных к Петру. Даже если мы забудем о грешных папах IX — X веков, забудем о случае Гонория и о других папах, обвиненных в ереси, забудем о папах-преступниках эпохи Возрождения и обо всех их буллах, грешащих против здравого смысла, таких как булла Иннокентия VIII против колдовства, одного примера Александра достаточно, чтобы опровергнуть эту теорию. Мог ли Бог на 12 лет доверить Свою церковь такому чудовищу? Действительно, католические историки сознают связанные с этим трудности, хотя и пытаются найти им объяснение. Кардинал Гергенротер говорит, что «со смертью Александра христианский мир освободился от великой скверны, но даже в этом случае, сколь бы недостойным ни был
mDe nostra тега liberalitate... auctoritate omnip. Dei, nobis in beato Petro concessa, а с vicariatus J. Christi, qua fungimur in terris. Буллу см. в Mirbt, pp. 174-176. Также Fiske, Disc, of Am., I. 454-458; II. 581-593.
^Pastor (III. 520) старается опровергнуть обвинение Александра в близорукости, истолковывая слова donamus et assignamus как относящиеся к тем землям, которые Португалия и Испания уже захватили. Однако сама формулировка буллы делает это невозможным, ибо в ней явно сказано, что Испании и Португалии отдаются и те земли, которые еще только будут открыты в будущем, наряду с теми, что уже открыты (omnes insulas et terras firmas inventas et inveni- endas, detectas et detegendas). Буллу от 26 сентября 1493 г., в которой Индия отдается Испании, см. в Davenport, Am. Hist. Rev., 1909, p. 764 sqq.
папа, надо следовать его учениям, и даже в этом папе исполнилось обещание, данное престолу святого Петра (Мф. 23:2,3). Александр VI не предписывал церкви ничего, что противоречило бы морали или вере, и никогда не сбивал^ верующих с истинного пути дисциплинарными декретами, которые, по большей части, превосходны»835.
Пастор пишет в том же духе836: «Несмотря на поведение Александра, чистота учения церкви осталась в неприкосновенности. Провидение словно давало понять, что человек может вредить церкви, но не в его силах уничтожить ее. Как плохое обрамление не уменьшает ценности драгоценного камня, так и греховность священника не может повредить ни отправлению им таинств, ни учениям церкви. Золото остается золотом, держат его в чистых руках или в грязных. Должность папы — выше личностей, занимающих престол. Она не может утратить свое достоинство или, наоборот, приобрести его в зависимости от того, достойны или недостойны владеющие ею. Петр сильно согрешил, однако ему была доверена должность верховного пастыря. С этой точки зрения смотрел на ситуацию папа Лев Великий, когда говорил, что достоинство святого Петра не теряется, даже если его преемник недостоин {Petri dignitas etiarn in indigno haeredo поп deficit)». И Пастор делает слова Льва девизом своей истории.
Примеры, приводимые в таких рассуждениях, сомнительны. Неважно, держат свинец в чистых руках или в грязных, — он все равно остается свинцом. Мутный камень остается мутным, обрамишь ты его в золото или в олово. Личное мнение Льва Великого не может противостоять человечеству, укрепляющемуся в осознании того, что Глава Церкви не допускает хранения священной истины в руках греховности, и не вверяет пастырское душепопечение людям нечестивым и с нечистыми устами. Папская теория о наследстве святого Петра, даже если бы ей не противоречили никакие исторические свидетельства, не может оправдать Александра VI, подававшего пример предельной греховности. Истинные преемники святого Петра наглядно показывают, что «Царствие Божие внутрь их есть». Так может ли последний понтифик XV века служить примером исполнения заповедей Всемогущего Бога?837
§55. ЮЛИЙ II, ПАПА-ВОИТЕЛЬ. 1503 — 1513
Преемник Александра Пий III, племянник Пия II и обладатель большой семьи, через месяц после избрания умер от подагры и других болезней. После него избрали Джулиано Ровере, старого соперника Александра, который в качестве
^Hergenrother-Kirsch, II. 987. ""III. 503.
837Пастор в своей длинной оценке (Gesch. der Papste, III. pp. vi, 601 sq., etc.) говорит: «Жизнь этого сластолюбца (Genussmenschen), человека необузданных страстей, во всех отношениях противоречила тем требованиям, которые к нему предъявлялись. Он до самого конца безудержно грешил». Ранке пишет (Hist, of the Popes, немецкое издание, I. 32): «Всю свою жизнь Александр наслаждался миром, жил в свое удовольствие, удовлетворял свои страсти и амбиции». Оценка Грегоровиуса (City of Rome, VII. 525) такова: «В истории Александра невозможно обнаружить никаких принципов, кроме презренного желания любой ценой возвеличить своих детей. Этому плачевному непотизму и накопительству он приносил в жертву собственную совесть, счастье народов, существование Италии и благо церкви». Епископ Creighton (IV. 43-49) уделяет центральное внимание политическому опыту Александра, его решительности и обходительности манер, но начисто игнорирует его аморальность и святотатство по отношению к своей должности и к себе. Похоже, на него повлиял Роскоу, приписывающий Александру «много великих качеств» (I. 195).
кардинала играл выдающуюся роль более 30 лет. Он оказался самым способным и энергичным понтификом со времен Иннокентия III и Григория IX в XIII веке.
После смерти Александра Чезаре Борджиа попытался взять ситуацию под контроль. Позже он говорил Макиавелли, что предвидел любое происшествие, кроме одновременной болезни его самого и своего отца838. В Риме царило смятение, но Чезаре, несмотря на поддержку послов Франции, Германии, Венеции и Испании, пришлось покинуть город, в который вновь вернулись семьи Орсини и Колонна, оскорбленные Александром.
Избрание Джулиано Ровере, который принял имя Юлия II, состоялось 31 октября 1503 г., после того как он прибег к подкупу. Испанские кардиналы, числом 11, до тех пор находившиеся под влиянием Чезаре, отдали ему свои голоса при условии, что Чезаре будет признан гонфалоньером церкви. Верный папский церемониймейстер, «Дневник» которого мы так часто упоминали, был назначен епископом Орты, но умер два года спустя. Юлий родился в Савоне, в небогатой семье, и был назначен в священную коллегию своим дядей Сик- стом IV. Он только что вернулся в Рим после 10 лет изгнания. Получив доход от многочисленных епископств и других должностей, он стал богатейшим из кардиналов. Хотя новый понтифик не отличался особым благочестием, его понтификат оказался облегчением в сравнении с грубыми преступлениями и домашними скандалами эры Александра. Действительно, у него было трое дочерей, одна из которых, Фелиция, вышла за члена семьи Орсини в 1506 г., получив в приданое 15 тыс. дукатов. Но свадьба не праздновалась в Ватикане, и дети понтифика не присутствовали постоянно в его дворце. Юлий позаботился и о своих племянниках. Двое из них вошли в священную коллегию 29 ноября 1503 г., а позже еще двое были удостоены этой чести. Назначив кардиналом испанского ученого Хи- менеса, Юлий заслужил похвалу своего собственного века и последующих. Он был прирожденным правителем. Внешность у него была достойная и внушительная, взгляд ясный и пронизывающий. Голова у него была седой, а ум — пылким, как у юноши. Он двигался быстро, даже порывисто, и был отважен до дерзости! Поражения, которые смутили бы даже самых смелых, только увеличивали решимость Юлия. Иногда он был резок в выражениях, но это можно оправдать тем, что резкие речи были приняты в то время. Как кардинал, он проявил себя скорее дипломатом, чем святым, а как папа — скорее воином, чем священником. Когда Микеланджело, которому велели отлить бронзовую статую папы, стал изображать Юлия с поднятой правой рукой, папа спросил: «Что же ты вложишь в левую?» «Возможно, книгу», - отвечал художник. «Нет, пусть это будет меч, ибо я не ученый», — сказал папа. Весьма характерный эпизод839.
Понтификат Юлия сразу же принес мир и уверенность священной коллегии и Риму. Если Юлий и не сдержал обещание в течение двух лет созвать собор согласно принятому конклавом протоколу, его можно простить, так как перед ним стояла серьезная задача по укреплению политической власти папского престола. Это была главная задача его понтификата. Он заслуживает титул основателя церковного государства, которое, с незначительными изменениями, владело своей территорией до 1870 г. Добиваясь этого, он посвятил себя освобождению Италии от иноземных захватчиков. На его пути стояли три врага: Чезаре с дес-
mThe Prince, ch. VII.
839Статую поставили перед Сан-Петронио в Болонье. И в левой руке он держал не книгу и не меч, а ключи. Pastor (III. 569) пишет: In einer derartigen, Persdnlichkeit lag mehr Stoff zu einem Konige und Feldherrn als zu einem Priester.
потами итальянских городов, французы, которые проникли в Милан и Геную, и испанцы, удерживавшие Неаполь и Сицилию. Предпринимавшиеся им попытки освободить Италию для итальянцев создали ему репутацию итальянского патриота. Его понтификат, как и понтификат Иннокентия III, завершился общецерковным собором.
Чезаре Борджиа вернулся в Рим, был признан гонфалоньером и получил апартаменты в Ватикане. Юлий был в дружественных отношениях с этим князем во Франции, способствовал его браку, и Чезаре писал, что нашел в лице Юлия второго отца. Но теперь, когда Александр умер, Чезаре был подобен кораблю без руля. Он был выскочкой, а Юлий обладал властью и преследовал далеко идущие планы. Сотрудничество между ними было невозможно. Один был коварным и лицемерным, другой — искренним и резким. Вторжение Венеции в Рома- нью одновременно привело к падению Чезаре и к полному восстановлению власти папы над регионом. Для Чезаре наступили тяжелые времена. Он не мог надеяться на поддержку. У него больше не было власти. Юлий потребовал ключи от городов Романьи, говоря, что эта мера необходима для удаления оттуда Венеции. Чезаре уступил и удалился в Остию, замышляя отомстить. Он был схвачен, возвращен в Рим и заключен в замке Св. Ангела, в котором когда-то творил свои мрачные преступления. Он был вынужден отказаться от богатства, полученного после смерти отца, отдать Форли и другие города. Тогда его отпустили на все четыре стороны. Он принял протекцию испанского капитана Гонсальво де Кордова, но по прибытии в Неаполь испанец, с неописуемым коварством, схватил обманутого и отправил его в Испанию в августе 1504 г. Два года он был там узником, потом бежал и прибыл ко двору своего шурина, короля Наваррского. Он был убит при осаде Вианы в 1507 г., в возрасте 31 года. Так закончилась карьера человека, который некогда держал в страхе Рим, которого Ранке называет «виртуозом преступления», а Макиавелли выдает за образец гражданского правителя. Этот автор встречался с Чезаре после возвышения Юлия и говорит в своем «Государе»840: «Мне кажется уместным предложить Чезаре Борджиа в качестве примера для всех, кто с помощью фортуны и чужого оружия достиг положения правителя. Ибо он обладал великим умом и великими амбициями и не мог править иначе». Чезаре же отвечал теоретику: «Я никого не ограбил. Я здесь, чтобы играть роль тирана и покончить с тиранами». Если стремление к власти с помощью заговоров и убийств достойно восхищения, если подавление индивидуальной свободы — справедливая задача правления, тогда мы можем смотреть на идеал Макиавелли без осуждения. Есть что-то патетическое в том, что этот бесчеловечный брат до конца был любим своей сестрой, Лукрецией. Она просила освободить его из заключения в Испании; сохранилось письмо Чезаре к ней, в котором он извещает о своем побеге . Прослышав о его смерти, Лукреция послала слугу Туллио в Наварру выяснить, правда ли это, и долго молилась о своем
^«Государь» {в одном из переводов — «Князь»}, написанный в 1515 г., был посвящен племяннику Льва X Лоренцо Медичи, поскольку он в то время должен был получить в подчинение большой кусок итальянской территории. См. Villari: Machiavelli, III. 372-424. Также Louis Dyer: Machiavelli and the Modern State, Boston, 1904. Петр Франциск Юстул из Сполето воспел Чезаре Борджиа в 12 стихотворениях на латинском языке. Юпитер собирался уничтожить мир за его греховность, но понял, что в мире есть один превосходный молодой человек, Чезаре, и послал Меркурия призвать его взяться за оружие ради спасения мира (Engl. Hist. Rev., Jan., 1902, pp. 15-20).
брате. Возможно, этот прекрасный пример сестринской любви означает, что от природы Чезаре обладал какими-то положительными качествами.
Юлий активно устранял и другие недостатки правления Александра, восстанавливая справедливость. Он вернул Сермонету герцогам Гаэтани. Документ, осуждающий Александра, гласил: «Наш предшественник, желая обогатить собственных родственников и не стремясь к справедливости, обманом и ложью старался лишить Гаэтани их имущества». С решимостью и твердостью Юлий объявил о намерении провозгласить свою законную власть над Папской областью. В сопровождении девяти кардиналов он покинул Рим во главе отряда из 500 человек и отправился провозглашать эту весть. Перуджа быстро согласилась с ним. С помощью французов папа вошел в Болонью, которую подверг интердикту. По возвращении в Рим его приветствовали как победителя. Победоносные войска прошли под триумфальными арками (среди которых была воспроизведена и арка Константина), возведенными на площади перед собором Св. Петра. В сопровождении 28 членов священной коллегии Юлий вознес Богу торжественную благодарность в соборе842.
Следующей надо было подчинить Венецию. Папа через послания и легатов тщетно уговаривал дожа отдать Римини, Фаэнцу, Форли и другие части Рома- ньи, попавшие тому в руки. В марте 1508 г. он присоединился к Камбрейской лиге, прочими участниками которого были Людовик XII и император Максимилиан, а позже — Фердинанд Испанский. Это было хладнокровное соглашение о дележе имущества Венеции. Стороны договорились также выступить войной против турок. Франция сохранила за собой Милан, ей отдали Кремону и Бре- шию. Максимилиану должны были достаться Верона, Падуя и Аквилея. Неаполю^ — венецианские территории в Южной Италии. Венгрии — Далмация. Савойе — Кипр. Апостольскому престолу — утраченные им земли. Это был грабеж несмотря на то, что в нем участвовал папа. Юлий, обещавший, помимо силы оружия, воспользоваться своими правами священника, вел себя безжалостно и подверг республику интердикту 27 апреля 1509 г. Венеция тщетно взывала к Богу и просила о созыве общецерковного собора, но за ней накопилось достаточно грехов, чтобы ее подвергли такому суровому обращению. Она была вынуждена отдать Римини, Фаэнцу и Равенну и испила чашу унижения до дна. Венеция отказалась от права назначать епископов, распределять бенефиции и взимать налоги с клира без согласия папы. Ей пришлось открыть Адриатику для общей торговли. Ее послы, явившиеся в Рим для публичного извинения за прегрешения гордого государства, были вынуждены простоять на коленях в течение богослужения, проводившегося вне стен Св. Петра и продолжавшегося час. При каждом стихе из Miserere папа и 12 кардиналов прикасались к ним золотыми жезлами. После окончания службы двери собора открыли, и было объявлено о прощении . Когда Венеция в следующий раз попала под папское проклятие, таких мер уже оказалось недостаточно.
Затем Юлий выступил против французов, вероломно вторгшихся в Северную Италию и претендовавших на господство над нею. Прошли те времена, когда папа, кардинал Джулиано Ровере, сопровождал французскую армию Карла VIII.
"^Экспедицию описывают де Грасси, новый церемониймейстер папского дворца, ее сопровождавший, а также Эгидий из Витербо.
Простив Венецию, папа покинул Камбрейскую лигу. Сделав Венецию своей союзницей, он надеялся подчинить священному престолу Феррару. Герцогство процветало при поддержке Франции.
Юлий совершил важный ход, обеспечив себе помощь швейцарцев, которые сражались под знаменами Франции. Этим закаленным горцам, которым сейчас выгодно принимать туристов со всего мира, тогда было выгодно продавать свои услуги наемников. С помощью их могущественного земляка, епископа Шиннера из Ситтена, позже сделанного кардиналом, папа нанял на пять лет 6000 швейцарских воинов. Города, пославшие их, получали по 13 тыс. гульденов в год, каждый воин — по 6 франков в месяц, а офицеры — вдвое большую сумму. Капеллан швейцарских войск Цвингли трижды был в Риме, чего, как патриот, позже весьма стыдился. Потомки этих швейцарских наемников защищали Людовика XVI. Об их героизме напоминает лев Торвальдсена, высеченный из скалы в Люцерне. Швейцарские гвардейцы в желтой форме по сей день патрулируют подходы к Ватикану и его залы .
Французский король Людовик XII (1498 — 1515) попытался противостоять Юлию, подкрепив силу оружия весом религиозной ассамблеи. По его настоянию французские епископы собрались в Туре в сентябре 1510 г. и объявили, что папа отказался от ключей святого Петра, которыми пользовались его предшественники, и схватил меч Павла. Они заявили, что князья имеют право сопротивляться, в том числе не подчиняться и вторгнуться на папскую территорию . Как и во время Филиппа Красивого, так и теперь было запрещено переводить деньги из Франции в Рим, и 9 кардиналов объявили о созыве собора в Пизе 1 сентября 1511 г. Турский собор объявил Юлия «новым Голиафом», а Людовик велел отчеканить монету с девизом: «Сотру имя Вавилона» (perdam Babylonis потеп). Кальвин в год своей смерти послал одну из таких монет Рене, герцогине Феррары, в письме от 8 января 1564 г. и заявил, что это лучший подарок, который он в состоянии сделать ей. Рене была дочерью Людовика ХН. Юлий отлучил от церкви Альфонсо, герцога Феррары, как сына беззакония и корень погибели. Таким образом, мы видим, как верховный священник христианского мира и наихристианнейший король, первый сын церкви, вновь вступили в конфликт друг с другом.
В начале кампании Юлий слег от болезни, которая казалась смертельной, но, к изумлению двора, вдруг поднялся на ноги и посреди зимы, в январе 1511 г., отправился в лагерь папских войск. Его готовность действовать была разительно непохожа на политику выжидания Людовика, который тратил время на написание писем и созыв церковных собраний, вместо того чтобы выступить в поход. С этого момента и до смерти папа носил бороду, и с нею он представлен на знаменитом портрете Рафаэля . Выпал снег, но Юлий подавал всем пример того, как надо сносить походные трудности. Чтобы довершить поражение французов, в октябре 1511 г. он собрал Священную Лигу, в которую вошли также Испания и Венеция. Позже к этим союзникам присоединились Максимилиан и Генрих VIII Английский. Генриху была вручена Золотая Роза . Поступок Генриха был первым решительным вмешательством Англии в дела общеевропейской политики.
Тем временем французы заседали на Пизанском соборе. Папа предусмотрительно противопоставил его влиянию собор, заседающий в Латеранском дворце. Христианский мир раскололся между двумя враждебными церковными соборами и двумя противоборствующими армиями. Армии столкнулись у стен древнего имперского города Равенны. Племянник французского короля, военачальник французов Гастон де Фуа, которому было всего 24 года, оказался, несмотря на юность, одним из лучших полководцев своей эпохи. Болонья пала под его натиском, Равенне тоже пришлось уступить после кровавого сражения. Французская армия насчитывала 25 тыс. человек, армия Лиги — 20 тыс. Во французском лагере был французский легат кардинал Сансеверино. Верхом и в стальных доспехах он возвышался над шеренгами воинов. В рядах армии союзников присутствовали папский легат кардинал де Медичи, одетый в белое, и Джулио Медичи (позже — Климент VII). Битва произошла в день Пасхи 1512 г. Гастон де Фуа, оказавшийся на земле при падении лошади, был убит опытными испанскими воинами, которых тренировал Гонсальво. Победителя, боевым кличем которого был призыв: «Пусть те, кто любит меня, следуют за мной!», — внесли в город в гробу. Римини, Форли и другие города Романьи открыли свои ворота французам. Кардинал Медичи попал к ним в руки.
Казалось, дело папы безнадежно проиграно, но Юлий был выше поражения. Говорят, он даже воскликнул: «Я ставлю 100 тыс. дукатов и свой венец на то, что изгоню французов из Италии». Победа при Равенне оказалась новой Каноссой. Свирепые швейцарцы, число которых кардинал Шиннер увеличил до 18 тыс., продолжили борьбу вместе с венецианцами, а в результате варвары, как Юлий называл французов, были вынуждены отказаться от завоеванного, сдать Милан и постепенно отойти за Альпы. Парма и Пьяченца, из дара Матильды, отошли в руки Юлия, равно как и Редджио. Победа пышно праздновалась в Риме. В замке Св. Ангела стреляли из пушек, во всех церквях служили благодарственные молебны. Папа признал заслуги швейцарцев, подарив им два больших знамени и постоянный титул защитников апостольского престола (auxiliatores sedis aposto- licae). Так завершилась эта примечательная кампания.
Юлий приобрел у императора Сиену за 30 тыс. дукатов и, с помощью опытных швейцарских войск, взял Флоренцию и вернул к власти Медичи. В декабре 1513 г. Максимилиан, какое-то время вынашивавший чудовищную идею сочетать свой императорский сан с должностью верховного понтифика, объявил, что поддерживает Латеранский собор, и папа согласился воспользоваться всеми доступными ему духовными мерами для полного унижения Венеции. Однако дальнейшему исполнению планов помешала смерть папы. В последние часы своей жизни, говоря с кардиналом Гримани, он ударил тростью об пол и воскликнул: «Если Бог позволит мне жить, я освобожу неаполитанцев от ига испанцев и избавлю от них страну» .
Пизанский собор открылся 1 сентября 1511 г. в присутствии всего двух архиепископов и 14 епископов. Кардиналов было всего шесть: Карвайал, Брисонне, При, д'Альбре, Сансеверино и Борджиа. Университеты Парижа, Тулузы и Пуа- тье были представлены их докторами. После трех заседаний собор перебрался в Милан. Победа при Равенне внушила ему некоторую уверенность. А когда французы потерпели поражение, он вновь перебрался, на этот раз в Асти, в Пьемонте, где состоялось девятое заседание, после чего он был перенесен в Лион, а там распущен849. Гергенротер, Пастор и другие католические историки называют этот собор «соборишком» (conciliabulum), как писал Юлий в своих буллах850. Среди его актов было осуждение синода, проводимого Юлием в Латеранском дворце. Делегаты даже дерзко призвали папу предстать перед собором и объявили его лишенным всякой духовной и светской власти. Синод также подтвердил постановления пятого заседания собора в Констанце, согласно которым общецерковный собор имел больше власти, чем папа.
Совсем иначе обстояли дела на Пятом Латеранском — последнем общецерковном соборе средних веков и восемнадцатом в списке вселенских соборов, принятом Римской церковью. Он продолжался почти пять лет и закончился как раз накануне момента, когда к двери церкви в Виттенберге были приколочены 95 тезисов. Этот собор примечателен главным образом тем, что он ничего не решил. Единственным из его заявлений, имевшим более чем временный интерес, было подтверждение теории Бонифация о высшей власти Римского понтифика над всеми государствами и частными лицами.
Призывая к созыву синода, Юлий объявил кардиналов, принявших участие в Пизанском соборе, схизматиками и сынами тьмы851. По весу и количеству участников Пятый Латеранский собор не мог сравниться с собором в Констанце. На первом заседании, 16 мая 1512 г., было 16 кардиналов, 12 патриархов, 10 архиепископов, 70 епископов и 3 генерала орденов. Вступительную речь произнес Эгидий из Витербо, генерал августинского ордена. Он поговорил о недавних героических победах Юлия и восславил оружие света, которое находится в распоряжении собора, — благочестие, молитвы, обеты и наперсник веры. Собор должен был посвятить свои силы примирению христианских князей, чтобы армии христианского мира могли выступить против Мухаммеда, заклятого врага Христа. Затем собор объявил участников Пизанского собора схизматиками и подверг Францию интердикту. Юлий, выслушавший это красноречивое обращение, присутствовал на 4 заседаниях.
На втором заседании Гаэтан долго рассуждал о любимой папской теории двух мечей.
На четвертом заседании венецианец Марчелло произнес в честь Юлия восхваление, равное которому по лести трудно найти в истории хвалебных речей. Оратор утверждал, что Юлию пришлось терпеть невыносимый холод, проводить ночи без сна, страдать от болезни ради интересов церкви, но он изгнал французов
849Hefele-Hergenrother, VIII. 520.
850См. Mansi, XXXII. 570.
861В связи с Пизанским собором широко развернулись памфлетисты. Среди авторов, выступавших на стороне папы, был Томас де Вио Гаэта, генерал доминиканского ордена и позже прославившийся как кардинал Гаэтан, который вел диспуты с Лютером. Людовик XII приказал сжечь его трактаты. Гаэтан заявлял, что собор не может считаться общецерковным, если его не поддерживает папа. О литературной перепалке рассказывается в Hefele-Hergenrother, VIII. 470-480.
из Италии, удостоившись великого триумфа. Юлий — это наставник, пастырь, врач, правитель, администратор — словом, Бог на земле852.
После пятого заседания, во время которого папа был при смерти, зачитали буллу, в которой строго осуждалась симония во время выборов папы. Остальные заседания собора проходили уже при преемнике Юлия.
Юлию не было 70, когда он умер. Ни один из его современников не пережил столько волнующих моментов. На смертном одре он позвал Пари де Грасси, своего церемониймейстера, и напомнил ему, с каким неуважением на его памяти обращались с телами покойных пап. Некоторых из них оставили нагими, что не подобало делать. Он заставил пообещать, что о его теле позаботятся как следует и обеспечат ему достойное погребение853. Послали за кардиналами. Умирающий понтифик сначала обратился к ним по-латински и призвал избегать симонии на приближающихся выборах, а также напомнил, что они, а не собор, должны избрать ему преемника. Он простил кардиналов-схизматиков, но исключил их из конклава, который должен был собраться после его смерти. Затем, словно для того, чтобы подчеркнуть свое происхождение, он перешел на итальянский — дрося кардиналов подтвердить права его племянника, герцога Урбино, на обладание Пезаро и прощаясь с ними. Ему дали последнее лекарство, жидкое золото, но оно не принесло пользы. Он умер 20 февраля 1513 г.854
Смерть Юлия была воспринята народом совершенно иначе, чем смерть Александра VI. Город был полон скорби. Покойного понтифика считали патриотом. То, что он сделал для восстановления гражданского порядка в Риме и ради его славы, искупало его недостатки как священника Божьего855.
842Ти pastor, tu medicus, tu gubernator, tu cultor, tu denique alter Deus in terris (Mansi, XXXII. 761). Hefele-Hergenrother (VII. 528-531) говорит, что выражение «Бог на земле» использовалось и раньше, Григорием И, и является не более чем риторическим украшением. См. также Pastor, III. 725.
Де Грасси сообщает, что о смертельной болезни папы ходили разные слухи. Говорили, что он умирает от галльской болезни и что желудок его не выдержал избыточного чревоугодия. Он рассказывает также, что великое множество людей приходило посмотреть на тело папы и поцеловать его ноги (Dollinger, III. 432).
""После смерти понтифика появилась сатира Julius exclusus, в которой папа описывался как явившийся к вратам рая с великим грохотом и шумом. Петр заявил, что такой храбрый человек, у которого была такая большая армия и много золота, который так много построил, должен построить и свой собственный рай. В то же время апостол напомнил ему, что фундамент должен быть прочным, чтобы он мог выдержать атаки дьявола. Юлий в ответ высокомерно заявил: он дает Петру три недели на то, чтобы тот открыл ему небесные врата. Если Петр откажется, он начнет осаду рая с армией в 60 тыс. человек. Этот памфлет напоминает мне историю, которую доктор Филип Шафф рассказывал о Григории XVI (с которым он однажды встречался, будучи молодым выпускником Берлинского университета). Григорий был знаменит среди римлян как знаток вин, и римляне рассказывали, что после смерти Григорий подошел к вратам рая, достал свои ключи и попытался открыть запор, но ключи не подходили. На шум выглянул Петр и, посмотрев на связку ключей, сказал своему наместнику, что тот по ошибке взял ключи от винного погреба, так что пускай он вернется в свой дворец и возьмет нужные ключи.
""Гвиччардини говорит, что Юлий был священником только номинально. В письме, отправленном из Рима 24 февраля 1513 г., которое цитирует Brosch (р. 363), есть слова: Hie pontifex nos omnes, omnem Italiam a Barbarorum et Gallorum manibus eripuit, — которые Эгидий и Марчелло использовали до Латеранского собора. См. также Пари де Грасси в Dollinger (р. 482). Pastor (III. 732) и Hergenrother (Conciliengesch., VIII. 535) оправдывают внимание Юлия к войне на том основании, что он сражался за правое дело и за владения, которые принадлежали папам с VIII века. Право папы защищать Папскую область неразрывно связано с самим существованием Папской области. Даже святой Лев IX бывал на войне, говорит Pastor (р. 741).
Ватикану было полезно избавиться от семейных скандалов, от которых он столько времени страдал. Если смотреть на происшедшее с мирской точки зрения, то Юлий возвысил папский престол до положения, равного национальным тронам Европы. Под натиском Лютера папство могло бы разрушиться, если бы Юлий не восстановил его прочность силой оружия. Но Юлий II не имел никакого намерения проводить религиозные реформы, которых требовало время и которые начал Лютер. Неизвестно, какие меры мог бы принять этот папа, сильный волей и уверенный в исполнении своих планов, если бы движение на Севере началось в его время. Именно в его понтификат монах из Эрфурта в первый и последний раз ступал по улицам Рима. Как раз когда Лютер на коленях поднимался на scala santa и обходил церкви, прося, чтобы его родители попали в чистилище и он мог помолиться за них, Юлий договаривался о великолепной тиаре с драгоценными камнями стоимостью 200 тыс. дукатов, которую он впервые надел на годовщину своей коронации в 1511 г. Однако эти два человека, оба скромного происхождения, лучше соответствовали друг другу, чем Лютер и преемник Юлия, Медичи, выросший в роскоши856.
При Юлии папские финансы процветали. Хотя на кампании приходилось тратить много денег, он оставил после себя наследство в 400 тыс. дукатов. Часть этого фонда была собрана за счет продажи индульгенций. Юлий превратил в предмет торговли прощение грехов, предлагая получить его на выбор — или немедленно, или в чистилище857.
Юлий отличился также как покровитель искусства и культуры. Кому еще удалось собрать вместе три таких таланта, как Браманте, Микеланджело и Рафаэля! Его портрет в галерее Питти, во Флоренции, — важный объект исследования для тех, кто пытается найти в линиях и красках Рафаэля секрет власти понтифика858. Художник представил Юлия как бородатого старика, который левой рукой схватился за подлокотник своего кресла. На пальцах у него кольца с драгоценными камнями. Лоб высокий, губы решительно сжаты, во взгляде видны усталость, решимость и властная энергия.
Юлий также занимает определенное место в истории Америки. В 1504 г. он учредил архиепископат и два епископата в Испаньоле, то есть на Гаити. Прелаты, которым были вверены эти диоцезы, так никогда и не побывали за морем. Семь лет спустя, в 1511 г., он отменил это решение и учредил епархии Сан-До- минго и Консепсьон де ла Вега на острове Гаити и епархию Сан-Хуан в Порто-Ри- ко. Все три были отданы под надзор главе Севильской митрополии.
§56. Лев X. 1513 — 1521
Преемником воинственного Юлия II на престоле понтифика стал сладострастный Лев X. Прелата, обладавшего железной волей и ясным умом, сменил человек непостоянный и любящий наслаждения. Лев любил жить в свое удовольствие и был лишен возвышенных целей. Его эпикурейское отношение к высшей
856См. Ranke, Hist, of the Popes, I. 35.
857Pastor (III. 575) осуждает Юлия за это: tadelnswerth erscheint dass das Ablassgeschaft vielfach zu einer Finanzoperation wurde.
858Набросок к этому портрету хранится во дворце Корсини во Флоренции. В 1889 г. я встретил во Флоренции тюбингенского профессора Вейцсакера, который стоял перед портретом Юлия и изучал его. Я был у него в гостях до того, как он отправился в путешествие, и он сказал мне, что полон предвосхищения от поездки в Италию, так как сможет там изучить портрет одного из самых сильных (thatkraftig) пап.
должности христианского мира выражено в письме, которое он вскоре после избрания послал своему брату Джулиано. Он говорит в нем: «Будем наслаждаться папством, ибо его дал нам Бог»859. Понтификат последнего папы Средневековья вполне соответствовал его мирской философии. Лев хотел хорошо проводить время. Мысли о духовной миссии его не посещали. В Ватикане не предпринималось никаких попыток защищать интересы истинной веры.
Джованни де Медичи, второй сын Лоренцо Великолепного, родился во Флоренции 11 декабря 1475 г. и получил от жизни все, что ему причиталось. Его семья занимала выдающееся положение, была богата, у него были прекрасные учителя, такие как Полициано. В возрасте 7 лет он принял тонзуру и сразу же, еще будучи ребенком, стал продвигаться по церковной лестнице. Людовик XI Французский подарил ему аббатство Фонте Дольче, а в 8 лет он уже претендовал на сан архиепископа Экса, хотя эта номинация не была подтверждена. В каждой из кафедральных церквей Тосканы у него была должность каноника. Всего у него было 27 должностей, в том числе аббата Монте Кассино и папского нотария860.
Ему были уготованы высшие церковные посты, и 9 марта 1489 г., еще не достигнув 14 лет, он стал кардиналом-диаконом при Иннокентии VIII. Три года спустя, 8 марта 1492 г., Джованни был формально посвящен в свой сан в Риме. Письмо, которое Лоренцо написал ему в связи с этим событием, полно нежных отеческих советов и предусмотрительных замечаний опытного человека. Оно принадлежит к той же категории, что и письма лорда Честерфилда к его сыну. Лоренцо напоминал Джованни, что его назначение на высокую церковную должность — замечательная удача, но еще замечательнее то, что он оказался не только младшим в коллегии кардиналов, но и первым кардиналом, получившим должность в столь юном возрасте. Можно даже простить Лоренцо ту гордость, с которой он говорит, что это — высшая честь, когда-либо оказанная дому Медичи. Он предупреждал сына, что Рим полон всяческой скверны, и призывал его жить добродетельно, избегать хвастовства, вставать рано — хотя как раз этому совету сын никогда не следовал — и пользоваться возможностью послужить своему родного городу. Лоренцо умер несколько месяцев спустя861. Молодой прелат был назначен папским легатом в Тоскане и жил в своем родном городе.
Когда умер Юлий, Джованни де Медичи было только 37 лет. В Рим его несли на носилках — из-за язвы, которую ему оперировали, когда собирался конклав. Джованни принадлежал к младшей партии. Благодаря любезным манерам у него было много друзей и не было врагов. Похоже, его избрали без особых усилий с его стороны. Правнук банкира Козимо выбрал имя Льва X. Он был рукоположен на священство 17 марта 1513 г. и на епископство 19 марта. Римляне бурно выразили свое согласие с избранием. На праздник в честь интронизации было потрачено 100 тыс., а может быть, и 150 тыс. дукатов, взятых из накоплений расчетливого Юлия.
""Эти слова подтверждает посол того времени Марино Джорджи, свидетельство которого мы не можем отвергнуть. Свидетельствует о подобном и биограф Льва (в Cod. Vat., 3920), которого цитирует Dollinger (Papstthum, p. 484): volo ut pontificatu isto quarn maxime perfruamur. Pastor (IV. 353) старается опровергнуть свидетельства о том, что Лев так говорил, однако соглашается, что любовь к удовольствиям была его главной и неутолимой страстью (eine unersattliche Vergiigungssucht, etc.). Hefele-Knopfler (Kirchengesch., p. 488) говорят в том же духе: Des neuen Papstes vorziiglichstes Streben gait heiterem Lebensgenuss, etc.
"°CM. Vaughan, p. 13 sq.
881 Это знаменитое письмо приводится в Roscoe, Bohn ed., pp. 285-288, и Vaughan, p. 23 sqq.
В шествии участвовало 250 аббатов, епископов и архиепископов. Альфонсо д'Эсте, отлученный Юлием II, вел белого коня папы — того самого, на котором Юлий год назад ездил в Равенне. На зданиях и арках, украшавших улицы, бок о бок стояли статуи Козьмы и Дамиана, покровителей дома Медичи, и олимпийских богов и нимф. На одной из арок, на Пьяцца ди Парионе, были представлены Персей, Аполлон, Моисей и Меркурий, персонажи из священной и мифологической истории вперемешку — подобно тому как во дворце Александра Севера в III веке стояли бюсты Авраама и Орфея. Епископ (позже — кардинал) Андреа делла Балле поместил на своей арке исключительно древние божества — Аполлона, Вакха, Меркурия, Геркулеса и Венеру вместе с фавнами и Ганимедом. Антонио из Сан-Марино, ювелир, украсил свой дом мраморной статуей Венеры, под которой было написано: «Сначала правил Марс, потом Паллада, Венера же будет править вечно»862.
Как правитель, Лев не отличался дерзостью и силой своего предшественника. Он усвоил политику оппортунизма и был непостоянен в отношениях как с союзниками, так и с врагами. Он всегда был готов примкнуть к побеждающей стороне. Чтобы сопротивляться притязаниям французов на Северную Италию, в Мех- лине 5 апреля 1513 г. он вступил в союз с Максимилианом, Генрихом VIII и Фердинандом Испанским. К его удовольствию, французы были разбиты Генрихом VIII при Спурсе , потом они снова были изгнаны из Италии благодаря храбрости швейцарцев у Новары 6 июня. Людовик легко уступил папскому предложению мира и признал авторитет Латеранского собора. Смещенные кардиналы Карвайал и Сансеверино, активно участвовавшие в Пизанском соборе, подписали унизительное признание и были возвращены в коллегию. Лев сказал им, что они подобны овцам из Писания, которые заблудились, а теперь найдены. В тайном соглашении, заключенном понтификом и королем Людовиком, к которому позже присоединился Генрих VIII, французскому королю обещалась в жены Мария Тюдор, младшая сестра Генриха, и признавались его права на Северную Италию. Но пока продолжались эти переговоры, Лев тайно пытался поссорить Венецию с Францией и расстроить планы французов по повторной оккупации Милана. Людовик внезапно умер 1 января 1515 г. в возрасте 52 лет, за три месяца до свадьбы с шестнадцатилетней Марией.
В том же месяце Лев договорился с Максимилианом и Испанией о том, что Джулиано де Медичи, брат папы, получит Парму, Пьяченцу и Редджио. Лев купил у императора Модену за 40 тыс. дукатов и ежемесячно посылал 60 тыс. дукатов для поддержки армий своих тайных союзников.
В то же самое время папа вел переговоры с Венецией, чтобы изгнать своих испанских союзников из Италии.
862См. Schulte, р. 198 sq., и Reumont, III, part II, p. 67. Перед домом банкира Агостино Киджи стояли фигуры Аполлона и Меркурия и два маленьких мавра с надписью: Olim habuit Cypria sua tempora, tempora Mavors Olim habuit, sua nunc tempora Pallas habet. («Были свои времена у богини с Кипра и у Марса, А сейчас царит Минерва»),
Зять и наследник Людовика Франциск I, воинственный и предприимчивый принц, почти четверть века привлекал к себе внимание, борясь с Карлом V за императорскую корону. Претворяя в жизнь планы Людовика, он с армией в 35 тыс. человек с 60 пушками направился в сторону Милана и под Мариньяно в сентябре 1515 г. одержал сокрушительную победу над 20 тыс. швейцарских наемников864. Узнав о неудаче, Лев сначала впал в растерянность, но потом к нему вернулось самообладание и он воскликнул в присутствии венецианского посла: «Нам придется отдать себя в руки короля и молить о милости». Победа, ответили ему, «не повредит вам и апостольскому престолу, ведь французский король — сын церкви». Так и оказалось. Папа без всякого стеснения отказался от своего союза с императором и Фердинандом и поспешил установить наилучшие отношения с Францией.
Они встретились в Болонье. Франциск, сопровождаемый 20 кардиналами, приблизился ко Льву, обнажил голову, трижды поклонился и поцеловал руку и ногу понтифика. На Льве была тиара, сверкающая драгоценными камнями, и мантия, расшитая золотом. Французский оратор рассказал о том, как французские короли с незапамятных времен были защитниками апостольского престола и как Франциск совершил путешествие через горы и реки, чтобы выразить свое повиновение. Три дня понтифик и король жили в одном дворце. Договорились о том, что Лев отдаст французам Парму и Пьяченцу. Был разработан конкордат, занявший место Прагматической санкции. Санкция, появившаяся на соборе в Базеле и ратифицированная синодом в Бурже, доверяла королю назначение всех французских епископов, аббатов и приоров, и в конкордате сохранилось данное условие. С другой стороны, были опущены те положения Прагматической санкции, согласно которым папа был подчинен общецерковным соборам и не имел права собирать аннаты с французских бенефициев.
Избрание преемника императора Максимилиана, который умер в январе 1519 г., подвергло дипломатические способности Льва суровому испытанию. Фердинанд Католик, при котором закончилась власть мавров над Испанией, была открыта Америка и который в 1510 г. получил от Юлия Неаполитанское королевство, умер в 1516 г., оставив наследником своих владений внука, Карла. После смерти дедушки с отцовской стороны, Максимилиана, Карл оказался наследником Нидерландов и земель Габсбургов, то есть естественным претендентом на императорскую корону. Лев предпочитал Франциска, но у Карла было наследное право и поддержка немецкого народа. Чтобы помешать избранию Карла и избежать недовольства Франциска, папа через своего легата Гаэтана стал подстрекать к избранию либо Фридриха Мудрого, электора Саксонии, либо электора Бранденбурга. Он тайно разузнал замыслы Франциска и позволил архиепископам Трира и Кельна увериться в том, что они будут приняты в священную коллегию, если отдадут свои голоса за французского короля. Но для того, чтобы чувствовать себя уверенно независимо от результата выборов, Лев заключил тайное соглашение с Карлом. Оба кандидата имели одинаковые основания верить, что папа на их стороне865. Наконец, когда стало понятно, что Франциск выбыл из
""Эта битва красочно описана в D. J. Dierauer, Gesch. der schweizerischen Eidgenossenschaft, 2 vols., Gotha, 1892, vol. II. 451 sqq. Прибытием венецианских войск на второй день сражения была обеспечена победа французам. Из 12 тыс. мертвых, оставшихся на поле, большинство бшго швейцарцами. Перед битвой горцы, по своему обыкновению, помолились, и их вождь, Штейнер из Цуга, повторив принятую формулу о верности до смерти, посыпал землей головы своих соратников, во имя Троицы.
игры, и когда электоры уже собрались во Франкфурте, Лев написал Гаэтану, что нет смысла биться головой об стену и что следует поддержать избрание Карла. Лев также попросил за поддержку Карла 100 тыс. дукатов866. Он послал избранному императору запоздалое поздравительное письмо, полное аллегорических выражений, а в 1521 г. на Вормсском рейхстаге, перед которым предстал Лютер, заключил с Карлом союз против своего бывшего союзника Франциска. Соглашение включало в себя сдачу Милана, Пармы и Пьяченцы. Известие об успехе Карла, который взял эти города, Лев получил лишь незадолго до смерти, 1 декабря 1521. Делу протестантизма союз папы с императором против Франции оказался очень выгоден, так как из-за него император отсутствовал в Германии.
Исполняя обязанности папы, Лев X не забывал об интересах своей семьи. Его младший брат Джулиано стал гонфалоньером церкви и женился на сестре матери Франциска I. Какое-то время он владел Пармой, Пьяченцей и Редджио. Его единственный сын, незаконнорожденный Ипполит (ум. в 1535), позже стал кардиналом.
Теперь мирские надежды династии Медичи были обращены на Лоренцо Медичи, сына старшего брата Льва. После смещения племянника Юлия он стал владеть герцогством Урбино. В1518 г. он женился на Мадлен де ла Тур д'Оверни, представительнице королевского дома Франции. Подарки Льва молодой чете стоили 300 тыс. дукатов. Среди них было черепаховое ложе, инкрустированное перламутром и драгоценными камнями. Молодые поселились во Флоренции, но оба умерли через год после свадьбы, оставив после себя дочь, Катерину де Медичи, которая прославилась своим участием в истории Франции и в гонениях на гугенотов. После смерти Лоренцо, последнего мужского представителя рода, династия, основанная Козимо де Медичи, прекратила существование.
В 1513 г. Лев принял в священную коллегию своего племянника Иннокентия Чибо и его двоюродного брата Джулио. Иннокентий Чибо, молодой человек 21 года, был сыном Франческетто Чибо (сына Иннокентия VIII) и Маддалены де Медичи, сестры Льва. Он был развратен и совершенно непригоден к церковному служению. Джулио де Медичи (впоследствии Климент VII) был внебрачным сыном дяди Льва, убитого во время заговора Пацци при Сиксте IV (1478). Препятствие в виде его незаконного происхождения было устранено папским указом867. Кардинальские шапочки достались также в 1517 г. двум племянникам, Джованни Сальвиати и Николе Ридольфи, сыновьям сестер Льва. Однажды Лев назначил ни много ни мало 31 кардинала. Среди них были Гаэтан, ученый генерал доминиканцев, Эгидий из Витербо, прославившийся благодаря своей речи на Латеранском соборе, и Адриан Утрехтский, преемник Льва на папском престоле. В число кардиналов входил Альфонсо Португальский, ребенок 7 лет, но было сказано, что обязанности свои он начнет исполнять, только когда достигнет 14 лет. Среди других кардиналов были князья, совершенно непригодные к церковному служению868.
^Pastor (IV. 185 sq.) категорически осуждает лицемерную дипломатию Льва (doppelziingiges Verhalten). Бреве Льва, в котором он дает Франциску разрешение обещать кардинальские шапочки двум архиепископам, датировано 12 марта 1519 г.
^Половину требовалось уплатить наличными, а другую поместить в депозит у Фуггера (Schulte, р. 196).
^'Расследование, проведенное Львом, позволило установить, что мать Джулио, Флорета, и его отец согласились считать друг друга мужем и женой, хотя и не вступали в брак официально.
^Сильвио Пассерини, один из удачливых кандидатов, был королем среди всех охотников за
В1517 г. Ватикан был повергнут в панику из-за заговора, который возглавлял кардинал Петруччи из Сиены, один из младших кардиналов, близкий к папе. Возмущенный вмешательством Льва в правление его брата в Сиене и смещением герцога Урбино, Петруччи задумал подстроить отравление папы врачом Батте- стой де Верчелли, специалистом по язвам. Заговор был раскрыт, и Петруччи, прибывший в Рим с охранной грамотой, которой добился от папы испанский посол, был брошен в «Марокко», глубочайшее подземелье замка Св. Ангела. Когда Льву напомнили об охранной грамоте, он ответил послу, что отравитель не может оставаться безнаказанным. Кардиналы Саули и Риарио были схвачены и также брошены в темницы. Еще двоих кардиналов подозревали в участии в заговоре, но они бежали. Петруччи и врача задушили. Риарио и Саули были прощены. Риарио, свидетель подлого убийства в соборе Флоренции за 40 лет до того, был последним выдающимся представителем семейства Сикста IV. Под пытками было выужено признание, что заговорщики планировали сделать его папой. Лев запросил за прощение кардинала высокую цену: 150 тыс. дукатов требовалось выплатить в течение года и еще 150 тыс. должны будут отдать родственники Риарио в случае, если тот покинет свой дворец. В конечном счете Риарио добился от папы разрешения покинуть Рим и умер в Неаполе в 1521 г.
Одним из самых сенсационных зрелищ за весь понтификат Льва было прибытие делегации из Португалии (1514), которая объявила папе о повиновении ее короля Эммануила. Король послал папе много подарков, в том числе персидских лошадей, молодую пантеру, двух леопардов и белого слона. Ликование толпы, смотревшей на шествие диких зверей, достигло апогея, когда слон, вобрав воду хоботом, стал брызгать ею на окружающих869. В благодарность за учтивость короля папа наделил Португалию всеми землями к западу от мысов Бохадор и Нон до Индии.
Пятый Латеранский собор возобновил свои заседания в апреле 1513 г., через месяц после избрания Льва. Собор ратифицировал конкордат с Францией и на восьмом заседании, 19 декабря 1513 г., торжественно подтвердил учение о бессмертии души870. Это объявление было сделано в противовес скептицизму арабских философов и итальянских пантеистов. Против постановления голосовал единственный человек, епископ Бергамо, заявивший, что богословам не пристало тратить время на обсуждение теорий философов.
Изобретение книгопечатания было признано собором за небесный дар, предназначенный для прославления Бога и распространения благой науки, но каждая книга должна была получать санкцию управляющего папского двора в Риме, а в других местах — епископа или инквизиторов, обязанных ознакомиться с содержанием книги871. Так была намечена прямая дорога к осуждению всех книг, неугодных католической иерархии.
бенефициями. Pastor (IV. 139) перечисляет 55 бенефициев, принадлежавших ему согласно Regesta Льва, и называет список его назначений «чем-то ужасным» (wahrhaft erschreckend).
**0 слоне было написано очень много, его воспевали поэты (см. Pastor, IV. 52, note).
""Конкордат вызвал серьезное сопротивление во Франции со стороны как парламента, так и Парижского университета на том основании, что он игнорировал решения соборов в Констанце и Базеле об авторитете соборов, то есть нарушал галликанские свободы. Ректор университета запретил университетскому печатнику издавать документ, но Лев приказал своему легату осудить его и университет, которые «полагают себя мудрецами, но на самом деле безумцы».
*nPerpetuis futuris temporibus, nullus librum aliquem seu aliam quamcunque scripturam tarn In urbe nostra quarn aliis quibusvis civitatibus et diocesibus imprimere seu imprimi facere praesumat (Mansi, XXXII. 912 sq., также частично в Mirbt, p. 177).
Собор одобрил предложение о крестовом походе против турок и обложил христианский мир десятиной. В Англии Генрих VIII запретил собирать ее. Гаэтан представил это дело в красноречивом обращении на рейхстаге в Аугсбурге (1518). Самым важным из решений собора была булла Pater aeternus, одобренная делегатами властью и подписанная Львом (1516)872. Здесь вновь подтверждается позиция, определенно занятая Пием II и Сикстом IV — а именно, что Римскому понтифику дана власть над всеми церковными соборами и он открывает, переносит и распускает их по своей воле. Это знаменитое решение было явным повторением и ратификацией Unam sanctam Бонифация VIII, где говорится, что для спасения всем христианам необходимо подчинение Римскому понтифику873. К этому было добавлено ужасное заявление: неповиновение папе карается смертью. В подтверждение этого мнения Иннокентий III цитировал Второзаконие 17:12, извращая Вульгату, которая, по его мнению, якобы гласила: «А если кто поступит так дерзко, что не послушает священника, стоящего там на служении перед Господом, Богом твоим, то пусть судья казнит его». Собор же, приводя это утверждение, ошибочно объявил его взятым из Книги Царств874.
Следует отметить и то, что «непогрешимый» Лев в своей булле лжесвидетельствовал, утверждая, будто отцы церкви на древних соборах, желая подтверждения своих постановлений, «смиренно молили папу об одобрении». Так он говорил о соборах в Никее (325), Эфесе, Халкидоне, Константинополе (680) и Никее (787). За 214 лет до того, еще когда свою буллу выпускал Бонифаций VIII, ей сопротивлялся Филипп Красивый. А находившийся сейчас на троне французский монарх, Франциск I, уже не возражал. И конкордат был ратифицирован собором.
Собор был распущен 16 марта 1517 г. Решение было принято с минимальным перевесом в два голоса. Авторы с галликанскими симпатиями отрицают его вселенский характер, а кардинал Гергенротер, с другой стороны, сожалеет, что церковь относится к этому собору как мачеха к приемному сыну. Пастор говорит, что до Пятого Латеранского уже было принято достаточно законов, чтобы обеспечить все необходимые реформы, и требовались не законы, а действия. Функ прав, когда заявляет, что предпринятые собором усилия для реформы церкви вряд ли вообще достойны упоминания875.
Оценивая Льва X, надо прежде всего сказать, что он был мирским человеком. Религия не была для него серьезным делом. Он заботился о каждодневном получении удовольствия, а не о благочестии. Он не думал о нуждах церкви. Вряд ли можно было бы подчеркнуть эту особенность в жизни Людовика XIV или Карла II больше, чем подчеркивает ее Пастор, рассказывая о деятельности Льва. Ремон876 говорит, что Лев даже не задумывался об обязанности и долге папства реформировать себя и пробудить христианский мир. Нам нет нужды строить
mSacro concllio approbate. Dollinger (Papstthum, p. 185) утверждает, что в плане далеко иду- значения ни один из законов, принятых римским синодом, не может сравниться с этой
873Mansi, XXXII. 968; Mirbt, p. 178. Solum Rom. pontificem auctoritatem super omnia concilia habentem et conciliorum indicendorum transferendorum ac dissolvendorum plenum ius et potesta- tem habere... et cum de necessitate salutis existat omnes Christi fideles Romano pontifici subesse, etc.
mPetri successores... quibus ex libri Regum testimonio ita obedire necesse est, ut qui поп obedient morte moriatur.
mKirchengesch., p. 383.
876III, part II, p. 128.
догадки о личных привычках Льва. Они представлены во многих описаниях современников. Лютер, выражая почтительное отношение к сану папы, сравнил его с Даниилом среди львов, однако такая оценка, конечно же, была непреднамеренной ошибкой. Папа возглавлял кардиналов, стремившихся получать удовольствия и щедро тративших деньги. Похоже, Льва нельзя обвинить лишь в отсутствии целомудрия, но было это его качество добродетелью или он просто был таким от природы, сказать невозможно.
Черты, которыми наделила его природа, оставались с ним до конца. Он был добродушным, любезным и доступным. Он часто играл в шахматы или карты со своими кардиналами. За столом он обычно был воздержан, хотя тратил громадные суммы на угощение гостей. Он содержал монаха, который был способен проглотить голубя одним глотком и съесть 40 яиц за один присест. Он уделял большое внимание одежде и любил украшать свои пальцы драгоценными камнями.
О том, чем обязано Льву X искусство, следовало бы писать отдельно. Рим превратился в центр роскоши, искусства и архитектуры, каким позже станет Париж. Город рос с поразительной быстротой. Один оратор говорил: «Новые здания строятся каждый день. Вдоль Тибра и на холме Януса возникли новые кварталы». Луиджи Градениго, венецианский посол, сообщает, что за десять лет после избрания Льва представителями Северной Италии было воздвигнуто 10 тыс. зданий. Дворцы банкиров, знати и кардиналов были полны великолепнейшей мебели. Художников приглашали из Франции и Испании, а не только из Италии. Приглашали также тех, кто мог предоставить окружающим какие-нибудь развлечения.
В Ватикан стекались поэты, музыканты, художники, актеры и шуты. Лев любил общаться с ними и смеялся над их шутками. Он даже соревновался с поэтами в сочинении стихов. В Германии он заказывал музыкальные инструменты, украшенные золотом и серебром. Он обожал утехи разного рода почти с восточной невоздержанностью.
Среди развлечений Льва ведущее место занимала охота, хотя каноническое право и запрещало ее клирикам. К счастью для его репутации, он, будучи папой, не был связан каноническим правом. Как Людовик XIV сказал: «Государство — это я», — так и папа мог сказать: «Каноническое право — это я». Много дней в году он проводил в сапогах со шпорами. Он ловил рыбу в Больсенском озере и других местах. Венецианский посол рассказывает, что он безмерно любил охоту. Он охотился в лесах Витербо и Непи и в окрестностях Рима, но больше всего любил делать это в своих охотничьих угодьях, на вилле Мальяна. Там для этих целей была выделена специальная территория. Отряды его охотников обычно были многочисленны . Во время одной из охот, организованной Александром Фарнезе, папа был окружен 18 кардиналами, другими прелатами, музыкантами, актерами и слугами. Охотникам помогало шестьдесят или семьдесят собак. Мальяна находилась на расстоянии пяти миль от Рима, на берегу Тибра. Сейчас этот любимый охотничий замок папы превратился в заброшенное поместье. Несмотря на собственную любовь к охоте, этот папа, по просьбе португальского короля, запретил португальскому клиру охотиться.
Театр был еще одной страстью Льва. Он посещал представления во дворцах кардиналов и богатых банкиров, а также в замке Св. Ангела. Представления устраивались и в самом Ватикане. Биббиена, один из любимых членов его кабинета, был автором скандальных комедий. Одна из них, Calandria, в 1514 г. исполнялась в собственном дворце Льва. В некоторых из пьес присутствовали танцы — как в написанной Ариосто сладострастной Suppositi, которую исполняли перед папой в замке Св. Ангела в карнавальное воскресенье. Другой показательной пьесой была Mandragola Макиавелли, на современные представления которой во Флоренции молодых людей не допускают878. Об одной из этих пьес рассказывает посол Феррары Паолуччи: девушка просит у Венеры послать ей любовника. Тут же на сцене появляются восемь монахов в серых накидках. Венера велит девушке дать им зелье. Появляется Амур и пробуждает спящих своими стрелами. Монахи танцуют вокруг Амура и занимаются любовью с девушкой. Наконец они отбрасывают монашеские одеяния и вместе танцуют мавританский танец. Девушка спрашивает, что они будут делать со своим оружием. Они начинают сражаться друг с другом и погибают все, кроме одного, которому достается девушка как награда за доблесть879. И созерцавший все это Лев был первосвященником христианского мира и называл себя преемником апостола Петра!
Веселый папа любил праздники разного рода. Вместе с 14 кардиналами он присутствовал на свадьбе богатого сиенского банкира Агостино Киджи с его любовницей. Этот человек считался самым успешным банкиром того времени в Риме. Короли Испании, Франции и немецкие князья посылали ему подарки и одалживали у него деньги. Говорят, даже султан искал его дружбы. Его доход равнялся 70 тыс. дукатов в год. Он оставил после себя 800 тыс. дукатов. Этому Крезу было только пятьдесят пять лет, когда смерть забрала его. На одном из его пиров использованные едоками золотые тарелки через окно выбрасывались в Тибр (хотя они и попадали при этом в специально установленную сеть). В другой раз, когда на пир были приглашены Лев и 13 кардиналов, каждый нашел свой герб на изготовленном специально для него серебряном блюде. На свадьбе Агостино Лев держал невесту за руку, когда ей на палец надевали кольцо. Понтифик крестил одного из незаконных детей Киджи. Кардиналы не стеснялись пировать с представителями demi-monde — например, у банкира Лоренцо Строцци880. По части скандалов понтификат Александра так и остался непревзойденным.
С беспечностью мирского человека, испорченного состоянием, легкомысленный Медичи вел себя так, словно ресурсы папской казны неисчерпаемы. Юлий был расчетливым финансистом, а финансами Льва управляли некомпетентные фавориты881. В 1517 г. его ежегодный доход равнялся почти 600 тыс. дукатов. 420 тыс. дукатов поступали за счет доходов от Папской области и рудников. Залежи квасцов в Тольфе давали 40 тыс. дукатов; Равенна и соляные шахты в Червии — 60 тыс. дукатов; речные ренты в Риме — 60 тыс. дукатов; папские
878Vaughan, р. 177.
879См. Reumont, III, part II, 134 sq.
880 Сану то, дит. в Pastor, IV. 384. О некоторых развлечениях, устроенных кардиналом Риарио Корнаро, см. в Vaughan, р. 186 sqq. На одном из пиров кардинала Корнаро было подано шестьдесят пять перемен блюд, по три блюда в каждой перемене, причем все они подавались на серебре. Громадный пирог, из которого вылетали черные дрозды или соловьи, блюда из павлиньих хвостов, кондитерские сооружения, из которых вылезали дети и что-то говорили, — все это изобреталось для развлечения сидевших за гостевыми столами членов священной коллегии.
""Веттори, современник, которого цитирует Villari (IV. 4), говорит: «Для его святейшества сэкономить 1000 дукатов было так же невозможно, как для камня — полететь вверх без посторонней помощи». Villari (IV. 45) приводит список громадных долгов Льва.
владения в Сполето, Анконе и Романье — 150 тыс. дукатов. По словам другого современника, папский казначей получал 160 тыс. дукатов из церковных источников. К моменту своего отшествия папа продавал по 2150 бенефициев, что давало громадный ежегодный доход в 328 тыс. дукатов882.
Через два года после начала понтификата у Льва уже были серьезные финансовые проблемы. Принимались самые разные меры, чтобы увеличить папские доходы и спасти казну от неумолимо надвигавшегося банкротства. Посредством одного только увеличения служителей на Тибре со 141 до 612 (porzionari di ???) было получено 286 тыс. дукатов. На расширении коллегий cubiculari и scudieri, ватиканских чиновников, было заработано еще 90 тыс. и 112 тыс. дукатов соответственно. Был создан орден рыцарей святого Петра (cavalieri di San Pietro), из 401 рыцаря, и с них была собрана немалая сумма, 400 тыс. дукатов, по 1000 дукатов с каждого. Продажа индульгенций уже не приносила такой прибыли, как когда-то, но доходы из этого источника по-прежнему были велики883. Высшие церковные должности продавались, как во время понтификата Александра. Кардинал Иннокентий Чибо заплатил за свою кардинальскую шапочку 30 тыс., а по другой версии — 40 тыс. дукатов. Франческо Армеллини — сумму в два раза большую884.
Для пополнения средств прибегали к помощи банкиров, ростовщиков и богатых кардиналов, делая один заем за другим. В залог отдавались не только гобелены из Ватикана и серебряная посуда, но и церковные бенефиции, драгоценные камни с папской тиары, дорогие статуи святых. Иногда папа платил по 20 процентов с сумм в 10 тыс. дукатов и более885. Неудивительно, что за смертью Льва последовал финансовый крах, и ряд кардиналов обанкротились, в том числе кардинал Пуччи, одолживший папе 150 тыс. дукатов. От банкира Бернардо Вини Лев получил 200 тыс. дукатов. Шутили, что Лев растратил средства трех понтификатов — его предшественника Юлия, своего собственного и понтификата своего будущего преемника.
Для банкиров и разнообразных финансистов Рима период правления Медичи был периодом процветания. Говорят, не менее 30 флорентийцев открыли в городе банки и, наряду с Фуггерами и Вельсерами, вели дела с курией. Флорентийцам нравилось, что папа был из рода Медичи. Они устремились в Ватикан, как испанцы — в славные дни Калликста III и Александра VI, сиенцы — в понтификат Пия И, а лигурийцы — когда папой был Сикст IV из Савоны. Они желали покровительства и вели себя так, словно все бенефиции церкви были созданы для них886.
""Эти цифры приводят венецианские послы Джорджи и Градениго. Schulte (Die Fugger, p. 97
sq.) рассказывает о многих случаях выплаты аннатов и servitia через банк Фуггеров. 8,8Schulte, I. 174, 223 sqq.
""Pastor (IV. 368) пишет: Urn Geld herbeizuschaffen schreckte man vor keinem Mittel гигйск. Dollinger (Papstthum, p. 485) цитирует современника, который утверждает: Еа tempestate Romae. sacra omnia venalia erant, etc.
""Эти цифры приведены в Schulte (I. 224-227) на основании свидетельств Сануто и других авторов того времени. Осуждения за ростовщичество избегали, представляя займы от банкиров как дары.
""Pastor (IV. 371) замечает об этом: Der Zudrang der Florentiner in der ersten Zeit dieses Pontificate war ein enormer. Die Begehrlichkeit dieser Leute war grenzenlos. Фуггеры, которые наиболее активно вели дела с папской казной и священной коллегией, утвердились в Риме с начала понтификата Александра VI. Изначально они перебрались из Лангена в Аугсбург, где повели свое дело как ткачи. Потом они развернули торговлю специями и другими товарами, ввозя их в Европу через Венецию, а также медью и другими металлами — назвавшись «Ульрих
Отец Льва, Лоренцо, говорил о трех своих сыновьях, что Пьеро — глупец, Джулиано добрый, а Джованни хитрый. Последнее было правдой. Лев X был хитрым, и хитрость его была того рода, что позволяет получать временную личную выгоду, пусть даже жертвуя более возвышенными и достижимыми вещами. У него было много друзей, и он получил тиару благодаря любезности и лоску манер. Однако он вовсе не был личностью, лишенной моральных достоинств и способной на любую подлость, как Александр VI, но он никогда не думал ни о чем, кроме собственных удовольствий. Ватикан стал самым роскошным двором Европы. Лев не нес никакого морального служения миру. Любовь к искусству была для него любовью к цвету, очертаниям, красоте, характерной для древнего грека. Его вкус не руководствовался соображениями благодати и возвышенными духовными целями. В отношениях с европейскими государствами и итальянскими городами его дипломатия была такой же лицемерной, как дипломатия любого светского двора. Он не стеснялся одновременно и официально обещать разным лицам совершенно противоположные вещи. Измена была для него естественна как дыхание887.
В то же время Лев соблюдал внешние религиозные требования. Сообщают что он постился три раза в неделю, не ел мяса по средам и пятницам, каждый день читал свой бревиарий и обычно перед мессой просил отпущения грехов у исповедника. Но он не был святым и не обладал глубиной религиозных убеждении. В поведении и привычках он не отягощал себя стремлением к благочестию Покровительствуя искусству и культуре, он, тем не менее, забывал об Ариосто Макиавелли, Гвиччардини и Эразме. Как благородно было бы принимать этих людей в Ватикане, заменив ими жонглеров, шутов и обжор! Мы не можем оценивать деятельность первосвященника христианского мира так же, как оценивали бы светского князя конца Средневековья. Лев превратил Ватикан в место пиров и фривольности, а ведь именно в Ватикане громче всех других мест на земле должны были слышаться поступь и голоса Божьих людей! Апостол, которого Лев привык считать своим духовным предшественником, готов был выполнять христианскую миссию вплоть до мученичества, тогда как Лев лишил свою высокую должность ее святости и торговал ею ради получения плотских удовольствий. Если бы он последовал совету своего князя-отца, мирского человека, он избежал бы некоторых упреков, которые высказывают в его адрес.
У нас нет достаточно веских доказательств того, что Лев действительно произнес приписываемые ему слова: «Какой выгодной для нас оказалась эта сказка о Христе!» — и мы предпочитаем не связывать такое богохульство с именем Медичи. Однако невозможно осудить наместника Христа на земле более сурово, чем это сделал Сарпи, католический исследователь Тридентского собора889, который сказал: «Лев был бы идеальным папой, если бы к его прочим положитель- ным качествам прибавилось хоть сколько-нибудь умеренное знание религии и
Фуггер и братья» (Георг и Якоб). Их капитал, судя по налогам, которые они платили, с 1480 по 1501 г. увеличился на 1634 процента (Schulte, р. 3). Переместившись в Рим, дом стал вести дела с папской казной и кардиналами и выступал как посредник в уплате аннатов и servitia у ШультеаПЫ " КардИналов• Точные чифры, записанные в бухгалтерских книгах, приводятся
887См. осуждение этого качества в Pastor, IV. 359 sq.
888Quantum nobis nostrisque ea de Christo fabula profuerit, satis est omnibus saeculis notum Говорят, Лев сказал это кардиналу Бембо. Впервые об этих словах упоминает Bale (Pageant of the Popes, ed. 1574, p. 179). Бэйл, епископ Оссори, был кармелитом. "•1:1.
склонность к благочестию, о котором он практически не заботился». Перед смертью Льва папство отчасти утратило поддержку Европы — именно той ее части, которая в дальнейшем способствовала развитию цивилизации. Булла, обращенная этим понтификом против Мартина Лютера в 1520 г., превратилась в безвредный пепел в Виттенберге, причем пепел этот безгласен, в отличие от пепла Яна Гуса. И протестантский мир, созерцая события прошлого, смотрит не на Льва, а на сына простого саксонского рудокопа, который заявил о праве каждого человека на изучение Писания и оказался для истории более важным, чем все обстоятельства, связанные со служением папы и функциями священников. Нередко случалось, что лучшие дары приносили человечеству не те, кто унаследовал великие права, а люди скромного происхождения, творившие Божью волю. Наверное, можно даже сказать, что в конце средних веков Провидение специально допустило к папскому престолу череду понтификов, недостойных духовно и выродившихся морально, чтобы люди во все времена знали: не папству суждено было реформировать церковь и избавить ее от засилья средневековой обрядовости и схоластики. Папы отказались от такой попытки, и ее предприняли другие люди, не обладавшие высокими церковными постами. ГЛАВА VII
ЕРЕСЬ И КОЛДОВСТВО
§57. ЛИТЕРАТУРА
К §58. — О БРАТЬЯХ СВОБОДНОГО ДУХА. FREDERICQ: Corpus doc. haer. pravitalis, etc., vols. I — III. — HAUPT, СТ. В HERZOG, III. 467-473, Briider des Freien Geistes. См. литературу в т. V, I. _ О ФРАТИЧЕЛЛИ. F. EHRLE: Die Spiritualen. Ihr Verhaltniss zum Francis-kanerorden u. zu d. Fraticellen BArchiv f. К. u. Lit. geschichte, 1885, pp. 1509-1570; 1886, pp. 106-164; 1887, pp. 553-623. — DOLLINGER: Sektengesch., II. — LEA: Inquisition, III. 129 sqq., 164-175. — WETZER-WELTE, IV, 1926-1985. — О ВАЛЬДЕНСАХ СМ. литературу в т. V, I. — Также W. PRE- GER: Der Traktat des Dav. von Augsburg fiber die Waldenser, Munich, 1878. — HANSEN: Quellen, etc., Bonn, 1901, 149-181, etc. См. полное заглавие ниже. — О БИЧУЮЩИХСЯ СМ. литературу в т. V, I. Также PAUL RUNGE: D. Lieder и. Melodien d. Geissler d. Jahres 1349, nach. d. Aufzeichnung Hugo's von Reutlingen nebst einer Abhandlung iiber d. ital. Geisslerli- eder von H. Schneegans u. einem Beitrage iiber d. deutschen u. niederl. Geissler ??? H. PFAN- NENSCHMID, Leipzig, 1900.
К §59. Колдовство. — Об отношении схоластов и других средневековых авторов смотри т. V, I. — Среди первых авторов последующего периода см. J. BODIN: Magorum Daemonomania, 1579. — REG. SCOTT: Discovery of Witchcraft, London, 1584. — P. BINSFELD: De confessioni- bus maleficarum et sagarum, Treves, 1596. — M. DELRIO: Disquisitiones magicae, Antwerp, 1599, Cologne, 1679. — ERASTUS (ИЗ Гейдельберга): Repititio disputationis de lamiis seu strigibus, Basel, 1578. — J. GLANVILL: Sadducismus triumphatus, London, 1681. — R. ???- TER: Certainty of the World of Spirits, London, 1691. — Авторы недавнего времени. — *T. WRIGHT: Narrative of Sorcery and Magic, 2 vols., London, 1851. — G. ROSKOFF: Gesch. des Teufels, 2 vols., Leipzig, 1869. — W. G. SOLDAN: Gesch. der Hexenprocesse, Stuttgart, 1843; новое издание Heppe, 2 vols., Stuttgart, 1880. — LEA: History of the Inquisition, III. 379-550. — *LECKY: History of the Rise and Influence of the Spirit of Rationalism in Europe, ch. I. — DOLLINGER-FRIEDRICH: D. Papstthum, pp. 123-131. — A. D. WHITE, History of the Warfare of Science and Theology in Christendom, 2 vols., New York, 1898. — *J. HANSEN: Zauberwahn, Inquisition und Hezenprocess im Mittelalter und die Entstehung der grossen Hexenverfolgung, Munich, 1900; *Quellen und Untersuchungen zur Gesch. des Hexenwahns und der Hexenverfolgung im M.A., Leipzig, 1901. — GRAF VON HOENSBROECH: D. Papstthum in seiner sozialkulturellen Wirksamkeit, Leipzig, 2 vols., 1900; 4TH ed., 1901, I. 380-599. — J. DIEFENBACH: Der Hexenwahn, vor u. nach Glaubenspaltung in Deutschland, Mainz, 1886 (последняя глава — condones variae — посвящена проповедям о погоде, бурях, ветре, снах, мышах и т. п.); также Besessenheit, Zauberei и. Hexenfabeln, Frankfurt, 1893; также Zauberglaube des 16"" Jahrh. nach d. Katechismen M. Luthers und d. P. Canisius, Mainz, 1900. BINZ: Dr. Joh. Weyer, Bonn, 1885, 2D ed., Berlin, 1896. Биография одного из первых оппонентов охоты на ведьм, с замечаниями некоторых из ее сторонников. — BAISSAC: Les grands jours de la sorcellerie, Paris, 1890. — H. VOGELSTEIN И P. RIEGER, Gesch. d.Juden in Rom, 2 vols., Berlin, 1895 sq. — S. RIEZLER: Gesch. d. Hexenprocesse in Baiern, Stuttgart, 1896. — C. LEMPENS: D. grosste Verbrechen allerZeiten. Pragnatische Gesch. d. Hexenprocesse, 2D ed., 1904. — JANSSEN-PASTOR: Gesch. d. deutschen Volkes, etc., vol. VIII, 531-751. — О преследованиях ведьм в издании Пенсильванского университета Transit and Reprints, vol. III.
К §60. ИСПАНСКАЯ инквизиция. — См. литературу в т. V. I. HEFELE: D. Cardinal Ximinesund d. Kirchl. Zustande in Spanien am Ende d. 15 u. Anfangd. 16. Jahrh., Tiibingen, 1844,2 ed., 1851. Также ст. Ximines в Wetzer-Welte, vol. XII. — С. V. LANGLOIS: L'inq., d'apres les
travaux recents, Paris, 1902. — H. C. LEA: Hist, of the Inquisition of Spain, 4 vols., New York, 1906 sq. (Включены Сицилия, Сардиния, Мексика и Перу, но отсутствует Голландия). — Е. VACANDARD: The Inquisition. A criticism and history. Study of the Coercive Power of the Church, перевод В. L. Conway, London, 1908. — C. G. TICKNOR: Hist, of Spanish Literature, I. 460 sqq. — PASTOR: Gesch. d. Papste, III. 624-630.
§58. ЕРЕТИЧЕСКИЕ И НЕЦЕРКОВНЫЕ ДВИЖЕНИЯ
В XIV — XV веках очаги ереси переместились из Южной Франции и Северной Италии в Богемию, Северную Германию, Нидерланды и Англию. В Северной и Центральной Европе папская инквизиция, так успешно уничтожившая альбигойцев и подавившая или рассеявшая вальденсов, вступила в новый период своей истории, стараясь сокрушить очередного врага церкви, колдовство. Мы уже говорили о возникновении и развитии двух самых влиятельных и многообещающих проявлений народной ереси — гуситстве и лоллардстве. Другими сектантами, запрещенными церковью, были бегарды и бегинки, появившиеся в XIII веке890, братья свободного духа, фратичелли, бичующиеся и вальденсы.
Мы не можем точно сказать, какой была разница между бегардами, бегинка- ми, братьями свободного духа и фратичелли, появившимися с 1300 по 1500 г. Часто эти названия использовались как взаимозаменяемые для обозначения врагов установленного церковью порядка891. Придворные хроники и другие дошедшие до нас записи показывают, что они были представлены в самых разных областях, но ни их количество, ни положение их членов не оправдывало того беспокойства, которое они вызывали. Ортодоксы легко впадали в панику, когда видели отклонения от системы церковных доктрин и управления. Несогласные появлялись в самых разных местах, а отсюда можно сделать вывод, что в западном христианском мире преобладала религиозная нестабильность. Возможно, они усвоили что-то от милленаризма Иоахима Флорского, а что-то — от духа немецкой мистики. Существовал духовный голод, который не могли удовлетворить церковная аристократическая дисциплина и служение ее священников. Церковные власти не знали другого метода борьбы с ересью, кроме получившего распространение во времена Иннокентия III и Иннокентия IV. Как и прежде, они пытались остановить ересь с помощью тюрьмы, меча и огня.
Братья свободного духа892 были заражены пантеистическими представлениями и склонны то к вольности мыслей, то к распущенности поведения. Иногда их отождествляли с бегардами и бегинками. Пантеистический элемент наводит на мысль о связи с Амальриком из Бены или Мейстером Экхартом, но в сохранившихся рассказах о судах нет явных свидетельств, которые поддерживали бы такое мнение. Бегардам и бегинкам также приписывались пантеистические учения.
К общему классу вольных мыслителей принадлежали такие лица, как Маргарита из Генегувена, обычно известная как Маргарита из Порета, бегинка, написавшая книгу о растворении души в Божьей любви и утверждавшая, что, когда достигнуто такое состояние, человек может без угрызений совести поддаваться всему, к чему подталкивает его природа. Она несколько раз впадала в ересь и была сожжена вместе со своими книгами на Гревской площади в Париже (1310) . Сюда относится также «Человек разумный» (homines intelligentiae),
""См. т. V, 1.
"'Haupt, pp. 467, 471. Bezold: Gesch. d. deutschen Reform., p. 120 sqq. mSecta spiritus• libertatis, liberi spiritus, etc.
появившийся в Брюсселе в начале XIV века и обвиненный в том, что учил об окончательном общем спасении всех людей и дьявола .
Фратичелли, также называемые фратричелли («малые братья»), были представителями противоположной тенденции и настаивали на строжайшем соблюдении обета бедности. Будучи изначально последователями францисканских об- сервантов, Петра Оливы, Михаила Чезенского и Анджело Кларено, они упорно сопротивлялись декретам Иоанна XXII, утверждавшим, будто Христос и апостолы владели собственностью. Некоторые из них укрылись в законных францисканских монастырях, а другие основали собственные схизматические группы. Они активно действовали в Италии и Южной Франции. Их представители встречались также в Голландии и даже Египте и Сирии (как заявил Григорий XI, 1375), но было бы ошибкой считать, что их было много. В своей булле Sancta готапа, вышедшей в 1375 г., Иоанн XXII говорил о «толпе профанов, обычно называемой фратичелли, братьями нищеты, котомочниками (bizochi) или беги- нами, а также известной под другими именами». Это название не впервые употреблялось в оскорбительном смысле. Виллани называет фратичелли двух человек — мастерового из Пармы, Сегарелли, и его ученика, Дольчино из Новары, которые оба были сожжены (Сегарелли в 1300 г., а Дольчино какое-то время спустя). Брат Бонато, глава маленькой религиозной обители в Каталонии, был поджарен с одной стороны, после чего покаялся и был осужден, но потом, в 1335 г., его сожгли живьем805. Где бы ни появлялись фратичелли, инквизиция преследовала их. Ряд булл XIV века критиковал их за то, что они отвергают папские эдикты, и осуждал на суровые гонения. Признание, которое от них требовали произнести, звучало так: «Я клянусь, что верю в сердце своем и исповедую, что наш Господь Иисус Христос и Его апостолы при жизни на земле владели вещами, которые в Писании именуются их собственностью, и имели право отдавать, продавать и отчуждать их».
В некоторых местах их оппозиция церкви зашла так далеко, что они создавали свою собственную иерархию . Уставных священников они осуждали как симонистов и прелюбодеев. В некоторых местах народ так уважал их, что инквизиция и гражданские суды были беспомощны и не могли осудить их. Девять из них были сожжены при Урбане V в Витербо, а в 1389 г. Фра Микеле Берти де Кальчи, успешно обращавший в свою веру других, принял такую же участь во Флоренции. Во Франции их тоже жгли на костре. Например, Джованни да Кас- тйльоне и Франчезе д'Арквата были сожжены в Монпелье в 1354 г., а Жан де Нарбонн и Морис — в Авиньоне. По свидетельствам, эти энтузиасты с радостью приняли свою смерть.
В начале XV века фратичелли вновь оказались жертвами инквизиции. В1424 и 1426 г. Мартин V приказал судить некоторое их количество во Флоренции и Испании. Решительная пропаганда папских проповедников — Иоанна из Капистрано и Иакова из Марки — успешно возвратила многих из этих еретиков в лоно церкви, но даже в понтификат Павла II (1466) они все еще были представлены в Риме, где шестерых из них схватили и подвергли пыткам. Их обвиняли в отрицании действенности папских декретов о прощении грехов (всех, кроме индульгенции Порциункулы)897. В Северной Европе фратичелли причисляли в лоллардам и бегар- дам или отождествляли с этими еретиками, но сам термин употребляется редко. Вальтера Лолларда называли «самым грешным ересиархом из фратичелли, человеком, одержимым дьяволом и самыми пагубными заблуждениями»898.
Гораздо больший интерес для нас представляют флагелланты (бичующиеся), привлекавшие к себе внимание с помощью одиозной показной демонстрации личного религиозного рвения. Их христианская вера была воинствующей. Они пытались утвердить свою веру делами и больше похожи на армию спасения XIX века, чем на какую-либо из организаций средних веков. У нас нет сведений о том, что они били в барабаны, но они использовали народные песни, специфические телодвижения, жесты и возгласы. У них была форма и некая разновидность военной дисциплины. Они вели постоянный крестовый поход, перенеся умерщвление плоти из монастырей в поля и на площади, чтобы вдохновить грешников на искреннюю войну против плотских страстей. Бичующиеся побивали свои тела, хотя и не всегда при этом наносили удары сатане.
Мы уже рассказывали о первом всплеске их энтузиазма в Италии в 1259 г. Начавшееся в Перудже, движение распространилось по Северной Италии, пересекло Альпы и проникло в Австрию, Прагу и Страсбург899. Подобные всплески случались также в 1296, 1333, 1349, 1399 г. и вновь — во времена испанского проповедника Винсента Феррера.
Сначала бичующихся считали безвредными фанатиками, потом — нарушителями церковного мира. В Северной Европе их причисляли к бегардам, лоллардам, гуситам и другим схизматикам или еретикам.
В 1333 г. движение возглавил красноречивый доминиканец Вентурино из Бергамо, и Виллани подробно описывает события. За вождем последовало десять тысяч человек. На головах у них были повязки с монограммой Христа, IHS, а на груди — голуби с оливковой веткой в клюве. Вентурино довел своих последователей до самого Рима и проповедовал на Капитолийском холме. Нищие энтузиасты быстро превратились в посмешище. Вентурино отправился в Авиньон, получил прощение и умер в Смирне в 1346 г.
Но все предыдущие проявления рвения бичующихся были слабы по сравнению со всплесками 1349 г., когда свирепствовала «черная смерть», которая в хрониках того времени и рукописях бичующихся названа «великой смертью» (das grosse Sterben.pestis grandis, mortalitas magna). Толпы воинствующих верующих внезапно появились почти во всех областях латинского христианского мира — в Венгрии, Богемии, Италии, Франции, Германии и Нидерландах. Жан дю Фэйт, проповедовавший перед Климентом VI, заявил, что они есть повсюду (per omnes provincias) и их невозможно сосчитать (хотя можно определить точное количество отдельных групп — в Генте, Турне, Дорте, Брюгге, Льеже и других городах900). В них состояли даже епископы и князья. Существовали и женские группы.
тLea, Inquis., III. 178; Aur. Conf., III. 377.
""Dollinger, II. 381, 407 sq. В первых трех томах Фредерика термин «фратичелли» встречается только дважды (III. 17, 225).
~?• ?- ?• Бичующихся называли Flagellatores, Cruciferi, Paenltentes, Disiciplinati, Battisti, etc., а в Германии и Голландии — Geissler, Geeselaars, Cruusbroeders, Kreuzbriider, etc. У Фредерика ссылки на Geeselaars занимают четыре страницы мелким шрифтом (см. Index, III. 297-300).
Больше всего мы знаем о немецких и голландских бичующихся. Хотя подробности в рассказах летописцев разнятся, в основных чертах повествования совпадают. Бичующиеся одевались в белое и носили на своих мантиях, спереди и сзади, и на головных уборах знак креста, отчего они получили название «братья креста». Они ходили из одного места в другое, останавливаясь в каждом месте не дольше, чем на сутки, кроме как в воскресенье, которое они часто делали исключением. Они несли с собой кресты и знамена. При передвижении они пели гимны. На площадях перед церквями и на полянах недалеко от городов они располагались лагерем и, обнаженные по пояс, занимались своими дисциплинарными упражнениями, которые выполнялись дважды в день. При этом читалось письмо, которое якобы было написано на каменной скрижали и помещено ангелом на алтарь церкви Св. Петра в Иерусалиме901. В нем говорилось, что Христос с негодованием смотрит на грехи мира, в особенности на осквернение воскресенья, ростовщичество и прелюбодеяние, но обещает быть милостивым при том условии, что бичующиеся будут собираться и совершать покаянные паломничества продолжительностью тридцать три с половиной дня — по количеству лет Его земной жизни.
После прочтения письма начиналось собственно покаяние. Верующие падали на колени и простирались на земле трижды, бичуя себя и определенными жестами показывая, какому греху каждый из них особенно подвержен. Как подмечают авторы, у каждого из участников был с собой бич или плетка с металлическими наконечниками, которые часто были такими острыми, что их сравнивают с иглами. У наиболее ревностных бичующихся кровь струйками стекала по телу до самых чресл902. Удары наносились под ритмичное пение гимнов. «Красные воины» (milites rubicundi), как их иногда называли, полагали, что пролитая ими кровь едина с кровью Христа или смешивается с нею. Их покровителем был святой Павел, стигматы которого они считали не угрызениями совести, а телесными ранами903. Во время каждого коленопреклонения они пели гимн, а за время покаяния — четыре гимна.904. Они падали на землю ниц и простирали руки в форме креста. Четвертый гимн, который пели во время третьего коленопрекло-
"""Fredericq, II. 120, III. 19, 21, 33, etc. Также Forstemann, pp. 74 sqq. Runge, 99-209.
901 Fredericq, II. 119, III. 22, etc. Runge, 152 sqq.
шРомШ1оп8 de fer; aculeis ferreis; habentes in fine nodos aculeatos; quasi acus acuti infixi (Fredericq, I. 197, II. 120 sqq., III. 19, 20, 35, etc.). Le sang leur couloit parmy les rains (Fredericq, III. 19). Гуго из Рейтлингена говорит об острых железных наконечниках (Runge, р. 25).
903Si sanguis istorum militum est justus, et unitus cum sanguine Christi, etc. (Fredericq, III. 18). Dicebant quod eorum sanguis per flagella effusus cum Christi sanguine miscebatur (II. 125).
^Первый, призывающий к покаянию, начинался со слов: Nun tretet herzu wer buesen welle Fliehen wir die heisse Holle. Lucifer ist bos Geselle Wen er habet mit Pech er ihn labet. Darum fliehen wir mit ihm zu sein. Wer unser Busse wolle pflegen Der soil gelten und wieder geben. Присоединяйтесь к нам все, кто кается, Давайте избежим адского огня. Люцифер — плохой товарищ, Он покрывает смолой того, кого хватает. Давайте убежим от него. Пусть к тому, кто пройдет через наше покаяние, Вернется то, что было у него отнято (Hugo von Reutlingen, p. 36).
нения, был плачем о наказании, которое ждет в аду ростовщика, лжеца, убийцу, разбойника, человека, который не постится в пятницу и не соблюдает воскресенье. Такие люди осуждались, а дальше следовала молитва Марии905. Каждый кающийся указывал на свой основной грех. Пьяница подносил палец к губам. Клятвопреступник поднимал вверх два пальца, словно принося клятву. Прелюбодей падал на живот. Игрок шевелил рукой, как будто бросая кости.
Когда свирепствовала «черная смерть», 120 этих кающихся воинов, отправившись из Голландии, пересекли Ла-Манш и прошли через Лондон и другие английские города с красными крестами на одежде и плетками, наконечники которых были остры, как иглы906. Но им не удалось завоевать много последователей.
Бичующиеся неизбежно должны были навлечь на себя оппозицию со стороны церковных властей. Средневековая церковь не терпела независимых обрядов или организаций, как и независимости в учении. Во Франции против бичующихся выступали с самого начала. Парижский университет выступил с обращением против них, и Филипп VI запретил их манифестации на французской территории под страхом смерти. Более жестокий удар нанес им глава христианского мира Климент VI, издавший буллу от 20 октября 1349 г. Согласно одному документу, бичующиеся, числом 2000, выступили из Базеля и прибыли в Авиньон. Требовалось дать этому событию оценку. И перед тем, как издать свою буллу, Климент и его кардиналы выслушали проповедь парижского доктора Жана дю Фэйта на данную тему. Проповедник осудил 13 учений и практик бичующихся, в том числе пролитие их собственной крови (что, как он утверждал, подобало жрецам Ваала) и убийство иудеев за то, что они якобы отравили колодцы, положив начало эпидемии чумы. Климент объявил движение бичующихся делом дьявола, а ангельское письмо — подделкой. Он осудил этих воинов за то, что они не признают священников и считают свое покаяние эквивалентом паломничеству «святого года» в Рим, назначенному на 1350 г.907 Булла была послана архиепископам Англии, Франции, Польши, Германии и Швеции. Их призывали, если будет необходимо, сокрушать новый бунт против установлений церкви с помощью светских властей.
Встретившись с таким противодействием, бичующиеся не могли просуществовать долго. Строгие законы против них были приняты фламандскими городами и архиепископами — например, Праги и Магдебурга. Страсбург запретил публичные бичевания на улицах. Еще в 1353 г. архиепископ Кельна указал, что все священники, которые покровительствуют бичующимся, должны исповедоваться в этом грехе под страхом отлучения908.
На нас производят впечатление четыре особенности движения бичующихся в период «черной смерти» — их организация, роль, которую играли у них миряне,
805 Das Hilf uns Maria Konigin,
Dass wir deines Kindes Huld gewin.
Мария, Царица, помоги нам, молим,
Заслужить милость твоего Сына (Hugo von Reutlingen, в Runge, p. 38).
""Так утверждает Роберт из Эйвсбери (Rolls Series, p. 407 sqq.).
""Булла Климента приводится в Fredericq, I. 199-201, и в переводе Forstemann, р. 97 sqq. Проповедь дю Фэйта весьма интересна. Это один из наиболее важных документов, приведенных во Fredericq, III. 28-37. Дю Фэйт объяснял «черную смерть» заражением воздуха небесными телами (infectionem. aeris creatam a corporibus coelestibus). Заявление Парижского университета утрачено. См. Chartul., III. 655 sqq.
""Fredericq, II. 116, etc. Городские власти, например, Турне, иногда считали нужным повторять свои законы против бичующихся до трех раз.
использование музыки и, в целом, их религиозный и этический характер. В Италии у этих людей были свои организации и до указанного периода. Такие братства встречались практически во всех итальянских городах. В Падуе их было шесть, в Перудже и Фабиано — по три, но, похоже, движение тогда еще не было в оппозиции к церковным властям. Некоторыми манифестациями руководили священники. Постоянные организации были тесно связаны с доминиканцами и францисканцами, заботились о бедных и больных.
С другой стороны, на севере проявился дух независимости клира. Это очевидно из уставов немецких и голландских групп, которые были распространены во время великой чумы и последующие годы. Чтобы войти в организацию, требовалось примириться с врагами, необходимо было согласие мужа или жены, а для слуг — согласие их хозяев, строгое повиновение вождям, которые назывались учителями или ректорами, и способность самостоятельно оплачивать свои расходы. Во время кампаний, которые продолжались по 33 с половиной дня, бичующиеся не должны были просить милостыню, мыться и стирать одежду, бриться, говорить с женщинами и лежать на пуховых перинах. Им запрещено было носить оружие и бичевать себя до грани болезни или смерти .
Перед едой и после нее надо было произносить пять раз Pater noster и Ave ? ana. В течение всей своей жизни члены организации должны были бичевать себя каждую пятницу — три раза в день и один раз ночью. Ассоциации назывались братствами. Их члены должны были называть друг друга не «друзьями» (socium), а «братьями» «ввиду того, что все были сотворены из одной плоти и выкуплены одной ценой» .
Во главе братств стояли миряне и, как мы уже указывали, подчеркивалось равенство всех братьев перед Богом и крестом. Это движение, по сути, было движением мирян, выражением духа недовольства классом священников в Северной Германии и Нидерландах . Некоторые из обетов запрещали поклонение образам, отрицали учение о пресуществлении, индульгенции, священническое миропомазание, иногда заменяли водное крещение кровавым. Один из уставов, из 50 статей, объявляет, что тело Христа не присутствует телесно в таинстве, а «индульгенции ничего не стоят и вместе со священниками осуждены Богом». Двадцать шестая статья гласит: «Лучше умереть в пыли и поту, чем после помазания елеем священника» .
Немецкие гимны, как и уставы бичующихся, призывают молиться, умерщвлять плоть, а также готовиться к смерти, отказываться от греха, примиряться с врагами и возвращать незаконно приобретенные богатства. Такие особенности отмечают летописцы.
Этим религиозным деятелям принадлежит заслуга возрождения народных религиозных песен. Пение было характерно уже для раннего движения бичующихся (1259). У них были гимны на латинском, итальянском, французском, немецком и голландском языках. В Италии они назывались laude, в Германии — leisen. Итальянские гимны, как и немецкие, возвещали, что Бог судит грешников, взывали к Марии, призывали «братьев» наказывать себя, исповедоваться в грехах и жить в мире и братстве. Они молили Деву ходатайствовать перед Сыном, чтобы Тот покончил с «горькой смертью и чумой» (Gesu пе tolga via I'aspra morte e pistilentia)9u. Большинство гимнов проникнуто мыслями о смерти и бедствиях человечества, но призывы к Марии очень нежны. К ней относятся самые разнообразные аллегории — от голубя до врат рая, от розы до подлинного лекарства от всех болезней. Песнопения итальянских и северных бичующихся, похоже, формировались независимо друг от друга915.
На севере бичующиеся группы использовали при покаянии одни и те же песни, но во время марша песнопения различались916. Большая часть слов их песен известна, но только недавно была обнаружена музыка, под которую бичующиеся пели свои гимны. В рукописи Гуго из Ретйлингена, датированной 1349 г. и найденной в Санкт-Петербурге, приводится 8 таких мотивов вместе с текстами и рассказом о движении917. Слушатели, описывая впечатление, которое производили мелодии, упоминают об их приятности, упорядоченном ритме (ordine miro hymnos cantabant) и пафосе, способном «тронуть каменные сердца и вызвать слезы на глазах у самых стойких»918.
В целом, бичующихся во время «черной смерти» 1349 г. следует рассматривать как подлинно народное религиозное движение.
Следующий всплеск манифестаций бичующихся приходится на 1399 г. По большей части он был ограничен территорией Италии. Бичующиеся, носившие мантии с красными крестами, появились в Генуе, Пьяченце, Модене, Риме и других итальянских городах. До нас дошел ряд рассказов — то благосклонных к ним лиц, например, «нотария из Пистойи», то неблагосклонных, как фон Ни- гейм. Согласно автору из Пистойи, движение началось после видения, которое было послано крестьянину из Дофине. Это свидетельство интересно, так как показывает, какие роли в популярном поклонении играли Христос и Мария. Крестьянин, после полуденного обеда, увидел Христа в образе молодого человека. Христос попросил у него хлеба. Крестьянин сказал, что хлеба у него не осталось, но Христос попросил его поискать — и он нашел целых три буханки! Тогда Христос велел ему пойти бросить буханки в ручей, протекавший неподалеку. Крестьянин послушался и пошел к ручью, но на пути ему явилась женщина, одетая в белое и вся в слезах. Она сказала вернуться к молодому человеку и сообщить, что его мать запретила это делать. Крестьянин вернулся, но Христос
М4См. пример в Runge, р. 68 sqq.
M5Schneerganz (p. 85) решительно отвергает всякую связь.
BleFr. Chrysander, цит. Runge, p. 1. Образцы гимнов и рассказы о пении см. в Runge, Forstemann, p. 255 sqq., Fredericq, I. 197; II. 108, 123, 127-129, 137-139, 140; III. 23-27.
918См. Runge, pp. 27, 140, 157.
В этом интереснеишем документе, изданном Рунге, приводится оригинальная музыка. Вот две строки с переводом немецкого текста: «Теперь давайте все поднимем руки и помолимся Богу, чтобы Он отвратил от нас смерть».
повторил Свое приказание. Тогда женщина опять велела крестьянину отправиться обратно. В конце концов он бросил в ручей одну из буханок, и женщина, Мария, сказала ему, что ее Сын чрезвычайно разгневан грехами мира и решил наказать людей, даже уничтожить, а каждая буханка означала треть человечества. Так что погибель одной трети уже была определена. Если же крестьянин бросит в ручей остальные две буханки, погибнет все человечество. Крестьянин пал на колени перед плачущей Девой, и она сообщила ему, что попросила своего Сына помедлить с судом. Он сделает это, если крестьянин и другие люди будут устраивать шествия, бичевать себя, молить о милости и мире и рассказывать о полученном им видении919.
Крестьянин нашел 17 сторонников, и они стали ядром нового движения. Отряды бичующихся ночевали в монастырях и на территории церквей, пели гимны (laude, из-за которых их также называли laudesi) и бичевали себя плетьми, как их предшественники. Их походы якобы сопровождались чудесами. Среди чудес было кровоточившее распятие. Некоторые из рассказчиков, например фон Ни- гейм, объясняют кровоточение тем, что в трещины распятия заливалась кровь, а потом дерево вымачивалось в елее и помещалось на солнце. Тогда кровь проступала. Этот проницательный наблюдатель сообщает, что отряд бичующихся пересек весь полуостров. Пятнадцать тысяч человек, в сопровождении епископа Мо- дены, совершили поход в Болонью, население которой оделось в белое. Народ и клир Рима был увлечен их демонстрациями. Даже члены священной коллегии и представители всех классов общества облачались в мешковину и белые одежды. Папа дал им свое благословение и показал плат святой Вероники. Нигейм особо упоминает их пение и новые песни (nova carmina). Но историк папского раскола усматривал в этом движении только зло и обман920. Он осуждает то, что по ночам они спали все вместе, мужчины и женщины, юноши и девушки. Во время маршей они обрывали плоды с деревьев и оскверняли церкви и монастыри, в которых останавливались, своими нечистотами. Конец движению был положен, когда в Риме сожгли одного из его ведущих пророков.
За буллой Климента VI последовали, в 1372 г., осуждение от Григория XI, который связал бичующихся с бегардами, и постановление собора в Констанце. В трактате, представленном перед собором в 1417 г., Жерсон утверждал, что секта заменяет бичеванием таинство покаяния и исповеди921. Он призвал епископов подавлять ее жестоких и кровожадных членов, которые осмеливаются проливать собственную кровь и считают себя ровней мученикам древности. Десяти заповедей достаточно. Новые бремена не нужны. И Сам Христос учил об этом, говоря: «Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди»922. Этот суд богословов бичующиеся еще могли пережить, но безжалостные преследования инквизиции в XV веке положили конец их движению. На судах над ними настаивал в Тюрингии доминиканский агент Шенфельд (1414). В одном месте (в Сан- герхаузене, близ Эрфурта) 91 человек был сожжен единовременно, в другой раз — еще 22. Жертвы этой второй группы сожженных умерли, провозглашая, что все зло в церкви исходит от греховности клира.
919См. Forstemann, p. Ill sqq.
920Отпет populum mirabiliter deceperunt (De schismate, II. 26. Erler's ed., p. 168 sq.).
Contra sectarn flagellantium. Du Pin ed., 659-664. Van der Hardt, III. 99 sqq.
922 Мф. 19:17. — Прим.изд.
Движение бичующихся возникло потому, что церковь того времени не удовлетворяла потребностей верующих. И положительные стороны этого движения не должны затеняться его крайностями. Гуго из Рейтлингена завершает свой рассказ о вспышке 1349 г. словами: «Много доброго было связано с братьями-би- чующимися, и это объясняет, почему они привлекали к себе такое внимание».
Группа сектантов, которых авторы того времени иногда отождестствляют с бичующимися, была известна как танцоры. Эти люди появились в Аахене и других немецких и голландских городах уже в 1374 г. В Кельне их было 500. Как и бичующиеся, они шествовали из города в город. Они танцевали и прыгали (dansabant et saltabant) полуголыми, иногда скованные попарно, нередко — в церквях, где они предпочитали места перед образами Девы. Бывало, они умирали от изнеможения. В Голландии танцоров называли также фрискерами или фрилисами (от frisch, «шевелитесь!»; этим словом они подбадривали друг друга в своем танцевальном подвижничестве)923.
К другому классу независимых религиозных движений принадлежат валь- денсы, которые, хотя и были осуждены как еретики, продолжали существовать во Франции, Пьемонте и Австрии. Их по-прежнему обвиняли в том, что они позволяют женщинам проповедовать, отрицают реальное присутствие Христа в дарах причастия, не признают клятвы, елеосвящения, крещения младенцев, отвергают учение о чистилище и молитвы об умерших924.
За некоторыми исключениями вальденсов Италии и Франции не трогали до конца XV века, а герцоги Савойи были склонны защищать их в их альпийских жилищах. Но агенты инквизиции были бдительны, и говорят, что францисканец Борелли сжег в 1393 г. 150 человек в Гренобле, в Дофине, за один день. Папа Иннокентий VIII начал безудержный крестовый поход против этих не приносящих вреда людей, подобно тому как его предшественник с тем же именем, Иннокентий ??, начал крестовый поход против альбигойцев. В своей знаменитой булле от 5 мая 1487 г. папа призвал короля Франции, герцога Савойского и других князей выступить в вооруженный поход против них и сокрушить их, «как ядовитых змей»925. Булла начиналась с заявления о том, что Его Святейшество намеревается спасти из бездны заблуждения тех, ради кого принял муки Владыка и Творец. Понтифику, похоже, не приходило в голову, что он обрекал людей на мучения и смерть, хотя ему лично ничего не угрожало, тогда как Спаситель, на Которого он ссылался, отдал ради этих же людей собственную жизнь.
О последовавшем крестовом походе историк вальденсов Леджер пишет, что все их прежние страдания были «цветами и розами» в сравнении с тем, что им пришлось перенести теперь. Карл VIII охотно принялся исполнять папский указ и послал против вальденсов своего капитана, Гуго де ла Палу. Армия крестоносцев насчитывала 18 тыс. человек.
Горцы-еретики бежали на почти недоступное плато, называемое Пре де Тур, куда атакующие не могли проникнуть, сдерживаемые градом их стрел и камней. А на французской стороне Альп крестовый поход шел успешно. В Валь де Луиз 70 или, по другому рассказу, 3000 человек, бежавших в пещеру Бальм де Водуа,
шО плачевном их влиянии на мораль сообщают летописцы, один из которых утверждает, что во время всплеска этого движения забеременели 100 незамужних девушек. См. Fredericq, I. 231 sq., III. 41, etc. Танцоров называли также Chorizantes и Tripudiantes.
"^Dollinger, И. 365 sqq. Здесь barbs («дядья», «мужи», религиозные вожди вальденсов) представлены как дающие разъяснения об учении своего народа.
¦""Булла приведена в Comba, The Waldenses of Italy, p. 126 sq.
были отравлены дымом от костров, зажженных у входа в нее. Многие вальденсы покаялись, и французские вальденсы были практически уничтожены. Их имущество было поделено между епископом Эмбруна и светскими князьями. Еще в 1545 г. 22 селения, где жили французские вальденсы, были разграблены и сожжены по приказу парламента Прованса. После объединения Италии в 1870 г. к этому древнему и уважаемому народу проявили терпимость и он начал спускаться с горных склонов, на которых вынужден был прожить пятьсот лет.
В Австрии судьба вальденсов была в большей или меньшей степени переплетена с судьбой гуситов и богемских братьев. В некоторых областях Северной Германии, например, в Бранденбурге в 1480 г., члены секты были подвергнуты суровым гонениям. В Нидерландах их сажали в темницы, изгоняли и жгли на костре .
Средневековый страх перед ересью проявился в том, что еретикам приписывали разнообразные злодеяния. Иногда термины «вальденсы» и «вальденсианст- во» употребляются как синонимы ведьм и колдовства. Мы не можем объяснить, каким именно путем термины Vauderie, Vaudoisie, Vaudois, Waudenses и Valden- ses приобрели такое значение, но оно было распространено от Лиона до Утрехта, и в папской булле Евгения IV (1440) говорится, что ведьм Савойи называют «вальденсами» . Подробный трактат о вальденском идолопоклонстве (Valden¦ ses ydolatrae), написанный в 1460 г. и рассказывающий о суде над вальденсами в Аррасе, обвиняет их в сношениях с бесами и полетах на метле, смазанной тайным снадобьем.
§59. КОЛДОВСТВО И НАКАЗАНИЕ ЗА НЕГО
Вероятно, в истории человечества нет главы более отталкивающей, чем в та, где рассказывается о дикой вере в колдовство и о безжалостных наказаниях за него в Западной Европе в век перед началом Реформации и последующее время . Во второй половине XIV века церковь и общество панически устрашились ведьм, и христианский мир вдруг мгновенно наполнился одержимыми, подчиняющимися непреодолимому влиянию сатаны. Эта мания из Рима и Испании распространилась в Бремен и Шотландию. Папы, юристы, врачи и деятели церкви всех уровней призывали к репрессивным мерам против ведьм, а протестовали в средние века только жертвы, подвергаемые пыткам и погибающие на костре. Ни один из деятелей Реформации ни слова ни сказал об этой практике. Напротив, Лютер свято верил в реальность влияния бесов и считал, что их адепты заслуживают смерти на костре. Кальвин не возражал против женевских законов о ведьмах. Возможно, непосредственной причиной принятия в 1562 г. нового английского закона по этой части была проповедь епископа Джувела перед королевой Елизаветой . Бакстер доказывал реальность колдовства в своей «Несомненности мира духов». На берегах Новой Англии также нашлись жертвы этого заблуждения — в Салеме в 1692 г. и век спустя, в 1768 г. Джон Весли, вспоминая о случаях своего собственного времени, заявлял, что «отказаться от признания колдовства значит, по сути, отказаться от Библии».
Учреждая инквизицию в 1215 г., Иннокентий III не упоминал о волшебстве и колдовстве. Это умолчание можно объяснить двумя причинами. О преследовании колдунов уже заботилось государство, тогда как непосредственной опасностью для церкви в век Иннокентия считалась именно еретическая скверна, сравнительно новое явление для средних веков.
Колдовство было одной из форм maleficium (этим общим латинским термином в средние века обозначали занятия демонологией и темными искусствами), но у него были и свои отличительные черты . Ведьмы летали по воздуху, встречались с дьяволом на так называемых шабашах и предавались самым низменным формам плотского греха. Некоторые из этих особенностей упоминаются в canon episcopi — епископском каноне, впервые появившемся в X веке и включенном Грацианом в его сборник канонического права (1150). Но этот канон объявлял ошибочной веру в то, что грешные женщины по ночам летают по воздуху в свите языческой богини Дианы, которой они служат (и это — несмотря на признания самих женщин в подобных деяниях) . Иоанн Солсберийский (ум. в 1182) считал эти ночные полеты иллюзией, которую внушил женщинам сатана. Но другой англичанин, Вальтер Мэп, в том же веке, рассказывал о диких оргиях бесов с еретиками, которым дьявол является в образе кота .
С середины XIII века характерные качества колдовства начали всерьез привлекать к себе внимание церковных властей. В понтификат Григория IX (1227 — 1241) им стало очевидно, что дьявол, не довольствуясь одним только распространением в Западной Европе доктринальных ересей, решил ослабить христианство и новым проявлением своего коварства — волшебством и колдовством. Происходили странные случаи, которые быстро выявлялись инквизиторами ереси. Доминиканец Шантимпре рассказывает о дочери графа Шваненбургского, которая каждую ночь летала по воздуху, несмотря на то, что однажды ночью некий францисканец пытался удержать ее. В 1275 г. одна женщина из Тулузы под пытками призналась, что много лет находилась в половой связи с бесом и родила
™°В протестантской Шотландии использовали железный ошейник и кляп. Последний суд против ведьм в Англии прошел в 1712 г. В Севилье за колдовство казнили женщину в 1781 г., в Гларусе — в 1782. Доктор Дифенбах в своем Aberglaube, etc., пытается доказать, что вера в колдовство больше укоренилась в протестантских кругах, чем в Католической церкви. Funk (Kirchengesch., p. 419), Hefele (Kirchengesch., p. 522) и другие католические историки стараются представить роль, сыгранную протестантами в охоте на ведьм, как равнозначную роли католиков.
чудовище, полуволка-полузмею, которого два года кормила, убивая детей. Ее сожгли по приговору гражданского суда.
Но собственно эра колдовства началась в XV веке. Примерно с 1430 г. оно стало считаться отдельным культом. Ему дали четкое определение, описав во многих трактатах. Была тщательно разработана система наказаний для ведьм, методы их выявления и суда над ними. Это были уже не эпизодические и исключительные случаи. Ведьмы стали считаться гильдией или сектой, которой руководил сатана для уничтожения веры на земле.
Вероятно, ответственность за распространение этой дикой мании в основном лежит на папах. Папы один за другим поддерживали и поощряли веру в широту колдовского влияния. Ни один папа не пытался ее опровергнуть934. Один за другим папы призывали инквизицию наказывать ведьм.
Начало истории папских указов на эту тему относится к 1233 г., когда Григорий IX, обращаясь к епископам Майнца и Гильденсгейма, позаимствовал народную веру в бесов в ее вульгарнейшей форме935. Дьявол, утверждал Григорий, появляется в образе жабы, призрака и черного кота. В слишком непристойных выражениях, чтобы повторять их здесь, он подробно описывал оргии, происходящие при встрече мужчин и женщин с бесами. Там, где не помогают лекарства, следует использовать железо и огонь. Гниющую плоть надо отсекать. Разве Илия не перебил четыреста жрецов Ваала? Разве Моисей не казнил идолопоклонников?
До конца XIII века даже самих пап обвиняли в общении с духами и колдовстве — как Иоанна XXI (1276) и Бонифация VIII. Бонифаций в 1303 г. велел судить английского епископа Вальтера из Ковентри и Личфилда за то, что тот заключил личный договор с дьяволом и имел обыкновение целовать ему задние части. При его преемнике Клименте серьезные обвинения в сношениях с дьяволом выдвигались против рыцарей-тамплиеров. В своем труде De maleficius врач Бонифация VIII Арнольд из Виллановы с научной дотошностью живописал об уловках сатаны, портящего отношения между супругами. Из пап XIV века наиболее примечателен Иоанн XXII, который верил во всевозможные магические искусства и приказывал инквизиторам судить людей, вступающих в сговор с дьяволом936.
Нога в ногу с папскими заявлениями шествовал научный авторитет схоластов. Фома Аквинат (ум. в 1274), опираясь на Августина, говорил о сожительстве людей с бесами как о реальности, а также утверждал, будто старухи взглядом могут передать молодым некое злое влияние. И если кто-либо захочет опровергнуть утверждение об ужасных повсеместных средневековых верованиях в колдовство, ему придется как минимум переделать буллы Льва XIII и Пия X937, объявляющие Фому авторитетом католического богословия.
^Michelet (р. 9) пишет: «Я совершенно достоверно утверждаю, что ведьмы появились в тот век великого отчаяния, которое было порождено церковными деятелями. И ведьмы — это их собственное преступление». Dollinger (Papstthum, p. 123) говорит, что колдовство, в разных его проявлениях с XIII по XVII век, является не чем иным, как «продуктом веры в абсолютный авторитет папы. Это может показаться парадоксальным, но это нетрудно доказать». Но- ensbroech (I, 381) категоричен, но справедлив, когда заявляет: «В течение всего этого периода папа был покровителем веры в колдовство и ее глашатаем, распространяя ее и подтверждая».
^Перевод буллы Григория, Vox гата, есть в Hoensbroech, I. 215-218. См. также Dollinger, Papstthum, pp. 125, 144.
936Так, в 1326 г. Иоанн выступил против тех, кто cum morte foedus ineunt et pactum faciunt cum inferno. Текст этого и других папских документов см. в Hansen, Quellen, pp. 1-37.
937Его булла Pascendi gregis, 1907.
В схоластических догматах находили подтверждение и папские волеизъявления, стремившиеся закрепить за церковным судом по меньшей мере равное с государственным судом право на задержание и наказание адептов темных искусств. Инквизиция пользовалась учебниками по решению дел о колдовстве уже в 1270 г.938 Знаменитый вопросник Бернара Гюи (1320) содержит процессуальные нормы ведения дел о колдовстве. Однако канонистам было нелегко определить, с какого момента maleficium становится преступлением, за которое полагается смертная казнь. Ольдрад, профессор канонического права в Болонье, Падуе и Авиньоне, пытался, около 1325 г., провести точную грань между двумя видами деяний и выражал мнение, что колдовство должно рассматриваться как ересь лишь тогда, когда оно сильно отдает ересью. Такой же позиции придерживался до него Александр IV (1258 — 1260). Последний шаг был сделан, когда Эймерик в своем инквизиторском учебнике и специальных трактатах (1370 — 1380) заявил о близком родстве maleficium и ереси и открыл дверь для более сурового преследования ведьм.
К этой трехсторонней авторизации преследований добавляется великое влияние Парижского университета, который в 1378 г., через два года после выхода труда Эймерика, в 28 статьях заявил о реальности maleficium.
Второй период в истории нашей темы, начиная с 1430 г., уже изобилует трактатами и заявлениями пап о колдовстве.
Жерсон, ведущий богослов своего века, заявлял, что само сомнение в существовании злого чародейства — это ересь и грех, а Евгений IV в нескольких документах, начиная с 1434 г., подробно говорил о тех, кто заключает соглашения с бесами и приносит им жертвы939. Колдовству суждено было занять в сознании людей то место, которое в век Иннокентия III занимала ересь. Мания повсеместности колдовства распространилась по латинскому христианскому миру при папах эпохи Возрождения, от Пия II до Климента VII, и никто не выступал против нее. От гуманиста Пия И следовало бы ожидать большего, но и он в 1459 г. осуждал колдунов Бретани. Насколько далеко готов был пойти Ватикан в поддержке нелепейших суеверий, видно из буллы Сикста IV (1471), в которой понтифик закрепил за собой право производить и освящать восковые фигурки агнцев, которые, при прикосновении к ним, надежно уберегали от пожара и кораблекрушения, бури и града, грома и молнии, а также охраняли женщину в момент родов940.
Среди документов о колдовстве, созданных папами и исходящих из других источников, особое место занимает булла Summis desiderantes, выпущенная Иннокентием VIII в 1484 г. Эта знаменитая прокламация, почти из 1000 слов, была выпущена в ответ на вопросы, заданные папскому престолу немецкими инквизиторами. В ней, в самых ясных выражениях, распространенные верования о бесовской одержимости признаются неоспоримыми. Как писал понтифик, до его сведения дошло, что в епархиях Майнца, Кельна, Трира, Зальцбурга и Бремена есть множество людей, которые, отказавшись от католической веры, вступили в связь с бесами. С помощью чар, заклинаний и другой скверны они мешают родам, уничтожают семя животных, плоды земли, лозы и огорода. От них страдают мужчины и женщины, стада и отары, деревья и травы. Мужчины и женщины не
""Hansen, Zauberwahn, pp. 241, 263 sq., 271.
mPrincipis tenebrarum suasus et illusiones caecitate noxia sectaries demonibus immolant, eos ado-
rant, etc. illis homagium faciunt, etc. (Hansen, Quellen, p. 17).
шСегеае formae innocentissimi agni (Hansen, etc., Quellen, p. 21 sq.).
могут зачинать детей, мужья и жены — исполнять супружеские обязанности. Ввиду таких бедствий папа приказывал доминиканцам Генриху Инститорису и Якобу Шпренгеру, профессорам богословия, повести наступление на злодеев, верша суд и наказание. Он призывал епископа Зальцбурга устранять всяческие препятствия их работе, а через несколько месяцев просил архиепископа Майнца оказать им активную поддержку. В другом документе Иннокентий хвалил Си- гизмунда, архиепископа Австрии, графа Тирольского и других за помощь, которую они оказали инквизиторам, старавшимся искоренить колдовство.
Таким образом, сожжение ведьм было объявлено конкретной политикой папского престола, и инквизиторы выполняли его инструкции с неутомимой и безжалостной суровостью .
Одних только призывов Иннокентия, столь отвратительных для разумного современного человека, уже самих по себе было бы достаточно, чтобы опровергнуть учение о папской непогрешимости, даже если бы не существовало случаев с арианином Либерием или монофелитом Гонорием. Пастор и Гергенротер утверждают, что Иннокентий якобы не объявлял официально о реальности колдовства, когда, исходя из донесений, осуждал его и приказывал за него наказывать . А на тот случай, если кому такого объяснения будет недостаточно, эти авторы заявили, что данное папское решение носит дисциплинарный характер и имеет не больше силы, чем любые другие папские решения по недогматическим вопросам. Это их разграничение основано на хорошо известном заявлении католических канонистов о том, что папа непогрешим лишь в вопросах веры, но никак не в вопросах дисциплины. Разницу между этими двумя понятиями пускай изучают сами придумавшие ее богословы-казуисты. А историческим фактом остается то, что булла Иннокентия разнесла порочную веру в колдовство по сознанию Европы и привела тысячи невинных жертв на костер. Недалек от истины доктор Уайт, говорящий, что из всех документов, выпущенных Римом, будь то императорским или папским, булла Иннокентия причинила больше всего страданий . Иннокентий мог бы проявить свою непогрешимость понтифика, отрицая или, по крайней мере, усомнившись в достоверности свидетельств. Одно его слово могло бы предотвратить невыразимые ужасы. И ни один из его преемников на папском престоле не выразил никакого сожаления в связи с этим документом и не занес в Индекс запрещенных книг Malleus maleficarum, официальный учебник инквизиторов по делам о колдовстве, в большинстве изданий которого полностью воспроизводилась булла Иннокентия.
Непосредственные преемники Иннокентия последовали его примеру. Лица или государства, сопротивляющиеся репрессивным мерам против ведьм, причислялись к злодеям. Например, Лев X угрожал церковными наказаниями Венеции, если та не окажет ему активной поддержки. Брешия после папского упрека изменила свое отношение колдовству, и за год там нашлось и было отправлено на костер 70 человек.
Не считая буллы Иннокентия, самое важное и печальное наследие от эпохи гонений на ведьм — это уже упомянутый Malleus maleficarum, «Молот ведьм». Доктор Ли назвал его «самым мощным орудием суеверия, когда-либо созданным в мире»944. Эти два документа стали официальной литературой, определившей развитие и методы нового крестового похода.
¦Молот ведьм», опубликованный в 1486 г., был создан доминиканцами-инквизиторами Генрихом Инститорисом, немецкое имя которого было Крамер, и Якобом Шпренгером. Мы не стали бы их ни в чем обвинять, если бы они были необразованными людьми. Но они занимали высокие положения в своем ордене Й в Кельнском университете. Их книга делится на три части. В первой доказывается, что колдовство существует. Во второй говорится о формах его проявления. В третьей описаны правила обнаружения и преследования ведьм. В последней четверти XV века мир, судя по этой книге, был более подвержен влиянию дьявола, чем в любой из предыдущих веков. Его наполнила скверна всякого рода. Рассказывая о привычках ведьм и другой нечисти, авторы ссылались на Писание и на учение церкви, особенно на Августина и Фому Аквината. Ведьмы и колду- ны, отец которых — дьявол, объединились в организацию или секту. Они встречаются каждую неделю на шабашах и воздают честь дьяволу, целуя его в задние части тела. Он появляется среди них в образе кота, козла, пса, быка или черного Человека, в зависимости от его прихоти и обстоятельств. Бесы обоих полов в Изобилии представлены на этих собраниях. Там издеваются над крещением и евхаристией и попирают крест. После пышного пира гасят свет, и, по приказу дьявола: «Совокупляйтесь, совокупляйтесь!» — его последователи предаются неописуемому разврату. Причем дьявол — сторонник строгой дисциплины, и он сурово наказывает отступников.
Люди, принадлежащие к этому сообществу, владеют всевозможными колдовскими искусствами. Они летают по воздуху. Они убивают некрещеных детей, мешая им попасть на небеса. На их шабашах едят таких детей. Авторы трактата утверждают, что не может быть никаких сомнений в плотской связи с так называемыми суккубами и инкубами. Цитируем: «Все колдуны и ведьмы обычно предаются плотской похоти с бесами»945. Этой конкретной теме посвящены две полные главы. К ней авторы возвращаются снова и снова.
Подтверждая реальность своих обвинений, авторы говорят о личном обширном опыте: во всех 48 случаях сжигавшиеся ими ведьмы признавались, что предавались такому отвратительному блуду от 10 до 30 лет.
В книге перечисляются и меры уклонения от бесовских чар — молитва Господня, крест, святая вода, соль и церковные формулы экзорцизма. Предохранительной мерой называется и внутренняя благодать946.
MInguisltion, III. 543.
тНос est commune omnium maleficarum spurcitias carnales cum daemonibus exercere (Malleus, II. 4). Автор подробно рассказывает, как это происходит. К мужчине бес приближается как suc- cubus, к женщине — как incubus. Многие из этих подробностей слишком неприличны, чтобы их повторять. Цитируются такие отрывки Писания, как Быт. 6:2 и 1 Кор. 11:10, согласно которым женщина якобы должна носить на голове покрывало, чтобы защищаться от похотливых взглядов бесов. Бесы же, превращаясь в succubi и incubi, руководствуются не плотской похотью, а, по словам автора, желанием сделать свою жертву уязвимой перед пороками разного рода.
""Приводится много примеров, свидетельствующих об их эффективности. Например, некий житель Равенсбурга, которого искушал дьявол в облике женщины, весьма обеспокоился происходящим и в конце концов вспомнил, что священник говорил ему с кафедры. Он посыпал себя солью и сразу же освободился от влияния дьявола.
Указания по преследованию ведьм, в третьей части трактата, весьма точны. Чтобы выдвинуть обвинение, было достаточно слухов. Обвиняемый должен был подвергнуться унизительной процедуре. Его тело брили, особенно в самых интимных местах, на тот случай, чтобы там на спрятался бесенок или чары. Правила, как избежать чар, существовали и для инквизиторов. Инститорис и Якоб Шпренгер поздравляли себя с тем, что за всю долгую карьеру им удалось избежать этого несчастья. Если некий защитник ведьмы проявлял слишком большое рвение, это считали свидетельством того, что и сам он находится под ее влиянием. Одним из средств изобличения был лист бумаги, имеющий длину тела Христа, на котором были написаны семь крестных слов. Его привязывали к телу жертвы на время мессы, после чего жертву подвергали пыткам. Эта мера почти неизбежно приводила к признанию. Рекомендовалось также пытать жертву каленым железом, но его следовало использовать осторожно, так как бесы покрывали руки ведьм особой растительной мазью, предохранявшей их от жара. Приводился подобный случай в Констанце. Женщина сумела сделать шесть шагов, неся раскаленное железо, а потому ее пришлось освободить.
Из всех разделов этого учебника особо печальной славой пользуется оценка, которую авторы дают женщинам. Если кто-то еще считает, что безбрачие — верный пусть к чистоте мыслей, пусть прочитает, что говорят о женщине и браке эти средневековые авторы, священники и монахи, сами соблюдавшие целибат и предположительно хранившие целомудрие. Их нечестивые выражения свидетельствуют о греховности помыслов и речей. В самом заглавии, Malleus malefica- гит, используется слово женского рода, «ведьма», потому что, по мнению авторов, именно женщины особо тяготеют к одержимости и ко вступлению в отношения с бесами947. Мнение авторов резко контрастирует с современным представлением о религиозности женщин. Они даже производят слово femina, «женщина», от fe и minus, то есть fides minus, «меньшая в вере». Они заявляют, что слезы, обман и коварство — сама суть женской натуры948. Женщина обманывает, так как она сотворена из ребра Адама, а оно было изогнуто.
Длинная глава, I. 6, посвящена доказательству того, что женщина хуже мужчины. Ее союз с бесами описывается с явным удовольствием. В древние времена, утверждают авторы, сожительство с бесами происходило против воли женщины, но теперь оно происходит с ее полного согласия и даже при пылком желании с ее стороны. Авторы благодарят Бога за то, что они мужчины. Немногие представители их пола, говорят они, соглашаются на столь непристойные отношения с бесами — в пропорции один мужчина на десять женщин. Это потому, что мужчина от природы обладает силой разума (vigor rationis). Чтобы доказать греховность женщин и их пагубную роль в истории, Инститорис и Шпренгер цитируют все дурное о женщинах, что только смогли найти у авторов, библейских и классических, отцов церкви и схоластов, Катона, Теренция, Сенеки, Цицерона, Ие- ронима. Часто цитируются слова Иисуса, сына Сирахова: «От жены начало греха и чрез нее мы все умираем»949. Елена, Иезавель и Клеопатра — примеры губительного влияния, которое вело к падению царств, и эти катастрофы были неизбежно вызваны женскими кознями.
M7Haeresis dicenda est поп maleficorum sed maleficarum, ut fiat a potiori denominatio. См. Hansen,
Quellen, 416-444, и Zauberwahn, 481-490. 948 {Эти три названных здесь Шаффом женских качества входят в английскую поговорку и перечислялись рядом уже у Чосера в прологе батской ткачихи.}
949Сир. 25:27. — Прим. изд.
Авторы последнего периода Средневековья считали, что Бог допускает тлетворное вмешательство сатаны в брачные отношения чаще, чем в какую-либо другую сферу, по той причине, что первый грех был совершен через супружеское соитие. Здесь авторы то и дело цитируют Фому Аквината950. Проповедники, равно как и писавшие о колдовстве авторы, с презрением относились к женщине. Как считал Гейлер из Страсбурга, среди сжигаемых по обвинению в колдовстве на одного мужчину приходится десять женщин потому, что женщины болтливы и развязны. Он цитировал Амвросия, писавшего, что женщина — врата дьявола и путь скверны (janua diaboli et via inquitatis). Другой известный проповедник XV века Иоанн Нидер упоминал десять случаев, в которых сожительство мужчины и женщины является смертным грехом, а в латинском трактате о моральной проказе причислял к ней и брачные узы951. За век до этого епископ Альварес из Пелайо в своем De planctu ecclesiae, написанном в Авиньоне, перечислял 102 греха, свойственных женщине, в том числе сожительство с бесами. Прелат даже утверждал, что знает об этом на личном опыте. Так поступали, говорит он, монахини в монастырях, и он напрасно пытался положить этому конец.
«Специалисты» считали, что около 1300 г. появилась «новая секта ведьм»952, а авторы XV — XVI веков пытались доказать, что две их характерные особенности, полеты по воздуху и сношения с бесами, — это не иллюзия воображения, а подлинная реальность953. К свидетельствам самих ведьм добавлялись наблюдения церковных должностных лиц954. Говорилось и о других дьявольских делах — убийстве некрещеных детей, поедании их плоти после посвящения ее дьяволу, попрании гостии955. Одна женщина в 1457 г. призналась, что практиковала это последнее занятие в течение 30 лет.
Самыми популярными местами, где каждую неделю проходили шабаши, были Брокен, Беневенто, Комо и области за Иорданом. Здесь ведьмы и бесы собирались тысячами и предавались своей разнузданности. Ведьмы переходили из одного колдовского сообщества в другое, как им нравилось956. Приериас утверждает, что в оргиях участвовали дети восьми — десяти лет.
950Сот. ad Sent., IV. 34, ди. I. 3, quia corruptiopeccati prima... in nosper actum generantem devenit, ideo maleficiipotestaspermittitur diabolo adeo in hoc actu magis quam aliis. См. Hansen: Quellen, pp. 88-99. Отвечая на вопрос, почему женщины больше подвержены влиянию колдовства, чем мужчины, Александр Галесский заявил, что женщина обладает меньшей силой ума, чем мужчина (minus habet discretionem spiritus).
См. Hansen, Quellen, p. 423 sqq. Виклиф, похоже, относился к женщинам не так критически, как авторы, писавшие на век позже, однако он говорит в Lat. Serm. II. 161: Femina super in malicia multos viros... Veritas est quod natura feminea est virtute inferior, etc. {«Женщина превосходит по порочности многих мужчин... и женская природа действительно менее добродетельна»}.
mIsta secta strigiarum. Так полагал Бернард из Комо, за которым следовали Никола Жакьер Приериас и др. Hansen, Quellen, pp. 282, 319.
""Туррекремата, испанский доминиканец и канонист, не соглашается с мнением, что летающих женщин возглавляют Диана и Иродиада, — по той причине, что Диана никогда не существовала, и Иродиаде, вероятно, не разрешатся покидать ад.
""См. реалистические описания Жакьера, Приериаса, Варфоломея из Спины и т. д. Quellen, р. 136, etc.
955Жакьер, Видман из Кемната, Варфоломей из Спины и т.д. Quellen, pp. 141, 234, 327 sq.
™Valdenses ydolatrae (Quellen, pp. 157, 165). Поэт Мартин ле Франк, секретарь Феликса V, в своем Champion des dames (ок. 1440) говорит о 10 тыс. ведьм, собиравшихся на шабаш в долину Валлис, и от шестисот из них было получено признание, что они сожительствовали с бееами (Quellen, 99-104).
Иногда невинным, хотя и похотливым свидетелям этих сцен приходилось трудно. Так было с инквизитором Комо, Варфоломеем из Хомата и несколькими его товарищами. Они решили увидеть все сами и наблюдали из укрытия за шабашем в Мендризио. Председательствовавший дьявол, как будто не догадываясь об их присутствии, распустил собрание, но тут же созвал всех обратно, непрошеных гостей вытащили из укрытия, и бесовское отродье наполнило их таким вожделением, что они прожили после этого только 15 дней . Как правило, дьявол принимал облик кота или козла. Если сборище проходило в помещении, он обычно спускался по лестнице хвостом вперед. Ведьмы целовали ему зад, пировали, потом гасили свет и устраивали дикие оргии. Уже в 1460 г. появились картины, изображавшие женщин, летающих по воздуху на палках, метлах, козлах или бесах. В Нормандии одержимых называли ездящими на метле (scoba- ces) . Бесы учили их делать мазь из пепла жабы, вскормленной облатками, из крови убитых младенцев и из других ингредиентов. Ею они намазывали свои метлы для облегчения полета. Согласно врачу Иоанну Гартлибу, который называет это снадобье «мазью Фаре л иды» (Иродиады), оно изготавливалось из семи разных трав, каждую из которых требовалось собрать в определенный день недели и смешать с птичьим или животным жиром .
Популярность темы ведьмовских чар в литературе подтверждается цитатами из 70 произведений, приведенными у Хансена, но на этом список не заканчивается . Большинство авторов были доминиканцами. «Молот ведьм» печатали много раз. До 1520 г. вышло 13 изданий. В 1574 — 1669 годах — 16. Самым знаменитым из литераторов первой половины XV века был Иоанн Нидер (ум. в 1438), автор Formicarius, или «Муравьиного трудолюбия». Он был членом доминиканского ордена, профессором богословия в Вене и участником Базельского собора. Такие авторы, как Жакьер, не удовлетворялись написанием одного трактата . Фигурировавший в истории Лютера Сильвестр Приериас (ум. в 1523) и Варфоломей из Спины (ум. в 1546) занимали важные посты при папском дворе . Эти два человека разъясняли буллу Иннокентия VIII и цитировали «Молот ведьм». Гейлер из Страсбурга повторял с кафедры самые ужасные обвинения против ведьм. Пико делла Мирандола, биограф Савонаролы, написал на эту тему целую книгу. Он заявлял, что в существовании ведьм можно сомневаться ничуть не более, чем в существовании Америки .
Гонения на ведьм сначала приобрели широкий размах в Швейцарии и Северной Италии, потом — во Франции и Германии. Первое сожжение в Риме произошло в 1424 г.964 В епархии Комо, в Северной Италии, 41 человек был сожжен в течение года после выхода буллы Иннокентия VIII. В 1500 — 1525 г. в этой области судили в среднем по тысяче женщин в год и казнили в среднем по сотне. В 1521 г. Приериас заявлял, что Апеннины полны ведьм и скоро их количество превысит количество верующих.
Во Франции кармелит Гильом Аделин, одна из главных жертв, был профессором в Париже и принимал участие в Базельском соборе. Схваченный инквизицией в 1453 г., он признался в том, что он «вальденс» (Vaudios), посещал синагоги и воздавал почести дьяволу. Несмотря на то, что потом он отрекся от показаний, его держали в темнице до самой смерти965. В Бриансоне (1428 — 1447) 110 женщин и 57 мужчин были казнены за колдовство через сожжение или утопление.
В Германии Гейдельберг, Форцгейм, Нюрнберг, Вюрцбург, Бамберг, Вена, Кельн, Метц и другие города стали центрами, где процветала эта безумная мания и многие были казнены по обвинению в связи с бесами. За пять лет, предшествующих 1486 г., Генрих Инститорис и Шпренгер отправили на костер 48 человек. Гейдельбергский придворный проповедник Маттиас Видман, из Кемната, объявил «катарок, или еретичек-ведьм», самой проклятой сектой, которую следует предавать «обильному огню без всякой жалости». Он сообщает, что ведьмы ездили на котах, козлах, метлах, веслах и других предметах и что он видел сожжение многих из них в Гейдельберге. В 1540 г., за шесть лет до смерти Лютера, четверо ведьм и колдунов были сожжены в протестантском Виттенберге. В 1545 г. 34 женщин сожгли или четвертовали в Женеве. В Англии к этим несчастным применяли закон о сожжении еретиков (1401), и многие были преданы огню. Но на английской почве в средневековый период гонения никогда не приобретали такого размаха, как на континенте, и там за колдовство наказывала не церковь, а государство.
По подсчетам Луиджи из Парамо, выдающегося инквизитора с Сицилии, который многих осудил на сожжение, за 150 лет, предшествующих 1597 г. (дате написания его трактата о происхождении и развитии инквизиции), за колдовство было казнено 30 тыс. человек966.
Ведьм осуждали на бичевание, изгнание и сожжение или же, как в Кельне, Страсбурге и других местах, утопление. Самыми распространенными формами пыток были тиски для больших пальцев и дыба. При пытке на дыбе руки узника связывали за спиной веревкой, которая продевалась в шкив на потолке. Тело
359-362. Официальное папское мнение конца XVI века изложено канонистом Франческо Пеньей, который умер в Риме в 1612 г. Он работал в папской комиссии по пересмотру «Декреталий» Грациана и заявлял, что полеты ведьм по воздуху и их сожительство с бесами несомненно доказаны. См. выдержки из его Com. on Eymericus Directorium. Hansen, Quellen, p. 358 sq.
""Infessura, Tommasini ed., p. 25. О другом сожжении в Риме (1442) см. Burckhardt-Geiger, II. 359. О колдовстве в Италии см. этого же автора, И, р. 255-264. Подробные списки судов (1245 — 1540) есть в Hansen, Quellen: о церковных судах — pp. 445-516; о гражданских — pp. 517-615. В 1623 г. Григорий XV возобновил практику приговаривать за соглашения с дьяволом к пожизненному заключению.
""Hansen, Quellen, pp. 467-472. О знаменитом случае Жиля де Реца, прообраза Синей Бороды, см. Lea, Inq., III. 468-487.
mДругие цифры см. в Hansen, Zauberwahn, p. 532 sqq., Hoensbroech, I. 500 sqq., и Lecky, I. 29 sqq. Говорят, в Трире сожгли семь тысяч. В 1670 г. в Швеции было схвачено 70 человек, и большая часть из них была сожжена.
медленно поднимали, иногда оставляли подвешенным или внезапно сбрасывали на пол. У обвиняемых не было адвокатов в современном смысле слова. Одного лишь подозрения церковного или гражданского суда было достаточно, чтобы с почти абсолютной неизбежностью вынести человеку приговор. Под пыткой жертвы были готовы признаться в чем угодно, сколь бы неправдоподобным и отвратительным ни было обвинение. Иногда смерть, даже при условии отлучения от церкви, казалась предпочтительнее, чем долгая агония, так как предсмертные страдания продолжались максимум несколько часов или даже могли быть сокращены до нескольких минут. Леки писал, что несчастных не ждали ни мученический венец, ни небесная слава. Церковь не сочувствовала им и не молилась за них. Лишенные сострадания и молитв, они проходили через допросы хладнокровных инквизиторов и погибали в огне.
Те кто защищал предполагаемых ведьм или выступал против судов над ведьмами,' рисковали жизнью. В 1593 г. голландский священник Корнелий Лоос Каллид был посажен в Трире в тюрьму, так как оспорил осуждение женщины, которая под пытками признала себя ведьмой. За четыре года до этого, в 1589 г., доктор Дитрих Флейд, советник из Трира, был сожжен за то, что критиковал
гонения на ведьм967.
Вера в демонологию и разнообразные темные искусства была наследием, которое церковь получила от древнего римского мира. Под влиянием северных мифологий эта вера только усилилась. Но невозможно отрицать, что для подтверждения безумного средневекового страха перед злыми духами использовались отрывки Писания, особенно из Ветхого Завета. Встреча Саула с аэндорскои волшебницей, несчастья, которые дьявол навлек на Иова, истории из Левита и Второзакония, случаи из апокрифов и повествования Нового Завета о бесах упоминались и применялись буквально и неустанно.
Эта долгая история начинается единоборствами древних отшельников с бесами, изобилует сообщениями о личных встречах средневековых монахов с бесами в своих часовнях или кельях и заканчивается ужасными процессами инквизиции над ересью. Но, к счастью, нынешние просвещенные страны поставили точку в этой истории благодаря современному более разумному образу мыслей и лучшему пониманию христианского закона любви. В нашем изложении мы постарались показать, как сильно может заблуждаться христианское общество, и укрепить в нынешнем поколении чувство благодарности за то, что сейчас преобладают лучшие помыслы. Возможно, описать эти несправедливости надо было хотя бы ради тех, кто пострадал от них. В конце главы мы позволим высказаться одной из жертв, бургомистру Бамберга, хотя он и пострадал через сто лет после завершения средних веков, в 1628 г. Обвиненный на основании ложных свидетельств, под пыткой он признался в том, в чем его обвиняли. Вот что он написал
затем своей дочери:
Множество добрых ночей тебе, возлюбленная дочь Вероника. Невинным я попал в темницу, невинным и умру. Ибо тот, кто попадает в тюрьму по обвинению в колдовстве, должен стать колдуном или терпеть пытки, пока сам не выдумает что- нибудь и (да сжалится над ним Бог!) не обвинит в чем-нибудь сам себя. Я расскажу
^Dollineer-Friedrich, pp. 130, 447. О покаянии Лооса в изложении Делрио см. Phil. Trsll. and Reprints III. В послании, написанном в 1629 г., канцлер епископа Вюрцбургского сообщает, что неделей ранее прекрасная девушка 19 лет была казнена как ведьма. Он пишет и о детях трех-четырех лет, числом 300, которые имели сношения с дьяволом. Он сам видел, как к смерти приговаривали семилетних детей и талантливых учеников 12 и 15 лет (Phil. Irsu., etc., III).
тебе, что со мной делали... Пришел палач и засунул мои пальцы в тиски, связав руки вместе, так что кровь текла из-под ногтей и повсюду, и четыре недели я не мог пошевелить руками, ты видишь это по почерку... Потом они раздели меня, связали руки за спинои и подвесили меня. Я не понимал, где земля, где небо. Они проделывали это восемь раз и снова отпускали меня, так что я ужасно страдал... [Далее он перечисляет признания, которые он вынужден был сделать.]... Теперь, дорогое мое дитя, ты знаешь обо всех моих признаниях, из-за которых я должен умереть. Все это полная ложь. Я вынужден был сказать это из страха перед дыбой, потому что они не перестают пытать человека, пока тот не признается в чем-либо... Дорогое дитя спрячь это письмо, чтобы люди не нашли его, а то меня будут пытать безжалостно' а тюремщиков обезглавят... Мне понадобилось несколько дней, чтобы написать это потому что я не владею руками. Прощай, ибо твой отец Иоганн Юний больше не увидит тебя968.
Булла Иннокентия VIII Summis desiderantes.
5 декабря 1484 г.969
^ Iimocentius episcopus, servus servorum dei, ad perpetuam rei memoriam. Summis desiderantes affectibus, prout pastoralis sollicitudinis cura requirit, ut fides catholica nostris potissime temporibus ubique augeatur et floreat ac omnis haeretica pravitas de finibus fidelium procul pellatur, es libenter declaramus ac etiam de novo concedimus per quae hujusmodi pium desiderium nostrum votivum sortia- tur effectum; cunctisque propterea, per nostrae operationis ministerium, quasi per providi operationis saeculum erronbus exstirpatis, eiusdem fidei zelus et observantia in ipsorum corda fidelium fortium imprimatur.
Sane nuper ad nostrum non sine ingenti molestia pervenit auditum, quod in nonnullis partibus Alemamae superiors, necnon in Maguntinensi, Coloniensi, Treverensi, Saltzumburgensi, et Bremensi pnmnciis, civitatibus, terris, locis et dioecesibus complures utriusque sexus personae, propriae salutis immemores et a fide catholica deviantes, cum daemonibus, incubis et succubis abuti, ac suis incantations""8• carnunibus et coniurationibus aliisque nefandis superstitiosis, et sortilegis excessibus, criminibus et aelictis, mulierum partus, animalium foestus, terra fruges, vinearum uvas, et arborum fructus• necnon homines, mulieres, pecora, pecudes et alia diversorum generam animalia; vineas quoque pomeria' prata, pascua, blada, frumenta et alia terra legumina perirs, suffocari et extingui facere et procurare•' ipsosque homines, mulieres, iumenta, pecora, pecudes et animalia diris tarn intrinsecis quam extrinsecis (tolonbus et tormentis afficere et excruciare; ac eosdem homines ne gignere, et mulieres ne concipere virosque, ne uxonbus, et mulieres, ne viris actus coniugales reddere valeant, impedire; fidem praeterea Ipami quam in sacri susceptione baptismi susceperunt, ore sacrilego abnegare, aliaque quam plurima nefanda, excussus et cnmina, instigante humani generis inimico, committere et perpetrare non verentur in animarum suarum periculum, divines maiestatis offensam ac perniciosum exemplum ac scandulum plunmorum. Quodque licet dilecti filii Henrici Institoris in praedictis partibus Alemaniae superioris necnon Iacobus Sprenger per certas partes lineae Rheni, ordinis Praedicatorum et theologiae professores" haeretics pravitatis inquisitores per literas apostolicas deputati fuerunt, prout adhuc existunt; tamen noirnul ? clerici et laici illarum partium, quaerentes plura sapere quam oporteat, pro eo quod in Uteris deputation* huiusmodi provinciae, civitates dioeceses terrae et alia loca praedicta illarumque personae ac excessus huiusmodi nominatim et specifice expressa non fuerunt, ilia sub eisdem partibus minime contmeri, et propterea praefatis inquisitoribus in provinciis, civitatibus, dioecesibus, terris et locis praedictis huiusmodi inquisitionis officium exequi non licere; et ad personarum earundem super excessibus et crmumbus antedictis punitionem, incarcerationem et correctionem admitti non debere, pertinaci- ter asserere non erubescunt... Huiusmodi inquisitions officium exequi ipsasque personas, quas in prae- nussis culpabiles reperierint, iuxta earum demerita corrigere, incarcerare, punire et mulctare... Quotiens opus fuerant aggravare et reaggravare auctoritate nostra procuret, invocato ad hoc, si opus fuerit auxilio brachn saecularis.
""Перевод взят из Phila. Trsll. and Reprints, vol. III.
"а11™ И3 ^anSen• Яие11еп• ??• 25"27• Латинский текст есть также в Soldan, р. 215 и - Sq' Немецк™ перевод - в Schmidt, pp. xxxvi-xli, и Hoensbrooch, I, 384-386 Англиискии перевод - в Phila. Trsll. and Reprints, vol. III.
§60. ИСПАНСКАЯ ИНКВИЗИЦИЯ
Имя Торквемады, омраченное тучами, Тускло дымится на фоне далекого прошлого, Подобно сгоревшей башне над почерневшей пустошью. Подсвеченной снизу углями горящего хвороста.
ЛОНГФЕЛЛО
Испанская инквизиция — олицетворение земной несправедливости. Ее ужасы омрачают историю Испании в целом. Организованная для того, чтобы избавить испанские королевства от заразы ереси, она распространила свои методы на испанские владения в Европе, Сицилии и Голландии, а также на испанские колонии в Новом Свете. После брака Филиппа ? с Марией Тюдор инквизиция обеспечила себе временное признание в Англии. К числу ее жертв относятся иудеи, мавры, протестанты и пользователи темных искусств. Ни одна страна в мире не заботилась о сохранении чистоты католической веры так, как Испания в XV — XVIII веках, и ни одна церковная организация не имела более неограниченной власти, чем испанская инквизиция. Она, как и папская инквизиция, организованная Иннокентием III, считала своей конечной целью искоренение ереси, но отличалась от этого более раннего института тем, что управлялась судом, назначенным испанским королем, непосредственно ему подчиненным и действующим независимо от епископов. Папская инквизиция контролировалась апостольским престолом, который назначал служителей, руководствовавшихся ее уставами, и эти служители в определенной степени согласовывали свои действия с епископами.
Испанские королевства, воевавшие с маврами-язычниками, не желали уступать вторжению катаров и других еретиков с севера. Угрозой для ортодоксальной безмятежности были также иудеи — и те, которые крепко держались за веру своих предков, и те, что по собственному желанию или по принуждению совершали христианские обряды. Нигде в Европе не было столько иудеев и нигде они не были столь процветающими торговцами и не занимали таких высоких должностей, как испанские врачи и придворные советники. Иудейская литература средневековой Испании — это отдельная и выдающаяся тема в истории еврейского искусства. Не во власти церкви было избавить страну от иудеев, которые твердо держались веры своих предков. Они подчинялись государству, и, согласно каноническому праву, нельзя было мешать иудеям отправлять их религиозные обряды. Но, принимая крещение, иудеи и мавры оказывались подчинены церковной дисциплине. Обращенных иудеев в Испании называли converses или та- ranos, «новообращенными». Именно с ними в первый период своей истории разбиралась испанская инквизиция. А когда стало распространяться учение Лютера, она занялась протестантами, однако обращенные в христианство иудеи составляли большую часть ее жертв вплоть до самого конца ее истории (1834).
С самого начала испанское законодательство было направлено на унижение иудеев и на отделение их от христианского населения. Общецерковный собор во Вьенне (1312) осудил испанский закон, согласно которому для признания иудея виновным требовалось свидетельство другого иудея. Испанские синоды, такие как в Вальядолиде и Таррагоне (1322, 1329), явно свидетельствовали о нетерпимости, с которой Испанская церковь относилась к иудейскому народу. Еврейские общины, которые жили отдельно, в собственных кварталах, называемых Juderi- as, часто грабились, в них устраивалась резня, их синагоги разрушали или превращали в церкви. Подсчитано, что в 1391 г. в Кастилии было убито 50 тыс. иудеев. Потом это безумие распространилось и на Арагон970.
Такие враждебные чувства объяснялись высокомерием потомков Авраама по плоти, их упорным соблюдением собственных традиций и непомерными процентами, которые взимали их ростовщики. Недовольные государственным процентом, который в Арагоне составлял 20 процентов, а в Кастилии — 33 и одну треть, евреи часто заставляли узаконивать еще более высокие проценты. Суеверное и полное страхов христианское население обвиняло их в святотатственном использовании облаток и в убийстве христианских детей, кровь которых была якобы нужна им для колдовства. Принимались все более строгие законы. Иудеи должны были носить определенную одежду, им запрещалось брить бороду и подстри- iwib волосы кругом. Им запрещалось работать в христианских домах, практиковать медицину и вести сельскохозяйственные работы. Они редко занимались и торговлей, а только ростовщичеством, которое, согласно каноническому праву, было запрещено христианам.
Совместное правление Фердинанда (1452 — 1516) и Изабеллы (1451 — 1504) — начало новой эпохи в истории иудеев Испании, как тех, что сохранили веру своих предков, так и большинства, которое заявило о своем переходе в лоно христианской церкви971.
Наделяя Фердинанда и Изабеллу титулом «католических» (1495), Александр VI в качестве одной из причин назвал изгнание иудеев из Испании (1492). Учреждение испанской инквизиции, которая начала свою деятельность за двенадцать лет до того, было направлено непосредственно против converses, лиц иудейского происхождения и членов церкви, которые в душе и втайне оставались иудеями.
Папская инквизиция еще не была организована в Кастилии, а в Арагоне она была слаба. После собора в Тортозе (1429) посыпались жалобы, что converses не крестят своих детей, ходят в синагоги и соблюдают иудейские праздники, пороча тем самым христианскую веру. В том, что такое лицемерие действительно имело Место, нет сомнений, так как Базельский собор клеймит его. В то же время возмущение народа усиливалось из-за пылких призывов клириков, таких как монах Альфонсо Испанский, который в своем Fortalicium fidei («Укреплении веры») рассказывает о предполагаемых случаях убийств иудеями детей и заявляет о праве церкви крестить детей иудеев без согласия их родителей . Рассказывали, что перед возвышением Изабеллы ее исповедник Торквемада, бич еретиков, добился от нее клятвы, что она сделает все возможное для искоренения ереси в своем королевстве. Позже, прислушавшись к этому же призыву церкви, Фердинанд и его супруга попросили у папского престола основать инквизицию в Кастилии.
Сикст IV, сидевший тогда на престоле святого Петра, не колебался в таком важном вопросе и 1 ноября 1478 г. издал буллу об учреждении этого испанского суда. Он разрешил испанским королям назначать трех епископов или других
""Lea, I. 100 sqq., 107 sq.
""Фердинанд вместе со своим отцом, Иоанном Наваррским, управлял Арагоном с 1469 г. В том же году он женился на Изабелле, сестре Генриха IV, короля Кастилии. После смерти Генриха право Изабеллы на трон оспаривала Хуана, которая называла себя дочерью Генриха, но народ , считал ее дочерью Бельтрама де ла Куэва и называл La Beltraneja. Последовавшая гражданская война завершилась в 1479 г., когда Хуана удалилась в монастырь, а Изабелла была безоговорочно признана королевой. Правление Фердинанда и Изабеллы считается одним из наиболее славных в анналах испанской истории. Внук Фердинанда от его дочери Хуаны, Карл V, унаследовал его владения.
церковных служителей, чтобы те судили еретиков; в то же время монархи могли удалять или заменять этих лиц, как им будет угодно. После двух лет задержки комиссия была учреждена в 1480 г. В нее вошли два доминиканских богослова, Михаил де Морильо и Иоанн из Сен-Мартена, и послушник монастыря Сан-Пабло, Севилья. Комиссия заседала при муниципальном совете Севильи. Вскоре задержанных по ее приказу оказалось уже так много, что их невозможно было держать в Сан-Пабло, где изначально расположился суд, и он перебрался в главную крепость города, Триану, просторные темные подземелья которой подходили для того мрачного дела, для которого она была избрана.
Пережив этап организации, инквизиция начала свою работу с издания так называемого Эдикта благодати973. Он давал еретикам 30 — 40 дней на то, чтобы сделать признание, покаяться и получить прощение. Сколь бы гуманной ни была эта мера, она использовалась также для выявления духовных преступников, поскольку кающиеся, которых называли penitentes, должны были под клятвой называть имена других еретиков. Кающихся подвергали унижениям — например, на первом auto de fe в Толедо (1486), когда 750 кающихся обоих полов должны были пройти по улицам города со свечами в руках и обнаженными головами. Когда они вошли в собор, им объявили, что у них конфискуют пятую часть собственности и теперь они не будут иметь права занимать общественные должности. Первое auto de fe в Севилье состоялось 6 февраля 1481 г., через шесть месяцев после назначения суда. На нем были сожжены заживо шесть мужчин и женщин. Отвратительное зрелище предваряла проповедь, которую произнес брат Альфонсо де Охеда. Ужасная чума, разразившаяся в городе, не помешала заседаниям суда, который временно переместился в Арасену. Там на первом холокосте погибло 23 человека. По словам современника, к 4 ноября 1491 г. 298 человек были преданы огню, а 79 приговорены к пожизненному заключению974. Суд Сью- дад-Реаля (1483) за два года осудил на сожжение 52 еретика, в 1485 г. он перебрался в Толедо. В Авиле в 1490 — 1500 г. 75 человек было сожжено живьем, а также было эксгумировано и сожжено 26 мертвых тел. Иногда всех converses изгоняли, как в Гвадалупе по приказу генерального инквизитора Дезы в 1500 г. Из Кастилии инквизиция перенесла свои операции в Арагон, где тремя ее основными центрами были Валенсия, Барселона и Сарагоса, а затем и на Балеарские острова, где она была особенно активна. Первое сожжение в Сарагосе имело место в 1484 г., когда двое мужчин были сожжены живьем, а одна женщина — символически, и в Барселоне — в 1488 г., когда живьем были сожжены четыре человека.
Сикст IV продолжал следить за деятельностью организованного им суда. В послании к Изабелле от 13 февраля 1483 г. он убеждал королеву, что дело это угодно его сердцу. В том же году, желая сделать суд более эффективным, Фердинанд возвысил его до положения пятого государственного совета, под названием Concejo de la Suprema у General Inquisicion. Эта организация, обычно называемая suprema, должна была заботиться о делах веры по всему королевству. Для той же цели была создана должность генерального инквизитора (1483), который получил право удалять и назначать членов инквизиции. Первым генеральным инквизитором был Томас де Торквемада, в то время — приор монастыря Санта-Крус в Сеговии. Этот фанатик, имя которого стало синонимом бескомпромиссной религи-
973Lea, II. 457-463.
974Lea, I. 165.
озной нетерпимости и бессердечной жестокости, к тому времени уже получил титул инквизитора от папы (1482). Он принялся выполнять свои обязанности с редкостной энергией и выработал правила, отличающие испанскую инквизицию.
Возглавленная Торквемадой, инквизиция стала первой властью в Испании после королевской. Ее решения были подобны ударам громадного молота, и никто, кроме монарха, не осмеливался перечить им. В 1507 г., после смерти Дезы, яретьего генерального инквизитора, Кастилия и Арагон были подчинены разным судам. Кардинал Хименес (1436 — 1517), член францисканского ордена и одна из наиболее выдающихся фигур в истории Испанской церкви, стал генеральным инквизитором Кастилии. Его достижения в качестве архиепископа Толедо бледнеют в сравнении с его славой ученого и покровителя литературы. Но вместе с тем он старался избавить свою страну от еретической скверны, и при этом никогда не поддавался искушению воспользоваться своей властью в эгоистичных целях или обогащаться за счет конфискованного имущества converses, в чем обвиняли Торквемаду.
¦ При Адриане Утрехтском, первом генеральном инквизиторе Арагона, суды двух королевств опять объединились (1518). Когда к ним добавилась Наварра, покоренная Фердинандом, весь Иберийский полуостров, за исключением Португалии, оказался подчинен одному лицу. Адриан был наставником Карла V и преемником Льва X на папском престоле. После его правления череда генеральных инквизиторов не прерывалась до 1835 г., когда умер последний обладатель Этой должности, Херонимо Кастельян-и-Салас, епископ Таразоны975.
Множество раз обсуждался интересный вопрос, является ли испанская инквизиция папским или государственным институтом. Предпринимались попытки снять с верховного понтифика ответственность за ее организацию и руководство. Однако на самом деле это было преимущественно церковное учреждение, созданное по воле Сикста IV и постоянно поддерживаемое папами. С другой стороны, учреждения инквизиции желали Фердинанд и Изабелла, и деятельность инквизиции после получения папского разрешения проходила под контролем испанского монарха. Насколько мы знаем, папы никогда не возражали против негуманных методов испанских судов. Им не нравилось лишь то упорство, с Которым Фердинанд держал административную власть в собственных руках, не дозволяя никому вмешиваться в распределение конфискованного имущества976. Апостольский престол сердечно одобрял деятельность инквизиции. Это видно по
•"Список приводится в Lea, I. 556-559.
. Г'Гефеле в своей Life of Cardinal Ximenes, p. 265 sqq., заявляет, что испанская инквизиция была государственным учреждением, Staatsanstalt. Он указывает, что генеральный инквизитор назначался королем и инквизиторы действовали от его имени. Ranke (Die Osmanen и. d. span. Monarchie in Fursten u. Volker, 4th ed., 1877) называет ее «королевским институтом, который был вооружен духовным оружием». С другой стороны, испанские историки Орти-и-Лара и Родриго называют инквизицию папским институтом. Пастор в основном придерживается последнего мнения, когда настаивает на преобладании религиозного элемента в ее деятельности и говорит о булле Сикста IV с ее авторизацией. Он пишет: So erscheint d. span. Inquisition als ein gemischtes Institut mit vorwiegend kirchlichem Charakter (1st ed., II. 542-546, 4th ed., III. 624-630). Wetzer-Welte (VI. 777) считает так же и цитирует Орти-и-Лару, который говорит: «Инквизиция сплавила воедино папский меч и светскую власть королей». Доктор Ли подчеркивает смешанный характер организации и говорит, что главное — не ее происхождение, а то, какая партия получила от нее больше преимуществ. Однако инквизиция сыграла достаточно важную роль в истории папства как божественного или человеческого института, чтобы мы могли настаивать на папской ответственности за появление и поддержку этой печально известной организации. Функ говорит: «Предположение, будто испанская инквизиция была прежде всего государственным институтом, не представляется обоснованным».
многим документам, и Сикст V 22 января 1588 г. явно взял на себя ответственность за создание этого испанского суда. Сикст IV и его преемники вновь и вновь пытались подчинить его себе, но Фердинанд упорно не позволял им этого. Когда, например, в булле от 18 апреля 1482 г. папа приказал, чтобы подозреваемые сообщали имена свидетелей и обвинителей, чтобы заключенных держали в епископских тюрьмах, чтобы они апеллировали к апостольскому престолу и чтобы после признания перед епископом прекращались всякие гонения, Фердинанд резко выступил против такого вмешательства и намекнул, что причина этих предложений — золото converses, попадающее в распоряжение курии. Эта папская акция была лишь одним из этапов борьбы за Священную Палату977. Фердинанд был готов настаивать на своем вплоть до разрыва с Римом, но не разрешать апелляции, которые ослабили бы супрему. Сикст в своем ответе пошел на компромисс. Год спустя, в октябре 1483 г., Фердинанд получил все, о чем просил, и назначение Торквемады было подтверждено.
Королевская власть над инквизицией сдерживалась также посланиями об отпущении грехов, которые рассылались, согласно обычаю, папским уполномоченным. Они не только действовали в отношении личной совести, но также обязывали прекращать гражданское судопроизводство. Фердинанд стал решительно протестовать против их использования в Испании, когда Сикст в 1484 г. подтвердил право пенитенциария. Но и здесь Сиксту пришлось уступить — по крайней мере, отчасти, и Александр VI, а позже — Климент VII (1524) объявили такие послания недействительными, если они противоречат решению испанского суда. Испания склонна была поступать по-своему и приобрела практическую независимость от курии978.
Принцип прежней инквизиции, согласно которому епископы были равны инквизиторам по власти или даже выше их, в Испании был оставлен, несмотря на неоднократные попытки папы возродить его. Иннокентий VIII (1487) полностью подчинил епископов инквизиторской организации. Когда Александр (1494) аннулировал эту буллу и потребовал от инквизиторов согласовывать свои действия с епископами, Фердинанд не смирился с такой переменой. Под его защитой суп- рема и ее агенты отстояли свою независимость.
В деле конфискации имущества монарх, подобным же образом, настаивал на своем праве руководить распределением. Он использовал его на выдачу зарплаты инквизиторам и их агентам, на пополнение национальной казны, а то и для подарков своим фаворитам.
С той заботой, которую Фердинанд уделял уничтожению ереси, могло сравниться лишь его неотступное и пристальное внимание к расширению собственных владений. С большим удовольствием он наблюдал за публичными сожжениями, призванными распространять католическую веру. Он изучал рапорты, которые посылали ему инквизиторы, и иногда выражал свое удовлетворение их работой, делая им денежные дары. В завещании, написанном за день до смерти, он просил своего наследника Карла V усердно поддерживать этот суд. Завещание гласило, что «все прочие добродетели — ничто, если нет веры, которой мы спасаемся, а посему мы велим славному принцу, нашему внуку, всеми силами тру-
977Lea, I. 235; II. 103 sqq.
978Lea (И. 116, etc.) настаивает на двуличности папства, от Сикста IV до Юлия II: папы «одной рукой продавали послания об отпущении грехов, а другой объявляли их недействительными». Булла Сикста от 1484 г. была подтверждена Павлом III в 1549 г. И непогрешимое папство не может отказаться от этих слов.
даться ради уничтожения и искоренения ереси в наших королевствах и владениях, назначая служителей, боящихся Бога и чистых совестью, которые руководили бы инквизицией справедливо и правильно, ради служения Богу и прославле- Иия католической веры, и которые столь же ревностно уничтожали бы секту Мухаммеда»979. Основной причиной, по которой Фердинанд и Изабелла учредили этот суд, была, несомненно, религия.
Похоже, против деятельности инквизиции никогда и никто массово не протестовал. В Арагоне кортесы Барселоны предложили немного смягчить ее строгие законы (1512) — например, лишить инквизиторов права носить оружие и освободить женщин от конфискации имущества в случае, если их муж или отец будет Объявлен еретиком, но Фердинанд и епископ Энгера, арагонский генеральный инквизитор, были освобождены Львом X (1514) от данной ими клятвы соблюдать эти правила. После возвышения Карла V делались попытки бороться с самыми несправедливыми из законов инквизиции, например, соблюдением тайны в отношении имен свидетелей, а в 1520 г. кортесы Вальядолида и Корунны открыто призвали к исправлению некоторых правил. Молодому королю было предложено 400 тыс. дукатов, предположительно, от converses, если тот согласится на это. В 1528 г. королевство Гранада с той же целью предлагало ему 50 тыс. дукатов, но король не согласился, и в 1517 г., под влиянием Хименеса, Кастильский собор заявил Карлу, что сам мир в Испании зависит от существования инквизиции. Кардинал даже написал личное послание к королю, в котором заявил, что в случае вмешательства в дела инквизиции тот покроет свое имя позором980.
Самая главная попытка взять под контроль деятельность инквизиции была предпринята в Сарагосе. Она привела к убийству главного инквизитора, Петра Арбуэса. Это был акт отчаяния, в котором обвинили converses. Арбузе был убит в соборе 25 января 1485 г. Роковой удар нанесли ему сзади, когда он молился, стоя на коленях. Он знал, что его жизни угрожает опасность, и не только носил кольчугу и шлем, но и брал с собой копье. Он прожил еще сутки. Чудеса, совершавшиеся у его гроба, свидетельствовали о святости убитого священника. Священный колокол Вильелы звонил, хотя никто его не трогал. Кровь Арбуэса на полу собора стала жидкой через две недели после случившегося. А через два года народное уважение к инквизитору проявилось в сооружении великолепной гробницы в память о мученике. И 29 июня 1867 г. Католическая церковь буллой Пия IX воздала ему почести канонизации. Подобно тому как убийство папского легата Петра из Кастельно в начале крестового похода против альбигойцев (1208) укрепило Иннокентия в намерении искоренять ересь даже силой оружия, так и убийство Арбуэса лишь усилило хватку испанской инквизиции в Арагоне. Его убийц и всех их пособников нашли. Им отсекли руки на пороге собора, а потом дотащили до рыночной площади, где они были обезглавлены и четвертованы или сожжены живьем981.
После убийств, совершаемых инквизицией, главным ее злодейством была конфискация имущества. Собственность converses была искушением для алчных инквизиторов и короны. Суд инквизиции существовал за счет добычи от еретиков. «Наставления» Торквемады 1484 г. содержали конкретные правила по по- воду распоряжения имуществом еретиков. Никаких ограничений на их изъятие
""Lea, I. 214. О том, как Фердинанд выражал свое удовлетворение сожжением еретиков, например, после холокоста в Вальядолиде в сентябре 1509 г., см. Lea, I. 189, 191, etc.
""Lea, I. 217.
""Lea, I. 250 sqq.; Wetzer-Welte, Petrus Arbues, vol. IX.• не было, разве что земли, переданные до 1479 г., освобождались от конфискации, чтобы избежать проблем с титулами. Собственность покойных еретиков, даже пролежавших в могилах по пятьдесят лет, находилась во власти суда. Женщинам милостиво сохранялось приданое, если их мужья были еретиками, но если еретиками были отцы, приданое они теряли. Казалось бы, дети еретиков имеют право на милосердное отношение, но клирики активно выступали за изъятие их имущества. Епископ Симанкаса утверждал, что христианское население имеет моральные права на такое имущество. «Наставления» 1484 г. велят, чтобы детей, несовершеннолетних на момент конфискации, распределяли по благочестивым семьям. Объявлялось, что король намерен, если они вырастут добрыми христианами, наделить их милостыней, особенно девочек, чтобы они могли выйти замуж или стать монахинями982.
Конфискации подлежали даже постельные принадлежности и одежда жертв. Одно из милостивых правил гласило, что крепостные осужденных еретиков должны получать свободу. Земли продавались на аукционе через 30 дней после конфискации, но цена часто бывала низкой, то есть приобретавшие их пользовались особыми привилегиями. Фердинанд и его преемник Карл щедро раздавали такую собственность. Если бы эти средства были использованы на войну с маврами, как сначала предлагал Торквемада, можно было бы утверждать, что мотивы суда бескорыстны, но такого не было. Фердинанд не только получал средства для своей обанкротившейся казны, но и покупал охотничьи дома, жемчуг и другие вещи лично для себя. Фламандские фавориты Карла V меньше чем за десять месяцев послали домой 1.100 тыс. дукатов, в основном за счет подаренных средств, конфискованных священным судом983. Доктор Ли, заслуга которого состоит в том, что он показал, до каких размахов доходила конфискация имущества, описывает денежные сделки инквизиции как «карнавал грабежа». Несмотря на заботу о чистоте веры, инквизиторы даже не стеснялись заключать договоры, согласно которым еврейские общины за определенную плату получали защиту от обвинений. Первая такая сделка была заключена в Валенсии в 1482 г. Однако король без колебаний нарушил этот договор и позволил схватить и осудить несчастных converses, его заключивших. Не было закона, который требовал бы держать слово, данное еретику. Случалось также, что осужденные converses покупали свободу от службы на галерах или от ношения опознавательного знака еретика, санбенито (sanbenitofM.
Уже в 1485 г. Фердинанд и Изабелла смогли воздвигнуть королевский дворец в Гвадалупе, стоивший 2.732.333 мараведи, за счет конфискованного имущества. В памятной речи, обращенной к Карлу V, Тристан де Леон утверждал, что эти правители получили от еретиков не менее 10 млн. дукатов. На свои предприятия, такие как строительство монастыря Св. Фомы в Авиле, Торквемада смог потратить громадные суммы, предположительно полученные от жертв, которых он в своем религиозном рвении осуждал на лишение имущества, а часто и жизни985. Когда ресурсы еретиков в Испании начали истощаться, пришлось использовать добычу инквизиций Мексики и Перу, чтобы финансы инквизиции под-
982Lea, И. 336.
шПетр Мученик, цит. в Lea, II. 381.
984Lea, I. 217; И. 353, sq., 400-413.
985Lea, II. 363.
держивались на том уровне, к какому она привыкла. Уже с начала существовать она стала заботиться о своих финансах, делая крупные инвестиции986.
После смерти Фердинанда власть супремы возросла. Она требовала к себе уважения, немногим меньшего, чем корона. Ее высокомерие в плане руководства щло бок о бок с притязаниями на святость ее цели и божественную власть. Саму инквизицию называли святой палатой, здание, ею занимаемое, — святым домом (саза santa), торжественное мероприятие, в ходе которого суд официально появлялся на публике и объявлял о своем решении, — деянием веры (auto de fe).
Супрема действовала на основании принципа, сформулированного Парамо: инквизитор был главным лицом в своем районе. Он представлял как папу, так и короля987. С одной стороны, он претендовал на право арестовывать кого пожелает, без ограничений со стороны гражданских властей; с другой, он требовал, чтобы его подчиненные были освобождены от любых задержаний и насилия.
В плане торговли и экспорта инквизиция требовала освобождения от обычных податей, которые платил народ в целом. Среди других привилегий, на которые претендовали ее члены, было освобождение от военной службы и право носить с собой днем и ночью смертоносное оружие. В заявлении апостольского Престола (1515) подтверждается ее право арестовывать самых высокопоставленных представителей знати в стране, если они осмелятся критиковать ее прерогативы или мешать ее агентам. При необходимости она могла прибегнуть к кровопролитию; Ее юрисдикция распространялась не только на низшие церковные чины, но и на членов орденов. После долгой борьбы это право было подтверждено эдиктами Пия IV и Пия V (1559, 1561). От ее власти были свободны только епископы. Но исключение это было, скорее, кажущимся, чем реальным, потому что инквизиция имела право обвинять подозреваемых епископов перед папским престолом. Первыми такими обвиненными стали прелаты иудейского происхождения Давила из Сеговии (1490) и Аранда из Калаорры (1498). Обоих судили в Риме. Давилу оправдали, а Аранду посадили в темницу замка Св. Ангела, где он, предположительно, умер в 1500 г. Самым знаменитым из подозреваемых епископов был архиепископ Толедо Варфоломей из Каррансы (1503 — 1576). Его продержали в тюрьме 17 лет, частично в Испании, частично в Риме. Этот случай стал известен всей Европе.
Карранса проводил последние обряды для Карла V и был какое-то время фаворитом Филиппа II, но этот вероломный князь выступил против него. Отчасти завидуя почестям Каррансы (как считали), а в основном — из-за его несдержанных речей генеральный инквизитор Вальдес решил судить архиепископа. Когда вышел комментарий Каррансы к катехизису на испанском языке, его автор был схвачен с разрешения апостольского престола (1559). Два года прелата держали в тайной темнице, а потом судили. После отсрочки Пий IV (1564) назначил комиссию из выдающихся представителей, чтобы расследовать его дело, а Пий V перевел его в 1567 г. в Рим, где его девять лет продержали в замке Св. Ангела. При преемнике Пия V Григории XIII Карранса был вынужден отречься от своих Предполагаемых заблуждений, был смещен с должности на пять лет и отправлен в один из римских монастырей, где потом умер. Такое недостойное обращение и кара, постигшие примаса Испании, — лучшее доказательство дерзости и великой власти инквизиции.
""Lea, The Inq. in the Span. Dependencies, p. 219.
Ж7Ли посвящает этой теме главу, Supereminence, I. 350-375.
Процедура инквизиции была основана на правилах, составленных Торквема- дой (1484,1485), называемых «Севильскими наставлениями», и на его же «Валь- ядолидских наставлениях» (1488 и 1498). Эти старые кодексы позже стали называться «Древними наставлениями» и оставались в силе, пока не были вытеснены кодексом 1561 г., подготовленным генеральным инквизитором Вальдесом.
Торквемада сосредоточил власть над инквизицией в руках супремы, которой были подчинены все районные суды. Постоянные суды находились в Севилье, Толедо, Вальядолиде, Мадриде (Корте), Гранаде, Кордове, Мурсии Льерене, Ку- энке, Сантьяго, Логроньо и на Канарах — под властью Кастилии, и в Сарагосе, Валенсии, Барселоне и Майорке — под властью Арагона988.
Среди должностных лиц числились два инквизитора, асессор (или консультант по вопросам канонической процедуры), альгвасил (или исполнитель, который осуществлял приговоры суда), нотарии, которые вели записи, и цензоры, или calif adores, которые принимали взвешенные решения по вызывающим разногласие вопросам. Было также должностное лицо, которое занималось конфискацией имущества еретиков и за него отвечало. Ему был подчинен еще ряд лиц, таких как familiares, или доверенные агенты. Инквизиторами могли быть миряне, если они были холосты. Чтобы занимать какое-либо из этих мест, надо было также обладать limpieza, чистотой крови, без какой бы то ни было мавританской или иудейской примеси, не иметь родственников-еретиков и незаконного происхождения. Это своеобразное требование приводило к бесконечным исследованиям родословных перед назначением989.
У каждого суда было собственное помещение, в том числе комната для аудиенций, комнаты для инквизиторов, библиотека с архивом, камера для пыток (el secreto de la Inquisicion) и тайные темницы. Фамилиары пользовались дурной славой. Они действовали как шпионы, выявляли случаи ереси и докладывали о них. Их рвение устрашало всю страну, и кортесы Монсона в 1512 г. призывали уменьшить их количество.
В своей процедуре инквизиция исходила из предпосылки, что обвиняемый виновен, пока он не докажет свою невиновность. Аресты происходили на основании слухов или чьего-то обвинения. Подобные доносы считались достойным делом. Даже детям доносы представляли как их обязанность. В наставлениях 1484 г. предписано смягчать наказание для несовершеннолетних, которые доносят на своих родителей-еретиков, а епископ Симанкас говорил, что священная обязанность сына — донести на своего отца, если тот виновен990. Нарушителю духовных законов разрешалось иметь адвоката. Тайна была основной особенностью процедуры. После ареста заключенного помещали в одну из тайных темниц (carceres secretas) и лишали всякого общения с близкими. Ему не показывали никаких документов по его делу. Он не знал, кто его обвиняет и кто выступает свидетелями. В выборе свидетелей инквизиция действовала с большой свободой. Принимались даже показания отлученных от церкви, иудеев, сохраняющих свою веру, и еретиков. В пользу же обвиняемого могли свидетельствовать только ортодоксальные верующие, но ни один из его родственников вплоть до четвертого колена свидетельствовать не мог. Ересь считалась ужасным проступком. С ней следовало бороться любыми методами. Ответственность держали девочки с 12
^Список временных судов см. в Lea, I. 541-555.
""'Ли посвящает этой теме целую главу, II. 285-314. Со временем limpieza стала в Испании обязательным условием для того, чтобы занимать какую бы то ни было церковную должность.
990Lea, И. 485.
лет, а мальчики — с 14. Старость не освобождала от ответственности перед строгим судом991.
Жертвы обвинялись в малейших отклонениях, на слове или на деле, от строго католических обычаев — например, в том, что отказывались есть свинину, посещали дом, где учат мавританским обычаям, говорили, что исцеляет сама Дева, а не ее образ, или что иудеи и мавры могут быть спасены, если искренне верят в истинность иудейских и мавританских учений992. К пыткам прибегали не только для того, чтобы получить доказательства виновности. Даже если показаний свидетелей было достаточно, чтобы установить факт вины, обвиняемого все равно пытали — чтобы заставить его признаться, чтобы душа его освободилась от бре- мени тайного греха, чтобы он выдал своих сообщников и чтобы другие не впадали в ересь, получая урок того, как он наказан. Самыми распространенными методами были пытка водой и дыба. В первом случае жертву, крепко связанную, клали на скамью и придавали телу наклонное положение. Челюсти разжимали, засовывали в горло льняную ткань и медленно лили на нее воду из кувшина, попадавшую так во внутренности993. Иногда в ходе пытки заливалось семь или восемь кувшинов. Дыбу, также называемую garrucha, мы уже описывали. В Испании было принято привязывать к ногам что-нибудь тяжелое и подвешивать тело так, чтобы земли касались только большие пальцы ног. Испанские правила требовали также, чтобы тело медленно поднимали и опускали (это усиливало боль).
За ересь, помимо духовных мер (постов и паломничеств), наказывали конфискацией имущества, тюремным заключением, публичным бичеванием, галерами, ссылкой и смертью. Конфискация и сожжение распространялись на умерших, против которых также можно было выдвинуть обвинение в ереси. В Толедо 25 июля 1485 г. более 400 покойников были символически сожжены. Нередко во время аутодафе вообще не страдало живых жертв. В случае осуждения покойных их имена стирали с могильных камней, чтобы «никакой памяти не осталось о них на лице земли, кроме записи нашего приговора». Их потомки по мужской линии, в том числе внуки, не имели права занимать бенефиции и общественные посты, ездить верхом, носить оружие, шелка и украшения.
Бичевание проходило в общественных местах. Жертвы были обнажены по пояс. Сек их палач. Такому обращению подвергали старух в возрасте 86 лет и тринадцатилетних девочек. Галеры в качестве метода наказания были санкционированы Александром VI в 1503 г. Приговор пожизненного заключения часто Смягчали — либо из милосердия, либо по финансовым причинам. До 1488 г. 5000 человек были осуждены на длительное заключение994.
Saco bendito, или санбенито, — еще одна характерная особенность испанской инквизиции. Санбенито представлял собой накидку серого или желтого цвета с большим крестом спереди и сзади, как предписывал Торквемада. Унижение наказанных таким образом усиливалось из-за того, что после снятия санбенито его вывешивали в церкви и надписывали имя носившего и приговор. Чтобы избежать такого публичного позора, потомки осужденных часто старались поменять свои имена, но вскоре закон запретил это делать. Прецедент санбенито находили
"'Lea (И. 137) приводит случаи обвинения женщин, которым было 78, 80 и 86 лет. ""Lea, III. 8, 14, etc.
"®В Париже воду обычно просто вливали в рот. Использовали также масло и уксус. Количество
воды составляло от 9 до 18 пинт {1 пинта — около полулитра}. La Croix, Manners, Customs
and Dress of the ?. ?., ?. Y. 1874, глава о наказаниях, pp. 407-433.
994Lea, III. 140-159.
в одеждах, которыми наши прародители прикрыли свою наготу, и в рубищах, которые в ранней церкви надевались в знак покаяния.
Аутодафе, последний акт инквизиторской процедуры, свидетельствовал о неутомимости этого суда и одновременно демонстрировал всем присутствовавшим, что их может ждать по окончании земной жизни на вечном суде. Еретиков после инквизиторского суда выставляли на всеобщий позор995 и в первый раз официально объявляли им об их приговоре. Церемониал происходил на общественных площадях, где за счет городских властей воздвигались платформы и сцены. Такие случаи считались праздничными. В назначенный день осужденные шли до площади процессией, которую возглавляли доминиканцы и другие лица, несшие зеленые и белые кресты, в сопровождении должностных лиц инквизиции. Придя на площадь, они рассаживались на скамьях. Читалась проповедь. Народ и король, если он присутствовал, приносили клятву поддерживать инквизицию. Потом объявлялись приговоры. Нераскаявшихся еретиков передавали гражданским властям. На них надевали benitos, где были написаны их имена, и их везли на ослах к brasero, месту сожжения, обычно вне городских стен, где их предавали огню. Остальных еретиков отводили обратно в тюрьму инквизиции. Агенты инквизиции присутствовали на сожжениях и описывали их для истории религиозного суда. Торжественные аутодафе обычно начинались в 6 утра и часто продолжались до самого вечера.
Теоретически, суд не выносил смертных приговоров. Древний обычай церкви и каноническое право запрещали это. Власть суда заканчивалась на том, что он передавал преступника светским властям. По древнему обычаю, вынося приговор неисправимому еретику, суд даже просил светское должностное лицо избегать кровопролития и проявить милосердие, но эта мольба была чисто формальной. Государство хорошо понимало, каковы его обязанности, ведь если светское лицо не подвергало смерти еретика, осужденного духовным судом, то оно само наказывалось отлучением. Такие случаи не пересматривались. Никто не искал новых свидетельств и даже не спрашивал, на каком основании был вынесен приговор. Обязанностью светских лиц было привести приговор в исполнение, а не судить. Если человека объявляли еретиком, это было синонимом приговора к сожжению на костре. Однако инквизиция не только передавала еретиков государству, но, как признает даже Вакандар, иногда и сама выносила приговор сожжения996.
Государство и церковь считали аутодафе столь почетным делом, что их посещали короли. Аутодафе устраивались в честь свадеб князей или их выздоровле-
"5Описание auto см. в Lea, III. 214-224.
""Lea (III. 185 sq.) цитирует приговор Менсии Альфонсо, которую судили в Гвадалупе в 1485 г.: «Как член дьявола, она должна быть отведена на место сожжения, чтобы светские должностные лица городского суда могли казнить ее в соответствии с обычаем данного королевства». Павел III (1547) и Юлий III (1550) наделили клириков правом приговаривать к нанесению увечий и к смерти, когда власти, как в случае с венецианским правительством, медлили привести в исполнение церковный приговор. Вакандар говорит: «Некоторые инквизиторы, понимая бессмысленность слов ecclesia abhorret a sanguine, вообще забывали о них и смело принимали на себя всю полноту ответственности за свои приговоры. Инквизиция — это реальный суд, он зажигает костры... Ошибкой было бы утверждать, что церковь совершенно не участвовала в осуждении еретиков на смерть. Ее участие не было непосредственным и прямым, но, даже называя его косвенным, оно все равно было реальным и действенным» (р. 180). Этот же автор неверно представляет историю, когда объявляет, что ответственным за отношение папы к ереси было законодательство Фридриха И (р. 211). Иннокентий III приговаривал альбигойцев к смерти задолго до появления «Конституций» Фридриха.
ния от болезни. Фердинанд имел обыкновение на них присутствовать. Когда Карл V посетил Валенсию в 1528 г., там было устроено публичное действо, в ходе которого 13 человек были казнены реально, а 10 — символически. В 1560 г. в честь брака Филиппа II с Изабеллой Валуа в Толедо устроили аутодафе, а в 1564 г., когда этот монарх был в Барселоне, в его честь устроили представление, в ходе которого были казнены 8 человек. Такие зрелища посещались королями до 1701 г., когда Филипп V подал положительный пример, отказавшись присутствовать на одном из них.
Последним человеком, казненным испанской инквизицией (26 июля 1826 г.), был школьный учитель Кайетано Риполл. Суд над ним продолжался почти два года. Его обвинили в том, что он деист и в своей школе заменяет слова «Ave Maria purissima» на «Восславим Бога». Он спокойно умер на виселице, повторяя: «Я умираю, примирившись с Богом и человеком»997.
Но инквизиции было мало уничтожать еретиков. Она обратила свое внимание и на вредные произведения998. В Севилье в 1490 г. Торквемада сжег большое количество еврейских Библий, а немногим позже, в Саламанке, сжег их еще 6000* Через десять лет, в 1502 г., Фердинанд и Изабелла приняли закон, запрещающий печатать, ввозить в страну и продавать книги, не разрешенные епископом или специально назначенными королевскими судьями. В 1521 г. Адриан велел представлять инквизиции все лютеранские произведения. С тех пор испанский суд решительно стоял на страже чистоты печати. Первый официальный индекс запрещенных книг, составленный университетом Лувена (1546), был одобрен генеральным инквизитором Вальдесом и супремой. Его велели издать уже с дополнением. Это был первый Index Expurgatorius, напечатанный в Испании. Все копии Писания на испанском языке конфисковывали и сжигали. Жестокий закон 1558 г. приказывал карать книготорговцев, которые хранят или продают запрещенные книги. Им грозила конфискация имущества или смерть. Все библиотеки Испании вплоть до XIX века подвергались строгому контролю инквизиции. О влиянии такой цензуры на испанскую культуру доктор Ли говорит: «Интеллектуальное развитие, которое в XVI веке обещало сделать испанскую литературу и образование самыми выдающимися в Европе, было остановлено и задушено. Искусства и науки были преданы забвению, а репутация, которую Испания приобрела среди народов, метко отражена в распространенной поговорке, что Африка начинается уже на Пиренеях».
Общее количество жертв, которых испанская инквизиция предала огню и другим наказаниям, оценивают по-разному. Детальные статистические таблицы созданы только сейчас, но нет сомнений, что количество жертв было еще большим. Историк Льоренте приводит следующие цифры. С 1480 по 1498 год, когда умер Торквемада, 8800 человек было сожжено живьем, 6500 — символически и 90.004 подвергнуто другим наказаниям. С 1499 по 1506 г. 1664 человека было сожжено живьем, 832 — символически и 32.456 подвергнуто другим наказаниям. В 1507 — 1517 г., при кардинале Хименесе, 2536 человек было сожжено
•"Испанская инквизиция была введена в 1487 г. и на Сицилии, где столкнулась с серьезным сопротивлением парламента, а в 1492 г. — на Сардинии. В Новом Свете ее жертвами были протестанты, converses, двоеженцы и прелюбодеи. Мексиканская и перуанская инквизиции были упразднены в 1820 г. Даже в 1774 г. в Боготе судили одного врача, который, «первый и единственный в этом королевстве, а возможно, и во всей Америке», открыто выступил в поддержку системы Коперника.
ЙЩ
Lea, глава о цензуре, III. 481-548; Ticknor, Span. Lit., I. 461 sqq.
живьем, 1368 — символически и 47.263 подвергнуто другим наказаниям. Этот автор утверждает, что всего до 1524 г. было сожжено живьем 14.344 человека, символически — 9372, подвергнуто другим наказаниям или освобождено в качестве кающихся — 195.937. В 1524 г. на крепости Триана в Севилье была помещена надпись: «В году 1481, при понтифике Сиксте IV, в правление Фердинанда и Изабеллы, здесь возникла инквизиция. До 1524 г. более 20 тыс. еретиков признались в своем отвратительном преступлении на этом месте и почти 1000 были сожжены». Судя по сохранившимся записям, до 1501 г. в Толедо 297 человек были сожжены живьем и 600 символически, а 5400 осуждены на другие наказания или прощены. Однако документов, на основании которых мы можем произвести полные подсчеты, не сохранилось (или, по крайней мере, они нам не известны). В любом случае, тысячи людей были сожжены живьем и десятки тысяч подвергнуты другим наказаниям .
Возникновение испанской инквизиции совпало по времени с моментом, когда Испания заняла выдающееся место среди народов Европы. По истечении восьми веков ее территория впервые была полностью освобождена от мусульман. Слава ее легионов не имела себе равных. Испанские корабли бороздили моря и возвращались из Нового Света, нагруженные богатствами. Испанские дипломаты действовали в Италии. Однако религиозное рвение страны не смогло противостать упадку ее жизненных сил. Ничто не могло помешать испанской католической ортодоксии, но Испания вышла из общего потока современной культуры и прогресса. Преследуя политику религиозной исключительности и гордости, она мешала независимости мысли и силе морального убеждения. Одно за другим она теряла свои территориальные приобретения, от Нидерландов и Сицилии до Кубы и Филиппин на востоке. Испания уничтожила ересь в собственных пределах, но застой парализовал ее национальную жизнь, и народы, исповедующие протестантизм, который она до сих пор называет ересью, давно отняли у нее венец королевы мира торговли и культуры, изобретений и мореплавания. На современной карте можно видеть лишь жалкие крохи былой империи, в которой, как хвалились испанцы XVI века, никогда не заходило солнце. Но это сокращение территорий и ресурсов не вызывает у нас осуждения. Напротив, мы с симпатией приемлем надежду на новое возрождение земли Фердинанда и Изабеллы посредством укоренения там интеллектуальной и религиозной свободы, которая пробудила энергию других европейских народов и поставила их на путь прогресса и новых достижений.
ГЛАВА VIII
ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ
§61. ЛИТЕРАТУРА ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ
литературы см. в VOIGT: Wiederbelebung des elam. Alterthums, II. 517-529
томе «48 ^ейгГ^я " der ^P*"• PP- ™>xiii, Ш. ??• xHi-lxix. Также в этом P добавляет список литературы в своем Renaissance und Humanismus
AW SZC^LTZ ГЛТ ГУМАНГ0В 6СТЬ ССЫЛКИ ВНИЗУ СТРАНИЧ• - М. WHITCOMB A hit. ьоигсб'Воок of the Ital. Renaiss., Phila., 1898 pp 118
*G-TIRABOSCHI, ИЕЗУИТ• библиотекарь герцога Модены (ум. в 1794): Storia
1771 - 9 vols., Roma, 1782 - ml 16 vois., Milan, 1822 - 1826. В т. V римского издания говорится о Данте, Петрарке и Боккаччо. - HEEREN: Gesch. d. class. Lit., etc., 2 vols., Gotting., 1797 _ 1802 _ ROSCOE
?2°VHTZ J TM ?d Ще and P°ntifiCate °f Ш ?• ~ J• CH- L- s?sM0NDf°yM в
1842). Hist desRepubhquesltat., Paris, 1807 - 1818, 5th ed., 10 vols., 1840 - 1844 Англ
ivfB ifi704nV P 2' И НШ- ^ Ы Г™™8' ^ 111 Uberti m Italte' 2 "«в., «32. - J. MlCHELET ум. в 1874). Renaissance, седьмой том его Hist, de France, Paris, 1867 - *J BURCKHARDT
?GEIGEHK SVed8 !?9???0" f Basel,'i860; 3 "ed!
«?? ;• 9 ed" 1904• Ряд философско-исторических очерков о шести аспектах
итальянского Возрождения, а именно: новое представление о государстве развитие ин
яИ 2ГЬЙ0СТИ,• В°ЗР0ЖДеН"е классическ°й античности, открытие мира и человека новая формация общества, преображение морали и религии. Англ. дерев. - Middlemore по третьему изданию, 2 vols., Lond., 1878, 1 vol., 1890. Также его cicerone; AnleHung гит GenussderKunstwerhe Itat., 4»- ed. BODE, Leipz., 1879; 9'" ed., 2 vols., 1907 - *G V0I"R
S Tv 1 ?Id 1?8????? T™UnS °fer da& "Ъ Jahrh^ert des Humanismus ЛЛ1 ,?Т ??" 3; ~ D• WoTEY (президент Йельского колледжа, ум. в 1889)• The Revival of Letters in the 14th and 15th Centuries. Ряд ценных статей по поводу первого
TUZF%AZ^FZZN8LANDL' 1864 И 1865• - М• М— LA ^AZ7Z7EA
Luifter Paris,1884. Награжден Французской академией. - *Р. VILLARI: Nic. Machiavelli
87Т Ж ?018" Fl0r- 1877 - 1882; английский ^евод жены автора, 4 vol." I Д О Вступительная глава об эпохе Возрождения, новое издание, 2 vols 1891 -
PZT%?eZlSSZCe ?1ШУ'LOnd" 1877sqq': 2"' более компактное издание, 7 vols., 1888 Par I The Age of the Despots•, Part II, The Revival of Learning•, Part III The Fine Arts'
????? ™ "™' 2 VOlS-: ?8??V• Tke Cath¦ ReaCtion> 2 v°ls Самый полный англий- скии труд на данную тему, основан на оригинальных источниках, но с некотооыми повторениями. Также его Life of Michelangelo, etc. См. ниже. - G. KOERT NGGISTZ
vo1?? ш'ZTUerder-RenaiSS-LeipZ- V01•1878' Петрарка; vol. II, 1880 Боккаччо IL• ? ' предтечи и основатели Возрождения. - *L. GEIGER, проф. из Берлина: Renaissance и. Humanismus in Ital. und Deutschland, Berlin, 1882, 2"" ed 1899 (Oncken
F^•1' - MliCC"C°LIPHANT: The of Florence, ?ond„ 1888 Оч рки Д е
Джотто Савонароле, Микеланджело. - P. SCHAFF: The Renaissance, ?. ? , 189? ?? 182 - *GREGOROVIUS: Hist, of the City of Rome, vols, vi-viii. - *PASTOR: Gesch d P&Dste TH ?° ?, 3' ? 3•63: ??- 3•172• ~ CREIGHTON: Hist, of the Papacy. - P. АПГН VAN DYKE
ВлтГ'Л • P ' ~ W• S• Lill*: Renalss- Type*• Lond., 1901. - E. STEINMANN• Rom и d. Renaiss., von Nik. V. - Leo X, 2"D ed., Leipz., 1902. *JOHN OWEN: The Skeptics of the Ital. Renaiss Lond 1893. - J. KLACZKO: Rome and the Renaiss., перев. DenS Y 1903. - P. VAN DYKE: Aretmo, Th. Cromwell and Maximilian I, N. Y„ 1905. - L. SCHMIDT!
D Renaiss. in Brief en v. Dichtern, Kunstlern, Staatsmannern u. Frauen. - J. S. SANDYS• Hist of Class Scholarship, 3 vols. - A. BAUDRILLART: TheCath. Ch., theRenais. and Protestantism', Lond., 1908. - IMBART DE LA TOUR: L'iglise cathoi: la crise et la renaiss., Paris, 1909 К §63. - О ДАНТЕ. Лучший итальянский текст Div. Commedia издан WITTE. В этом томе мы используем издание Fraticelli, Flor., 1881. См. также издание Toynbee, Lond 1900 Самые последние и лучшие итальянские комментарии - SCARTAZZINI, Leipz., 3 vols ' 1874 - 1894, 3 small ed., 1899, P. G. CAMPI, Turin, 1890 sqq., и W. W. VERNON, основано на Бенвенуто да Имола, 2 vols. „Lond., 1897. - Англ. перев. Dante, Div. Сот.: в стихах -
* ?ARY' 1805' ETC" ИСПР• ИЗД• - °• KUHNS• ?• ?- 1897. - J. С. WRIGHT, Lond., 1843 etc.; LONGFELLOW, 3 vols., 1867, etc.; ?. H. PLUMPTRE, 2 vols., Lond., 1887 sqq • T. W. PARSONS, Bost., 1896. - ?. K. HASELFOOT, Lond., 1899. -MR VINCENT ? Y
~AB ?P?3e: J- Carlyle• Lond" 1848• etc.; W. S. DUGDALE, Purgatorio, bona.', H TLER' L°nd••1894• ~ G' C• Norton• Boston- 1892- новое издание, 1901. -
P. ?. WICKSTEED, Lond., 1901 sqq. - H. P. TOZER, Lond., 1904. - *G. A. SCARTAZZINI (родом из Граубюндена, служитель реформатской церкви): Prolegomeni della Div. Com etc Leipz., 1890. Англ. перев. A Companion to Dante, A. J. BUTLER, Lond., 1893; Dante Hand- buch, etc., англ. перев. Hdbook. to Dante, etc., T. DAVIDSON, Bost., 1887 - ? A FAY• Concordance to the Div. Com., Cambr., Mass., 1880. - P. SCHAFF: Dante and the Div. Com ' в Literature and Poetry 1890, pp. 279-429, со списком литературы по Данте, pp. 328- ??? — TOZER: The English Concordance on Dante's Div. Com., Oxf., 1907 - *E MOORE•
РпнТЛ^Т' 3 VOlS" Lond•'1896 - 1903• - Жизнеописания Данте: Dante and his Early Biographers, резюме пяти биографий, подг. ?. MOORE, Lond., 1880. Перевод жизнеописании Боккаччо и Бруни, WICKSTEED, Hull, 1898. - F. X KRAUS Berl 1897 - P. VILLARI: The First Two Centt. of Florent. Hist. The Republic, and Parties at 'the Time of Dante Англиискии перевод L. Villari. - * WITTE: Essays on Dante, перев. Lawrence и Wicksteed. - Очерки о Данте, *R. W. CHURCH, 1888, и *LOWELL. - M. F. ROSSETTI• Shadow T ?*! NDM/' XR884: ~ °WEN: SKEPTICS °FTHE ITAL RENAISS- - J- A- SYMONDS: Introd. to the
» °f°2 -к Lf" f• ~ °• °• C• R0SSETTI: Dante and ItaL Poets Preceding him, 1100 - 1300, Boston, 1893. - C. A. DINSMORE: The Teachings of Dante, Bost 1901 -
LAUGHLIN: Stories of Authors' Loves, Phila., 1902. - A. H. STRONG: Dante, в Great Poets and their Theol Phila., 1897, pp. 105-155. - Ст. Dante со списком литературы в SCHAFF- HERZOG, III. 853 sqq. (?. R. VINCENT).
О ПЕТРАРКЕ: Opera omnia, Venice, 1503; Basel, 1554, 1581. - Epistolae, издание на латыни и итальянском, Fracasetti, Flor., 1859 - 1870, в нескольких томах. Canzoniere или Rime in Vita е Morte di Mad. Laura часто издавались отдельно: Marsand, Leopardi, Carducci и другие, а также во всех сборниках итальянских классиков. - Sonnets, Triumphs and other HTVAF/3HE?,NHC!HHEM ?• CAMPBELL• Lond., 1889 - 1890. - Жизнеописания: BLANC, ? ?4 ? ~ Mezi6res• Parls> 1868, 2 ed., 1873. - GEIGER, Leipz., 1874, _ KOERTING Leipz., 1878, pp. 722. - MARY A. WARD, Bost., 1891. - F. HORRIDGE 1897! - *J HEO BINSON, R. W. ROLFE, N. Y„ 1898. - L. 0. KUHNS, Great Poets of Italy, 1904. - ? J M'ILLS• Secret of Petr., 1904. -R.DE NOLHAC: PEIR. and the Art World, 1907. ' '
О БОККАЧЧО: Opere volgari, ed. MOUTIER, 17 vols., Flor., 1827 - 1834, Le Lettere edite ed inedite перев. FR. CORRAGINI, Flor., 1877. - Жизнеописания Боккаччо: MANETTI, BALDELLI LAN-
ZV\ol°if,ING,xTei?Z•' 1880• GEIGER: Renaissa™e, pp. 448-474. - *OWEN: Skeptics, etc., pp. iJo-147. — ?. ?. DOLE: Boccaccio and the Novella в A Teacher of Dante, etc., ? Y 1908
K §6Д07 ®изнеописания пап, см. §48. Жизнеописания Козимо де Медичи - FABRONI, Pisa" 1789; К. D. EWART, Lond., 1899; Лоренцо - FABRONI, 2 vols., Pisa, 1784; ROSCOE; VON
?'?^??» NRVLEIPZ•' 18795 CASTELNAU' 2 VOLS- 1879. - VAUGHAN: The Medici Popes, 1908. - G. F. YOUNG: The Medici, 1400 - 1743, Lond., 1909. - LOR. DE' MEDICI• Opere 4 vols. Flor., 1825, Poesie, ed. Carducci, Flor., 1859. - E. L. S. HORSBURGH: Lor. the Magnificent, Lond., 1909.
К §66. - G. VASARI, ученик Микеланджело (ум. в 1574): Lives of the More Celebrated Painters bculptors and Architects, 1550; лучшее издание Milanesi, 9 vols., Flor 1878 - 1885* Компактное изд., 1889. Англ. перев., новое издание, 1878, 5 vols, в Bohn's Library На труде Вазари основаны многие работы в данной области. - BENVENUTO CELLINI златокуз- нец и скульптор из Флоренции (ум. в 1570): Vita scritta da lui medesimo. В автобиографии живо представлена жизнь итальянского художника того периода. Нем. перев. - GOETHE• англ. перев. ROSCOE И SYMONDS, Lond., 1890. - A. LUIGI LANZA (ум. в 1810): The Hist of Painting in Italy, from the Period of the Revival of the Fine Arts to 1800. Перевод ? Roscoe
3 vols., Lond., 1852. — W. LCBKE: Hist, of Sculpture, англ. перев. Bunnett, 2 vols., 1872; Hist, of Art, ed. R. STURGIS, 2 vols., N. Y., 1904. — J. A. CROWE И G. B. CAVALCASELLE: Hist, of Painting in Italy, etc., to the 16th Cent., Lond., 1864 — 1867, ed. Douglass, Lond., 3 vols., 1903 — 1908. — Миссис JAMESON И ЛЕДИ EASTLAKE: Hist, of our Lord as exemplified in Works of Art. — Миссис JAMESON: Legends of the Madonna as repres. in the Fine Arts; Sacr. and Leg. Art; Legends of the Monastis Orders as expressed in the Fine Arts. — H. TAINE: Lectures on Art, Paris, 1865 sq. — L" series: The Philos. of Art. 2ND series: Art in Italy, etc. Перев. Durand, N. Y., 1875. — A. WOLTMANN И К. WOERIJANN: Hist, of Anc,, Early Christian and Med. Painting. Перев. Colvin, Lond., 1880, с иллюстрациями. — ?. MUNTZ: Hist, de I'Art pendant la Renaiss., 5 vols., Paris, 1889 — 1905. Первые три тома посвящены Италии, четвертый — Франции, пятый — остальным странам. Les Antiquites de la ville de Rom, 1300 — 1600, Paris, 1886. — Histt. of Archit., авторы FERGUSON И R. STURGIS. — С. H. MOORE: Character of Renaiss. Archit., N. Y., 1905. — R. LANCIANI: Golden Days of the Renaiss. in Rome, 1906. — A. K. PORTER: Med. Archit. Its Origin and Development, 2 vols., N. Y., 1909. — Жизнеописания Микеланджело: *H. GRIMM, 2 vols., Berl., 1860, 5TH ed., 1879. Англ. перев. Bunnett, 12TH ed., 2 vols., Bost., 1882; A. SPRENGER: Raffaele u. Michelangelo, 2Ы ed., 1883; C. CLEMENT, Lond., 1883; J. A. SYMONDS, 2 vols., N. Y., 1892; F. HORRIDGE, 1897; C. HOLROYD, 1903. — Жизнеописания Рафаэля: RULAND, Lond., 1870; LOBKE, Dresden, 1881; MONTZ, перев. Armstrong, 1888; CROWE И CAVALCASELLE, 2 vols., Lond., 1882 — 1888; MINGHETTI, нем. изд., Breslau, 1887; *H. GRIMM, перев. S. H. Adams, Bost, 1888; KNACKFUSS, перев. Dodgson, N. Y., 1899.
С §68, 69. — К. HAGEN: Deutschland literarische und religiose Verhaltnisse im Reformations-Ze- italter, Erlang., 1841 — 1844, 38 vols., 2D ed., Frankf., 1868. — T. JANSSEN-PASTOR: Gesch. des deutschen Volkes, 18TH ed., I. 77-166, II. См. его список книг в алфавитном порядке, I, pp. xxxi-lv. — GEIGER: Renaiss. и. Humanismus, pp. 323-580. — ZARNCKE: D. deutschen Universitaten imMA,, Leip., 1857. — PAULSEN: Germ. Universities, etc., перев. Perry, Lond., 1895. — G. KAUFMANN: Gesch. d. deutschen Universitaten, 2 vols., Stuttg., 1888 — 1896. — Монографии об университетах см. в списке литературы в Rashdall and Schmid, pp. 51-54.
) РЕЙХЛИНЕ: Briefwechsel, ed. L. Geiger, Tubing., 1875. Монографии о Рейхлине: MAYERHOF, Berl., 1830; LAMAY, Pforzheim, 1855; GEIGER, Leipz., 1871; A. HORAWITZ, Vienna, 1877. — О конфликте Рейхлина с кельнскими доминиканцами и участии в нем Гуттена см. STRAUSS: U. vonHutten, pp. 132-164; BOCKING, II. 55-156. — N. PAULUS: D. deutschen Dominika- ner im Kampfe mit Luther, Freib., 1903, p. 94 sqq., 119 sqq. — JANSSEN, II. 40 sqq.
ЭБ ЭРАЗМЕ: Opera, ed. B. Rhenanus, 9 vols., Basel, 1540, Le Clerc, 10 vols., Leyden, 1703 — 1706. — Epistolae, ed. ALLEN, Oxf., 1906. Англ. перев. — *F. ?. NICHOLS, 2 vols., Lond., 1901 — 1904. В англ. перев. Praise of Folly, Lond., 1876. Colloquies, Lond., 1724, новое издание, 2 vols., 1878. Enchiridion, Lond., 1905. — Bibl.Erasmania, 5 vols., Ghent, 1897 — 1907 sqq. Жизнеописания Эразма: ?. DURAND DE LAUR: Er.precurseuret initiateurde I'esprit mod., 2 vols., Paris, 1872. — *R. B. DRUMMOND, 2 vols., Lond., 1873. — *F. SEEBOHM: The Oxf. Reformers, Lond., 1887, etc. — AMIEL, Paris, 1889. — J. A. FROUDE, 1896. — *E. EMER. TON, N. Y., 1899. — A. B. PENNINGTON, Lond., 1875,1901. — E. F. H. CAPEY, Lond., 1903. — *J. A. FAULKNER, Cincinnati, 1907. — A. RICHTER: Erasmienstudien, Dresden, 1901. — GEIGER, 526 sqq. — JANSSEN, II. 1-24.
Об образовании в целом: RASHDALL, Universities, II, pp. 211-285. — К. A. SCHMID: Gesch. d. Erziehung, Stuttg., 1892, II. 51-126. — J. MULLER: Quellenschriften zur Gesch. d. deutschsp- rachl. Unterrichts his zur Mitte d. 16 Jahrh., Gotha, 1882.
Об УЛЬРИХЕ ФОН ГУТТЕНЕ: ?. BOCKING: Ulrichi Hutteni opp., 7 vols., Leipz., 1859 — 1870. — S. SZAMATOLSKI: Huttens deutsche Schriften, 1891. — D. F. STRAUSS, автор Life of Jesus: U. von Hutten, 3 vols., Leipz., 1858,1 vol., 1871, англ. перев., Lond., 1874. Также Gesprache von U. von Hut., Epp. obscurorum virorum на немецком, Leipz., 1860. — J. DECKERT: Ul. v. Hutten's Leben u. Wirken, Vienna, 1901.
К §70. — IMBARTDELA TOUR (проф. в Бордо): L'iglise catholique: la crise et la renaissance, Paris, 1909, vol. II (его Lea origines de la reforme), vol. I (La France moderne, 1905). Должно выйти 4 тома. — SCHMID: Gesch. d. Erziehung, II. 40 sqq. — ?. M. BAIRD: Hist, of the Huguenots, I. 1-164. — BONET MAURY, CT. Faber в Herzog, V. 715 sqq. — Труды о Парижском университете и французской литературе: Н. VAN LAUN: Hist, of French Lit., 3 vols, in one, N. Y., 1895, pp. 259-296. — Histt. of France, MARTIN И GUIZOT.
К §71. — F. SEEBOHM: The Oxford Reformers, Colet, Erasmus, More, Lond., 1887. — Труды Колета, с переводом и примечаниями, LUPTON, 5 vols., Lond., 1867 — 1876. — Lives of
Colet, S. KNIGHT, 1823. — J. H. LUPTON: Life of Dean Colet, Lond., 1887, новое издание, 1908. — Ст. в Diet. Natl. Biogr., Colet, Fisher, etc. — Histt. of Engl., LINGARD И GREEN. — Histt. of the Engl. Ch., GAIRDNER И CAPES. — WARD-WALLER: Cambr. Hist, of Engl. Lit., vol. Ill, Cambr., 1909. — H. MORLEY: Engl. Writers, vol. VII, 1891. — MULLINGER: Hist, of Univ. of Cambridge. — Издания трудов сэра Томаса Мора см. в Diet. Natl. Biogr., XXXVIII, 445 sqq. — Жизнеописания Мора: ROPER, написано в правление Марии Тюдор, издано в Париже, 1626; STAPLETON, Douay, 1588; ?. MORE (внук), 1627; Т. ?. BRIDGETT (католик), 2"" ed., 1892; W. ?. HUTTON, 1895. — W. S. LILLY: Renaiss. Types, 1901, III, Erasmus, IV, More. — L. EINSTEIN: The Ital. Renaiss. in England. — A. D. INNES: Ten Tudor Statesmen, Lond., 1906. Переводы Мора рассматриваются на стр. 76-111. — A. F. LEACH: Engl. Schools at the Reformation, Lond., 1896. — Английские труды епископа Фишера: J. FISHER, ed. MAJOR, Lond., 1876. — BRIDGETT, Life of Fisher, 1888.
§62. ПРОБУЖДЕНИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ СИЛ
Споры, которые возникали на реформаторских соборах и которым эти соборы способствовали, были достойным проявлением пробуждавшейся свободы мысли и стремления избавиться от церковных злоупотреблений. А движение, получившее название Возрождения, было еще более масштабной и успешной попыткой, приведшей к достижению свободы от интеллектуального рабства, в которое продали человеческую личность богословие и иерархия церкви. Сознание Италии и Западной Европы в целом устало от монашеского идеала жизни и односторонних целей схоластической системы, которые превозносили всё небесное, принижая или отметая земное. Возрождение настаивало на ценности жизни в этом мире и прославляло ту область, в которой проявляет себя интеллект человека, его эстетические и общественные вкусы. Оно пыталось обеспечить достойное признание человека как владеющего этой землей. Монаха сменил просвещенный наблюдатель, а отшельника-созерцателя — гражданин земли. Человеческие чувства стали прославляться больше, чем монастырские видения и тонкости богословской диалектики. Наблюдение вытеснило метафизику. Возрождение подчеркивало важность исторических достижений. Оно призвало человека восхититься собственными творениями, шедеврами классической литературы и памятниками искусства. Оно завещало ему изучать творения в природе и наслаждаться ее совершенством. Как отличается от кажущегося или реального равнодушия к окружению (например, у монаха-бенедиктинца) отношение Леона Баттисты Альберти (ум. в 1472), который свидетельствовал, что вид прекрасного пейзажа не раз избавлял его от печали!1000
В узком смысле понятие Возрождения можно свести к возрождению культуры Греции и Рима и к пробуждению изящной литературы и искусств. Иногда о Возрождении именно так и говорят — как о возрождении искусств. Христиан веками учили, что литература классической древности полна искушений и опасностей. А теперь люди открыли глаза и с детским восторгом радовались, усваивая классических авторов и историю. Вергилий вновь пел «Энеиду», а Гомер — «Илиаду» и «Одиссею». Цицерон вновь произносил свои речи, а Платон учил своей философии. Это было воистину новое интеллектуальное и художественное рождение, охватившее Италию. Недаром оно так и называется — Возрождение. Но эпоха Возрождения этим не ограничивалась. Это был бунт против монашеского аскетизма и схоластики — против систем, которые мешали свободному потоку физического энтузиазма и интеллектуального исследования1001. Человек отказал-
1M0Geiger-Burkhardt, I. 152.
1001 См. категоричные заявления в Owen, pp. 72-96. Этот автор прослеживает корни Возрождения вплоть до освобождающего влияния крестовых походов на сознание Европы.
ся от нездорового умерщвления плоти, которое долгие годы считалось самым достойным нравственным способом существования на земле, и начал получать удовольствие от всего, что есть в природе.
Волна энтузиазма поднялась в Италии, распространилась на север до Германии и дошла до Шотландии. К северу от Альп это движение получило название гуманизма, а его представителей называли гуманистами (от literae humanae или humaniores — гуманитарных наук, изучающих человека как владеющего видимым миром). В более широком смысле движение Возрождения включало в себя возникновение новых литературы и искусства, развитие рациональной критики, переход от феодализма к новому устройству общества, развитие современных языков Европы как средства выражения мыслей высшего порядка, освобождение разума, развитие человеческих интересов, изобретение книгопечатания, открытия мореплавателей и изучение Америки и Востока, теорию Солнечной системы Коперника и Галилея, — словом, все прогрессивные события последних двух столетий средних веков, обратившие на себя внимание нашей современной цивилизации.
Самую проницательную характеристику этого замечательного движения дает Мишле, который определил его как открытие мира и человека. Буркхардт, ведущий исследователь итальянского Возрождения, освещает эти два аспекта с философской точки зрения.
Эпоха Возрождения продолжалась с начала XIV по середину XVI века, от Роджера Бэкона (ум. в 1294) и Данте (ум. в 1321) до Рафаэля (ум. в 1520) и Микеланджело (ум. в 1564), Рейхлина (ум. в 1522) и Эразма (ум. в 1536). Больше века это движение в Италии не пользовалось покровительством церкви. Позже, начиная с понтификата Николая V и до пап из рода Медичи, Льва X и Климента VII, папский двор покровительствовал ему. По этой причине последних пап Средневековья называют папами Возрождения. Движение при дворах можно разделить на три периода: век великих итальянских авторов, Данте, Петрарки и Боккаччо; время с 1400 по 1460 г., когда преобладал интерес к классической литературе; и период с 1460 по 1540 г., когда преобладал интерес к развитию изящных искусств. В первый период были созданы бессмертные литературные произведения, во второй переводили и серьезно изучали Платона и других классиков, а в третий в Италии создавались великие шедевры живописи, скульптуры и архитектуры.
Некоторые авторы прослеживают начало движения вплоть до Фридриха II. Этот властитель отличался уровнем культурного развития и гибкостью интеллекта, редкими для той эпохи. Он писал, знал много языков, был склонен к просвещенным идеям в области правления и законодательства, покровительствовал образованию и искусствам. За разнообразие интересов его называли первым современным человеком . Но с его смертью литературная деятельность его двора прекратилась. В Италии в XIII веке были поэты, однако возрождение культуры следует отсчитывать со впечатляющей личности Данте. Необходимость наступления эпохи Возрождения — поразительный факт истории человеческого развития и он требует объяснения. Запрет церкви на изучение классических авторов древности и древних институтов препятствовал классическим исследованиям и чтению в течение тысячи лет. Еще до того момента, как Иероним, воспитанный на изучении классиков, все-таки заявил, что христианам не подобает их изучать,
Тертуллиан уже относился к ним неблагосклонно. За Иеронимом последовал Кассиан. Алкуин, главный ученый IX века, отказался о Вергилия как от сборника лживых басен. В конце X века папа упрекнул Арнульфа Орлеанского, сказав, что апостол Петр не был знаком с Платоном, Вергилием и Теренцием и что Богу угодно было сделать Своими служителями не философов и ораторов, а простых необразованных селян. Приняв к сведению этот аргумент со столь авторитетными образцами, церковный деятель почел своим долгом отвернуться от избранных страниц древних римлян и греков. Время от времени в монастырях тайно и с удовольствием читали лишь отдельных авторов, таких как Теренций.
В XII веке казалось, что начинается новая эпоха развития литературы, когда древнее знание вновь даст плод. Труды Аристотеля стали известнее благодаря переводам арабов. Возникли школы, где читали классических авторов. Абеляр считал Вергилия пророком. Было заново открыто римское право. Оно изучалось в Болонье и других центрах науки. Иоанн Солсберийский, Гроссетест, Петр Блу- аский и другие авторы свободно цитировали Цицерона, Ливия, Тацита, Свето- ния, Овидия и других латинских авторов. Но глава западного христианского мира усматривал в этом движении серьезную угрозу богословию и религии. Он быстро заклеймил новые тенденции проклятием, и Парижский университет в своих самых первых уставах, навязанных папой, исключил литературу Рима из учебной программы.
Но такой произвол и насилие не могли вечно держать сознание Европы в своих узах. Разум искал удовлетворения потребностей, которые не могли довольствоваться ни тонкостями схоластических обсуждений, ни суровыми представлениями монахов. Новое движение пустило корни прежде всего в Италии, этой прекрасной наследнице римских традиций. Слава исторического и литературного прошлого Италии вновь расцвела после долгого периода упадка, и культ прекрасного, для которого рождены итальянцы, вновь стал свободно исповедоваться. Несмотря на неоднократные вторжения, страна оставалась итальянской. Ломбарды, готы, норманны захватывали ее, но эти захватчики романизировались больше, чем тевтонизировались итальянцы. Феодальная система и готическая архитектура не были родными к югу от Альп. И в новую эпоху представлялось естественным, чтобы поэты и ораторы древней Италии вновь заговорили в той земле, которая побывала наложницей у всех народов. Литература и закон Греции и Рима опять легли в основу воспитания латинской и тевтонской рас, готовя их взрастить семена современной цивилизации.
Коренным понятием эпохи Возрождения был индивидуализм, противопоставленный власти священников. Его высвобождающее воздействие проявилось у Роджера Бэкона, который отказался от раввинистической изощренности схоластов и стал заниматься тайнами естественных наук и земными исследованиями на основе данных Рубрука и своих личных прозрений, а более полно — в лице Данте, Марсилия Падуанского и Виклифа, которые сопротивлялись традиционной власти папства. Индивидуализм активно прокладывал себе путь в обсуждениях реформаторских соборов. Он дал мощный импульс управлению ломбардских городов, которые гордились своей независимостью. Их власть сокрушила имперскую политику Фридриха Барбароссы и Фридриха II. Отчасти благодаря слабости империи, а отчасти благодаря папской политике, для эгоистичных интересов которой было выгоднее иметь дело со свободными и спорящими друг с другом государствами и республиками, чем с объединенным итальянским королевством, подчиненным единому светскому главе, эти независимые самоуправляющиеся образования пустили столь глубокие корни, что почти тысячу лет сопротивлялись процессу объединения, который, в случае Франции, Великобритании и Испании, привел к консолидации сильных королевств уже вскоре после завершения крестовых походов. На олигархической или демократической основе деспоты и солдаты удачи обеспечили себе контроль над итальянскими государствами благодаря своим врожденным способностям. Индивидуализм отодвинул в сторону обязательность благородного происхождения, так что в XIV — XV веках незаконнорожденных глав государств было столько же, сколько и законнорожденных. Пий II писал, что в Италии, любящей перемены, «нет ничего постоянного и не существует древних династий; слуга легко может стать королем» .
В вольной республике Флоренции, где индивидуализм нашел широчайшую сферу для самоутверждения, Возрождение укоренилось раньше всего и произвело на свет свои лучшие творения. Ее муниципалитет, для которого современный дух перемен и прогресса был характерен в большей мере, чем для какого-либо другого средневекового организма, радовался и содействовал новым и блестящим проявлениям этой силы — и в области управления, и в области литературы, и даже в области религии, как в случае Савонаролы. Там родились Данте и Леонардо да Винчи, там Макиавелли разрабатывал свои теории о государстве, и там творил Микеланджело. Медичи поощряли все, что прославляло их город. Когда на папский престол взошел Николай V, Рим стал соперничать со своей северной соседкой как центр развития искусств и культуры. Новые вкусы и задачи нашли также выражение в Ферраре, Урбино, Неаполе, Милане и Мантуе.
Но сколь бы славными ни были достижения эпохи Возрождения, оно оказалось последним движением европейского масштаба, в котором главенствующая роль принадлежала Италии и папам. Если бы за эстетическим и интеллектуальным энтузиазмом последовало религиозное пробуждение, то Италия вполне могла бы остаться во главе других народов. Но она не родила пророков. Ни один реформатор не попытался увести ее от мертвых религиозных форм к живому потоку духовной жизни, от церемоний и реликвий — к Новому Завету.
Распространившись на север, в Германию, Голландию и Англию, движение Возрождения обрело более серьезный облик. Там не было поэтов и художников высшего ранга, однако Рейхлин и Эразм были учеными, эрудиция которых не только привлекала внимание в то время, но и стала благом для последующих поколений и внесла непосредственный вклад в Реформацию. А к югу от Альп культуре покровительствовал особый класс, и она приобрела вид развлечения избранных, хотя на самом деле с восхищением любоваться получающимися произведениями искусства должны были все классы общества.
Таким образом, эпоха Возрождения устремлялась к духу свободного исследования, утверждала достоинство разума, расширяла горизонты способностей человека как гражданина мира, освобождала от пыли веков литературные сокровища и памятники древней Греции и Рима, устанавливала новый стиль научного описания, основанный на наблюдении и подрывавший диалектическую отвлеченность схоластической философии, отводила более важную роль мирянам и акцентировала внимание на ценности естественной морали и естественных отношений человека с человеком. Для монаха красота была ловушкой, женщина — искушением, удовольствие — грехом, а мир — суетой сует, тогда как гуманист дышал духом космополитизма и воспитывал в себе универсальные симпатии. Данте, в духе римских авторов позднего периода, восклицал: «Мой дом — это мир»1004.
§63. ДАНТЕ, ПЕТРАРКА, БОККАЧЧО
Данте, Петрарка и Боккаччо символизируют рождение и славу итальянской литературы и открывают новый литературный и художественный век. Петрарка и Боккаччо относятся в основном к сфере литературы, а Данте — к области литературы, религиозной мысли и публицистики. Период, в который они жили, продолжался более ста лет, от рождения Данте в 1265 г. до смерти Боккаччо в 1375 г.
Данте Алигьери (1265 — 1321), первый из итальянских и величайший из средневековых поэтов, представил нам в своей «Божественной комедии» (Divina Commedia), задуманной в 1300 г., поэтический взгляд на моральную вселенную, рассматриваемую с точки зрения вечности (sub specie aeternitatis). Он родился во Флоренции и под руководством своего учителя Брунетто Латини (которого позже хвалил) читал Вергилия, Горация, Овидия и других латинских авторов. В жарком конфликте между партиями, развернувшемся в его родном городе, он сначала принял сторону гвельфов против гибеллинов, выступавших за императорский режим в Италии. В 1300 г. он был избран одним из priori, или глав городского совета, одобрил строгие меры, применявшиеся к политическим оппонентам, и, проведя немного времени на этой должности, был сослан. Его угрожали сжечь живьем, если он осмелится вернуться в город. Он странствовал, был в Париже, а возможно, и еще западнее, потом обосновался в Равенне, где и умер. Его кости покоятся там до сих пор. После его смерти Флоренция воздала ему высшие почести, хотя Равенна отказалась отдать его тело. Флоренция создала кафедру для разъяснения его «Божественной комедии» (первым эту кафедру возглавил Боккаччо), а также воздвигла своему выдающемуся сыну впечатляющий памятник в церкви Санта-Кроче и статую на площади перед ней. В 1865 году вся Италия присоединилась к Флоренции в праздновании шестисотой годовщины рождения Данте. Никогда еще его великую поэму не изучали как произведение искусства более широкие круги населения •? С более глубоким энтузиазмом, чем сегодня. Она останется пророческим голосом Божьего суда и милости до тех пор, пока люди не перестанут выражать свои религиозные чувства.
Данте был мирянином, был женат и имел семерых детей. Эпохальным событием его жизни стала встреча с Беатриче. Ему было девять лет. Она была на несколько месяцев младше его. Они встретились на празднике в доме ее отца, где ее, по словам Боккаччо, нежно звали Биче. Видение Беатриче — ибо у нас нет сведений о беседах между ними — наполнило душу Данте ощущением чистоты и блага, которое вытеснило все дурные мысли1005. Девять лет спустя он снова увидел ее, а в следующий раз, уже в своих поэтических мечтах, он увидел ее в раю. Беатриче вышла замуж и умерла в возрасте 24 лет в 1290 г.
После этого видения началась новая жизнь Данте, vita nuova, которую он описывает в одноименной книге. Образ Беатриче осветил ему путь. Ее чистый дух был его проводником. Во время первой встречи, пишет поэт, «она явилась ко
1004Burckhardt, I. 145.
imVita Nuova, 10, 11. См. Scartazzini, Handbuch, p. 193.
мне облаченной в благороднейший скромный и идущий ей малиновый цвет, в венке, одетая, как подобало ее юному возрасту». Рожденная таким образом любовь, говорит Чарльз Элиот Нортон, «продолжалась с детских лет Данте до самой его смерти и постоянно служила утешением его сердцу, несмотря на горькие разочарования»1006. В последний раз поэт говорит о ней как о стоящей рядом с Рахилью в высших небесных сферах.
Прекрасная у ног ее жена.
Под ней Рахиль-
Рай, xxxii. 6.
Если бы Данте написал только свой трактат против светской власти папства, Be monorchia, его имя заняло бы место лишь в списке памфлетистов XIV века. А «Божественная комедия» превращает его в главного поэта всего средневекового мира. Эта бессмертная поэма — зеркало средневекового христианства и цивилизаций и в то же время — труд универсального значения и непреходящего интереса; В нем подводятся итоги средневековых религиозных представлений и в то же время представлен свободный критический дух современного мира1007. Это автобиография Данте, отражающая его личный опыт1008.
¦ В поэме рассказывается о средневековой Италии и ее разнообразных героях, многие из которых представляют лишь местный и временный интерес. Но в то же время «Комедия» — это духовная биография человека в трех его состояниях: греха, раскаяния и спасения. В ней описано паломничество в мир духов, за пределы этой жизни, из темного леса искушения через бездну адского отчаяния по ступеням очищения чистилища к царству блаженства. Хотя в первых двух областях в роли проводника поэта выступает Вергилий, представитель земного разума, в небесных областях его ведет Беатриче, символ божественной мудрости и любви. Inferno повествует о грехе и несчастье; Purgatorio — о раскаянии и надежде; Paradise — о святости и счастье. Ад пугает ужасами и скорбями. Чистилище трогает покаянными слезами и молитвами. Рай восхищает чистотой и миром. Чистилище — это промежуточное состояние. Оно пройдет, а небеса и ад пребудут вовеки. Ад — это безнадежная тьма и отчаяние. Кульминация небесных переживаний — блаженное видение Святой Троицы, которое возвышеннее всего, что может вообразить себе человек или ангел. Здесь представлены крайние противоположности: ужас и восхищение, тьма и свет, Божий суд и Божья любовь. В раю святые образуют безупречную белую розу, чашечка которой — озеро света, окруженное невинными детьми, восхваляющими Бога. Вероятно, это возвышенное представление было навеяно розетчатыми окнами готических соборов
lmVita Nuova, Norton's trsl., p. 2.
imDie Komodie ist der Schwanengesang des Mittelalters, zugleich aber auch das begeisterte Lied, welches die Herankunft einer neuen Zeit einleitet (Scartazzini, Dante Alighieri, etc., p. 530). См. Geiger, U. 30 sq. Church (p. 2) называет ее «первой христианской поэмой, с которой начинается европейская литература, как с "Илиады" началась литература Греции и Рима». Данте знал не больше дюжины греческих слов и, на языке родного народа, назвал свою великую эпическую и дидактическую поэму комедией, или «деревенской поэмой» (от ???•?, «вилла», вероятно, не думая о более естественной этимологии данного слова, от ?????, «веселье»).
"""«Все мучения, мною описанные, всё горе и страдания, не вызывающие сочувствия, я вынес здесь, на земле — в городе Флоренции» (Allen Schmerz, den ich gesungen, all die Qualen, Greu'l und Wunden Hab' ich schon auf dieser Erden, hab' ich in Florenz gefunden. — GEIBEL: Dante in Verona). Одна из лучших поэм о Данте написана Уландом. См. также произведения Теннисона, Лонгфелло и др.
или же тем фактом, что святой Бернар и другие средневековые богословы и поэты называли Деву Марию розой.
Следуя геоцентрической космологии птолемеевской системы, поэт поместил ад внутри земли, чистилище — в южном полушарии, а небеса — на небесной тверди. Ад — это зияющая бездна, расширяющаяся кверху и состоящая из десяти кругов. Чистилище уподоблено горе, на которую восходят души. Небеса состоят из девяти кругов, вершина которых — эмпирей, где пребывает чистая божественная сущность.
Среди обитателей этих областей духовного и грядущего мира Данте помещает известных лиц своего собственного поколения и предыдущих веков. Он не щадит ни гвельфов, ни гибеллинов, ни пап, ни императоров и всем воздает по заслугам. Наказания, по его мнению, зависят от природы греха, а награда — от степени добродетели. С поразительной искренностью и богатством воображения он устанавливает соответствие между внешностью и моральным характером. Трусов и равнодушных, не знавших ни славы, ни позора, в преддверии ада гоняет крутящийся стяг и жалят осы и слепни. Развратников носит ураганный ветер в полной темноте. Они испытывают жгучую плотскую похоть, но не могут удовлетворить ее.
То адский ветер, отдыха не зная, Мчит сонмы душ среди окрестной мглы И мучит их, крутя и истязая Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем.
Ад, V. 31-43
Обжоры лежат на земле, осыпаемые градом и заливаемые потоками нечистот. Богохульники страдают на равнине горящего песка, в то время как огненные искры медленно опускаются на их тела, подобно хлопьям альпийского снега. Гневливые вечно терзают друг друга.
И я увидел, долгий взгляд вперяя, Людей, погрязших в омуте реки; Была свирепа их толпа нагая. Они дрались, не только в две руки, Но головой, и грудью, и ногами. Друг друга норовя изгрызть в клочки.
Ад, VII. 109 sqq.
Симонисты, которые продавали веру за деньги и превратили храм Божий в вертеп разбойников, брошены в ямы вниз головой. Ноги их торчат наружу, и их мучают огнем. Архиеретиков держат в раскаленных докрасна могилах, а тиранов — в потоке кипящей крови, и кентавры стреляют в них, когда они пытаются подняться. Предатели погружены в ледяное озеро вместе с сатаной, архипредателем и воплощением эгоизма, коварства и низости. Сами их слезы превращаются в лед, символ предельного ожесточения, а сатана вечно жует своими тремя пастями трех архипредателей, Иуду, Брута и Кассия. Мильтон представляет сатану как архангела, который даже в аду гордится и в гордости восклицает: «Лучше царить в аду, чем служить на небесах». Поэт внушает читателю чувство восхищения неукротимыми амбициями Люцифера и его сверхчеловеческой силой. У Данте же сатана вызывает отвращение и ужас, а надпись над вратами ада заставляет читателя содрогаться:
Я увожу к отверженным селеньям, Я увожу сквозь вековечный стон, Я увожу к погибшим поколеньям... Входящие, оставьте упованья}ш
Из этой области мрака и скорби Вергилий ведет поэта в чистилище, где брезжит рассвет. Это царство, утверждает поэт, ближе к нашей жизни, чем к аду или раю . Здесь есть надежда. Слышны песни, а не стоны. Появляется корабль, ведомый ангелом и полный духов, поющих гимн искупления. Приближается ????. Он призывает Вергилия и Данте омыться на берегу от всех нечистот ада и поспешить дальше. В чистилище они проходят семь ступеней, которые соответствуют семи смертным грехам. Две низшие — гордости и зависти, две высшие — тщеславию и любви к роскоши. У всех кающихся на лбу отпечатано семь букв «Р» (первая буква слова peccata, «грехи»). Они одна за другой исчезают по мере того, как кающиеся переходят со ступени на ступень, пока огонь искупления не очищает их от всякого порока. Здесь наблюдается такое же соответствие грехов и наказаний, как в «Аду», но с противоположным эффектом, так как здесь грешники каются в содеянном и получают прощение. Их страдания воспитывают их, пока «исцеляющая рана не будет излечена». Так, гордые, на первой и самой шокней ступени, изнемогают под тяжелым грузом, пока не научатся смирению. Слабые, на четвертой ступени, упражняются посредством постоянной быстрой ходьбы. Жадные и расточительные, со связанными вместе руками и ногами, лежат лицом в пыли, плача и стеная. Обжоры страдают от голода и жажды, чтобы научиться умеренности. Развратники бродят в огне, который должен освободить их от чувственных страстей.
Когда Данте и его проводник-римлянин подходят к раю, проводник не может идти дальше, и вместо него Данте ведет Беатриче. Духи получают славу в зависимости от степени своего совершенства. Перед глазами поэта проходят богословы, мученики, крестоносцы, справедливые князья и судьи, монахи и мистики-созерцатели. На девятом небе Беатриче занимает свое место рядом с Рахилью и оставляет поэта, передав его святому Бернару. Данте видит Марию, Еву, Сарру —
...Ту, чей Правнук, обращаясь к Богу, Пел «Miserere», скорбь греха,вкусив "11,
Он видит Гавриила, Адама, Моисея, Иоанна Крестителя, Петра, святого Августина и других святых. Потом праведный мистик подводит его к Марии, которая, в ответ на его молитву, показывает ему Бога в эмпирее, но то, что он видит, невозможно описать словами. Все святые наслаждаются наградой блаженного видения.
Данте не противоречил ортодоксальной вере своего века и точно следовал учениям великой богословской книги Фомы Аквината . Он принимал все характерные догматы средневекового католицизма — о чистилище, о поклонении Марии, о заступничестве святых, об эффективности папских индульгенций и о божественности института папства. Он чтил монашеский образ жизни и в возвышенных выражениях славил Бенедикта, святого Франциска и Доминика. Но он отвергал все традиции, вольно отзываясь о преемниках Петра на апостольском престоле. В этом его также наставляла возлюбленная Беатриче. Проблемы церкви он объяснял ее стремлением к светской власти. Анастасий II обречен у него на вечные муки за ересь, Николай III, Бонифаций VIII и Климент V — за симонию, Целестин V — за трусость, которая проявилась в отречении от поста понтифика, ряд других пап — за жадность.
Следуя богословию Августина и Фомы Аквината, Данте поместил в ад всех язычников, кроме двух — Катона Утического, который пожертвовал жизнью ради свободы и несет стражу у входа в чистилище, и справедливого императора Траяна, которого, как считалось, через 500 лет после смерти вызволил из ада своими молитвами папа Григорий I. В адских областях, у внешней их границы, есть место для младенцев, которые умирают, не получив крещения, будь то отпрыски христианских или языческих родителей. Они не страдают от боли, но навеки остаются лишенными блаженного видения. Рядом с ними содержались достойные представители ветхозаветных времен, пока Христос после распятия не сошел в ад и не освободил их. Там Иоанн Креститель пробыл два года после того, как понес мученичество (Рай, XXXIII. 25). В верхних областях лишенного надежды ада сравнительно комфортное место выделено для благородных языческих поэтов, философов, государственных деятелей и воинов, в то время как нечестивых христиан мучают в нижних кругах — в зависимости от степени их вины. Язычники, просвещенные от природы, страдают только от скорби, но не терпят мучений. Вергилий говорит:
Тот Бога чтил не так, как мы должны. Таков и я. За эти упущенъя, Не за иное, мы осуждены, И здесь, по приговору высшей воли, Мы жаждем и надежды лишены1013.
Данте лишь начал свою поэму на латыни, и Джованни дель Вирджилио, преподаватель латинской литературы в Болонье, упрекал его за то, что он отказался от языка Древнего Рима ради вульгарного тосканского диалекта. Поджио также жаловался на это. Но поэт защищал такой выбор в своей неоконченной книге «Красноречие на разговорном языке» (De vulgari eloquio)1014. написав же Сотте- dia, Vita nuova, Convivio и свои сонеты на родном флорентийском диалекте, он стал родоначальником итальянской литературы и открыл путь культуры для мирян. Через три года после смерти поэта уже появились первые комментарии к «Божественной комедии» (например, Грациоло де' Бамбальоло, 1324), а сто лет спустя кафедры для ее изучения были учреждены во Флоренции, Венеции, Болонье и Пизе.
Второй услугой, которую Данте оказал в своей поэме созиданию грядущей культуры, было новое обращение к античности при сочетании языческих и христианских элементов. Конечно же, их ценность не объявлялась тождественной, однако мифологические басни переплетались у него с библейской историей, а классические реминисценции — с христианскими. Его терпимость показала, что он — человек нового века, хотя он и продолжал твердо придерживаться средневекового богословия1015.
Но главная заслуга Данте — во вдохновляющем изображении святости и любви Бога. Грех, извращающий волю, наказывается грехом, действующим в буду-
1013Ад, 4:38-42. — Прим. изд.
1014Англ. перев. A. G. F. Howell, London, 1890.
Ш5См. Burckhardt-Geiger, I. 219.
щем мире, и болью. Спасение дается через «Агнца Божьего, Который взял на Себя наши грехи, пострадал и умер, чтобы мы жили». Поэма, как мощная про- р<?ведь, то угнетает, то восхищает душу. Выражаясь словами самого поэтичного из ее переводчиков, Лонгфелло, «эта священная песнь подобна гласу судных труб, и какие человеческие симпатии, какое нежное сострадание пробуждает она в вашем сердце!»
Франческо Петрарка (1304 — 1374) был самым образованным человеком своего времени. Его итальянские сонеты и песни — шедевры итальянской поэзии, но он относился к ним несерьезно и предпочитал, чтобы его запомнили по его латинским произведениям1016. Он с энтузиазмом относился к литературе античности и во многом способствовал ее изучению. Его родители, изгнанные из Флоренции, перебрались в Авиньон, бывший тогда резиденцией папства, и Франческо жил там до 1333 г. Он был рукоположен в священники, но не чувствовал склонности к этому занятию. Он получил несколько церковных бенефициев — приора, каноника и архидиакона, позволявших ему жить, не обременяя себя обязанностями. Он был придворным и пользовался благосклонностью князей, пап и прелатов. Он называл папскую резиденцию на Роне Западным Вавилоном, призывал пап вернуться в Рим и приветствовал Колу ди Риенцо как апостола национальной свободы. В его произведениях есть всплески патриотизма, но, с другой стороны, автор противоречил себе, с легкостью пользуясь гостеприимством итальянских деспотов Мантуи, Падуи, Римини и Феррары, а также виконтов Миланских. В 1350 г. он подружился с Боккаччо и оставался его другом до самой смерти.
Несмотря на обеты священника, Петрарка сожительствовал с женщинами и имел по крайней мере двух внебрачных детей, Джованни и Франческу, пятно на происхождении которых было удалено с помощью папских булл. В более зрелые годы, особенно после паломничества в Рим в «святой год» (1350), он освободился от рабства греха. «Сейчас я ненавижу скверну, — писал он к Боккаччо, — неизмеримо больше, чем я любил ее когда-то, так что теперь, когда мои мысли обращаются к ней, я испытываю стыд и ужас. Иисус Христос, мой Освободитель, знает, что я говорю правду. Ему я часто молился со слезами. Он подал мне руку сострадания и помог мне приблизиться к Себе». Петрарке очень нравилась «Исповедь» святого Августина, копию которой он всегда носил с собой.
В «Презрении к миру» (De contemptu mundi), написанном в 1343 г., Петрарка признается в своих величайших грехах — любви к славе и желании обессмертить свое имя. Гуманисты унаследовали этот основной грех древних греков и римлян. Такое стремление стало для них всепоглощающей страстью. Они встретились с нею у Цицерона, самого читаемого из всех латинских классиков. Данте желал получить лавры поэта и часто говорил о жажде славы как побудительной причине своих действий (lo grand disio della eccelenza) . Петрарка также мечтал об известности. И в конце концов Парижский университет и римский сенат предложили ему венец поэта. Он принял венец от римского сената и был увенчан на Капитолийском холме в Риме 8 апреля 1341 г. в присутствии Роберта, короля Сицилии. Петрарка считал этот момент величайшим в своей жизни, кульмина-
10иИз его 317 сонетов и 29 канцон все, кроме 31, — эротического содержания. Ради благозвучия автор сменил свою фамилию с Petrarco на Petrarca,
цией карьеры. Позже, в порыве благочестия, он отнес свой венец в собор Св. Петра и возложил его на алтарь апостола.
Петрарку называют первым современным ученым и литератором, родоначальником итальянского Возрождения. В отличие от Данте, он презрительно относился к схоластической и мистической учености и возвращался назад к источнику языческой древности. Он изучал древность не как филолог или антиквар, но как человек, обладающий вкусом . Он восхищался греческими и римскими авторами из-за их красноречия, изящества и отточенности стиля. Цицерон и Вергилий были его кумирами, отцами красноречия, знатоками латинского языка. Он обратился к Платону. Он проводил разграничение между религией Нового Завета, истолкованной Августином, и учением схоластов. Петрарка положил начало изучению и поискам античных книг и произведений искусства. Он усердно искал древние рукописи. В 1345 г. он обнаружил в Вероне несколько писем Цицерона, а также фрагмент из Квинтилиана, неизвестный вплоть до X века. Он бережно хранил копию Гомера, хотя не мог прочесть сам текст. Греческий он знал очень слабо, а тому немногому, что знал, научился от неверующего калабрийца Варлаама. Он первым собрал частную библиотеку, в которую входило 200 томов. Он первым подумал о том, чтобы искать книги в древних монастырях. Он собирал древние монеты и медали и выступал за сохранение древних памятников. Похоже, он составил первую средневековую карту Италии .
Немногие авторы насладились плодами своих трудов в такой полноте, как Петрарка. Он ежедневно получал хвалебные послания из всех областей Италии, из Франции, Германии и Англии. Ему доставляло удовольствие, что император Византии знал его произведения. Карл IV трижды приглашал его в Германию, чтобы послушать речи и научиться у него мудрости. Папа Григорий XI, узнав о его смерти, приказал изготовить хорошие копии всех его книг. Пришедшее за ним поколение чтило его не как поэта, воспевшего чужую жену Лауру (красоту и миловидность которой он славил в страстных стихах ), но как ученого и мудреца.
Имя Джованни Боккаччо (1313 — 1375), третьего из триумвирата итальянских светочей XIV века, также занимает выдающееся место в переходный период от Средневековья к эпохе Возрождения. Боккаччо был тесно связан с двумя своими великими предшественниками, с Данте — как его биограф, а с Петраркой — как его близкий друг. Он стал родоначальником легкой и элегантной итальянской прозы. Мало кто из авторов может сравниться с ним в реалистичности повествования . Вот почему существует поговорка, что Данте восхищаются, Петрарку прославляют, а Боккаччо читают. Он писал и стихи, но не они сделали его знаменитым.
Вероятно, Боккаччо родился в Чертальдо, на расстоянии двадцати миль (32 км) от Флоренции. Он был незаконнорожденным сыном флорентийца и парижанки. Шесть лет он занимался торговлей и еще шесть — правом (позже он сам считал этот период потерянным впустую временем), а потом посвятил себя литературе. Несколько лет он провел при неаполитанском дворе, где влюбился в Марию, замужнюю дочь короля Роберта, и она уступила его мольбам. Позже он описал ее любовь к себе в L'Amorosa Fiametta. Таким образом, все три великих итальянских автора увековечили свою любовь к женщинам, состоявшим в браке с другими людьми, однако между вдохновенной любовью Данте к Беатриче и чувственной любовью Боккаччо лежит громадная пропасть1022. Боккаччо был неженатым мирянином и свободно предавался любовным связям. Трое его детей от неизвестных матерей умерли раньше него.
В пожилом возрасте он, как и Петрарка, пережил нечто вроде обращения и с рвением проповедника предостерегал других против тщеславия, роскоши и соблазнов, связанных с женщинами. Он охотно вычеркнул бы все аморальные места из своих произведений, но было слишком поздно. Он был обращен мона- хом-картузианцем, который подошел к нему в Чертальдо. Этот монах, на основании видения другого монаха, угрожал Боккаччо скорой смертью, если тот не отречется от своих безбожных произведений. Устрашенный такой перспективой, автор решил отказаться от писательского ремесла и посвятить себя покаянию. Петрарка, прослышав о таких настроениях, написал ему, что следует принять все хорошее из наставлений монаха, но не отказываться от занятий, которые он называл пищей здорового ума.
Боккаччо соперничал со своим современником в плане ревностного отношения к античным классикам. Труды многих из них он скопировал собственноручно и завещал своему отцу-исповеднику, чтобы тот передал их авгуйинскому монастырю Святого Духа во Флоренции. Боккаччо знал начатки греческого и поручил калабрийскому греку по имени Леонтий Пилат сделать дословный перевод «Илиады» и «Одиссеи» для исследователей. Его интерес к книгам виден из рассказа о его визите в Монте Кассино. Он пожелал увидеть библиотеку, и монах отвел его в пыльную комнату, где не было дверей, а на окнах росла трава. Многие рукописи были испорчены. Монахи, как рассказал провожатый, имели обыкновение вырывать из книг листы и отдавать их детям для псалтирей либо продавать женщинам в качестве амулетов на руку.
В 1373 г. флорентийская синьория назначила Боккаччо читать лекции по «Божественной комедии» с зарплатой в 100 гульденов золотом. Он дошел только до 17-й песни «Ада», когда умер.
Труды Боккаччо на латыни в основном представляют собой компиляции из древней мифологии (De genealogia deorum) и биографии. Есть среди них и географические (De montium, silvarum, lacuum et marium nominibus). В своем De Claris mulieribus он приводит биографии 104 выдающихся женщин, в том числе Евы, мифической папессы Иоанны и королевы Иоанны Неаполитанской, которая была тогда еще жива. Его самый популярный труд — «Декамерон», «книга десяти дней», которую в более поздние годы он хотел бы уничтожить или очистить от аморальных и фривольных элементов. Это его поэзия в прозе. Ее можно было бы назвать «Человеческой комедией» (Commedia Humana) в противовес Дантовской «Божественной комедии» (Commedia Divina). Книга состоит из 100 историй, рассказанных во время чумы 1348 г. десятью молодыми людьми из Флоренции, среди которых было семь женщин и трое мужчин. После описания ужасов чумы читатель переносится в прекрасный сад, в нескольких милях от города, где эта
11Ш Лучшее издание La Vita di Dante, с критическим исследованием текста и введением в 174 страницы, выпустил Francesco Marci-Leone, Florence, 1888.
компания, сквозь смех и слезы, рассказывает истории — от морализаторских басен до непристойностей о любовных похождениях. Одна из известных историй — об иудее Аврааме, которого попытались обратить в христианство. Он отправился в Рим, чтобы лично изучить дело. Увидев, что все священники развратны, что кардиналы живут с наложницами и пируют в богатстве и роскоши, он пришел к выводу, что христианство непременно должно быть религией божественного происхождения, потому что иначе оно не выжило бы при такой развращенности христианской столицы, и решил принять крещение. «Декамерон» повествует о безнравственности священников и монахов, а также мирян, мужчин и женщин. В нем высмеиваются брак, исповедь, лицемерие монахов и поклонение реликвиям. Остроумная насмешка над церковными установлениями была новым элементом в литературе, к тому же Боккаччо писал на языке, который понимал народ. Неудивительно, что Тридентский собор осудил этот труд за безнравственность, а еще больше — за насмешки над клиром и монахами. Но это не могло помешать его распространению. Любопытное исправленное издание, одобренное папой, вышло во Флоренции в 1573 г. Там были сохранены все недостойные эпизоды, все нечестивые персонажи, но священники и монахи были заменены мирянами, что спасало честь церкви .
Данте, Петрарка и Боккаччо проложили путь к признанию ценности природных дарований человека, раскрывая его сердечные привязанности. Они пылко любили природу и изображали ее. Петрарка описывал горы и морскую бездну, а также Рим, Неаполь и другие места Италии, в которых он любил бывать . Предполагается, что его повествование о восторге, который он испытал при восхождении на гору близ Воклюза, — это первое описание такого рода во всей истории литературы. И в перечисленных отношениях, касающихся оценки человека и мира, эти авторы открыли новую эру.
§64. РАЗВИТИЕ КЛАССИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В XV ВЕКЕ.
МЕЦЕНАТЫ И ПОКРОВИТЕЛИ
Энтузиазм по отношению к классическим исследованиям и памятникам античности достиг в Италии пика в середине и во второй половине XV века. Появилось много выдающихся ученых, однако никто из них не достиг того уровня просвещенности, который отличал трех великих итальянских авторов предыдущего века. Хотя рвение, с которым эти люди относились к изучению авторов Греции и Рима, достойно похвалы, им угрожала опасность превратиться в педантов и подражателей прошлому. Их интерес распространялся на весь спектр античной литературы — на поэзию и философию, на художественные произведения, на труды по географии и истории. Италия, казалось, отвергла все прочие сферы учености ради древних классиков. Цицерон считался образцом стиля. Его век называли «бессмертным и чуть ли не небесным» .
Итальянские гуманисты, возрождавшие интерес к древней литературе и философии, оказали достаточно большие услуги своей эпохе, чтобы сделать ее выдающейся, даже если мы уже не читаем больше их трудов. К XV веку относится формирование важного научного подхода — литературного и исторического критицизма. Первым его представителем был Салутато (ум. в 1406), который пришел к выводу, что Сенека не мог быть автором приписываемых ему трагедий. Кульминации же этот подход достиг в лице Лоренцо Баллы, усомнившегося в авторстве Апостольского символа веры и в Константиновом даре. Падение Константинополя в 1453 г., ознаменовавшее середину века, стало лишь случайным событием для истории распространения греческой литературы на Западе, которое было бы доведено до конца даже в том случае, если бы город продолжал оставаться в руках греческих императоров.
К обнаружению и копированию рукописей, возглавляемому такими людьми, как Поджио или монах Николай Трирский, в 1429 г. привезший в Рим дюжину дотоле не опубликованных комедий Плавта, добавлялось открытие княжеских библиотек во Флоренции, Риме, Урбино и других городах. Возникло много переводе® греческих авторов на латынь и еще больше — тех и других на итальянский язык. Обнаружение утраченной или полузабытой литературы — великая заслуга итальянского Возрождения перед современным миром. Однако в плане неустанной литературной активности эта эпоха пошла еще дальше, подражая литературным формам античности. Отличительной чертой времени стали речи, помпезные и величественные. Княжеских послов стали называть ораторами, а приемы, которые давали таким посланникам, начинались с классических обращений. Речи произносились в связи с получением реликвий, на похоронах и свадьбах (эпиталамы), даже на посвящениях епископов. На одной помолвке Филельфо начал СВою речь словами: «Аристотель, странствующий учитель...». Гейгер пишет, что речи этого латиниста, самого выдающегося в то время, представляют собой отвратительную смесь из классических и библейских цитат1026. Нередко эти приукрашенные речи продолжались по два или три часа. Ораторская слава Пия И помогла ему взойти на папский престол.
Возродились все формы классической поэзии — от эпоса до эпиграммы, от трагедии до сатиры. Путь прокладывали «Африка» Петрарки, эпос о Сципионе, и «Тезеида» Боккаччо. Предпринимались даже попытки продолжить или восстановить античные литературные произведения. Маффео Веджо, при Мартине V, написал тринадцатую книгу Вергилия; Бруни восстановил вторую декаду Ливия. Поэты не только пересказывали древние мифологии, но и населили Италию новыми богами и нимфами. Особенно активно они воспевали влиятельных людей своего времени, князей и пап. «Борджиада» была посвящена Александру VI, «Борсеада» — Борсо, герцогу Эсте, «Сфорциада» — одному из виконтов Милана, «Лоренциада» — Лоренцо де Медичи. Самый неприятный для нашего слуха панегирик — поэтические излияния Эрколе Строцци на смерть Чезаре Борджиа. В этом восхвалении говорится, что Рим возложил свои надежды на семейство Борджиа — Калликста III, Александра VI и, наконец, на Чезаре, деяния которого прославляет поэт.
В области исторических повествований также начался новый этап. Изучались и записывались летописи городов и истории отдельных людей. За историей Флоренции (сначала на латыни, Леонардо Бруни, затем — до 1362 г., братьев Вилла- ни, которые писали на итальянском, затем — Поджио, до 1455 г.) следовали другие истории, в том числе ценные римские «Дневники» Инфессуры и Бурхар-
1Ш1. 261 sq.
да, «История Венеции» (1487 — 1513) Бембо и труды Макиавелли и Гвиччарди- ни, писавших по-итальянски. В 1463 г. Флавио Бьондо создал энциклопедический труд в трех частях об истории, обычаях, топографии и памятниках Рима и Италии (Roma instaurata, Roma triumphans и Italia illustrata). Леонардо Бруни написал биографии Цицерона и Аристотеля на латыни, а Данте и Петрарки — на итальянском. Страсть к сочинительству отразилась в донесениях венецианских, мантуанских и других послов при дворах Рима или Эсте, а также в тщательно продумывавшихся письмах, которые на самом деле представляют из себя законченные очерки, по большей части написанные на латыни и содержащие комментарии к книгам и объектам литературного интереса — Полициано, Бембо и другим. Этот литературный жанр возродил Петрарка. Любовь к латинской культуре проявилась также в том, что детям давали античные имена, такие как Агамемнон и Ахилл, Аталанта и Пентесилея. Один художник назвал свою дочь Минервой, а сына — Апеллесом. Было также принято брать латинские имена. Сансеверино, несмотря на незаконнорожденное происхождение, гордо называл себя Юлий Помпоний Лет. Этот обычай распространился и на Германию, где Шварцерд поменял свою немецкую фамилию на Меланхтон, Хаусшейн — на Эколампадий, Рейхлин — на Капнион, Бухманн — на Библиандер. Гуттен, Лютер и Цвингли, придерживавшиеся более патриотических взглядов, сохранили свои немецкие имена. Педанты заслуживают более серьезного порицания. Они переделывали на языческий лад священные термины и заменяли христианские идеи мифологическими. Святых они называли dii и deae; их статуи — simulacra sancta deorum, святыми изображениями богов; Петра и Павла — dii titulares Romae или S. Romulus и S. Remus; монахинь — vestales virgines; небеса — Olympus; кардиналов — augurs•, коллегию кардиналов — Senatus sacer; папу — ponti- fe? maximus, а его проклятия — dirae•, тиару — infula Romulea; и, наконец, Бога — Jupiter optimus maximusl Эразм протестовал против такого абсурдного педантизма, характерного для гуманизма в его «детском» состоянии. Другим признаком культа античности было подражание римским погребальным обычаям, даже в церквях. Когда в 1443 г. умер Бруни, приоры Флоренции устроили ему публичные похороны «по обычаю древних». Перед тем как его тело было погребено в церкви Санта-Кроче, Манетти произнес погребальную речь и возложил лавровый венок на голову покойного.
Великое уважение к древности проявилось также в том, как города и отдельные лица относились к реликвиям классических авторов. Падуя считала, что в ней похоронен Ливий, а Альфонсо Неаполитанский гордился тем, что обладает одной из рук этого покойного историка. В Неаполе находилась настоящая или предполагаемая могила Вергилия. Парма хвалилась тем, что в ней покоятся кости Кассия. Комо претендовало на обоих Плиниев, но Верона доказала, что старший принадлежит ей. Альфонсо Неаполитанский, проезжая через Абруцци, почтил присутствием Сульмону, место рождения Овидия.
Во всех крупных итальянских городах имелись латинские школы. Среди знаменитых учителей были Витторино да Фельтре, которого Гонзага Мантуанский призвал к своему двору, и Гварино из Вероны. Отпрыски заграничных князей приезжали в Мантую, чтобы послушать Фельтре, который в то время обучал также 70 бедных, но талантливых детей. Ученики заучивали наизусть и переводили тексты латинских авторов. Их обучали также математике и философии. К литературным упражнениям Фельтре добавлял гимнастические. Он подавал своим ученикам благой пример целомудрия и воздержанности. Его сравнивали с пеликаном, который кормит птенцов собственной кровью. Пастор, который называет этого учителя величайшим итальянским педагогом эпохи Возрождения, скрупулезно замечает, что каждый день перед началом занятий он посещал мессу.
Гуманистам удалось обеспечить себе поддержку богатых и могущественных лиц. Никогда литература не имела более щедрых и умных покровителей, чем в Италии в XV веке. Козимо и Лоренцо де Медичи во Флоренции и Николай V в Риме сравнялись с Меценатом и превзошли его. В других городах также находились покровители литературы, но некоторые из них были, скорее, просто расточительными, нежели проявляли подлинный интерес к развитию культуры. Существовал спрос на гуманистов. Папы нуждались в секретарях, князья поддерживали ораторов и поэтов, которые умели вести утонченную переписку, составлять речи, сочинять оды на торжественные случаи и прославлять их деяния. Леонардо Бруни, Валла, Бембо, Садолето и другие гуманисты были секретарями или составителями примечаний при дворе папы Николая V и его преемников.
Козимо Медичи (ум. в 1464), самый щедрый покровитель искусств и литературы, какого видела Европа за более чем тысячу лет, был богатейшим банкиром республики Флоренция. Он был образован, начитан, обладал вкусом, амбициями и активно интересовался литературой. Мы уже писали о его присутствии в Констанце во время собора. Он много путешествовал по Франции и Германии. После временного изгнания он в течение 30 лет правил Флоренцией в качестве республиканского князя-купца. Он поощрял ученых финансово и заботился о приобретении рукописей, не выказывая снисхождения к ним (что всегда портит впечатление от щедрости дарителя), но уважая их высшую ценность. Его литературный секретарь, Николо де Никколи (1364 — 1437), привлекал во Флоренцию образованных людей. Ему удалось собрать (по большей части скопировать) 800 кодексов. Под его покровительством Поджио проводил поиски в некоторых монастырях Южной Германии и нашел в Сен-Галлене первое полное собрание Квинтили- ана. Библиотека Никколи, при посредничестве Козимо, была отдана Сан-Марко и составляет часть библиотеки Медичи. С той же щедростью просвещенного человека Козимо покровительствовал изящным искусствам. Он был большим поклонником благочестивого художника Фра Анджелико, которому велел изобразить историю распятия на одной из стен часовни Сан-Марко. Среди ученых, живших во Флоренции под покровительством Козимо, были платонист Фичино, Леонардо Бруни и Поджио. В последний год своей жизни Козимо велел читать себе «Этику» Аристотеля и перевод «Высшего блага» Платона, сделанный Фичино. Он внес вклад в сооружение церквей и монастырей, а также в строительство величественных зданий, превративших Флоренцию в итальянские Афины.
Внук и достойный наследник Козимо, Лоренцо Медичи (ум. в 1492) хорошо знал латынь и греческий. Его учили Ландино, Аргиропулос и Фичино. Он был человеком изысканной культуры, сам писал неплохие стихи, его песни распевали на улицах Флоренции. Он был достойным семьянином. Он любил играть со своими детьми и очень любил сына, Джованни (впоследствии Льва X). Украшением его двора были Микеланджело и Пико делла Мирандола. Из-за его щедрости сам он и республика в 1490 г. оказались на грани банкротства.
Федериго де Монтефельтро, герцог Урбино (ум. в 1482) и Альфонсо Неаполитанский также заслуживают особого упоминания как покровители учености. Федериго, ученик Витторино да Фельтре, был ученым, поклонником патристичес- кого и классического образования. Он разбирался также в музыке, живописи и архитектуре. На него одновременно работало от 30 до 40 переписчиков. Он потратил 40 тыс. дукатов на создание библиотеки, которая в 1657 г. вошла в состав Ватиканской.
Альфонсо особо покровительствовал скептику Лоренцо Валла и безнравственному Беккаделли (1394 — 1471). При его дворе были и греческие ученые — Георгий из Трапезунда и младший Хрисолор. Он с удовольствием слушал литературные, философские и богословские лекции и диспуты, которые проводились в его библиотеке. Он выплачивал большие суммы денег литераторам, дал Беккаделли 1000 золотых гульденов за его Hermaphrodita, а Фацио — 1500 гульденов за его Historia Alphonsi, помимо его ежегодной зарплаты в 500 гульденов. Говорят, когда он сделал Манетти своим секретарем, он сказал, что готов поделиться с учеными последней коркой хлеба.
При Николае V (1447 — 1455) гуманизм одержал победу в центре Римской церкви. Николай был первым и лучшим папой эпохи Возрождения и ее самым щедрым сторонником, в Риме гуманизм не укоренился так глубоко, как во Флоренции. Гуманизм всегда был в большей или меньшей мере чужд папскому городу . Николай проникся духом гуманизма во Флоренции, где работал частным учителем. В течение 20 лет он был секретарем кардинала Никколо Абергати, путешествовал по Франции, Англии, Бургундии, Германии и Северной Италии. Во время этих путешествий он собрал редкие книги, в том числе Лактанция, Григория Назианзина, Иринея, 12 посланий Игнатия и послание Поликарпа. Многие рукописи он скопировал лично. Он помогал приводить в порядок книги, собранные Козимо. Его понтификат был золотым веком архитекторов и писателей. На те громадные суммы, которые заработал Рим благодаря «святому году» (1450), он смог реализовать свою страсть к архитектуре и литературе. В одном только банке Медичи на папском счету лежали 100 тыс. флоринов. Николай дал достойным авторам работу в качестве переписчиков, переводчиков или секретарей, но он заставлял их работать день и ночь. Он посылал агентов во все районы Италии и другие страны, даже в Россию и Англию, на поиски редких книг. Потом эти книги копировались на пергамент, роскошно переплетались и снабжались серебряными застежками. Так он собрал труды Гомера, Геродота, Фукиди- да, Ксенофонта, Платона, Аристотеля, Полибия, Диодора Сицилийского, Аппи- ана, Филона Иудея и греческих отцов церкви — Евсевия, Василия Великого, Григория Назианзина, Златоуста, Кирилла Александрийского и Дионисия Арео- пагита. Он пробудил энтузиазм к переводу греческих авторов и собирался обогатить Запад переводами всех сохранившихся памятников эллинистической литературы. Саймондс говорит, что Рим превратился в фабрику переводов с греческого на латынь. Николай заплатил Балле 500 скуди за латинский перевод Фукиди- да, Гуарино — 1500 за перевод Страбона. Николе Перотти, переведшему Полибия, он подарил кошелек с 500 новыми папскими дукатами (дукат равнялся по стоимости 12 франкам) и сказал, что этой суммой нельзя по достоинству оценить заслуги автора. Он предложил 5000 дукатов за обнаружение еврейского текста Евангелия от Матфея и 10 тыс. золотых гульденов за перевод Гомера, но безуспешно. Марсуппини и Ораций предоставили лишь фрагменты «Илиады», а перевод первых 16 книг Баллы был прозаическим переложением. Он назначил своему секретарю и биографу Манетти зарплату в 600 дукатов, хотя тот и отсутствовал в Риме. Другого такого щедрого и просвещенного любителя книг на престоле святого Петра никогда не бывало.
Непреходящим памятником Николаю стала Ватиканская библиотека, которая, с более поздними дополнениями, представляет самое ценное в мире собрание редких рукописей восточной, греческой, латинской и церковной литературы. Среда ее величайших сокровищ — Ватиканский кодекс греческого Нового Завета, Папские библиотеки и архивы существовали и раньше, сначала в Латеранском дворце, потом — в Ватиканском, но звания основателя Ватиканской библиотеки заслуживает все же Николай. Он купил для нее около 5000 томов ценных классических и библейских рукописей — громадное по тем временам собрание. Кроме того, у него была частная библиотека, в основном состоявшая из книг латинских классиков. В то время ни одна другая библиотека не достигала 1000 томов. У Виссариона их было только 600, у Никколи во Флоренции — 800, у Федериго из Урбино — 772. Сейчас в Ватикане хранится 30 тыс. рукописей и около 100 тыс. печатных трудов. Свободный доступ в архивы Ватикана впервые был открыт при Льве XIII.
Папы более позднего периода эпохи Возрождения больше интересовались искусством и архитектурой, чем литературой. Испанец Калликст III, согласно выживающему сомнения сообщению Веспасиано, считал, что его предшественник, собирая книги, напрасно тратил церковную казну. Он отдал несколько сотен томов старому кардиналу Исидору Киевскому и расплавил серебряные украшения, которыми скреплялись многие рукописи, чтобы отлить монеты. Их предполагалось потратить на проповедовавшуюся им войну против турок.
Казалось, от гибкого дипломата и литератора Пия II гуманисты могут ожидать многого, но получили они мало. И так произошло не потому, что Эней Сильвий боялся соперников. После того как его избрали папой, он объезжал город Рим, Тускулум, Альбу, Остию и другие места в поисках древнеримских дорог и акведуков и изучая древние памятники. Он был поэтом, новеллистом, полемистом, историком, космографом. Он ко всему относился с увлечением, будь то гонки на лодках, охота или сокровища великих городов Флоренции и Рима. Его наблюдательность была столь же велика, сколь широки были его интересы. Казалось, ничто не ускользало от его взора. Все человеческое было ему интересно. Его описания городов и людей (например, во «Фридрихе II» и в «Истории Богемии») привлекают внимание читателя проницательными суждениями, вниманием к характерным и любопытным деталям1029. Новеллы и оды Пия проникнуты духом моральной распущенности, а его комедия Chrisis, в стиле Теренция, рассказывает о женщинах с дурной репутацией и может быть приравнена к самым развратным произведениям гуманистов. Его речи занимают три тома. Сохранилось также более 500 его посланий.
При Павле II, как видно из рассказа Платины, для папских придворных гуманистов наступило трудное время. Сикст IV (1471 — 1484) занимает определенное место в истории Ватиканской библиотеки. Он переместил ее в четыре новых прекрасных зала. Он обеспечил ее постоянным финансированием, позаботился о назначении переписчиков латинских, греческих и еврейских текстов, сделал библиотекарями двух известных ученых, Бусси и Платину, и отделил книги от архивов1030. Легкомысленный Лев X, плоть от плоти дитя Возрождения,
10MBurckhardt-Geiger, II. 21.
1030Pastor (И. 655 sqq.) подробно рассказывает об услугах, оказанных библиотеке этим папой.
уважал Бембо и других авторов, однако покровительствовал не только серьезной но и фривольнои литературе. В послании, напечатанном в первом издании neD-
™КппИя^п^НаЛ0В,> ТйЦИТа(Ш5)> обнаРУженных в вестфальском монастыре Корвеи (1508), он писал, что «с юных лет привык считать изучение классики самым прекрасным и полезным среди всего богатства, полученного человеком от Творца, - конечно, за исключением знания о Самом Боге и поклонения Лму. Ведь классика не только украшает и наставляет человека в жизни но и может быть применена и полезна в любой практической ситуации»
В качестве характерных нововведений итальянского Возрождения следует упомянуть так называемые академии Флоренции, Рима и Неаполя. Эти организации в чем-то соответствовали современным научным ассоциациям. Самая известная из них, Платоновская академия во Флоренции, была основана Козимо де Медичи. Среди ее членов была знать Флоренции и некоторые лица из других городов. В день рождения Платона, 13 ноября, там устраивали пир и обсуждение его произведении. Академия возрождала и распространяла знание о возвышенных истинах платонизма, и из нее выросли другие академии Флоренции, отличавшиеся более литературным и общественным характером1031. Расцвета славы она достигла при Лоренцо.
Академия в Риме, основателем которой был Помпоний Лет, не ограничивалась изучением Платона и его философии, но преследовала более общие литературные цели. На собраниях обсуждались классики, представлялись речи и пьесы. Хотя Лет был наполовину язычником, представители Александра VI присутствовали на его похоронах (1498). Кардинал Садолето в XVI веке считался в Римскои академии одним из лучших учителей молодежи. Академия в Неаполе рванная Иовианом Понтаном, в основном занималась проблемами стиля! Профессор Джебб достаточно верно охарактеризовал Флорентийскую академию как преимущественно философскую, Римскую - как античную, а Неаполитанскую — как литературную1032.
§65. ГРЕЧЕСКИЕ УЧИТЕЛЯ И ИТАЛЬЯНСКИЕ ГУМАНИСТЫ
Возрождение изучения греческого языка, которым пренебрегали в течение восьмисот или более лет, было вызвано не интересом к оригинальному тексту Нового Завета, а желанием познакомиться с Гомером, Платоном и другими классическими греческими авторами. Греческого языка ни в коей мере не знал даже Григории Великии. Собор во Вьенне рекомендовал создать кафедры по его изучению, но эта рекомендация ни к чему не привела. Возрождение интереса к языку сопровождалось обнаружением греческих рукописей, созданием грамматик и словарей и переводом греческих классиков.
Мы не станем останавливаться на таких сомнительных странствующих учителях, как калабриицы, у которых брали уроки Петрарка и Боккаччо, и начнем список преподавателей греческого с Эммануила Хрисолора (1350 - 1415) Он учил во Флоренции Милане, Падуе, Венеции и Риме. Примирившись с Латин- скои церковью, он был взят в качестве переводчика на собор в Констанце, где и умер. Он написал первую греческую грамматику, напечатанную в 1484 г Пер- выи словарь был составлен монахом-кармелитом Джованни Крастоне из Пьячен-
Я Plat0nismus d- Ren^ncezeit, в Brieger, Zeitschr. fur K.gesch., Leipz., 1892, 1ШCam.br. Hist., I. 560.
цы. Он вышел в 1497 г. Сейчас, когда у нас есть все необходимые пособия для изучения греческого языка, мы даже не можем себе представить трудности, с которыми сталкивался любой изучающий этот язык без элементарной помощи грамматики и словаря в то время.
Мощный импульс к изучению греческого языка был дан собором в Ферраре (1439), где присутствовала большая делегация Восточной церкви и обсуждались доктринальные разногласия христианского мира. Его протоколы вышли на двух языках. Среди тех, кто посетил собор и остался на Западе на какое-то время или навсегда, были Плифон, настоящее имя которого было Гемист Георгий (1355 — 1450)» и Виссарион (1403 — 1472). Козимо де Медичи часто слушал Плифона. Благодаря его лекциям о Платоне у Козимо возникла идея создать Платоновскую академию во Флоренции.
Виссарион, епископ Никеи, насовсем остался в Латинской церкви и стал членом коллегии кардиналов при Евгении IV. Когда его обсуждали как возможного кандидата на папский престол, кардинал Авиньона возразил, что он грек и носит бороду. Он умер в Равенне. Как и все греки, Виссарион был богословом, склонным к философии, и его больше интересовала метафизическая тайна вечного исхождения Духа, нежели практическое воздействие Духа на сердца людей. Он защищал Платона от обвинений в аморальности и предполагаемой враждебности к ортодоксальным учениям, указывая на веру этого философа в сотворение и бессмертие души, цитируя благосклонные отзывы о нем Василия, Августина и других отцов церкви и представляя его как связующее звено между язычеством и христианством. Дворец Виссариона в Риме был местом сбора ученых. Потратив 15 тыс. дукатов (или, как утверждает Платина, 30 тыс.), он собрал ценную библиотеку, которую в 1468 г. отдал Венецианской республике1033.
Георгий Трапезундский (1395 — 1484) прибыл в Италию около 1420 г., выразил свое согласие с папской церковью, учил красноречию и философии Аристотеля в Венеции и Риме и был назначен папским писцом при Николае V. Это был тщеславный, любящий спорить и раздражительный человек. Он ссорился с Вал- лой, Поджио, Феодором Газа, Виссарионом и Перотти. Пятьдесят скудо, которые Сикст IV дал ему за перевод «Истории животных» Аристотеля, он презрительно бросил в Тибр. Его главным трудом было сравнение Аристотеля и Платона, причем в пользу первого.
Феодор Газа, соперник Георгия, был родом из Фессалоники, прибыл в Италик» в 1430 г., преподавал в Ферраре, а потом перешел на службу к папе Николаю. Он был ревностным платоником, перевел на латынь несколько греческих трудов, а несколько произведений Цицерона — на греческий и написал греческую грамматику.
Иоанн Аргиропулос, поклонник Аристотеля, философ и переводчик, 15 лет с большим успехом преподавал во Флоренции, а потом в Риме, где Рейхлин слушал его лекцию о Фукидиде. Он умер в 1486 г., объевшись дынями.
Ведущими из греков, эмигрировавших в Италию после падения Константинополя, были Каллист, Константин Ласкарис и его сын Иоанн. Иоанн Андроник Каллист преподавал греческий в Болонье и в Риме (1454 — 1469) и принимал участие в диспутах между сторонниками Платона и Аристотеля. Потом он перебрался во Флоренцию и наконец во Францию — в надежде найти там более щед-
imBessarionis Opera в Migne, Patrol. Graeca, vol. CLXI. Биографии Виссариона: Henri Vast, Paris,
1878, и ?. Rocholl, Leip., 1904.
рое вознаграждение за труды. Говорили, что он прочел всех греческих авторов и привез с собой из Греции шесть сундуков рукописей. Константин Ласкарис, принадлежавший к высокопоставленному семейству Восточной империи, учил греческому языку Ипполиту, дочь Франческо Сфорца, а позже — жену Альфонсо (сына Фердинанда I Неаполитанского). Он составил для нее греческую грамматику. Это была первая печатная книга на греческом (1476). В 1470 г. он перебрался в Мессину, где учредил процветавшую школу, и умер в конце века. Среди его учеников был кардинал Бембо из Венеции.
Его сын, Иоанн Ласкарис (1445 — 1535), по поручению Лоренцо Медичи собирал рукописи в Греции и надзирал за печатанием греческих книг во Флоренции. Он сопровождал Карла VIII во Францию. В1513 г. Лев X призвал его в Рим, и он открыл там греко-латинскую школу. В 1518 г. он вернулся во Францию и собирал библиотеку Фонтенбло для Франциска I.
Среди тех, кто отличился на поприще собирания греческих рукописей, был Джованни Ауриспа (1369 — 1459), который в молодости отправился в Константинополь, чтобы изучать греческий. Он покупал и продавал сочинения с изощренностью опытного книготорговца. В 1423 г. он вернулся из Константинополя с 238 томами, в том числе Софокла, Эсхила, Платона, Ксенофонта, Плутарха, Лу- киана. Так он спас эти книги от безжалостного уничтожения их турками до того, как Константинополь постигла катастрофа 1453 г.
После XV века изучение греческого в Италии пришло в упадок, но его подхватили и усовершенствовали гуманисты к северу от Альп.
Изучение еврейского языка, который не был предан забвению в Европе благодаря иудейским ученым (особенно в Испании), также было возобновлено в Италии в XV веке, но возвращение к нему вызвало оппозицию. Когда Леонардо Бруни узнал, что Поджио изучает еврейский язык, он написал, что такое изучение не только бесполезно, но и определенно вредно. Манетти, биограф Николая V, перевел с еврейского Псалтирь и собирал еврейские рукописи для этого понтифика. Монах-камальдул Траверсари выучил еврейский язык и в 1475 г. начал печатать еврейские книги на итальянских печатных станках. Кафедры для изучения еврейского языка были основаны в Болонье (1488) и Риме (1514).
Переходя от списка греческих учителей к итальянским гуманистам, мы упомянем лишь несколько наиболее выдающихся имен и особо отметим их отношение к церкви.
Леонардо Бруни (1369 — 1444), ученик Хрисолора, дает нам возможность понять, сколь чрезвычайной сенсацией стало возрождение греческого языка. Он оставил все прочие занятия ради изучения Платона и Демосфена. Он был папским секретарем в Риме, а в течение какого-то времени — канцлером Флоренции, писал послания, речи, истории, философские очерки и делал переводы с греческого, в том числе «Этики», «Политики» и «Экономики» Аристотеля, «Федона», «Критона», «Апологии», «Федра», «Горгия» и «Посланий» Платона, шести жизнеописаний Плутарха. Люди из других городов приходили во Флоренцию специально для того, чтобы увидеть его. Он был благочестивым католиком1034.
Франческо Поджио Браччолини (1380 — 1459) был секретарем Мартина V, потом — Николая V и жил в основном во Флоренции и Риме1035. Он был самым
1034Lionardo Bruni Aretini Epistolae, ed. Mehus, 2 vols., Flor., 1742.
ms0pera Poggii, Basel, 1513, и другие издания. Epistolae Poggii, ed. Tonelli, 3 vols., Flor., 1832, 1859, 1861. Shepherd: Life of Poggio. Пастор критикует Поджио (I. 33 sqq.) в самых решительных выражениях.
известным гуманистом своего времени, страстно любил классическую древность И. литературную полемику. Он в основном преуспел в латыни, но знал также греческий и немного еврейский. Он с энтузиазмом искал книги. Он поехал в Кон- сшщ как папский секретарь, нашел там полную копию Institutiones Квинтилиана И обследовал близлежащие бенедиктинские аббатства Рейхенау и Вейнгартен на предмет древних рукописей. В Клюни и других французских монастырях он нашел неизвестные ранее речи Цицерона. Он посетил и «варварскую Англию». Хотя Под- жио почти 50 лет служил курии, он презирал монахов и высмеивал их, подрывая уважение к церкви, которая поддерживала его. В своем «Диалоге против лицемерия» он собрал ряд скандальных историй об уловках и обмане, которые монахи практикуют во имя религии. Мы уже цитировали его смелый рассказ о мученичестве еретика Иеронима Пражского. Когда был избран Феликс, Поджио не постеснялся использовать оскорбительные термины. Он называл антипапу новым Цербером, золотым тельцом, рыкающим львом, первосвященником скверны. Не менее суров он был по отношению к Базельскому собору, избравшему Феликса. Из-за самомнения и несдержанности Поджио постоянно с кем-то ссорился. Он обменивался со своими оппонентами самыми остроумными оскорблениями. Он был не только язвителен, но и вел безнравственный образ жизни. Он жил с наложницей, которая родила ему 14 детей. Когда его упрекали в этом, он фривольно отвечал, что лишь подражает распространенным среди клира привычкам. В возрасте 54 лет он оставил ее и женился на флорентийской девушке 18 лет, от которой у него было четверо детей. Его «Фацеции» (Facetiae, или «Книга шуток»), сборник непристойных историй, приобрел невероятную популярность.
Генерал ордена камальдулов Амброджо Траверсари (1386 — 1439) сочетал аскетическое благочестие с интересом к языческой литературе. Он собрал в Венеции 238 рукописей и переводил греческих отцов церкви. Вероятно, это был первый итальянский монах со времен Иеронима, который изучал еврейский.
Карло Марсуппини из Ареццо, называемый Карло Аретино, принадлежал к Тому же самому кругу, но был явным язычником и умер без исповеди и таинств. Однако он был весьма уважаем как учитель и канцлер Флоренции. Его с почетом похоронили в церкви Санта-Кроче в 1463 г., где в его честь воздвигнут памятник.
Франческо Филельфо (1398 — 1481) был одним из первых знатоков латинского и греческого языка. Современники весьма восхищались им и при этом ненавидели. Он посетил Грецию, вернулся в Италию с большим количеством рукописей, преподавал красноречие и греческий в университете Флоренции. В нем сочетались худшие и лучшие черты эпохи Возрождения. Он был высокомерным, подлым, эгоистичным, жадным. Он считал себя равным Вергилию и Цицерону, если не выше их. В плане злословия, недостойных сатирических приемов и оскорблений он соперничал с Поджио. Из-за своих ядовитых высказываний он вступая в скандальные литературные ссоры с Никколо, Поджио, представителями семейства Медичи и другими людьми. Его изгнали из Флоренции, но в старости Лоренцо призвал его обратно, и он умер через несколько недель после возвращения, в возрасте 83 лет. Он всегда просил у князей платы за свои стихи, содержал несколько слуг и имел шесть лошадей. От трех его жен у него родились 24 ребенка. Он был неблагодарен по отношению к своим благодетелям и предавал друзей1036.
1М°Его биография — Rosmini, 3 vols., Milan, 1808; Epistolae Filelfi, Venet., 1502.
Марсилио Фичино (1433 — 1499), один из тех, кто прославил двор Лоренцо Великолепного, был рукоположенным священником, ректором двух церквей и каноником собора Флоренции. Он красноречиво проповедовал платоническое Евангелие своим «братьям во Платоне» и перевел орфические гимны, «Гермеса Трисмегиста» и некоторые из трудов Платона и Плотина — выполнив колоссальную по тому времени работу. Он верил, что божественный Плотин первым открыл богословие божественного Платона и «мистерии древних» и что они совместимы с христианством. Однако он не смог обнаружить в произведениях Платона тайну Троицы. Он писал в защиту христианской веры, которую считал единственной подлинной верой, и создал труд о бессмертии души, которое доказывал, приводя 15 доводов против Аристотеля. Он был невысокого роста, часто болел и был беден по вине нечестных слуг и жадных родственников.
Полициано издал «Пандекты» Юстиниана, перевел Эпиктета, Гиппократа, Галена и других авторов, а также опубликовал курсы лекций об Овидии, Свето- нии, Плинии и Квинтилиане. Его лекции пользовались популярностью в Англии и Германии, а среди его слушателей были Гросин, Линакр и Рейхлин.
Трое выдающихся итальянских гуманистов, чья жизнь приходится на первый период Реформации, были кардиналами: Пьетро Бембо (1470 — 1547), Джа- копо Садолето (1477 — 1547) и Алеандер (1480 — 1542). Все трое владели изящным латинским стилем. Бембо в течение 22 лет сожительствовал с женщиной, и у него было трое детей. Кардинал Садолето больше всего известен благодаря своему вежливому и хитроумному посланию, которое призывало женевцев отказаться от Реформации и на которое ответил Кальвин1037.
Мы не случайно будем говорить о Лоренцо Балле (1406 — 1457) и Пико делла Мирандола (1463 — 1494) в последнюю очередь. Среди гуманистов XV века эти люди больше всего походили на современных мыслителей. Первый был представителем критической науки, второй — широких гуманистических симпатий, сочетавшихся с пылким благочестием.
Лоренцо Валла, единственный выдающийся гуманист, рожденный в Риме, преподавал в Павии, был секретарем неаполитанского короля и служил при дворе Николая ?1038. Он имел несколько бенефициев и был похоронен в Латеранском соборе, но был скептиком и косвенно поддерживал эпикурейскую мораль. Он обладал классической и богословской эрудицией и достиг почти такого же влияния, как Эразм несколько поколений спустя. Он был прирожденным критиком и одним из первых борцов за право частного суждения. Он освободился от пут схоластической традиции и непогрешимого церковного авторитета, и в этом отношении Беллармин назвал его предтечей Лютера. Лютер, который был мало знаком с трудами Валлы, весьма уважал его, заявляя, что на протяжении многих веков ни в Италии, ни во вселенской церкви не рождались подобные ему1039. Валле с трудом удалось избежать суда инквизиции. Он считал, что монахи не
mlSadoleti opp., Moguntiae, 1607; Verona, 1737, 4 vols. В своем Concilium de emendanda Ecclesia (1538) Садолето признает, что в церкви существует много злоупотреблений и необходима ее реформа, но он тщетно надеялся, что таковая будет исходить от папы.
1038Valla, Works, Basel, 1540, J. Vahlen; L. Valla, Vienna, 1864, 2" ed., 1870; Voigt, I. 464 sqq. См. ftenrath в Herzog, XX. 422 sqq.
maCui пес Italia пес universa ecclesia multis seculis similem habuit поп modo in omni disciplinarum genere sed ex constantia et zelo fide Christianorum поп ficto. См. его Respons. ad Lovan. et Colon theol,, март 1520, Weimar ed., VI. 183. В этом ответе богословам Лувена и Кельна, осуждавшим его произведения, Лютер также упоминает о несправедливых обвинениях против Пико делла Мирандола и Рейхлина.
обладают монополией на «религиозность» и критиковал их тройной обет. В своих «Аннотациях к Новому Завету», опубликованных Эразмом в 1505 г., он осмелился исправлять Вульгату Иеронима. Он сомневался в подлинности трудов, приписываемых Дионисию Ареопагиту, и отвергал как подделку послание Христа к королю Авгарю, которое Евсевий признавал подлинным. Усомнившись в апостольском происхождении Апостольского символа веры и (ок. 1440) разоблачив Константинов дар как вымысел, он выступил против того, во что твердо верили на протяжении веков. Объявив Константинов дар «противоречивым, невозможным, нелепым, варварским и смешным»1040, он выбил из рук иерархии оружие, которым она давно пользовалась. Его критика была основана на достоверно известных событиях и обличала явную поддельность и средневековый характер языка. Не удовольствовавшись опровержением подлинности Константинова дара, Валла воспользовался этой темой, чтобы критиковать светскую власть папства в целом. Таким образом, он выступил против самой сути средневековой теократии. В плане смелости и ярости произведения Баллы можно сравнить с антипапскими трудами Лютера. Он не пошел настолько далеко, чтобы отрицать духовную власть и божественность института папства, но обвинял Римского епископа в том, что тот превратил Петра в Иуду и принял предложенные дьяволом царства мира сего. Он объявил папу ответственным за политические раздоры в Италии и за ее несчастья, восстания и гражданские войны, тем самым предвосхищая Макиавелли. Он утверждал, что князья имеют право лишать папу его светских владений, которыми он давно уже злоупотребляет. Существуют сомнения в чистоте побуждений Баллы. В то время, когда был написан этот трактат, Валла находился на службе у Альфонсо, который был в ссоре с Евгением IV.
К сожалению, этические принципы и поведение Баллы не говорили в пользу его богословия. Его споры с Поджио полны скандальных подробностей. В ходе этих споров Валлу обвиняли в соблазнении и педерастии1041. Его «Диалоги Цицерона о похоти», написанные, вероятно, в 1431 г., — это косвенная атака на христианскую мораль. Валла отстаивал платоническую идею об общих женах. Требования природы благи и похвальны, и голос природы он считал голосом Бога. Когда Поджио обвинил его в том, что он обольстил служанку своего шурина, он, нисколько не стыдясь, признал это обвинение справедливым.
Пико делла Мирандола, самый развитый гений из всех появившихся после Дуиса Скота, умер, едва достигнув тридцатилетнего возраста. Схоласты пошли дальше него в плане диалектических тонкостей, но намного уступали ему в плане независимости мысли, и в данном качестве Пико предвосхитил грядущую эпоху. Он изучал каноническое право, богословие, философию и гуманитарные науки в Ферраре. Он также изучал еврейский, халдейский и арабский языки1042. На двадцать третьем году жизни он отправился в Рим и опубликовав falso credita et ementita Constantini donatione. Хорошо написанная рукописная копия из Ватикана датируется 1451 г. Трактат напечатан в Opera Баллы, 761-795, и в Brown, Fasciculus rerum, Rome, 1690, pp. 132-157, франц. перев. — A. Bonneau, Paris, 1879. Лютер получил копию этого труда от друга в феврале 1520 г. и укрепился в своем отвержении папства, против которого беспощадно выступил летом того же года в своем «Обращении к немецкой знати» и в «Вавилонском пленении церкви».
,?4,Jnvectivae in Valiant и Antidoti in Poggium. Вульгарный стиль нападок, характерный для многих гуманистов, к сожалению, был позаимствован Лютером и его католическими противниками, равно как и Кальвином.
lou« Тезисы» Пико, Rome, 1486, и Cologne. Его Opera, Bologna, 1496, вместе с трудами его племянника — JOHN F. PICO, Basel, 1572 и 1601. — G. DREYDORFF: Das System des Joh. Pico von Mir.,
вал 900 тезисов по разным вопросам. В некоторых из них он предвосхищал взгляды протестантов — например, говорил, что не следует поклоняться образам или кресту и что слова «Сие есть тело Мое» следует понимать символически (significative), а не физически. Он также считал, что магия — это наука и что каббала подтверждает учение о Троице и Божественности Христа. Эти мнения вызвали подозрение, и 13 из его тезисов были осуждены Иннокентием VIII как еретические. Но, подчинившись суду церкви, он был оправдан, и Александр VI снял с него все обвинения.
Пико был не только эрудирован. Он отличался искренней верой и был склонен к аскетизму. Последние годы краткой жизни он посвятил изучению Библии, чтобы проповедовать Христа по всему миру. Он был поклонником Савонаролы, обвинявшего его в том, что он не стал полноценным монахом, и считавшего, что он попадет в чистилище. Из всех гуманистов Пико отличался самыми возвышенными представлениями о достоинстве и судьбе человека. В своем De dignitate hominis он утверждал, что Бог поместил человека в мир, чтобы тот свободно изучал все, что есть в мире, и, наделенный свободой воли, мог либо деградировать до состояния зверя, либо возвыситься до богоподобного существования. Он считал, что в христианской вере содержится высшая истина. Он — автор знаменитого высказывания: Philosophia veritatem quaerit, theologia invenit, religio possi- det — «философия ищет истину, богословие ее находит, а вера ею обладает».
Мирандола оказал заметное влияние на Иоганна Рейхлина, с которым встретился в 1490 г. и которого убедил в том, что каббала содержит безграничную мудрость. Им также восхищался Цвингли. Он единственный, говорит Бурк- хардт, «решительно отстаивал науку и истину всех веков против одностороннего внимания к классической древности. В его лице мы можем видеть, сколь благородные изменения произошли бы с итальянской философией, если бы не вмешалась контрреформация и не положила конец прогрессу интеллектуального движения» . Джордано Бруно, один из последних представителей философского Возрождения, был осужден римской инквизицией как еретик и сожжен на Кам- по де Фьори в 1600 г. К величайшему неудовольствию папы Льва XIII, поклонники Джордано Бруно в 1889 г. воздвигли на этом месте статую в его память.
§66. ХУДОЖНИКИ
Наес est Italia diis sacra. — ПЛИНИЙ.
Итальянский гуманизм воспроизводил прошлое, тогда как итальянское искусство было оригинальным. Итальянское творчество — архитектура, скульптура и живопись — по-прежнему делают Италию главным в мире центром художественных исследований и доставляют наслаждение. Среди итальянских авторов только Данте мог бы сравниться по величию с Микеланджело, Рафаэлем и Леонардо да Винчи. Развитие искусства началось в век Данте с Чимабуэ и Джотто, но, когда итальянский гуманизм пришел в упадок, итальянская живопись и скульптура пережили эпоху своего величайшего расцвета. Такого созвездия гениев в области изобразительного искусства, как породила Италия в этот период,
MARB., 1858. — GEIGER, 204 sqq. — Его жизнеописание (автор — его племянник), J. Fr. Pico.
Перев. с лат. Thos. More, 1510. Издание со вступлением и примечаниями — J. М. Rigg,
Lond., 1890.
продолжавшийся более трех столетий, не наблюдалось больше нигде. Они творили во Флоренции и Риме, но их магическое влияние распространилось и на многие другие итальянские города, в том числе на Венецию, которая оставалась равнодушной к литературному движению. И здесь Рим опять позаимствовал у Флоренции художников, таких как Джотто и Фра Анджелико, скульпторов, таких как Гиберти, Донателло, Брунеллески и Микеланджело.
В то время как Италия XV века (или кватроченто, как называют его итальянцы) выражала свои художественные представления в красках, мраморе и церковных куполах, шедевры античной скульптуры, небрежно предававшиеся земле на протяжении веков, извлекались на свет, вызывая восхищение и изумление нового поколения. То, что происходило в век Николая V с поиском рукописей, в век Юлия II происходило с поиском классических греческих статуй. На одной только обширной вилле императора Адриана в Тиволи, которая тянулась на несколько миль и имела на своей территории театр, лицей, храм, базилику, библиотеку и ипподром, была обнаружена громадная сокровищница произведений искусства. Статуи находили на дне Тибра, привозили из Греции, извлекали из римских терм, где их значимость не могла быть оценена по достоинству. В понтификат Александра VI был обнаружен Аполлон Бельведерский, при Юлии II — торс Геркулеса, скульптурная группа Лаокоона и ватиканская Венера. Греческий идеал человеческой красоты вернулся и вдохновлял художников на создание творений, подобных античным.
Многие стали коллекционировать древности вслед за Петраркой. Павел И хранил богатую коллекцию древностей в своем дворце Сан-Марко. Во Флоренции Лоренцо де Медичи активно занимался поиском произведений античного искусства. Музей на Капитолийском холме в Риме, где Николай V, похоже, полностью восстановил дворец сената, был создан в 1471 г., и одним из самых первых его сокровищ стала статуя Марка Аврелия. Ватиканский музей был создан Юлием II. К этим музеям и музеям во Флоренции прибавились галереи частных коллекционеров.
В архитектуре художники эпохи Возрождения так и не переняли суровую северную готику. В 1452 г. Леон Баттиста Альберти представил Николаю V копию своего труда об архитектуре, De re aedificatoria, основанного на изучении римских памятников. Николай был первым из великих строителей Рима. Его проекты осуществлялись с большим размахом.
В искусстве эпохи Возрождения прославление средневекового католицизма смешано с очарованием классического язычества, а библейская история — с греческой и римской мифологией. Первые художники XIV — XV веков были более простыми, более целомудренными и более ревностными верующими, чем художники XVI века, достигшие больших высот в искусстве. Католический тип благочестия проявился в преобладании картин с Мадонной, которая держит Младенца Спасителя в руках или на коленях, а также изображений святого Себастьяна и других святых. Небесная красота и земная чувственность шли рука об руку, но последняя часто довлела над первой. Одни и те же знаменитые живописцы, говорит. Готорн в «Мраморном фавне», «с одинаковой готовностью брались то за изображение обнаженной женщины, которую они называли Венерой, то за пред- ставление высшей и нежнейшей женственности в образе матери Спасителя, од-
нако в первом занятии они добились более существенных успехов». Художник рисовал то Вакха, вступающего в брак с Ариадной, то Марию на Голгофе. Микеланджело создал Пьету для собора Св. Петра, но он же изобразил похищение Ганимеда для Виттории Колонна и изваял пьяного Вакха для римлянина Якопо Галли. Магдалина Тициана в галерее Питти, Флоренция, - это одновременно и сладострастная женщина с обнаженной грудью и распущенными волосами, и кающаяся святая, смотрящая в небеса. О Сандро Ботичелли Вазари пишет что «во многих домах он изобразил множество обнаженных женщин». Но если среди писателен один лишь Данте взял христианский сюжет для своей поэмы, то гений художников и скульпторов повсеместно черпал сюжеты из обоих заветов и из церковной истории, создавая лучшие произведения.
Если мы посмотрим на длинный список выдающихся скульпторов, художников и архитекторов, прославивших Италию в эпоху Возрождения, мы с удивлением увидим, до сколь преклонного возраста удавалось доживать многим из них но, в то же время, насколько быстро оканчивалась жизнь некоторых, уже покрытых неувядающей славой. Микеланджело дожил до 89 лет, а Корреджо умер когда ему еще не было 44. Тициан всего года не дожил до своего столетия а Рафаэля смерть взяла раньше, чем ему исполнилось 37. Он - прекрасный пример того, сколь многое можно создать за короткое время - подобно Моцарту в музыке и Влезу Паскалю в литературе. Опять же, некоторые из великих художников дают великолепный пример сочетания самых разнообразных талантов Леонардо да Винчи и Микеланджело преуспели как архитекторы, скульпторы художники и поэты. Леонардо был, помимо того, химиком, инженером, музыкантом, торговцем и глубоким мыслителем, «предвестником всех современных чудес и идеи, тонким и универсальным гением, необычным и неустанным исследователем». Не случайно на его памятнике в Милане написано: «Человек возро- дившии искусства и науки»1045. Его настенная фреска с изображением тайной вечери в Милане, лучше всего известная по гравюре Рафаэля Моргена, является несмотря на свое плачевное состояние, великолепным воспроизведением одного из величаиших событий истории. Участники вечери изображены сидящими за столом трапезной, подобно монахам (а не возлежащими). Каждая голова заслуживает отдельного исследования. Что касается Микеланджело, то Тэйн назвал его, наряду с Данте, Шекспиром и Бетховеном, одним из четырех величайших умов в мире искусства и литературы.
Разделяя эпоху 1300 — 1550 г. на два периода — раннее Возрождение, до 1470 г., и позднее Возрождение, после этой даты, — мы обнаружим, что вначале центром итальянского искусства была Флоренция, а расцвета славы оно достигло в Риме при Юлии II и Льве X1046. Ранний период начинается с Чимабуэ, который умер около 1302 г., и с Джотто (1276 - 1336), друга Данте. История гласит, что Чимабуэ нашел Джотто, которому было тогда десять лет, когда тот рисовал на камне овцу кусочком угля и, с согласия отца мальчика, взял его с собой во Флоренцию. Эти два художника расписывали собор, воздвигнутый в память свя-
1М53*Пе• Lectures onArJ' L 16• Lubke (Hist, of Art, II. 280 sq.) говорит: «Леонардо был одним из тех редких создании, которые природа наделяет всеми возможными совершенствами Поразительно красивыи, он обладал достоинством и в то же время невероятной физической'силой А в умственном отношении он был одарен как мало кто другой», и т.д. См. также Symonds,'
1046 ?? v.
Юлии приказал изготовить для себя грандиозную гробницу, но он не был надежен в плане оплаты, на что жалуется Микеланджело. См. Klaczko, р. 62.
тот© Франциска Ассизского. В Санта-Кроче и в других священных местах Флоренции можно созерцать фрески Джотто. Тот, кто видел портрет Данте его работы, никогда его не забудет, — как и тот, кто видел Беатриче Ченчи кисти Гвидо Рени. Саймондс замечает, что Джотто и его ученики за немногим более полувека 'Зафиксировали на стенах церквей и общественных зданий Италии, без преувеличения, все Основные представления Средневековья1047. Фра Анджелико да Фьезоле (1387 — 1455) — самый религиозный из художников этого периода. Его изображения святых и ангелов так чисты, что просто лучатся состоянием святости.
Можно только изумляться тому, сколько блестящих художественных свершений пришлось на понтификат Юлия И. В это время процветали учитель Рафаэли Перуджино (1446 — 1524), Леонардо да Винчи (1452 — 1519), Рафаэль <1483 — 1520), Микеланджело (1475 — 1564), Корреджо (1493 — 1534), Андреа дель Сарто (1487 — 1531) и Тициан (1477 — 1576), все — итальянцы.
Немецкий биограф говорит, что о карьере Рафаэля можно вкратце сказать следующее: «Он жил, любил, работал и умер молодым»1048. Он был привлекателен и обладал приятным характером, был свободен от зависти и ревности, скромен, великодушен, терпеливо выслушивал критику, был всегда готов учиться и учить, помогал бедным художникам. Он и Микеланджело работали недалеко от •Ватикана, Микеланджело — в Сикстинской капелле, Рафаэль — в станцах и доджах. Их ученики ссорились между собой, оскорбляя мастеров-соперников, но сами мастера были выше зависти, свойственной недалеким умам. Эта благородная пара подобна Шиллеру и Гете среди поэтов. Казалось, Рафаэль сошел на землю из высшего мира. По мнению Вазари, в нем сочеталось столько редких дарований, что он больше походил на бога во плоти, нежели на простого человека. Портреты, изображающие его в детстве, юности и возмужалом возрасте, Столь же индивидуальны и производят такое же сильное впечатление, как Данте работы Джотто и Беатриче Ченчи работы Гвидо Рени.
Как и Гете, Рафаэль был исключительно одарен судьбой. Он избежал испытаний, которые обычно ждут художников, — бедности, унижений и пренебрежительного отношения. Он занимал должность папского камергера и мог выбирать между кардинальским постом и браком с племянницей кардинала Биббиены, в приданое которой давали 3000 золотых крон. Но он откладывал свадьбу из года в год, предпочитая опасную свободу холостой жизни. Его современник и поклонник Вазари говорит, что, когда Рафаэль почувствовал приближение смерти, он, «как добрый христианин, отпустил свою любовницу, позаботился о достойном Содержании для нее, а потом принес последнюю исповедь».
Лучшие работы этого художника посвящены религиозным персонажам и событиям. Посетив Флоренцию после сожжения Савонаролы, он проникся от своего друга, Фра Бартоломео, уважением к этому реформатору морали и уделил ему, подобно Данте, место среди великих учителей церкви на своей фреске Theologia в Ватикане. Его мадонны — это совершенство человеческой привлекательности и чистоты. Глядя на его Мадонну де Сан Систо в Дрездене (Сикстинскую Мадонну, названную так потому, что на картине присутствует Сикст IV), мы не можем оторвать глаз от печального, но торжествующего лица
1047The Renaissance, III. 191.
???Seine Geschichte ist in den vier Begriffen enthalten: leben, lieben, arbeiten und jung sterben.
Девы-матери, сосредоточенного взгляда херувимов и сострадания на лике Божественного Младенца.
Гримм говорит, что мадонны Рафаэля — не итальянки, а женщины, поднимающиеся над национальными особенностями. Мадонны да Винчи, Корреджо, Тициана, Мурильо и Рубенса обладают национальными чертами тех народов, к которым принадлежали художники, но только Рафаэль сумел донести до нас тип женской красоты, принадлежащий Европе в целом1049.
Последнее, величайшее и чистейшее из произведений Рафаэля — «Преображение» в Ватикане. Работая над ним, он умер, в страстную пятницу, в свой день рождения. Это полотно повесили над его гробом и несли в храм Пантеона, где его останки похоронены в выбранном им самим месте, рядом с его нареченной, Марией ди Биббиена. На картине мы видим самый божественный облик из всех, являвшихся когда-либо на земле. Он парит высоко в воздухе, облекшийся в прозрачный свет, с вытянутыми руками. По правую руку Ему поклоняется Моисей, по левую — Илия, представляющие Ветхий Завет закона и обетования. Три любимых ученика простерлись на земле. Они не в силах смотреть на сияющее великолепие небес. Поразительный контраст к этой небесной сцене дан в образе мальчика-эпилептика, с блуждающим взглядом, искаженными чертами лица и судорожно напряженными членами, поддерживаемого страдающим отцом и сестрой. Мать умоляет девятерых учеников о помощи, а они, бессильные и укоряемые книжниками, указывают на гору, куда удалился Иисус. Связывая эти две сцены, художник следовал евангельскому повествованию (Мф. 17:1-14; Мк. 9:2- 14,^ Лк. 9:28-37), и эта связь постоянно присутствует в христианском опыте земной жизни. Отводя взор от горы Преображения, мы неизбежно сталкиваемся с земной нищетой и, беспомощные в собственных силах, снова взираем на небо как единственный источник избавления.
Нет на земле такой скорби, которой не могли бы исцелить небеса.
Микеланджело Буонарроти был на 10 лет старше Рафаэля и пережил его на 44 года. Создавая скульптуры и картины, он черпал вдохновение из Ветхого Завета, из Данте и Савонаролы. Он прославил Данте в двух возвышенных сонетах, слушал волнующие проповеди Савонаролы против греха и порока и стал свидетелем его мученичества. Вазари и Кондиви в один голос утверждают, что в нравственном отношении Микеланджело был безупречен. Он жаловался на развращенность папского двора.
Ибо Рим продолжает убивать и продавать Христа при дворе,
Где нет условий для возрастания добродетели105°.
Труды этого художника колоссальны. О них невозможно судить в соответствии с обычными принципами. Среди них есть живописные работы, как фрески в Сикстинской капелле собора Св. Петра, архитектурные, как купол Св. Петра, и скульптурные, как статуи Моисея в Риме и Давида во Флоренции. Его Пьета в соборе Св. Петра — мраморная скульптурная группа, изображающая Деву Марию, которая обнимает распятого Спасителя, — сразу же сделала его первым скульптором Италии1051. Его «Страшный суд» на алтарной стене Сикстинской капеллы отражает распространенное средневековое представление о Христе как
1Ш Raphael, р. 428 sqq.
1050Symonds, III. 516.
1061См. описание в Grimm, I. 186 sqq.
о гневном судье. Это произведение соответствует «Аду» Данте1052. Последний труд художника в мраморе — незаконченная Пьета в соборе Флоренции. Его последний рисунок изображает распятие. В последних стихотворениях он прощался с бренными удовольствиями жизни, обращался к Богу как к единственной реальности и находил единственное утешение в распятом Спасителе. В них верно отражена самая суть евангельского учения об оправдании.
В день смерти Микеланджело во Флоренции родился Галилео Галилей. Золотой век искусства уходил. Приближался век науки.
Среди великих церквей Италии — соборов Милана, Венеции, Пизы, Сиены, Флоренции и Рима — собор Св. Петра особо выделяется своими размерами, собранными в нем сокровищами искусства и впечатляющими церковными ассоциациями1053. Этот центральный собор христианского мира был освящен только в 1626 г. Урбаном VIII. Николай V планировал его крупномасштабную реконструкцию, но сделано было немного, пока за дело не взялся Юлий И. Среди архитекторов, участвовавших в проработке этого строения, наибольшую роль сыграли Браманте и Микеланджело. 18 апреля 1506 г. Юлий И заложил первый камень, согласно проекту Браманте. Кардинал Содерини провел мессу, и старый папа по лестнице спустился в траншею, выкопанную на том месте, где сейчас стоит статуя святой Вероники. Пари де Грасси говорит: многие боялись, что почва обвалится, и папа, перед тем как освятить фундамент, попросил стоявших наверху не подходить слишком близко к краю. При Льве X Рафаэль был единственным архитектором, работавшим над собором, и он уже собирался отойти от плана Браманте, когда смерть помешала его проектам. Микеланджело, который взялся за дело в 1535 г., завершил строение, создав самый великолепный в Европе купол, соперничающий с куполом Св. Софии1054.
§67. ВОЗРОЖДЕНИЕ ЯЗЫЧЕСТВА
Возрождение литературы и развитие искусства не привели ни к улучшению нравственности в Италии, ни к освобождению от религиозного формализма. Великие современные историки этого периода — Войт, Буркхардт, Грегоровиус, Пастор, Крейтон и Саймондс — все в мрачных красках описывают упадок веры и морали, хотя Пастор пытается спасти церковь от обвинения в полном пренебрежении обязанностями и оправдать средневековую иерархию и богословие, на которые возлагается ответственность за полуязыческое Возрождение.
В средневековом богословии место личной совести человека было занято священством, и священники вовсе не собирались освобождать Италию от религиоз-
1?? Grimm (И• 224) говорит о выражении лица Христа как невероятно отталкивающем, но в то же время замечает, что если изображать Христа как судью на страшном суде, то именно таким оно и должно быть.
'""Pastor (III. 54-9) вслед за Редтенбахером приводит список самых важных произведений церковной архитектуры в Италии в 1401 — 1518 г.
1054 That vast and wondrous dome.
To which Diana's marvel was a cell, — Christ's mighty shrine above his martyr's tomb.
{«Этот громадный и чудесный купол, В сравнении с которым чудо Дианы было лачугой, — Величественная святыня Христа над могилой Его мученика»}. К этим строкам Байрона можно присовокупить строки Шиллера: Und ein zweiter Himmel in den Himmel Steigt Sanct Peter's wundersamer Dom.
ного формализма, который вел к застою мысли и моральному упадку. Они были развращены в душе и в жизни, в том числе те, кто занимал высшие посты христианского мира1055. Гуманизм показал, что клирики Италии неискренни что мораль церкви пребывает в развращении, но он не только не предпринял серьезных попыток исправить это плачевное состояние, а, напротив, внес вклад в дальнейший упадок морали, возрождая язычество, то эпикурейское, то стоическое которое проявилось как в жизни, так и в произведениях многих его выдающихся деятелей. Грегоровиус был прав, когда вынес свой ужасный приговор: единственным финалом итальянского Возрождения было язычество1056.
Поклонение классическим формам влекло за собой принятие и классических идеи. Немало гуманистов и художников сочетали культуру с христианской верой и посвящали свой гений делу истины и добродетели. Траверсари строго соблюдал устав монашеского ордена. Манетти, Леонардо Бруни, Витторино да Фельтре Фичино, Садолето, Фра Анджелико, Фра Бартоломео, Микеланджело и другие были благочестивыми христианами. Траверсари сначала колебался, переводить ли ему классических авторов, а когда стал это делать, оправдывал себя мыслью что, чем лучше люди будут понимать языческих авторов, тем ярче проявится превосходство христианской системы. Но Поджио, Филельфо, Валла и большинство других авторов эпохи Возрождения, как Ариосто и Макиавелли, были равнодушны к религии или даже относились к ее проявлениям презрительно. Культура подменила собой христианство, а поклонение искусству и страсть к красноречию подменили собой уважение к истине и святости. Гуманисты тайно или демонстративно, приносили жертвы богам Греции и Рима, а не Богу Библии Но они не были достаточно независимы, чтобы открыто попрать ортодоксию, ведь в таком случае они рисковали бы попасть в руки инквизиции и погибнуть на костре . Те, кто наиболее активно нападал на церковных деятелей своего времени, часто раскаивались в этом в конце жизни, как Боккаччо и Банделло и принимали перед смертью елеосвящение. Так было и с Макиавелли, который принял утешение от церкви, подвергшейся его критике, и с полуязычником Помпонием Летом из Рима, и с печально известным Сиджизмондо Малатестой из Римини, который не только покровительствовал развитию культуры, но совершал всевозможные преступления.
Хотя выносить окончательное суждение о моральной чистоте целого поколения всегда опасно, даже в случае XV века, мы достаточно ясно представляем себе ситуацию из литературы и биографий представителей высших слоев общества литераторов, пап и князей. Возрождение в Италии не породило своего Фомы Кемпииского. Ни один преданный мистик не пытался провести реформы в монастырях и среди клира, хотя в то время и были искренние проповедники, призывавшие к моральной реформе, подобно вопиющим в пустыне. Когда мы говорим о неспособности религии принести плод праведности в стране пап и во время великои литературной и художественной активности, не следует забывать также и об этической дезинтеграции церкви и общества в другие периоды и в других странах — например, во Франции при Людовике XIV.
Гуманисты были естественными врагами монахов. Мы не можем осуждать их за это. Монахи как класс пренебрегали образованием, хвалились своим благоче-
1055См. Burckhardt-Geiger, И. 178 sqq. 105eVII. 536. 1057Voigt, И. 213.
стием, демонстрировали напоказ свое гордое смирение и постоянно ссорились друг с другом. Боккаччо и новеллисты не стали бы делать монахов и монахинь героями непристойных историй, если бы монашеский образ жизни не находился в упадке. Поджио, Филельфо, Валла, Банделло, Макиавелли, Ариосто, Аретино и Эразм, а также автор Epistolae virorum obscurorum с едкой иронией и сарказмом клеймили лицемерие и пороки монашеского класса и превращали его представителей в предмет насмешки. Монахов обвиняли в распутстве, лицемерии, в том, что они творили ложные чудеса для невежественного и легковерного народа. Был распространен слух о том, что монахини — это собственность монахов1058. В литературе XV века встречается масса подобных обвинений, и Савонарола самым страстным образом критиковал клириков за отсутствие веры и за грехи. Макиавелли открыто заявляет: «Мы, итальянцы, все неверующие и развращенные» — и добавляет: «Мы таковы, потому что представители церкви подают нам самый дурной пример». Пастор заявил, что гуманисты, которые сами жили во грехе, не могут быть судьями священства. В определенном смысле это верно, и, если бы у нас были только слова гуманистов, мы могли бы считать их мнение обыкновенным предубеждением. Но их высказывания подтверждаются скандалами при папском дворе и условиями жизни в Риме — причем Рим был не хуже, чем Венеция, Флоренция и другие итальянские города. Тот же самый выдающийся историк пытается парировать нападки авторов-гуманистов и оправдать иерархию, указывая на длинный список из 89 святых, живших в 1400 — 1520 г.1059 Это число впечатляет, но, помимо Бернардино Сиенского, Фра Андже- лико, Якопо делла Марко и Иоанна из Капистрано, немногие из них известны всеобщей истории, а последние двое отличались особенностями, которые здравый смысл человечества не склонен именовать святостью. Пастор также упоминает о завещаниях умирающих, которые выделяли средства на церковные цели, но это может говорить не столько о здравом благочестии, сколько о суеверном страхе. В конечном итоге клирики все-таки несли ответственность за происходящее и были виноваты, и не случайно их высмеивали сатирики и философы того времени.
Хотя гуманисты осуждали класс священников, многие, даже большинство из них самих жили, вопиющим образом нарушая законы нравственности. Они были склонны к скептицизму и явному язычеству. Поклоняясь древности, они придавали системе Платона такое же значение, что и системе христианства, или даже считали ее выше. Они выступали за возвращение к позывам природы, к порывам естественного, чувственного человека. Их философским принципом было sequere naturam («следовать за природой»). Ожесточенный спор о сравнительных достоинствах двух греческих мыслителей, Аристотеля и Платона, был начат Шифоном, который обвинил Аристотеля в атеизме. Сражение продолжалось много лет, причем спорившие самым яростным образом нападали друг на друга. Защищая
?? Geiger, И. 182-4.
10MPastor, I. 44 sqq., III. 66-8. Вряд ли можно представить себе более отрицательный портрет священника, чем живший в то время дон Николо де Пелагайт ди Фирарола. Он стал главарем банды разбойников. В 1495 г. его поймали и держали в Ферраре, в клетке под открытым небом. Он совершил убийство в тот день, когда провел свою первую мессу, и был прощен Римом. Позже он убил четырех мужчин и женился на двух женщинах, которые путешествовали вместе с ним. Он изнасиловал бесчисленное количество женщин и держал их в плену, убивал и грабил людей. Но был ли этот священник хуже, чем Иоанн XXIII, которого христианский собор обвинил во всевозможных преступлениях, или чем Александр VI, папские одеяния которого скрывали чудовищную порочность?
Платона, Фичино превознес этого философа так высоко, что он затмил принципы Писания. Фичино на полном серьезе предлагал включить в литургию, наряду с местами Писания, фрагменты из произведений Платона1060.
Пьетро Помпонацци, популярный учитель философии Аристотеля в Падуе и Болонье, формально усомнился в бессмертии души. Его трактат, опубликованный в 1516 г., был сожжен францисканцами в Венеции, но в Риме и Флоренции ему удалось избежать осуждения благодаря вмешательству Бембо и Джулио де Медичи. Философия материализма была так распространена, что Пятый Лате- ранский собор за три года до этого, 19 декабря 1513 г., посчитал необходимым подтвердить учение о бессмертии души и велел преподавателям университетов пресекать доводы материалистов. В век Юлия II и Льва X в Риме правил скептицизм и священники между собой смеялись над религиозными вымыслами, как некогда поступали авгуры в древнем городе1061.
Главное обвинение против гуманизма гласит, что ему недоставало определенной серьезной морали, присутствующей в христианской системе. Но гуманизм и не собирался оправдывать себя морально или как-то возрождать этические принципы. Он выродился в интеллектуальную и эстетическую роскошь, привычку самовозвышения для немногих, ничего не делая для улучшения общества в целом и явно не заботясь о таком улучшении. Гуманисты были склонны к высокомерию, тщеславию, были лишены принципов и человеческого достоинства. Они завидовали и ревновали, вступали в непривлекательные личные ссоры друг с другом, лебезили перед богатыми и могущественными. Полициано, Филельфо и Валла выпрашивали подарки и места с помощью малодушной лести. С презрением относясь к религиозным функционерам, они не умели подражать добродетельному самоотречению монашества и не уважали права других людей, как того требует христианское учение. Под влиянием Возрождения сформировалось то иллюзорное представление о чести, которое играло столь важную роль в некоторых районах Европы и которое, в условиях самой утонченной культуры, может скрывать под собой самый крайний эгоизм1062.
Не было ссор более грубых, чем литературные войны между выдающимися писателями. Поджио и Филельфо пускали в ход отравленные кинжалы презрительности. Саймондс говорит: «Оскорбления Поджио слишком ужасны, чтобы можно было осквернить ими эти страницы». Поджио, не удовлетворяясь нападками на литературные способности Филельфо, обвинял его в худших пороках, хулил его жену и мать. В споре Поджио с Георгием Трапезундским борцы за истину давали друг другу пощечины и дергали друг друга за волосы. Георгий обвинил Поджио в том, что тот приписал себе чужие переводы Ксенофонта и Диодора. Валла и Фацио обменялись восемью томами оскорблений. Безольд был вынужден признать, что подобные раздоры свидетельствуют о полном моральном упадке более явно, нежели цинизм итальянской поэзии1063.
В конце рассматриваемого периода литература эпохи Возрождения в избытке содержала в себе места, оскорбительные для нравственности и достоинства. Поджио было уже 70 лет, когда он выпустил свою непристойную «Книгу шуток» («Фацеции»), которая до 1500 г. была издана 26 раз и была трижды переведена
1060См. Pastor, III. 117; Symonds, И. 208, etc.
1061Gregorovius, VIII. 300. Прекрасный рассказ о Помпонацци и его взглядах см. в Owen: Skeptics,
pp. 184-240.
10в2См. Burckhardt-Geiger (II. 155 sqq.) и его цитату из Рабле. 1063Die vollendete sittliche Verkommenheit (Bezold, p. 200).
на итальянский язык. О произведениях Поджио Буркхардт говорит: «В них достаточно грязи для того, чтобы у читателя возникло предубеждение против гуманистов в целом». Эпиграммы Филельфо, De jocis et seriis, согласно его биографу Розмини, содержат «ужасные непристойности и выражения, свойственные для улиц и борделей». Беккаделли и Аретино открыто проповедовали раскрепощение плоти. Они не стеснялись приукрашивать распущенность и прославлять ее в изысканных стихах, за которые их хвалили князья и прелаты. «Гермафродита» Беккаделли отчаянно критиковали монахи с кафедры, а гуманисты радостно приветствовали. Козимо разрешил, чтобы этот непристойный труд посвятили ему. Император Сигизмунд в Сиене вручил автору лавровый венок. Умер Беккаделли в Неаполе в 1471 г., уже старым, но все еще популярным. В ответ своим критикам, осуждавшим непристойность творений, Беккаделли приводил в пример античных авторов. Николаю дали почитать экземпляр его знаменитого произведения. Он продержал его девять дней и вернул, не осудив. Пьетро Аретино (ум. в 1557), самого непристойного из итальянских поэтов, называли il divino Aretino. Его поощряли Карл V, Франциск I и Климент VII. Он даже осмелился претендовать на пост кардинала, но его постигла печальная кончина. Баделло (ум. в 1562) в своих Facetiae описывает моральный упадок общества. Скверна повсюду. О распутстве в монастырях он рассказывает как об обычном явлении. И этот человек был епископом!1064
Макиавелли, флорентийский политик и историк, поклонявшийся способностям и силе, почитатель Чезаре Борджиа, выстроил на принципах Возрождения политическую систему абсолютного эгоизма. При этом он требовал, чтобы правитель притворялся, будто соблюдает пять добродетелей — для обмана невежественных1065. Многие гуманисты делали вид, что они стоики, но под этой личиной скрывалось эпикурейство.
Авторы новелл и пьес не только беззастенчиво рассказывали об общественных и частных пороках, но и изображали их так, чтобы они вызывали веселье и смех. Авторы эпохи Возрождения не писали трагедий. Главной их темой была неверность замужних женщин, потому что за незамужними очень внимательно следили и к ним было трудно подобраться. Авторы восхищались любовниками, которые умело добивались своего, а обманутые мужья превращались в объект насмешки. Они писали о куртизанках и публичных домах1066.
В «Мандрагоре» Макиавелли Каллимако, находившийся в Париже, возвращается во Флоренцию, решая сделать своей любовницей Лукрецию, о красоте которой он наслышан. Притворившись врачом, он убеждает ее мужа, жаждавшего иметь наследника, позволить ему применить напиток из мандрагоры, который избавит его жену от бесплодия и в то же время убьет любовника. Воздействуя на сознание мужа с помощью тещи и исповедника Лукреции, согласившегося участвовать в заговоре за взятку, он добивается своей цели. Пьеса прославляет порок и прелюбодеяние. И это была одна их пьес, которые с удовольствием смотрел Лев X! В 1513 г., несмотря на то, что театр был уже сто лет как запрещен церковью, этот понтифик открыл театр в Капитолии. Несколько лет спустя он смотрел представление комедии Ариосто Suppositi. Декорации были изготовлены
10МОн написал текст к ряду непристойных картин Джулио Романо (Symonds, Ital. Lit., II. 383 sqq.).
Reumont (Hist, of Rome, III, part II. 367) называет Аретино «die Schandsaule der Literatur».
""Принципы, описанные в его «Государе», подробно обсуждаются в Villari, Machiavelli, II. 403-
473, и Symonds, Age of the Despots, p. 306 sqq.
10ввСм. Symonds, Ital. Lit., II. 174 sqq.
Рафаэлем. Присутствовало 2000 зрителей, Лев сидел в ложе с моноклем в руке. Сюжет комедии строится на обольщении девушки слугой ее отца. Одним из первых кардиналов, которые начали устраивать театральные представления в своих дворцах, был Рафаэле Риарио.
Интеллектуальная свобода в Италии приобрела форму разнузданного стремления к чувственным удовольствиям. Осуждая девственность, которой требовала церковь, Беккаделли объявлял ее грехом против природы. Природа есть благо, и он призывал мужчин нарушать закон, вступая в связь с монахинями1067. От гетер человечеству больше пользы, чем от монастырских затворниц. Мы уже отмечали, что положение незаконнорожденного больше не мешало занимать высокие посты в государстве или церкви. Эней Сильвий говорил, что большинство правителей Италии были рождены вне брака1068. Когда, будучи папой, он в 1459 г. прибыл в Феррару, там его встретило восемь князей, ни один из которых не родился в законном браке. Появление в конце XV века в Италии французской (галльской) болезни, казалось, должно было сделать всех более осторожными. Ходили слухи, что Юлий II, не скрестивший ноги во время публичного богослужения на одном из празднеств, был одной из ее жертв1069. Аретино писал, что в те распущенные времена кузены и родственники обоих полов, братья и сестры вступали друг с другом в бесчисленные связи и не испытывали никаких угрызений совести1070.
Естественно, все слои общества были отравлены пороком, раз папский двор, исток христианства, был таким развращенным. Застолья в Ватикане при Александре VI и легкомыслие двора Льва X были таким примером, который мог губительно подействовать на самые твердые моральные устои. Некий монах-шут веселил собравшихся за столом Льва своей невероятной прожорливостью, проглотив целиком голубя и съев сорок яиц и двадцать каплунов за один присест! Сын Иннокентия VIII был женат на представительнице дома Медичи, а сын Александра — на представительнице королевского дома Франции. Его дочь Лукреция была отдана замуж в не менее гордое семейство Эсте. Сикст IV взимал налоги с публичных домов, то есть практически легализовал их ради увеличения доходов курии. В 1490 г., если верить данным Инфессуры, в Риме существовало 6800 продажных женщин. Это громадная цифра в соотношении с количеством населения. Этот же римский летописец утверждает, что вряд ли в Риме нашелся бы священник, который не содержал бы наложницу «во славу Бога и христианской веры». Куртизанки прибывали из всех областей Италии и Испании. Они жили в Риме в большей роскоши, чем гетеры в Афинах, и носили классические имена — Диана, Лукреция, Камилла, Джулия, Костанца, Империя, Беатриче. Во время прогулок и посещений церкви их сопровождали поэты, графы и прелаты. Когда же красота их увядала, они обычно заканчивали свою жизнь в богадельнях1071.
В Италии был также распространен порок древнего мира, который обычно не называли по имени. В педерастии обвиняли гуманистов и если не самих пап, то,
1067Non est nefas se virginibus sanctimonialibus immiscere (Pastor, I. 21). lmFrederick III, перев. Ilgen, II. 135 sqq.
1069Burckhardt-Geiger, II. 161, 343 sqq. Symonds, II. 477. Говорили, что mal franzese появилась в
Неаполе в 1495 г. Она была подобна лесному пожару. Считается, что во время крестовых
походов сифилис на Востоке распространяли французы.
wmCortigiana, цит. в Symonds, Ital. Lit., II. 191.
1071Reumont, III, pt. II. 461 sqq.; Gregorovius, viii, 306 sqq.; Burckhardt-Geiger, II. 331-336.
по крайней мере, папских сыновей, например, Пьерлуиджи Фарнезе, сына Павла HI. В своей седьмой сатире Ариосто, умерший в 1533 г., даже заявляет, что порок этот был характерен почти для всех гуманистов. За приверженность к нему был смещен один венецианский посол. В нем обвиняли также венецианского летописца Сануто. Подобные обвинения выдвигались также против Полициа- но, Баллы, Аретино, римских академиков. Худшего и придумать нельзя, столь отвратительным представляется это преступление против нравственности основному человеческому инстинкту. Неудивительно, что Саймондс говорит: «Итальянское общество было обессилено пороками худшими, чем языческие» .
К разврату добавлялись любовь к роскоши, азартные игры, вендетта, или кровная месть, наемные убийства. Жизнь стоила недорого, когда все руководствовались похотью и жаждой власти. Кардиналы собирали бенефиции, чтобы иметь средства для удовлетворения своих запросов . В середине XVI века Италия, по словам Буркхардта, пребывала в состоянии морального кризиса, и выход из этого состояния не могли найти даже лучшие ее представители. Саймондс, написавший несколько томов об эпохе Возрождения, считает, что «почти невозможно преувеличить моральную развращенность Рима в начале XVI века». А Грегоровиус добавляет, что «богатейшая интеллектуальная жизнь процветала в трясине порока» .
Папы достаточно нетерпимо относились к явной ереси и нападкам на свои прерогативы. Мы прекрасно видим это по их реакции на тезисы Лютера и на проповеди Савонаролы. В то же время они не обращали внимания на явный разврат и на тайную измену. В иерархических интересах они сохраняли закон о безбрачии священников, но разрешали прелатам нарушать его и сами открыто признавали своих незаконнорожденных детей и наложниц. К сожалению, и гуманисты, за некоторыми исключениями, погружались в преобладавший повсюду разврат. В их принципах не было ничего такого, что могло предотвратить подобное поведение. Художники в целом были не лучше ученых. Они, если такое возможно, еще свободнее относились к вопросам сексуальной нравственности. Мы заявляем это не из духа враждебности к церкви средних веков, а из желания соблюдать верность историческим фактам. А факты приводят нас к выводу, что церковная организация также может ошибаться и даже распространять порок и суеверие примером поведения своих прелатов и принятием не соответствующих Писанию канонов. Реальностью нисколько не подтверждается и привлекательное, но ошибочное мнение, будто литература и искусство, не проникнутые принципами христианской веры, способны искупить себя или очистить общество. Они не делали этого в дни процветания в Греции и Риме, и точно так же они не сделали этого в Италии.
Сравнивая наш век с эпохой Возрождения, мы можем быть благодарны ему хотя бы за одно достижение . Наш век отказался от веры в астрологию, что в основном связано с развитием астрономической науки. Фома Аквинат считал, что астрология — это полноправное искусство, если ее используют для предсказания природных событий, таких как засуха и дождь, но она становится бесовским культом, когда ею пользуются для предсказания поступков и судьбы людей . В ранний период она причислялась к ереси. Виновные в занятиях астрологией представали перед инквизицией. В 1324 г. Чекко д'Асколи доказал, что распятие Христа было неизбежным в связи с расположением созвездия Весов, но ему пришлось отречься от своего мнения. Его астролябия и другие инструменты были сожжены по решению суда Флоренции (1327). Несмотря на насмешки Петрарки, астрологический культ продолжал существовать. Канцлер Д'Альи верил в него. Практически все папы и итальянские князья позднего Возрождения имели при себе астрологов или в большей или меньшей степени верили в астрологию — например, Сикст IV, Юлий II и Лев X, а также Павел III некоторое время спустя. Юлий II отложил свою коронацию на несколько недель, до 26 ноября 1503 г., так как астролог назвал именно этот день счастливым. Людовико Миланский ждал благоприятных небесных знамений, прежде чем предпринять что-либо серьезное .
С другой стороны, Савонарола осуждал эту веру, и ему вторили Пико делла Мирандола и Эразм . Свободе человеческих поступков астрология противопоставляла фаталистические представления о мире. Это чувствовали в то время, и Маттео Виллани говорил не раз, что «никакое созвездие не способно принудить свободную волю человека или извратить Божий промысел». Еще до конца XV века культ астрологии был осужден и уничтожен во Франции (1494), но в Германии, несмотря на распространение системы Коперника, он находил последователей еще более ста лет. Великий католический вождь Тридцатилетней войны Валленштейн перед лицом препятствий продолжал следовать указаниям небесных тел, и Шиллер вкладывает в его уста слова:
Звезды не лгут. То, что случилось, Противоречит движению светил и судьбе; Искусство не обманывает нас. Это лживое сердце Наполняет ложью истину, которую возвещают небеса.
Бунт против власти средневекового священства и схоластической диалектики был великим и необходимым движением, проистекавшим из здравых намерений человечества. Итальянское Возрождение возглавило этот бунт. Оно дало свободу
Лйчности, и в этом отношении его деятельность ценна, но свобода эта не была Д&лжным образом ограничена. Она была дикой и легко впадала в крайности, так что Макиавелли вполне мог сказать: «Италия — самое порочное место в мире». Как и в прежние времена, в X веке, в эпоху Оттонов, ограничение свободы пришло с севера. Когда итальянские помыслы пренебрегли христианскими идеалами, когда казалось, что вера может угаснуть, а общественной нравственности больше не существует, в Виттенберге прозвучал голос, который выступал против монашеского аскетизма и схоластики, но в то же время утверждал индивидуальную свободу, управляемую совестью и уважением к Богу.
§68. ГУМАНИЗМ В ГЕРМАНИИ
Гуманистические исследования проникли в Германию поздно. Им препятствовало не столько невежество священников и предрассудки, как в Италии, сколько схоластическое богословие, царившее в университетах. Немецкий гуманизм можно считать родившимся с изобретением печатного станка (ок. 1450). Период его процветания приходится на конец XV века и продолжается только примерно до 1520 г., когда он был поглощен более популярным и мощным религиозным движением, Реформацией, тогда как итальянский гуманизм был вытеснен папской контрреформацией. К северу от Альп эта новая культура заметно отличалась от итальянской. Университеты и школы играли намного более важную роль, чем на юге. Представители новой культуры были учителями — даже Эразм, который преподавал в Кембридже и был близок к профессорам из Базеля. В период развития движения новые университеты возникали от Базеля до Росто- ка. Опять же, в Германии не было князей-покровителей искусств и наук, которые по уму и щедрости сравнились бы с папами Возрождения и Медичи. Новая культура также не была исключительно аристократической. Она распространяла знания повсюду. Активно создавались начальные и общеобразовательные школы. Когда влияние итальянского Возрождения стало ощущаться на севере, там, фактически, уже присутствовало сильное и независимое интеллектуальное влияние школ, организованных братьями общинной жизни. В гуманистическом движении немецкий народ был не просто раболепным подражателем. Он получил определенный импульс с юга, но проложил свой собственный путь. Если бы Италия была внимательна к урокам севера, вероятно, сегодня ее народ намного больше преуспел бы в области учености и образованности.
На севере гуманизм поступил на службу к религиозному прогрессу. Немецкие ученые были не такими блестящими и изысканными, но их намерения были серьезнее, а знания точнее, чем у их итальянских предшественников и современников. На юге внимание литераторов привлекли древние классики. На севере все было иначе. Там не существовало такого всепоглощающего желания перевести классиков на народный язык, как в Италии. Север не подражал и итальянской литературе с ее вольными нравами. «Декамерон» Боккаччо был впервые переведен на немецкий язык врачом Генрихом Штайнховелем (ум. в 1482). К северу от Альп внимание ученых было прежде всего сосредоточено на Ветхом и Новом Заветах. Греческий и еврейский языки изучались не из любви к культу античности, а для того, чтобы лучше понимать основы христианской системы. Так была выполнена подготовка к самым конструктивным переменам протестантской Реформации.
То, что можно сказать о немецкой науке, можно сказать и об искусстве Германии. Художники — Альбрехт Дюрер, который родился и умер в Нюрнберге (1471 — 1528), Лукас Кранах (1472 — 1553) и прежде всего Ганс Гольбейн (1497 — 1543) были свободны от языческого элемента и внесли вклад в развитие Реформации. Кранах жил в Виттенберге после 1504 г. и рисовал портреты Лютера, Меланхтона и других вождей протестантизма. Гольбейн иллюстрировал некоторые из новых произведений и нарисовал портреты Эразма и Меланхтона. Его Мадонна, которая сейчас находится в Дармштадте, выглядит как немка. На голове у нее венец, а печальное лицо Младенца у нее на руках выражает заботу обо всем мире.
Связующим звеном между учеными Италии и Германии можно в первую очередь назвать Энея Сильвия. Он жил при дворе Фридриха III в Базеле и был одним из секретарей собора, благодаря чему к северу от Альп его хорошо знали еще до того, как он был избран папой. Однако посредничество осуществлялось не одним-единственным человеком. Слава Возрождения по торговым путям проникала из Северной Италии в Аугсбург, Нюрнберг, Констанц и другие немецкие города. Благодаря визитам Фридриха III и кампаниям Карла VIII, а также восшествию на престол Неаполя князей Арагона немцы, французы и испанцы попадали во все крупные города итальянского полуострова. Паломники постоянно стекались в Рим, а испанские папы привлекали в этот город массу испанцев. По мере того как слава итальянской культуры распространялась, ученые и художники стали совершать путешествия в Венецию, Флоренцию и Рим, вдохновляясь новым временем.
Итальянцы считали Германию варварской страной. Они презирали немецкий народ за его невежество, грубость, невоздержанность в еде и питье. Эней полагал, что немецкие князья и знать больше беспокоятся о лошадях и собаках, чем о поэтах и ученых, и больше любят свои винные погреба, чем муз. Кампан, остроумный поэт при папском дворе, которого Павел II послал легатом на Регенсбург- ский рейхстаг, а Пий II сделал епископом, ругал Германию за ее грязь, холодный климат, нищету, кислое вино и плохую пищу. Он жаловался, что его несчастный нос вынужден обонять все запахи этой страны, и радовался за свои уши, которые не понимали того, о чем говорили немцы. Но вскоре эти впечатления были вытеснены новыми. В Германии и Голландии появились выдающиеся ученые. Даже если Италия и оказала на Германию интеллектуальное влияние, то именно Германия дала миру печатный станок. Это событие стало самым важным в истории интеллектуальной культуры после изобретения алфавита.
Еще до того, как почувствовалось влияние нового движения, древние германские университеты уже процветали: Пражский был основан в 1347 г., Венский — в 1365, Гейдельбергский — в 1386, Кельнский — в 1388, Эрфуртский — в 1392, Вюрцбургский — в 1402, Лейпцигский — в 1409 и Ростокский — в 1419. Во второй половине XV века к ним прибавились университеты Грейсвальда и Фрейбурга (1456), Трира (1457), Базеля (1459), Инголынтадта (1472), Тюбингена и Майнца (1477) и Виттенберга (1502). Инголыптадтский университет перестал существовать как независимое учреждение, слившись с Мюнхенским университетом (1826), а Виттенбергский переместился в Галле. В большинстве университетов было по четыре факультета, хотя папы не спешили санкционировать основание богословского отделения — как в случае с Веной и Ростоком, где эти отделения возникли по воле светских князей. Хотя религиозные влияния в тот век были сильны, общественные и моральные привычки студентов вовсе не были похвальными. Лютер говорил, что, отправляя своих детей в университет, родители обрекают их на погибель, а в статье Лейпцигского университета конца XV века говорится, что студенты приезжали из дома послушными и благочестивыми, но «одному лишь Богу ведомо, какими они возвращались обратно»1079. В 1510 г. студенты Эрфурта доставляли столько беспокойств, что горожане и крестьяне наставили пушки на здание университета, а когда студенты бежали, сокрушили его стены, причинив большой ущерб университетским архивам и библиотеке.
В богословии тон задавали схоласты. Диалектический метод преобладал во всех отраслях знаний. Новое учение, противоречащее схоластическому методу, многими было принято в штыки и потому не одержало окончательной победы, пока не началась эпоха Реформации. Можно считать, что Эрфурт первым приветствовал новую культуру. В 1466 г. он принял Петера Лудера из Кислау, который побывал в Греции и Малой Азии, а ранее занимал кафедру в Гейдельберге (1456). Он был знатоком Вергилия, Иеронима, Овидия и других латинских авторов. В Эрфурте учился Агрикола. Там преподавал греческий явык Николас Маршальк, под руководством которого в Германии была напечатана первая греческая книга (1501). Там преподавал Иоганн из Везеля. Там была alma mater Лютера, который среди своих профессоров особо упоминал Трутветтера как человека, наставлявшего его в изучении Писания1080.
Гейдельберг, устав которого был учрежден электором Рупрехтом I и папой Урбаном VI, не проявил большой симпатии к новому движению, но электор-па- латин Филипп (1476 — 1508) собрал при своем дворе некоторых его представителей, в том числе Рейхлина. Какое-то время Рейхлин преподавал в Инголыптадте, а В1492 г. профессором поэзии и красноречия там был назначен Конрад Цельтес.
В 1474 г. в Базеле была создана кафедра поэзии. Базельский университет был основан Пием II, и среди первых его профессоров были два итальянца, Финари- енсис и Публиций. В конце века там преподавал Себастьян Брант, среди знаменитых студентов были Рейхлин и реформаторы Леон Юд и Цвингли. В 1481 г. в Тюбингене была стипендия oratoria. До самого конца столетия здесь преподавал Габриэль Биэль. Через год после смерти Биэля Генрих Бебель начал читать лекции о поэзии. Одним из выдающихся учеников Бебеля был Филипп Меланхтон, который учился и преподавал в этом университете (1512 — 1518). Рейхлин был вызван из Ингольштадта в Тюбинген (1521) преподавать еврейский и греческий языки, но умер несколько месяцев спустя.
Лейпциг и Кельн оставались неприступными оплотами схоластики вплоть до появление Лютера, когда Лейпциг перешел на другую сторону баррикад. Последний немецкий университет средних веков, Виттенберг, основанный Фридрихом Мудрым и находившийся под покровительством Девы Марии и святого Августина, приобрел всемирную славу благодаря своим профессорам Лютеру и Меланх- тону. Греческий в нем стали преподавать только в 1518 г., когда Меланхтон, быстро ставший главным знатоком греческого в Германии, был призван возглавить одну из его кафедр, в возрасте 21 года. Как свидетельствует Лютер, его
107"Schmid, И. 83.
1M0K6stlin, Leben Luthers, I. 45. Rashdall (II, pp. 245) говорит об Эрфурте как о первом университете, созданном по образцу Парижского, где не было разделения на землячества. Он был упразднен в 1816 г. Немецкие университеты финансировались в основном за счет наделения пребендами. 895Lea, Span. Inq., III. 190.
1008 Per те si ?? nella citta dolente;
Per me si ?? nell'eterno dolore;
Per me si va tra la perduta gente...
Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate.
лекции сразу же привлекли к себе общее внимание. Их приходили слушать богословы всех рангов.
Как места средоточия новой культуры, Нюрнберг и Страсбург, вероятно, занимали еще более важное место, чем другие университетские города. В этих двух городах, также как в Базеле и Аугсбурге, находились самые процветающие немецкие типографии. В конце XV века в Нюрнберге, источнике изобретений, были четыре латинские школы. Там жили художник Альбрехт Дюрер и меценат Виллибальд Пиркгеймер.
В течение века, который предшествовал Реформации, народное образование было развито в Германии больше, чем в других странах. Главные школы братьев общинной жизни находились в Цволле, Девентере, Герцогенбуше и Льеже. Школы были во всех крупных городах1081. В Девентере школу посещало 2200 человек. Меланхтон учился в латинской школе в Форцгейме (нынешний Баден). Здесь Рейхлин встретился со своим молодым внучатым племянником, вручил ему греческую грамматику и обещал «Словарь», если Меланхтон подготовит несколько латинских стихов к его возвращению. Нет нужды говорить, что мальчик подготовился и получил книгу. Город Шлеттштадт в Эльзасе был известен как центр классических исследований. Здесь Платтер познакомился с учением Сапида, и эта школа считалась лучшей из всех им основанных. В 1494 г. в Везеле трудились пять преподавателей, которые учили чтению, письму, арифметике и пению. Однажды на Рождество клирики этого города поздравили учеников, вручив каждому по отрезу ткани на новую одежду и немного денег1082. Начальные, или «тривиальные» школы, как их называли из-за преподавания тривиума — грамматики, риторики и диалектики, — постепенно расширяли свою программу. Перед Реформацией в таких школах в Льеже и Шлеттштадте было по восемь классов1083. Греческий начинали учить с четвертого класса.
Среди известных преподавателей был Александр Гегий, который учил в Девентере почти четверть века, до самой своей смерти в 1498 г. В возрасте 40 лет он не стеснялся сидеть у ног Агриколы. Он ставил классические занятия в центр программы и отменил старые учебники. Требоний, который учил Лютера в Эйзе- нахе, относился к числу достойных преподавателей. Пенитенциарии того времени призывали родителей уберегать своих чад от беготни по улицам и посылать их в школы1084. Лютер призвал власти саксонских городов учреждать школы для мальчиков и девочек. Он выступал за то, чтобы расписание занятий включало в себя не только историю и латынь, но также пение и игру на инструментах.
Главными гуманистами Германии были Рудольф Агрикола, Рейхлин и Эразм. Двух последних мы рассмотрим отдельно, как первопроходцев изучения Библии, venerabiles inceptores современных библейских исследований.
Рудольф Агрикола, настоящее имя которого было Рулоф Гюисман, родился возле Гронингена в 1443 г. и умер в 1485 г. В свое время он пользовался величай-
1081Bezold, р. 204. 1082Janssen, I. 27. loe3Schmid, II. 112.
1084Похоже, для воспитания безжалостно применялись побои. Лютер рассказывает, что его часто пороли. Больше всего известен случай с Гансом Бутцбахом. В детстве он имел обыкновение прогуливать занятия. Когда учитель, некий бакалавр искусств из Эрфурта, обнаружил это, он велел раздеть мальчика, привязал его к столбу и сек до крови. Мать ребенка, услышав крики, поспешила в школу и, распахнув дверь, увидела, что мальчик лежит на полу без сознания (Schmid, И. 125).
ВШК уважением как ученый. Его восхваляли Эразм и Меланхтон. Для гуманизма Германии он сделал то же, что Петрарка в Италии. Агрикола, кстати, написал первую биографию Петрарки на немецком, но в плане праведности жизни он раережал итальянского поэта. Агрикола учился в Эрфурте, Лувене и Кельне, после чего отправился в Италию и провел какое-то время в университетах Павии И Феррары. Он отказался от места профессора и предпочел служить при дворе Фрящша Палатината в Гейдельберге. Он брал пример с Цицерона и Квинтилиа- на. В последние годы жизни он обратил свое внимание на изучение философии и еврейского языка. Подобно Пико делла Мирандола, он был похоронен в монашеском клобуке. На его могиле в Гейдельберге написано, что он познавал Бога и истинную веру в Спасителя, читая Писание.
^Бще одним гуманистом был Якоб Вимфелинг (1450 — 1528) из Шлеттштадта, преподававший в Гейдельберге. Он сурово критиковал злоупотребления клириков, но в конце жизни предпочел изучение Вергилия и Горация, Седулия и Цруденция. Поэт Себастьян Брант, автор «Корабля дураков», начал свою карьеру как преподаватель права в Базеле. Муциан Руф, умерший в Готе в 1526 г., в своей переписке объявил, что христианство старо как мир и что Юпитер, Аполлон, Церера и Христос — только разные имена одного сокрытого Бога1085.
' Видное место в немецкой литературе последних лет Средневековья занимает Ибанй Тритемий (1462 — 1505), аббат бенедиктинского монастыря в Спонгейме, йбторый под его руководством приобрел репутацию ученой академии. Тритемий собрал библиотеку из 2000 томов и написал патрологию, или энциклопедию от- цбв церкви, а также создал каталог знаменитых людей Германии. Прелаты и представители знати приезжали к нему, чтобы получить разъяснения и почитать бббранных им латинских и греческих авторов. Эти и другие лица внесли вклад в развитие движения, главными светочами которого были Рейхлин и Эразм и которое естественным образом привело к протестантской Реформации1086.
§69. Рейхлини Эразм
На своей фреске, посвященной Реформации, на стенах Берлинского музея, Каульбах уделил выдающееся место Рейхлину и Эразму. Они представлены в группе гуманистов, бок о бок, с книгами в руках, в плащах и капюшонах ученых. При этом они не обращают внимания на центральную фигуру картины Мартина Лютера. Художник был верен исторической правде. Эти два выдающихся немецких ученых подготовили путь для Реформации и современного исследования греческих и еврейских Писаний, но оставались членами Римской цёркви, родились и умерли в ее лоне. Ульрих фон Гуттен справедливо назвал их «домр очами Германии,». Им, особенно Эразму, обязаны все великие деятели Реф^1вации: Л)$тер, Кальвин, Цвингли, Эколампадий, Меланхтон и Беза.
Йбганн Рейхлин (1455 — 1522), известный также под латинским именем Капнион1087, родился в Форцгейме и учился в Шлеттштадте, Фрейбурге, Париже, Базеле, Орлеане, Пуатье, Флоренции и Риме. Он учился греческому у греков,
""Bezoid, р. 226.
"^Другими немецкими гуманистами были Крот Рубеан (1480 — 1540), Георг Шпалатин (1484 — 1545), Беат Ренан (1485 — 1547), Эобан Гессе или Гесс (1488 — 1540), Вадиан (1484 — 1551), Глареан, или Лорити из Глара (1488 — 1563), и Бонифаций Амербах (1495 — 1562); последние трое — из немецкой Швейцарии.
•"'От kwnviov («дымок»), греч. соответствие слову Reuchlin, уменьшительному от Rauch, «дым».
еврейскому — у Иоганна Весселя и иудейских раввинов Германии и Италии. Он приобрел много еврейских и раввинистических книг и записывал, когда и где нашел их, чтобы эти записи напоминали ему о радости первого знакомства с ними. Юрист по профессии, он практиковал право в Штутгарте и всегда называл себя legum doctor. Сначала он служил Эбергарду, графу Вюртемберга, которого сопровождал в Италию в 1482 г., как позже сопровождал и его сына (1490). Он выполнял дипломатические поручения и получил от императора Максимилиана сан графа Палатината. После смерти Эбергарда он перебрался в Гейдельберг (1496), где электор Филипп сделал его главным наставником своей семьи. Его третий визит в Рим (1498) был сделан по поручению электора. Он вновь вернулся в Штутгарт, а в 1520 г. его вызвали оттуда в Инголыптадт в качестве преподавателя греческого и еврейского с зарплатой в 200 гульденов. В 1521 г. он покинул город из-за чумы и был назначен лектором в Тюбингене. Он умер следующей весной в Либенцелле, в Шварцвальде.
Рейхлин рекомендовал Меланхтона как профессора греческого языка Виттен- бергскому университету, тем самым неосознанно внеся вклад в развитие Реформации. Меланхтон был знаком практически со всеми отраслями науки того времени, но особенно хорошо знал греческий и еврейский. Он переводил труды с греческого на латынь, перевел часть «Илиады» и две речи Демосфена на немецкий. Первый важный труд Меланхтона вышел в Базеле, когда ему исполнилось 20 лет. Это был Vocabolarius breviloquus, латинский словарь, который выдержал 25 изданий (1475 — 1504). Меланхтон также составил греческую грамматику, но прежде всего он отличился как первопроходец еврейского языка среди христиан Северной Европы. Он создал научную базу для его изучения, написав еврейскую грамматику и словарь, De rudimentis hebraicus, которые опубликовал за свой счет в Форцгейме в 1506 г. Распространялись они медленно, и в 1510 г. 750 экземпляров из 1000 оставались невостребованными. Второе издание вышло в 1537 г. Автор завершил свой труд гордыми словами Горация о памятнике, который более долговечен, чем медь1088. В 1512 г. он издал псалмы покаяния с близким к тексту латинским переводом и грамматическими примечаниями. Этим трудом пользовался Лютер. (В Италии же печатание еврейских книг началось еще в 1475 г.)
Рейхлин объявлял еврейский древнейшим из языков — языком, на котором общались с людьми Бог и ангелы. Несмотря на древность, это богатейший язык, и из него произошли все остальные языки, как из первоисточника. Рейхлин жаловался, что многие пренебрегают изучением Писания, предпочитая изучать красноречие и поэзию1089. Рейхлин также изучал греческую философию, неоплатоников и пифагорейскую мистику. Он был убежден в ценности иудейской каббалы, которую считал источником тайной мудрости. В этой редкой области наук он считал себя обязанным Пико делла Мирандола, которого называл «величайшим ученым своего века». Он опубликовал результаты своих исследований в двух книгах. Одна из них, De verbo mirifico, вышла в Базеле в 1494 г. и выдержала восемь изданий. Другая, De arte cabbalistica, вышла в 1517 г. «Чудотворное
1088 «Stat [Exegi] monumentum aere perennius» {слова Горация, знакомые русскому читателю по пушкинской строке: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»}. Рейхлин также откомментировал трудную теорию еврейской системы ударений в De accentibus et orthographia lingum hebr. (1518). См. также Geiger, Das Studium der hebr. Sprache in Deutschland ?. Ende des I5'e" bis гиг Mitte des 16"" Jahrh., Breslau, 1870, и его Reuchlin, 161, etc.
10в9См. цитату в Janssen, II. 40.
влево» — это еврейский тетраграмматон, IHVH, непроизносимое имя Бога, кото- рему поклоняются ангелы, которого страшатся бесы, к которому припадает душа вселенной. А слово Иисус, Ihsvh, — лишь расширение IHVH посредством добав- дения буквы в. Имена Яхве и Иисуса — связующее звено между Богом и человеком, бесконечным и конечным. Таким образом, мистическая традиция иудеев подтверждает христианское учение о Троице и Божественности Христа. Рейхлин в каждом имени, в каждой букве, в каждом числе Ветхого Завета усматривал глубокий смысл. Из трех букв слова Ьага, «творить» (Быт. 1:1)1090, он выводил тайну Троицы. Из одного стиха Исхода — 72 неизреченных имени Бога. В Пр. 3&31 он находил пророчество о том, что Фридрих Мудрый Саксонский станет преемником Максимилиана на престоле императора Германии, и это пророчество не исполнилось. Мы можем улыбаться, читая о столь фантастических выводах, тони вдохновляли и побуждали изучать скрытую мудрость Востока, которую возродил Рейхлин.
• Из-за своего интереса с иудеям и раввинистической литературе Рейхлин оказался вовлечен в спор, охвативший всю Европу и ставший причиной декретов Кельнского и других университетов, архиепископа Майнцского, генерального инквизитора Германии Хугстратена, императора Максимилиана и папы Льва X. Главными оппонентами Рейхлина были монахи, во главе которых стоял Иоганн Пфефферкорн, крещеный иудей из Кельна. Спор начался из-за трактата Рейхлина о несчастьях иудеев (Missive warumb dieJuden so lang im Elend sind, 1505). Он объявил, что упрямство иудеев, которые распяли Христа, и их упорное богохульство являются справедливой причиной их скорбей, но призвал не преследовать, а обращать их. В ряде трактатов Пфефферкорн выступил против этой позиции. Он, наоборот, требовал, чтобы его бывших собратьев по вере, как заклятых врагов Христа, насильно заставляли слушать христианские проповеди, чтобы им запретили заниматься ростовщичеством и уничтожили их ложные иудейские книги1091. Этот пылкий антисемит отстаивал свою точку зрения так же ревностно, как несколько лет спустя Экк будет отстаивать дело папы против Лютера. Максимилиан, двор которого Пфефферкорн посетил трижды, Хугстратен и Кельнский университет встали на его сторону, и император позволил ему сжигать все иудейские книги, конечно, кроме Ветхого Завета. Максимилиан передал дело на рассмотрение епископа Майнца. Рейхлин был призван к нему для защиты своей позиции и отстоял Талмуд, каббалу и другие иудейские произведения, кроме Nizahon и Toledoth Jeshu {«Жизнь Иисуса»}, которые после должного рассмотрения и юридически правомерного приговора следовало уничтожить, потому что они содержат хулу на Христа, Его мать и апостолов. Он посоветовал имдератору приказать всем немецким университетам учредить кафедры еврейского языка с программой на десять лет1092.
.Пфефферкорн, которого Рейхлин называл «волом или ослом», ответил яростным нападением в труде под названием «Ручное зеркало» (Handspiegel wider und gegen die Juden, 1511). Обе стороны предстали перед императором, и Рейхлин ответил трудом «Очки» (Augenspiegel), на что его антагонист отвечал своим «Стеклом для обжига» (Brandspiegel). Во Франкфурте было запрещено продавать Augenspiegel. Далее Рейхлин выпустил «Защиту против всех хулителей» (1513),
^{Яар.^}.
18,1JUDENSPIEGEL; JUDENBEICHTE; OSTERNBUCH; JUDENFEIND, 1507-09.
""«RATHSCHLAG, OB MAN DEN RUDEN ALLE IHRE BIICHER NEHMEN, ABTHUN UND VERBRENNEN SOLI», STUTTGART,
Nov. 6, 1510.
которых, в духе той эпохи, называл козлами, бешеными собаками, свирепыми волками, лисами, свиньями, меринами, ослами и сынами дьявола1093. Он апеллировал к Фридриху Мудрому и обеспечил себе поддержку Карлштадта и Лютера. Будущий реформатор говорил о Рейхлине как о невинном и ученом человеке и осуждал инквизиторское рвение кельнских богословов, которые «могли бы найти на любой улице Иерусалима гораздо более пагубные преступления, нежели надуманный иудейский вопрос». Богословский факультет Кельна, в основном состоявший из доминиканцев, осудил 43 положения Рейхлина как еретические (1514). Парижский университет присоединился к решению. Призванный на суд Хугстратена, Рейхлин апеллировал к папе. Хугстратен удовлетворился публичным сожжением Augenspiegel в Кельне 10 февраля 1514 г. Молодой епископ Шпейера, которому Лев X поручил разобраться с делом, оправдал Рейхлина, призвал Хугстратена прекратить дело и уплатить издержки, 111 гульденов, 24 апреля 1514 г.1094, но неугомонный инквизитор обратился с новой апелляцией, и Лев назначил для решения спора кардинала Гримани, а потом комиссию из 24 человек. Все члены комиссии, кроме Сильвестра Приериаса, выступили за Рейхлина, которого теперь поддерживали двор Максимилиана, немецкие «поэты» в целом и Ульрих фон Гуттен. Против него выступал доминиканский орден. Комиссия уже собиралась вынести благоприятное для Рейхлина решение, когда 23 июня 1520 г. вмешался сам Лев. Он осудил книгу Рейхлина «Очки» за дружелюбное отношение к иудеям, вынудил автора уплатить все расходы по разбирательству и хранить молчание впредь. Монахи победили, и Пфефферкорн, поддержанный папским авторитетом, отпраздновал свой триумф над ученостью и терпимостью, выпустив специальный трактат (1521).
Великий знаток еврейского языка не выказал симпатий к Реформации, которая тем временем уже дала знать о себе в Виттенберге. Он даже перестал общаться с Меланхтоном, а свою библиотеку, которую ранее завещал ему, оставил родному городу Форцгейму. Однако он не дал и доктору Экку во время визита в Инголыптадт сжечь произведения Лютера. Его спор с Пфефферкорном показал, сколь силен был в Германии дух обскурантизма, но одновременно содействовал появлению большого количества памфлетов и посланий в защиту Рейхлина. Сторонник изучения еврейского языка нашел поддержку у Эразма, Муциана, Пе- тингера, Пиркгеймера, Буша, Вадиана, Глареана, Меланхтона, Эколампадия, Гедиона и других — в общей сложности у 43 выдающихся ученых, которых стали называть рейхлинистами.
Среди произведений рейхлинистов, направленных против оппонентов новой учености, наиболее выдающееся место занимают «Послания темных людей» (Epistolae virorum obscurorum). Это имитация переписки монахов-доминикан- цев, изобличающая их мракобесие, невежество и вульгарность, составленная на их варварском немецко-латинском жаргоне, который называли кухонной латынью (Kiichenlatein) и который невозможно было адекватно перевести. Труд вышел анонимно, но в основном был написан Ульрихом фон Гуттеном и Кротом Рубеаном, немецкое имя которого было Иоганн Ягер. Эти авторы были
10e3Janssen (И. 51), оправдывая инквизиторский процесс и действия Кельнского университета, направленные против Рейхлина, ставит акцент на этих эпитетах.
10МО Хугстратене, который умер в 1527 г. и был родом из Брабанта, см. в Paulus, Die deutschen Dominikaner, etc., pp. 86-106. Помимо прочего, он написал книгу о колдовстве и две книги (1525 и 1526) против трактатов Лютера о вавилонском пленении и христианской свободе (Paulus, р. 105).
друаьями Лютера, но Крот позже порвал с Реформацией, подобно Эразму и другим гуманистам.
лсрвьрих фон Гуттен (1488 — 1523), порвав с монастырем, куда его отправил отедшестью годами ранее, бессистемно обучался в Кельнском университете, приобрел любовь к гуманистической культуре и путешествовал по Италии. В 1517 г. оя вынулся в Германию и занял место при дворе любившего удовольствия Альбрехта* архиепископа Майнца, покровителя новой учености. Максимилиан вру- чилвму венец поэта, а Эразм приветствовал его как будущего великого эпичес- вого поэта Германии, но позже Гуттен навлек на себя вражду со стороны этого ученого^ который после смерти Гуттена высмеивал его в сатире. Вместе с Фран- цвмфон Сикингеном он был готов защищать Лютера в Вормсе. Отлученный от общества, большую часть своей жизни после 1520 г. и до самой смерти он провел в затворничестве в Шлеттштадте, Базеле и Цюрихе, под защитой Цвингли.
*• Живя в Кельне и в Риме, Гуттен имел возможность лично наблюдать обску- рантизм доминиканцев и других врагов прогресса, а также состояние папского ДЮра. В1517 г. он издал трактат Валлы о том, что дар Константина — вымысел, неподражаемой иронией, посвятил его Льву X. В плане насмешки и презрительного отношения он, по словам Янссена, превзошел все, что до тех пор писалась в Германии против папства. Уже в 1513 г. Гуттен сочинял в Италии эпи- гдадеы, в которых называл Юлия II «развратителем земли, язвой человечест- Й»^**. Его латинская поэма «Триумф Рейхлина» (1518) была написана в защиту ЗДрго исследователя еврейского языка. В ней он требовал сурово наказать Пфеф- феркорна. В книге есть любопытная гравюра, изображающая триумфальный вход Рейхлина в его родной Форцгейм и его победу над Хугстратеном и Пфеф- феркорном с их идолами суеверия, варварства, невежества и зависти1096.
. Десять «Посланий темных людей», написанные сначала на латыни, а потом переведенные Гуттеном на немецкий, с гениальным, а нередко и грубым юмором гребуют ограничения папской тирании, роспуска монастырей, употребления ан- натов и земель упраздненных монастырей и бенефициев на создание фонда для нуждающихся. Автор не щадит монахов, рассказывая об их любовных похожде- 1Шях. Святой плащ из Трира он называет паршивой старой тряпкой, а реликвии трех волхвов из Кельна — телами трех вестфальских крестьян. В четвертом поедании, «О римской троице*, перечислено то, из чего состоит «римская троица». ВРиме смеются над тремя вещами: над примером древних, над папством Петра В над страшным судом. Три вещи встречаются в святом городе в изобилии: древ- шшяя, яд и руины. Три вещи продаются: Христос, церковные должности и жен- щйны. Три вещи не нравятся римлянам: единство князей, рост образованности среди народа и разоблачение римских обманов. Три вещи отвратительны их еяуху: общецерковные соборы, реформация клира и прозрение немцев. Три вещи Считаются у них самыми драгоценными: красивые женщины, породистые лошади в папские буллы. Рим действительно производил такое впечатление, ведь Гуттен Двчвего бывал там, где один и тот же паллий архиепископа перепродавали по два раза Йадню!И разве не были так называемые «благодатные надежды», которые раздавал щша, особым знаком его милости к немцам?1097 Остроумие Гуттена было близко народу, вызывало смех в образованных кругах и гнев у самодовольных сторонни-
fStraues, I. 99 sqq.
^"Becking, III. 413-448. Geiger, Reuchlin, p. 522, приводит факсимиле. "^Strauss, Hutten's Gespriiche, pp. 121-3, etc.-, 143.
ков старины. Как рыцарь, он затронул новую струну — тему национальной немецкой гордости. Позже Лютер будет мастерски играть на ней.
То, что Рейхлин сделал для изучения еврейского языка, Эразм, бывший на двенадцать лет младше, сделал для изучения греческого. Эразм ввел систему греческого произношения, которая носит его имя. Он издавал и переводил греческую классику и произведения отцов церкви, познакомив с ними ученых севера. Он создал ключ к критическому изучению греческого Нового Завета, magna char- ta христианства. Он был современником протестантской Реформации и оказал бесценную помощь этому движению, издав Новый Завет, отказавшись от схоластических тонкостей в его толковании и критикуя обрядовую религиозность своего века. Но, когда дело дошло до того, чтобы открыто выступить на чьей-либо стороне, он выразил недовольство курсом, которым следовали реформаторы, видя в нем путь насилия и переворота. Он умер в изоляции, не имея сторонников. Католикам он был не нужен. Протестантов он отверг сам .
Дезидерий Эразм (1466 — 1536) родился в Роттердаме от внебрачной связи. Вероятно, отец его в то время был священником . Учиться он начал в Девентере, в возрасте девяти лет. Учил его Гегий. Его родители умерли, когда ему было 13. В 1481 г. он учился в школе в Герцогенбуше, где провел три года. Об этом времени он говорил как о потраченном впустую. В более поздних посланиях он вспоминает школьные годы без энтузиазма и благодарности. Он странствовал, потом, против воли, его убедили поступить в монастырь в Штейне. Позже он объявлял этот шаг самым неудачным решением своей жизни. Монастырской жизнью он объяснял свои физические недомогания. Но в этом опыте, без сомнения, были и положительные стороны. Он познакомился с бытием монахов изнутри, и, возможно, испытанное им в молодости благотворное моральное воздействие помогло ему вести благочестивую жизнь впоследствии. Благодаря своим способностям он заручился покровительством епископа Камбре, который пожелал взять его с собой в качестве переводчика в Италию, где надеялся получить пост кардинала. В Италию молодому ученому попасть не удалось. Епископ послал его в Париж, хотя и не особо позаботился о финансовой поддержке. Ему удавалось зарабатывать на жизнь, обучая нескольких молодых англичан. С их помощью Эразм впервые посетил Англию (1499). Похоже, этот визит продолжался всего два или три месяца .
В Оксфорде молодой ученый встретился с Колетом и сэром Томасом Мором. Под влиянием первого он стал уделять греческому языку больше внимания, чем раньше. Последующие годы он провел во Франции и Голландии, писал свою книгу историй и пословиц (Adagia), которая вышла в 1500 г., а также «Руководство воинствующего христианина» (Enchiridion militis Christiani), вышедшее в 1502 г. В 1505 г. он опять оказался в Англии и оставался там три года. Потом он получил возможность совершить путешествие в Италию с двумя сыновьями генуэзского врача Генриха VII Баттисты Боэрио. В Турине он получил степень доктора, несколько месяцев пробыл в Венеции, работая в области книгопечата- ния, посетил Болонью, Рим и другие города. В его переписке ничего не сказано а том, чтобы его как-то взволновала культура, искусство или природа Италии; ни ррзуне упоминаются пейзажи Альп, которые он пересекал.
. Ожидая назначения на прибыльную должность от Генриха VIII, Эразм вер- Жрщтя в Англию (1509), где оставался пять лет. По пути туда, для развлечения, ош написал свою Encomium moriae («Похвалу Глупости»), получившую такое даганское название из-за того, что он думал о сэре Томасе Море, когда у него 99ШИК этот замысел. Книга была завершена в доме Мора и была иллюстрирована весьма реалистическими картинами Гольбейна1101. Во время этого пребывания в Англии Эразм работал в Кембридже в качестве «профессора богословия леди М«рг&рет» и преподавал греческий. Ему платили 65 долларов в год, что Эмертон «аэывает солидной суммой. Он был в близких отношениях с Колетом, который тогда был деканом Св. Павла, Мором, Фишером, епископом Рочестера, архиепи- СКОПОМ Уорхемом и другими англичанами. Лорд Маунтджой платил ему ежегод- лвую ренту* а архиепископ Уорхем предоставил приход в Алдингтоне в 1411 г. (в яеадние какого-то времени Эразм владел им, а потом обменял на ежегодную |Йнту в 20 фунтов стерлингов от архиепископа)1102.
В1515 — 1521 г. он жил в разных городах Нидерландов. В это время он -дойностью избавился от монашеского обета, частичное освобождение от которого ему Юлий ? несколькими годами раньше1103. Теперь слава Эразма превосхо- 1&яа елаву всех прочих ученых Европы. Куда бы он ни отправился, везде ему сказывали великие почести. Князья, ученые и прелаты почитали его. Меланхтон обращался к нему в поэме «Эразм, лучший и величайший» (Erasmus optimum, maximum). Его издание греческого Нового Завета появилось в 1516 г., а в 1518 иаташг выходить его Colloquies («Разговоры запросто») — дневники о встречах с людьми и о восприятии вещей.
-Г. Когда Лев выпустил свою буллу против Лютера и в Нидерландах начались Мнения, Эразм перебрался в Базель, где некоторые из его трудов уже были напе- чатаны в типографии Фробена. Сначала ему понравилось новое местожительства; и он издал, одного за другим, отцов церкви: Илария (1523), Иринея (1526), Амвросия (1527), Августина (1528), Епифания (1529), Златоуста (1530). Но когда
Ш, под влиянием Эколампадия, стал протестантским, Эразм оказался перед одимостью выбйрать, на чьей он стороне. Он мог быть обвинен в том, что противоречит собственным взглядам, не поддерживая реформаторов, и он уда- ЯЙЛСЯ в католический город Фрейбург в Брейсгау (1529). Его Colloquies были запрещены во Франции и сжигались в Испании. Сорбонна осудила его труды как содержащие 32 еретических учения. С другой стороны, Павел III предложил ему wig кардинала, но он отказался, сославшись на возраст.
' ./ После смерти Эколампадия он вернулся в Базель (1535), страдая от камня катара. Последним его трудом было издание Оригена. Он умер, восклицая: . «йисуе Христос, Сын Божий, помилуй меня!» — но без священника и елеосвящения (sine lux, sine crux, sine Deus, как выразились обрадованные домини- щввды Кельна на своёй испорченной латыни). Он был похоронен в протестантском соборе Базеля. Студенты несли его гроб на плечах — как сообщает нам
^Nichols, II. 2 sqq., 262.
^Сл замечания по этому поводу в Emerton, р. 184 sqq. ""Nichols, И. 148 sq., 462.
его друг и почитатель Беат Ренан. На похоронах присутствовали городские власти, все профессора и студенты.
Эразм был князем гуманистов, самым влиятельным и полезным ученым своего века. В сфере гуманитарных наук он воистину царил как монарх с непререкаемым авторитетом. Блестящий гений сочетался в нем с классической и библейской ученостью, остроумием и тонким вкусом. Все, что он написал, интересно. Он много путешествовал, вследствие чего стал гражданином мира, подлинным космополитом. Он переписывался с учеными всех стран, которые прислушивались к нему, как к оракулу. Его книги были популярны и распространялись, как сегодня распространяются модные романы. Когда пошел слух, что Сорбонна осуждает его Colloquies, некий парижский издатель тут же поспешил выпустить 24 тыс. экземпляров этого труда. Он получал доход от издания своих произведений, ежегодную ренту в 400 гульденов как советник Карла V (этот титул он получил в 1516 г.), а также постоянные дары от покровителей и поклонников1104.
Если бы Эразм ограничился научными работами, он, будучи первым классицистом своего времени, оказал бы влияние только на свою эпоху и его имя стояло бы в одном ряду с именами Полициано в Италии и Будея1105 во Франции, труды которых больше никто не читает. Но случилось иначе. Его книги оказали влияние на далекое будущее. Он сыграл важнейшую роль в освобождении мышления европейцев от уз невежества и суеверия, разоблачил безжизненный формализм религии. Он взрыхлил замерзшую интеллектуальную почву Германии. Эразм распространял к северу от Альп дух исторического критицизма, представителем которого на юге был Лоренцо Валла. О Балле же он говорил, что тот «непревзойден по части остроты ума и цепкости памяти»1106. Но в значительной степени роль Эразма обусловлена влиянием его учеников и почитателей — Цвингли, Эколампадия и Лютера.
Разрыв Эразма со старыми средневековыми церковными представлениями проявился в четырех отношениях. Он критиковал монахов за их невежество, гордость, отсутствие целомудрия и осуждал бездушные религиозные обряды; он практиковал критический метод изучения Писания; он издал первый Новый Завет на греческом языке; он выступал за перевод Библии на народные языки того времени.
Практически во всех своих трудах Эразм, в духе сатиры или в серьезном тоне, выступал против лицемерных претензий монашества своего времени и против бессмысленных и пустых религиозных обрядов. В своем издании Нового Завета он часто возвращается к этим темам. Например, в примечании к Мф. 19:12 он говорит о священниках, «которым разрешено блудить и которые могут свободно содержать наложниц, но не имеют жен»1107. Наибольшей остротой отличается его сатира на клириков в «Похвале Глупости». В этой самой читаемой книге Эразма Глупость, в образе женщины, обращается к слушателям всех слоев и сословий общества. Особенно красноречиво и подробно она говорит о священниках, монахах, богословах и папе. Заявив с непревзойденной иронией, что из всех классов общества ей меньше всего подвержены богословы, Глупость рассказывает далее, что они способны дать самые исчерпывающие ответы на самые сложные вопросом. Drummond, И. 268.
Ш5{Гильом Буде (1467 — 1540), возродивший классические исследования во Франции (лат. Gug-
lielmus Budaeus, Будей). Из-за сходства фамилий его иногда путают с Иоганном Будде
(1667 — 1729), немецким протестантским богословом и философом (Johann Franz Budde, лат.
Johannes Franciscus Buddeus, Буддей).}
"""Nichols, I. 64.
1107Ряд цитат см. в Froude, 123 sqq.
СЭДгпдащш^ер, как свойства гостии могут сохраняться при изменении ее сущности,, сколько времени потребовалось для зачатия Спасителя во чреве Девы, мог ли Щ^ еящь не мужчиной, а женщиной, бесом, зверем, растением или камнем. Са- лщ^рлостолам понадобилось бы вновь подвергнуться просвещающему влиянию Др&, если бы они жили в это время и столкнулись со столь фантастической адрфиаикой.
касается монахов, имя которых указывает на уединение, то теперь их встретить на каждой улице и дороге. Они самым внимательным образом ^врсятся к своим поясам, капюшонам и тонзурам, но легко затевают ссоры, и в цфячвщ итоге им придется искать новые небеса, так как на старые, приготов- щщшр, дт1тт тттгтт гг сердцем, их не пустят. Что касается папы, то даже Лютеру Щ|^рлось> обрисовать так отчетливо, как Эразму в своих едких высказываниях, щгромадную пропасть, которая лежит между идеалом поведения преемника свя- ¦дао-Цетра и реальными папами. Эразм говорит, что папы самым вольным образом
Шзуют оружие Духа — интердикты, большие и малые отлучения, свирепые и тому подобное, — и прибегают к нему с неукротимой яростью, когда кто- жушается на власть престола святого Петра. Своей похотью и греховностью am огорчают Святого Духа и вновь заставляют раны Спасителя кровоточить1108. В фор Enchiridion он говорит, что названия «апостол, пастырь и епископ» указыва- обязанности, а не на власть, а слова papa и abbas — это не что иное, как
Ш'ви. Торговля индульгенциями, поклонение святым и другие средневеко- [ребления подвергались резкой критике со стороны Эразма, к к собственным комментариям и переложениям Нового Завета он [ервое печатное издание «Аннотаций» Баллы, увидевшее свет в Париже в 15U5 ,г. Его великой заслугой было привлечение внимания к простому смы-
Ш- ания. Он призывал людей «чтить живое и проникнутое Духом изображение в священных книгах, а не падать ниц перед Его деревянными и каменными и, даже если они украшены золотом. Разве могут Альберт Великий, Фома у и Оккам сравниться с Тем, Кого Отец Небесный называл Своим возлюбленным Сыном?!» О схоластах он говорил: «Я предпочел бы быть благочестивым %хщовом, каким был Иероним, а не таким непобедимым, как Скот. Разве им ^Miocb обратить хоть кого-то из еретиков изощрениями своего ума?»1109
греческого Нового Завета, изданного Эразмом в 1516 г. в Базеле, озна- лало новой эпохи в изучении и понимании Писания. Это деяние было
0 для дела веры, чем все прочие литературные труды Эразма, взятые [аже больше, чем все переводы и оригинальные произведения писате- Возрождения. Труд был посвящен Льву X — человеку, которому Эразм льстить (как в послании, где он посвящает ему свое издание Иеронима), 1 2 из всех людей больше всего был склонен мешать провозглашению ис- ¦Йано'го Евангелия. Книга в 672 страницы содержит в одном столбце греческий текст, а в другом — латинский перевод самого Эразма, с примечаниями. Его издава- ЯЁ ПбСлешно, чтобы опередить публикацию Нового Завета Комплутенской поли- rtromi, которая на самом деле была напечатана в 1514 году, но начала публично распространяться только в 1520. Издатель использовал три рукописи XII века, цоторце до сих пор хранятся в библиотеке Базельского университета и содержат 3 "Т7-Г
„ См. пренебрежительные замечания Эразма о папстве в связи с процессией Юлия II в Болонье, когда на одной из арок было написано: «Юлию II, сокрушившему тирана» (Faulkner, р. 82
¦ eqq•)•
"тParaclesis ad lectorem, предисловие к Новому Завету Эразма.
заметки Эразма на полях и красные отметки печатника, указывающие на соответствие страниц в печатной версии. Эразм даже не потрудился скопировать рукопись, а отправил ее печатнику в оригинале, снабдив многочисленными примечаниями на полях1110. Рукопись Апокалипсиса была позаимствована у Рейхлина и пропала, но была вновь обнаружена в 1861 г. доктором Диличем в библиотеке Эттинген-Валлер- штейна в Майхингене, Бавария. Последний лист был поврежден и восстановлен Эразмом, который перевел последние шесть стихов из Вульгаты на посредственный греческий, ибо он был скорее латинистом, чем эллинистом.
В общей сложности Эразм выпустил пять изданий греческого Нового Завета: 1516, 1519, 1522, 1527 и 1535 года. Кроме того, более 30 неавторизованных репринтов появилось в Венеции, Страсбурге, Базеле, Париже и других городах. Эразм внес в текст некоторые улучшения, но никогда не пользовался более чем восемью рукописями. Четвертое и пятое издания стали основой для textus гесер- tus, который оставался главным до времен Лахмана и Трегеллеса. Его примечания и переложения Нового Завета, кроме Апокалипсиса, были переведены на английский, и в 1547 г. каждый приход получил по экземпляру этого перевода. Цвингли собственноручно скопировал послания Павла из первого греческого издания в монастыре Эйнсидельн (1516). На основании второго издания (1519) Лютер сделал свой немецкий перевод в Вартбурге (1522), а Тиндейл — английский перевод (1526).
Таким образом, Эразм внес непосредственный вклад в подготовку переводов Библии на народные языки, за что он так решительно выступал в своем предисловии к первому изданию греческого Нового Завета. Он выразил там надежду, что Писание будет переведено на все языки и попадет в руки всех читателей, чтобы поддержать и утешить пахаря за плугом, ткача за станком, путника в странствии, женщину за прялкой. Он объявлял прискорбным тот факт, что тысячи образованных христиан никогда не читали Новый Завет. Издавая греческий текст, он хотел дать богословам возможность исследовать первоисточник христианства. Как высшая похвала, звучат слова Эколампадия о том, что он научился у Эразма истине: «В священных книгах следует искать только Христа» (nihil in sacris scripturis praeter Christum quearendum)mi.
Бытовала поговорка, которую упоминает и сам Эразм, — что он снес яйцо, которое высидел Лютер. Его отношения с виттенбергским реформатором и с движением Реформации описаны в седьмом томе этой истории. Здесь же мы скажем лишь то, что Эразм выступал за реформу посредством постепенного обучения и мягкого убеждения в рамках старой церковной системы. Он не одобрял насильственные меры Лютера и Цвингли и боялся, что они сильно повредят делу образования и утонченной культуры, которые были ему более дороги, чем религия.
С Лютером они никогда не встречались. Эразм решительно опровергал свою ответственность за взятый Лютером курс и объявлял, что ему некогда читать книги Лютера. Однако в послании к Цвингли он признавал, что склонялся к большинству положений Лютера еще до появления последнего. Истина же состо-
1110Praecipitatum fuit verius quam editum, — говорит сам Эразм в предисловии. Во втором издании также есть несколько страниц с ошибками. Некоторые из них перешли и в перевод Лютера. В третьем издании присутствует поддельный отрывок о трех небесных свидетелях (1 Ин. 5:7), чтобы устранить всякую возможность оскорбления (пе cui foret ansa calumniandi). {У Эразма добавлены слова, дошедшие и до нас в седьмом и восьмом стихах Синодального перевода: «на небе: Отец, Слово и Святой Дух; и Сии три суть едино. И три свидетельствуют на земле».}
""Nichols, И. 535.
Я* 8 том, что Эразм был критическим исследователем, а не человеком действия. )р#Ш обладал и пылом убеждения. В лучшем случае, он был моралистом. Он не фракодил через такой религиозный опыт, как Лютер, и Лютер уже в ранний писал Ланге, что Эразм, к его сожалению, мало знает о Божьей благода- ЧнБгШмало XVI века было периодом, когда одной критики было мало. Эразм не ёкд склонен к битвам. Его благочестие было недостаточно глубоко, чтобы он воргал со старым порядком. Он льстил папе, хотя в своих произведениях насмехался над ним. Разница между Эразмом и Лютером ярче всего проявляется в их таяюшении ко Льву X, которого Эразм, когда ему было это выгодно, славил как Образец культуры1112. Эразм не видел, что для перемен мало литературы и сатины. Пришло время, когда требовалась готовность к мученичеству, а религиозные |уб«кдения Эразма были недостаточно сильны, чтобы он решился пострадать за Свои принципы. Эмертон правильно говорит, что в самых спорных вопросах у Эразма было одно мнение для друзей и другое — для мира. Он был лишен пыла ^ смелости, которые необходимы, чтобы стать героем веры. «Эразм был челове- 8Ш в себе». Эта меткая характеристика часто повторяется в «Посланиях темных лэодей». Лютер обращался к немецкому народу и сражался за него. Эразм же
Швосхищение утонченной публики благодаря своей учености и уму. На- ! знал. Лютер говорил на немецком, а Эразм хвастался, что итальянский знает так же слабо, как индийский, и плохо говорит на немецком, ком и английском. Он гордился своей латинской образованностью. Эразм не собирался расставаться с Римом, как и его английские друзья Джон З&ыдег и Томас Мор. Он заявлял, что никогда не отходил от взглядов церкви и не собирается это делать. «Согласие с мнением церкви настолько важно для меня, что « согласился бы с арианами и пелагианами, если бы церковь одобрила их учение». 2?к он писал в 1526 г. после открытого спора с Лютером о свободе воли. Но Римская 1(?{>ковь так и не простила его. Все его труды были занесены в Индекс запрещенных книг двумя папами, Павлом ГУ в 1559 году и Сикстом V в 1590 году, как умышленно, еретические. В1564 году финальным решением Тридентского собора этот приго- эд> был отменен и все его труды убрали из Индекса, кроме Colloquies, «Похвалы Глупости», «Христианского брака» и еще одного или двух. Это решение было под- :'*Я9Р?кдено Климентом УШ (1596). С тех пор ситуация не изменилась1113.
, Католический историк немецкого народа Янссен в портрете Эразма, обрисованном мрачными красками, изображает его как тщеславного и высокомерного, небла- ^дарного к своим благодетелям, всегда готового занять нейтральную позицию в Озорных вопросах и льстившего великим ради подарков. Янссен привлекает внимание к тому, как радовался Эразм, получая в дар золотые и серебряные кубки и jpyrae ценные вещи. Эразм писал, что его сундуки «полны подарков, кубков, чаш, jpiKeK, часов, и некоторые из них — из чистого золота; колец же столько, что не ..фсчитать», Янссен говорит, что Эразм только в одном отношении превзошел своих зесгальянских предшественников, критиковавших церковь. Итальянцы издевались и насмехались, но воздерживались от лицемерного благочестия, Эразм же часто прилгал к нему после того, как всаживал свой кинжал в грудь оппонента1114. В Англии
""Nichols, II. 198, 314, 522. iu,CM. Emerton, pp. 454-5.
""Janeeen, II. 9 sqq. В списке имущества Эразма упоминаются мебель, одежда, скатерти, ночные колпаки, подушки, кубки, серебряные сосуды, золотые кольца и деньги (722 золотых гульдена, 900 золотых крон и т. д.). См. Sieber, Inventarium йЬег die Hinterlassenschaft des Erasmus vom 22 Juli, 1536, Basel, 1889.
старый пуританин Тиндейл также не щадил Эразма, но говорил, что «его язык раздувает из маленьких комаров огромных слонов и превозносит выше звезд всякого, кто проявит к нему хоть немного благосклонности»1115. Но никто не понимал Эразма и суть его миссии лучше, чем Лютер. Этот деятель Реформации, однажды назвавший его «нашим 'украшением и надеждой» (decus nostrum et spes), дал ему точную характеристику в послании к Эколампадию (1523): «Эразм совершил то, для чего он и был предназначен. Он заменил древними языками пагубные схоластические умозаключения. И подобно Моисею, он, вероятно, так и умрет в земле Моавит- ской... Эразм сделал достаточно, чтобы победить зло, но ему не суждено ввести народ в землю обетованную».
§70. Гуманизм во Франции
Гуманизм проник во Францию из Италии, но не превращался в четко очерченное движение до XVI века. Будей (1467 — 1540) был главным представителем классических исследований, а Фабер (Stapulensis), или, как его звали по-французски, Лефевр д'Этапль, был главным представителем христианской культуры (1469 — 1536). Оба были еще живы в период Реформации1116. Во Франции, как и в Германии, страсть к классике никогда не приобретала такого значения, как в Италии. Во Франции Возрождение достигло зрелости уже после того, как в Германии Реформация развернулась во всей полноте, а на Итальянском полуострове возрожденческие силы уже иссякли.
Интеллектуальное движение началось после завершения Столетней войны между Францией и Англией. В 1464 г. Петр Рауль написал для герцога Бургундского историю Трои. В то время французы еще считали себя потомками Гектора. Университеты, за исключением Парижского, не приняли участия в движении. Его центром и источниками были отдельные авторы и типографии в Париже, Лионе, Руане и других городах. Первыми французскими гуманистами обычно считают Гильома Фише и Гагена. Фише ввел в Париже «римское красноречие» и создал типографию в Сорбонне. Он переписывался с Виссарионом, в его библиотеке были книги Петрарки, Гварино из Вероны и других итальянцев. Гаген скопировал и откорректировал Светония (1468) и других латинских авторов. Были переведены на французский «Книга шуток» Поджио и некоторые произведения Баллы. В правление Людовика XI, которого называли «первым христианским королем», французские поэты прославляли его деяния. Среди литераторов Франции поклонение королевской власти занимало то же место, что культ античности в Италии1117.
Первыми учителями греческого, совершенно забытого во Франции, были Григорий Тифернас, приехавший в Париж в 1458 г., Иоанн Ласкарис, который вернулся туда вместе с Карлом VIII, и Гермоним из Спарты, учениками которого были Рейхлин и Будей. Импульс к началу новых исследований дал итальянец Алеандер, который позже прославился своим общением с Лютером в Вормсе. Он читал лекции о Платоне в Париже (1509) и выпустил латинско-греческий сло-
miPref. to Pentateuch, Parker Soc. ed., p. 395.
llleImbart, II. 382. Оуэн в своем Skeptics of the French Renaissance, Lond., 1893, говорит о Мон- тене, Петре Раме, Паскале и других лицах, проникнутых духом свободного исследования и живших после периода, который мы рассматриваем в этом томе.
m7Imbart, И. 364-372. Людовика XI славили и считали превзошедшим Ахилла, Александра Великого и Сципиона, самым могущественным после Карла Великого.
варь. В1512 г. его ученик Ватабль опубликовал греческую грамматику Хрисоло- р%Гильом Будей, вероятно, самый знаменитый знаток греческого в свое время, оснавал Коллеж-де-Франс (1530) и наконец побудил Франциска I позаботиться о щшодавании еврейского и греческого. Парижский университет в конце XIV ве- вд пришел в упадок, и Эразм горько жаловался на пищу, моральные устои и яртеллектуальные стандарты колледжа Монтагю, который посещал. Будей призывал сочетать изучение Писания с изучением классиков. Он говорил о Евангелии от Иоанна: «Что же это, если не почти совершенное святилище истины!»1118 Он упорно возражал против взгляда, будто изучение языков, на которых написана Библия, ведет к лютеранству.
Лефевр обучался в Париже, Павии, Падуе и Кельне. В течение некоторого времени он пожил во всех великих итальянских городах. Он знал греческий и немного еврейский. В 1492 — 1506 г. он издавал труды Аристотеля и Раймунда Луллия, а затем, под покровительством Брисонне, епископа Мо, обратил внимание на богословие. Он хотел противопоставить «Сентенциям» Петра Ломбардского сис- тбису богословия, в которой было бы отражено только учение Писания. В 1509 г. он ол$шиковал свой Psalterum quintuplex, сборник пяти латинских переводов Псалти- ри, в том числе пересмотренный им самим текст и комментарий. В1512 г. он издал пересмотренный латинский перевод посланий Павла с комментарием. В этом труде ok' Заявлял об авторитете Библии и отстаивал учение об оправдании верой, хотя йЫтостью не сознавал далеко идущее значение этого утверждения1119. Он также сомневался в заслуге добрых дел и целибата священников. В предисловии к Псалтири Лефевр говорит: «Я давно занимался гуманистическими исследованиями и рёдко затрагивал божественные темы в своих книгах, но потом они засияли передо мной таким светом, что мирские исследования показались мне тьмой в сравнении с ними». Через три года после появления Нового Завета Лютера вышел французский Перевод Лефевра (1523). Он сделан на основании Вульгаты, как и его перевод Ветхого Завета (1528). В1522 и 1525 г. вышли его комментарии к четырем евангелиям и соборным посланиям. Первый комментарий был внесен в Индекс запрещенных кнет Сорбонной. Оппозиция свободному духу исследования и Реформации, подстрекаемая Сорбонной и одобряемая французскими королями, вынудила его бежать в Страсбург, а потом к либеральному двору Маргариты Ангулемской.
' Фреди тех, кто общался с Лефевром, были Фарель и Кальвин, женевские реформаторы. Тем временем Клеман Маро (1495 — 1544), первый настоящий поэ| французского литературного возрождения, создал свой стихотворный пере- вЩшалтири на французский и перевел «Метаморфозы» Овидия. Французские к8йз)ья для собственного удовольствия распевали псалмы. Позже их стали петь
Шгремя богослужений, в Женеве и среди гугенотов. Когда Кальвин штудировал анитарные науки и закон в Бурже, Орлеане и Париже (ок. 1520), его обучали Кр^дье и Л'Этуаль, канонисты, и Мельхиор Вольмар, учитель греческого. Эти имена будущий реформатор вспоминал с благодарностью и уважением. Он стра- caipb предался изучению гуманитарных наук и послал Эразму копию своего труда о «Милосердии» Сенеки, в котором он часто цитирует древних классиков и отцов церкви. Если бы он не принял новые религиозные взгляды, возможно, он славился бы теперь как выдающийся представитель французского гуманизма.
IlAtobart, II. 545.
llwImbart (II. 394) говорит: «Он уделил необычайно большое внимание учению об оправдании . юрой, но при этом не жертвовал и делами». Этот автор сравнивает Лефевра и Эразма. См. * собственное предисловие Лефевра и Bonet-Maury в Herzog, V. 715.
§71. Гуманизм в Англии
ПОЛЬЗУЙСЯ ВРЕМЕННЫМ; ЖЕЛАЙ ВЕЧНОГО. — ДЖОН КОЛЕТ.
Гуманизм проник в Англию непосредственно из Италии, но в значительной степени его распространению способствовал Эразм тремя своими визитами в Оксфорд и Кембридж, а также тесной и длительной дружбой с ведущими английскими представителями движения. История английского гуманизма связана прежде всего с университетами, где разворачивался конфликт между новой и старой ученостью, а также она связана со школой Св. Павла в Лондоне, которую основал Колет. Для английского гуманизма были характерны осторожность и сдержанность, свойственные английскому характеру вообще. Он никогда не отличался таким языческим блеском, как итальянское литературное движение, и такой классической глубиной, как немецкий гуманизм. В области изящных искусств, за исключением книгопечатания, он остался невосприимчив к континентальным влияниям. Английский гуманизм, как и богословие английской Реформации, перенимал то, что сделали другие. Он не был творческим. С другой стороны, он уделял большее внимание религиозному и этическому элементам, чем гуманистические круги в Италии, но меньшее, чем в Германии. Его главными руководителями были Джон Колет и сэр Томас Мор, с которыми был тесно связан Эразм. Его высокопоставленными покровителями были архиепископ Кентер- берийский Уорхем, кардинал Уолси и Джон Фишер, епископ Рочестера .
Английское литературное пробуждение непосредственно предшествовало английской Реформации, хотя его первые вожди умерли в лоне Католической церкви. Первый толчок к развитию движения был дан в последней четверти XV века английскими студентами, посетившими Италию. Было принято, чтобы английские архидиаконы ездили в Италию для изучения канонического права. Ричард де Бери и Петр де Блуа проявили интерес к книгам и к светским латинским авторам. Итальянцы, в том числе Поджио и Полидор Виргил , бывали в Англии, некоторые даже преподавали там, но подлинными провозвестниками нового движения стали Уильям Селлинг, Томас Линакр и Уильям Гросин.
Селлинг, из оксфордского колледжа Всех Душ, впоследствии приор церкви Христа в Кентербери (1471 — 1495), посетил Италию в 1464 г. и в Болонье учился у Полициано. Из этой или другой, более поздней поездки он привез несколько греческих рукописей и ввел изучение греческого в Кентербери. Линакр, умерший в 1524 г., самый прославленный медик в Англии того времени, учился при Селлинге в Церкви Христа, а потом в Оксфорде, где ему преподавал греческий Корнелио Вителли, первым открыто обучавший этому языку в Англии в конце средних веков. Потом он отправился во Флоренцию, Рим и Падую, где получил диплом по медицине. Вернувшись в Англию, он был рукоположен священником, а потом стал врачом Генриха VIII. Он перевел на английский труды Галена .
Когда Линакр учился во Флоренции, в этот город приехал Гросин. Он преподавал греческий в Оксфорде до 1488 г., а вернувшись с континента, начал читать там лекции по греческому (1491). Эту дату историк Грин и считает началом нового периода. Гросин читал лекции о псевдо-Дионисии и, вслед за Лоренцо Валлой, отказался от предания, которое принимало его за Дионисия Ареопагита, ученика апостола Павла. Он и Линакр были близкими друзьями Эразма, и Эразм здзывал их, вместе с Колетом и Мором, четырьмя представителями серьезной и уравновешенной учености1123.
' • В конце XV века англичане по-прежнему оставались «варварским» народом в тхазах итальянцев1124. Эразм, не понаслышке знавший, что такое хорошая шко- яа, так отзывался о школьных учителях Англии: «убогие, захудалые, а иногда дач» не в своем уме». В университетах повсеместно изучали Дунса Скота и пользовались древними методами работы и учебниками, но уже вскоре схоласты были вытеснены оттуда, а произведения «утонченного доктора» были разбросаны во дво- дах Оксфорда, где их топтали ногами.
г• Что касается греческого языка, то некоторые, по сообщению Вуда, выступали -вротив него как занятия «опасного и достойного осуждения». Даже когда начало яоаого века осталось далеко позади, сэр Томас Мор все еще обращался к руковод- етеу Оксфорда, осуждая его за сопротивление изучению греческого языка1125.
лекций, вызвавший недовольство Мора, предполагалось прочитать в вели- зШЯЙ'ДОСт, и направлен он был против изучения не только греческих, но и латин- -«кхх классиков. Какое право, возмущался Мор, «имеет проповедник осуждать дотнь, о которой знает очень мало, и греческий, о котором не знает вообще ничего? Как он может знать богословие, если он не знает еврейского, греческого ллатыни?» В конце своего письма Мор угрожал руководству университета наказанием со стороны Уорхема, Уолси и даже самого короля, если будут чиниться препятствия новым наукам. Мор снова и снова обличал служителей церкви, «будораженных распространением нового знания. Лайли, директору школы Св. >ЭДвла> он писал: «Неудивительно, что ваша школа вызывает столько споров. Она .подобна деревянному коню, который погубит варварскую Трою». Но если были •дади, считавшие новые знания опасными, были также и те, кто, подобно Фишеру ж Рочестера, начинал изучать греческий в возрасте 60 лет. Вместо всеми уважаемых «Сентенций» Петра Ломбардского учебником богословия в английских университетах становилось Писание.
Наибольший вклад в этот процесс внес Джон Колет. Хотя это имя не так часто уаоминается на страницах Лингарда, сегодняшние авторы присоединяются к ^Риндейлу, Латимеру, другим реформаторам середины XVI века и признают его >!!лавным первопроходцем в освоении нового знания в Англии, образцом благо- (родрых жизненных целей и искренней преданности делу культуры.
.„будущий декан Св. Павла был сыном сэра Генри Колета, несколько раз занимавшего пост лорд-мэра Лондона, и одним из его 22 детей. Он пережил всех яленов своей семьи, кроме матери, а когда почувствовал, что сам стареет, воздал 'ей должное, выразив восхищение ее духовностью и счастливой старости. Думая о ней, мы вспоминаем славную мать Джона Весли. Молодой Колет провел три года в Оксфорде (1493 — 1496)1126, а потом отправился в Италию, по выражению
пя Nichols: Erasmus' Letters, I. 226. Сэр Томас Мор в послании к Колету от ноября 1504 г. писал: ч ,«Я буду проводить время с Гросином, Линакром и Лайли. Первый, как ты знаешь, руководит моей жизнью в твое отсутствие, второй руководит моими занятиями, третий — мой самый дорогой друг».
"*8eebohm, р. 283.
,даСм. это послание в Froude, Erasmus, 139.
Эразма — «как торговец, ищущий хороший товар». Нам остается только догадываться, где именно он получал знания, но архиепископ Паркер, два поколения спустя, говорит, что он «долгое время учился в чужой стране, в первую очередь Священному Писанию». Вернувшись в Оксфорд он, хотя и не был рукоположен священником, начал публично разъяснять греческие послания апостола Павла. Эти лекции он читал бесплатно. В то же самое время «профессор богословия леди Маргарет» читал лекции по Quodlibet Дунса Скота. Позже Колет разъяснял также Первое послание к коринфянам.
В этот период он еще не освободился окончательно от старых академических канонов и был склонен отвергать чтение классических авторов, в произведениях которых отсутствовало «спасительное влияние Христа и в которых не был представлен Христос... Книги, где нет Христа, — бесовская пища»1127. О том, какое впечатление производили его разъяснения, мы узнаём от самого Колета, описывающего, как к нему пришел один священник. Этот священник, сидя перед камином Колета, вытащил из-за пазухи небольшую копию посланий, изготовленную им собственноручно. Затем, в ответ на его просьбу, хозяин начал излагать золотые истины первой главы Римлян1128. В своих разъяснениях Колет часто выражает восхищение Павлом.
В Оксфорде в 1498 г. Колет встретил Эразма, который был примерно одинакового с ним возраста, и познакомился также с Мором, которого называл «редким гением». То, что он общался с этими людьми, подтверждает его склонность к новому учению. Он читал лекции по «Иерархиям» Ареопагита, но вскоре согласился с мнением Гросина о более поздней дате их создания. Он отказался от распространенной высокой оценки Фомы Аквината, объявив последнего «высокомерным в своей попытке дать определение всему» и «исказившим все учение Христа своей мирской философией»1129. Несколько лет спустя в послании к Эразму он критиковал современных богословов, тратящих свою жизнь на пустые логические трюки и диалектические изощрения. Эразм, отвечая ему, заявил, что богословие, которое некогда было уважаемым, стало «глупым, нищим и оборванным».
Как декан Св. Павла (это назначение получено им в 1504 г.), Колет выделяется в качестве борца со злоупотреблениями клириков, смелого проповедника и щедрого покровителя образования. Уставы для кафедрального клира, выпущенные им, подчеркивают, что реформа необходима «во всех отношениях, в жизни и в религии». В старом уставе, в котором четко определялась роль декана в процессиях и его место на хорах, не говорилось, что одной из его обязанностей является проповедь. Колет читал публичные лекции по посланиям Павла, но вскоре перестал ладить со своим капитулом. Кафедральная школа не соответствовала его стандартам, и средства, полученные им после смерти отца, он потратил на оборудование школы Св. Павла (1509)1130. Первоначальные здания сгоре-
П26Вероятно, в колледже Магдалины. См. Lupton, 23 sqq. Этот же осторожный автор пишет про учебу Колета в Лондоне. О фактах из карьеры Колета лучше всего написано в послании Эразма к Иусту Ионе.
1127Цит. в Lupton, р. 76.
1ШПослание к аббату Винчкомба, где Колет описывает визит этого священника, см. в Lupton, р. 90 sqq., и Seebohm, р. 42 sqq.
1129Seebohm, p. 107.
1130Зибом указывает 1510 г. По поводу даты основания и первоначального названия школы см. London Times, July 7, 20, 1909 (дискуссия между ?. Э. Дж. Мак-Доннеллом и Гардинером, попечителем и почетным библиотекарем Св. Павла). Колет иногда называл ее Школой Иисуса. Здания были достроены в августе 1510 г. Сейчас школа расположена в Хаммерсмите.
ливовремя лондонского пожара, новые были построены в 1666 г. Согласно уетюу, ©бучение было бесплатным, изначальное количество учеников равнялось 188,' потом возросло в три раза. Преподавались «качественная литература, латин- вкая игреческая», но особенно творения христианских авторов, которые «писа- ?? в-мудрости своей на ясной и благопристойной латыни». Возвышенное пред- еиййение основателя об идеальном учителе и его моральных и литературных качествах, отраженное в его уставах для старой кафедральной школы, было сле- дующим: «Он должен быть праведным и уважаемым человеком, обладающим вЬльшой и подтвержденной ученостью». Наряду с обучением благочестивой ли- *ё$йгуре он должен был «внушать восприимчивым умам учеников святую нрав- й&енность и учить их не только грамматике, но и добродетели»1131.
Школа Св. Павла была первой грамматической школой в Англии, в которой преподавали греческий. Список ее учителей открывается Уильямом Лайли, од- tefti из немногих англичан того периода, способных учить греческому. Он обучался в Оксфорде, потом совершил путешествие в Иерусалим и вернулся в Анг- 'ЛйЙО через Италию. Он умер в 1522 г. По его завещанию Колет раздал все его *кяйги, «печатйые и на бумаге», бедным учащимся школы.
Как проповедник, декан Св. Павла был смел и верен Писанию. Среди его . фгешателей были лолларды. Сам Колет, похоже, читал произведения Виклифа, '#также другие «еретические» труды1132. Две его знаменитые проповеди были "тфойзнесены перед советом Оксфордского университета (1511) и в связи с получением Уолси кардинальского поста. Речь перед советом сохранилась полностью. 1?ней Колет решительно призывает к реформе клира1133. Для проповеди был взят текст Рим. 12:2: «Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь». Он говорил о гордости И амбициях клира, осуждал его стремление к высоким церковным и Государственным постам. Некоторые клирики ходили на праздники и пиры, посещали спортивные состязания и представления, занимались охотой1134. Если бы священники были добродетельны, добродетелен был бы и народ. «Наше благочестие, — восклицал проповедник, — наставило бы их на праведный путь более ^спешно, чем все запреты и отлучения. Они жили бы благой и святой жизнью, Хорошо знали бы Писание и в основном и прежде всего были бы исполнены jrrpaxa божьего и любви к небесной жизни».
С позиции канонов того века проповедник был неосторожен, и Фитц-Джеймс, едрскоп Лондона, призвал его на суд, но обвинения были сняты архиепископом. Колета обвиняли в том, что он осуждал поклонение образам и утверждал, что Павел был беден и не имел епископских доходов. Говорили также, что, осуждая чтение проповедей по бумажке, Колет выступал против самого Фитц-Джеймса,
,жУставы приводятся в Lupton, Appendix А, р. 271 sqq. О «Морфологии», которую Колет приготовил для школы, см. Lupton, Appendix В. Противопоставляя более позднюю латынь латыни классических авторов, язычников и отцов церкви, Колет называл первую «скорее пачкотней, чем литературой». В одном из правил было сказано, что ученики сами должны доставать себе свечи, причем восковые, а не из жира. О епископе, который выступал против школы Св. Павла как «вместилища идолопоклонства», см. в послании Колета к Эразму (Nichols, II. 63).
ui2 Первый вывод мы делаем из слов Эразма о его визите в Уолсингем, второй — из недвусмысленного высказывания Эразма в послании к Иусту Ионе.
""Текст есть в Lupton, Appendix С.
^Lupton (p. 183) говорит, что Колет вполне мог упомянуть случай с неким архидиаконом, . :< - который, посещая приорию Бридлингтона, взял с собой 97 лошадей, 21 собаку и трех соколов. Описание Колета (из «Иерархий» Дионисия), каким должен быть священник, см. в Lupton, р. 71; Seebohm, р. 76.
который имел такую привычку. Латимер, который примерно в это время находился в Кембридже, сказал в проповеди несколько лет спустя, что «в те дни у доктора Колета были неприятности и его бы сожгли, если бы Бог не внушил иного сердцу короля».
Когда вышел греческий Новый Завет Эразма, Колет сердечно поздравил его. В послании к голландскому ученому с благодарностью за получение экземпляра книги он выражал сожаление о том, что недостаточно хорошо знает греческий, чтобы читать его, и говорил, что желает учиться у него этому языку. Здесь же он предсказывает, что «имя Эразма никогда не будет предано забвению». Эразм написал Колету, что начал заниматься еврейским, но отказался от этой затеи, «испуганный непривычностью слов и неспособностью человеческого ума овладеть множеством предметов»1135. А более молодой ученый из Тюбингена Филипп Меланхтон воздал должное Novum instrumentum в греческих стихах, которые передал Эразму Беат Ренан. Фокс, епископ Винчестера, заявил, что узнал из этой книги больше, чем из десятка комментариев.
Незадолго до смерти Колет намерился удалиться в благочестивое уединение в Шене. Решение это было принято в связи с ухудшением здоровья и проблемами, которые навлекли на него его свободные высказывания. Однако он не успел осуществить свой замысел. Он был похоронен на территории Св. Павла. Примечательно, что он ничего не завещал церкви и не просил проводить мессы за свою душу. Эразм очень ценил этого своего друга и еще при его жизни писал, что в Англии «нет человека более благочестивого, который лучше бы знал Христа». После смерти Колета в одном из писем он восклицает: «Какого человека потеряла Англия, какого друга потерял я!» В трудные моменты Эразм часто обращался к Колету с просьбами1136. В его Colloquies интереснее всего для англосаксов описание путешествия, которое два друга вместе совершили к святилищам Фомы Бекета и Богоматери в Уолсингеме. Лучшая часть этого описания — скептический юмор, с которым они сомневались в подлинности пальца Петра, молока Девы, туфли святого Фомы и других показанных им реликвий.
Хотя Колет пошел весьма далеко, требуя реформы клира, приветствуя возрождение гуманитарных наук, осуждая древние схоластические диспуты и выступая за изучение Писания, вполне вероятно, что он не встал бы на сторону Реформации1137. Ему было пятьдесят, когда началась Реформация. О нем можно без преувеличения сказать, что он был очень близок к тому идеалу благочестия и праведности, которого требовал от христиан. Он говорил, что «добрые дела и справедливость более угодны Богу, чем молитвы или жертвоприношения»1138. Невозможно отозваться о Колете лучше, чем сделал Дональд Лаптон в своей «Истории современных протестантских богословов» (1637): «Этот великий декан Св. Павла учил и жил как апостол Павел»1139.
Сэр Томас Мор (1478 — 1535) не только умер в лоне Католической церкви, но умер смертью мученика, отказываясь признать превосходство английского короля, оспаривающего власть папы. Он учился в Оксфорде, занимался правом в
1135Nichols, I. 376, II. 287. Позже, по словам Мора, Колет продолжил занятия (Nichols, II. 393). """Nichols, ?. 25, 35 sqq., 72, 258, etc.
1137Gasquet (The Eve of the Reformation, p. 6) настаивает, что противоположное мнение «абсолютно ложно и вводит в заблуждение».
>ТА RIGHT FRUITFUL ADMONITION CONCERNING THE ORDER OF A GOOD CHRISTIAN MAN'S LIFE. ТРАКТАТ КОЛЕТА
воспроизводится в Lupton, Life, p. 305 sqq., по изданию 1534 г. 1139Lupton, Life of Colet, p. 143.
Лондоне и возвысился до поста королевского канцлера. Мы не будем перечис- дшгь здесь его профессиональные достижения и заслуги перед государством, а .«эдетим лишь то, что он сделал для возрождения знаний и религиозного движения Англии. Мор был образцом верующего и рассудительного мирянина. Он Я^СИД власяницу, но насмехался над суевериями своей эпохи. Приняв высокий
fvti он поклялся, что «прежде всего будет верен Богу, а после Бога — королю», то ?се время он, вместе со своими близкими друзьями Эразмом и Колетом, . активно участвовал в создании нового фундамента для обучения классикам, ла- зщским и греческим. Он был верен церкви, во главе с папой, однако в своей лУтопщи» изобразил идеальное общество, в котором религия является прежде всего семейным делом, где нет ни исповеди перед священниками, ни подаваемого ; ИМИ отпущения грехов.
v За исключением «Утопии» все подлинные труды Мора были религиозными. :@одьшинство из них — это полемические трактаты, призванные опровергнуть новые учения Реформации, которые в Англии стали открыто защищать задолго до смерти Мора. Мор был обезглавлен в 1535 г., и, если мы вспомним, что анг- дайский Новый Завет Тиндейла был опубликован в 1526 г., нам будет ясно, сколько времени Мор взаимодействовал с протестантским движением. Сам Тин- дейл был задушен и сожжен через год после казни Мора. В ответ на труд Саймона «Мольба нищих», яростную критику идеи чистилища, Мор выпустил свое .«jM&ieipe душ», или «Бедные простые души, выгнанные из чистилища». Здесь дущр представлены как молящие о том, чтобы их не оставили мучиться в смертной тоске из-за забвения живущими и дали очиститься. Фиш был приговорен к смертц и сожжен (1533). Как главный защитник своей стороны, Мор выступал .Сахже против Джона Фрита, который был приговорен к сожжению в 1533 г., и тдротив Тиндейла, обличая «ложный английский перевод Нового Завета, недавно щщделанного Тиндейлом». Мор сделал и такой странный вывод: «Виклиф, Тин- дейл, брат Варне и другие подобные им люди образуют ту самую причину, по которой Писание необходимо держать подальше от народа»1140. Мор утверждает, Чаго еретические книги ввозили с континента в Англию «в огромных количествах»• Он назвал Томаса Хилтона, священника из Кента, одним из еретиков, гщэрые должны попасть на костер, «в зловонный котел дьявола». Преступление •Хилтона заключалось в том, что он отрицал пять таинств. И он был сожжен в ;1530 г.1141 Как было принято в то время, полемические труды Мора полны грубых эпитетов. Он называет своих оппонентов «свиньями», «адскими псами из д&явольскойсворы», «обезьянами, танцующими для развлечения Люцифера»1142, В своем труде против Тиндейла и Фрита он выступал за паломничества, де поклонение образам и за индульгенции. По свидетельству канцлера, Мор находился в Баркинге (1498), когда там был обнаружен ряд реликвий, «утаивавшихся
*"°СМ. GASQUET, EVE OF THE REFORM., P. 215 SQQ.
,ueO том, как относились к еретикам в некоторых районах Англии, можно судить по письму к Эразму (1511) от Аммония, латиниста и секретаря Генриха VIII. Автор говорит: «Неудиви- , тельно, что дров так мало и стоят они так дорого, ведь понадобилось устраивать столько сожжений для еретиков». На соборе 1512 г. один старый священник выступал за сожжение еретиков и с нарастающей громкостью повторял: haereticum hominem devita {Титу 3:10}, утверждая, что devita означает искоренение из жизни (de vita tolli), и превратив таким образом эти слова в явную заповедь уничтожать еретиков. Об утверждении, что Мор не относился к еретикам с жестокостью, см. его Engl. Works, p. 901 sqq. Мартиролог Фокс объявил Мора «ожесточенным гонителем добрых людей и проклятым врагом евангельской истины».
114,Доктор Линдси в Cambr. Hist, of Engl. Lit., III. 19.
с самых пор, как аббатство сожгли неверующие», и заявлял о первостепенной важности самого факта, что «эти реликвии являются останками святых людей, которых почитают, а то, кому они принадлежат, не так уж и важно»1143.
Однако Мор выступал против некоторых суеверий — например, он ополчился на францисканского монаха, который публично проповедовал, что «тот, кто будет ежедневно с помощью Псалтири молиться Пресвятой Деве, не будет осужден». Мор отрицал учение Августина о том, что младенцы, умершие некрещеными, осуждены на вечные муки, и писал Эразму, что Epistolae obscurorum virorum Гуттена доставили удовольствие всем в Англии и что «в грубых ножнах этого труда скрывается превосходный клинок»1144. Из-за его близости к Колету и Эразму некие монахи в 1519 году попытались обратить его в свою веру.
Лев XIII объявил Мора блаженным (1886). Вместе со святым Эдмундом, епископом Фишером и Фомой Бекетом он является одним из главных английских мучеников, почитаемых английскими католиками. Он умер, «не желая обречь свою душу на вечное проклятие» и выражая надежду, что, «как святой Павел и святой Стефан встретились на небесах и стали друзьями, так случится и с ним и его судьями». Гэрднер замечает, что «ни один человек не встречал несправедливое осуждение с более замечательным присутствием духа»1145. Мы не можем не согласиться с этим утверждением, однако не следует забывать о факте, что Мор, каким бы джентльменом он ни был в душе, безжалостно относился к тем, кого считал еретиками, а в своих произведениях обращался к ним с эпитетами столь же резкими, как и те, которые использовал Лютер. Но параллельно с этим его следует похвалить за то, что он поддерживал реформу образования и одобрял греческий Новый Завет Эразма. Он написал специальное послание к профессору из Лувена Дорпию, критикуя его за нападки на критические исследования Эразма и за осуждение любых попыток пересмотреть старый латинский текст.
«Утопия» Мора, написанная на латыни и напечатанная в 1516 г. с предисловием Будея, ураганом пронеслась по Европе. Ее называли также Nusquama, или «Нигдения». Взяв в качестве прецедента «Республику» Платона, автор намеревался показать, каковы недостатки европейского и в особенности английского общества. В идеальном государстве Мора, расположенном на острове, соблюдают договора и выполняют обещания. Здесь пахари, плотники, извозчики, угольщики и другие труженики по справедливости делятся платой за труд со знатью, златокузнецами и ростовщиками, которые называются непроизводительными классами. «Заговор богачей, которые забирают себе государственные богатства», не допускается. В «Утопии» каждый ребенок получает хорошее образование. Время физического труда ограничено шестью часами. Ширина улиц — 20 футов (6 м). Возле каждого дома есть сад и проточная вода. Бойни расположены за пределами города. Все наказания, в целях назидания и наставления в вере, производятся внутри семьи. На острове продолжают существовать старые религии, потому что христианство введено там недавно, но Мор, явно противореча своей
1143Gasquet: The Eve of the Reformation, p. 378. ""Nichols, II. 428. См. также Seebohm, pp. 408, 416, 470.
naHist. of the Engl. Church in the 16th Cent., etc., p. 160. Одна из трогательных сцен в истории последних переживаний лиц, осужденных на мученичество, развернулась, когда Мор был на пути в Тауэр. О ней рассказывает первый биограф Мора Роупер (Lumby ed., p. liii). Любимая дочь Мора Маргарет, желая еще раз показать отцу, как она его любит, прорвалась через ряды охраны, обняла отца, поцеловала его и получила его благословение. Вновь оказавшись отделена от него стражей, она во второй раз прорвалась к нему, чтобы обнять.
?оябе поздней практике гонителя, объявляет, что «ни одного человека не карают ¦ае его веру». Священниками там становятся и женщины, но они являются, скорее, «блюстителями и руководят поклонением», нежели выполняют собственно свзвденнические функции. Исповедь приносится не им, а главе семьи. Жена Простирается ниц и исповедуется перед мужем, а дети — перед обоими родителями. Священники состоят в браке.
Мог ли подозревать Мор, что через десять лет после публикации его знаменитой книги из нее будут брать тексты в поддержку крестьянского бунта в Германии?114" В этой книге сформулированы некоторые из общественных надежд и таяний нашего века. Автор выразил распространенные настроения своего поколения, недовольного законами, ограничивающими заработную плату, присвое- щвт благ богатыми, превращением полей в овцеводческие фермы и новой вой- дойна континенте, в которую оказалась вовлечена Англия1147. . Джон Фишер, казненный на плахе на несколько месяцев раньше Мора за отказ принести клятву и признать наследником потомка Екатерины Арагонской, умер в возрасте 79 лет. Декан Перри назвал его «самым ученым, самым сознательным и самым преданным из епископов того времени». В1511 г. он рекомендовал Эразма в .Кембридже в качестве преподавателя греческого. По пути на эшафот этот добрый ярввек держал в руках Новый Завет, вновь и вновь повторяя слова: «Сия же есть щшь вечная, да знают Тебя, единственного истинного Бога, и посланного Тобою йисуса Христа». «Такой учености для Него достаточно», — говорил он. ,. Протестантский мир с почтительным уважением относится к Гросину, Коле- fsy, $topy и Фишеру. Конечно же, они не смогли в полной мере оценить тот свет, который распространялся по Европе, однако они пошли достаточно далеко, как Зачинатели более рациональной системы образования, нежели та, что была основана на схоластическом методе, и занимают достойное место в истории развития религиозной мысли1148.
v В Шотландии протестантская Реформация распространилась еще до того, как Возрождению ДАЛОСЬ оказать ва нее свое собственное влияние. Джон Мэйджор (ум. ок. 1550) написал комментарий на «Сентенции» Петра Ломбардского. Его называют «последним из схоластов». Но он одновременно был и связующим звеном с новым литературным движением, через Джорджа Бьюкенена, его тадика в Сент-Эндрюсе. Мэйджор оставался верен Римской церкви. Бьюкенен, пробыв шесть месяцев В португальской тюрьме как еретик, вернулся в Шотландию и принял Реформацию. Согласно йфофвссору Хьюму-Брауну, его латинское стихотворное переложение псалмов «вплоть до недавних .ДО «пали в Шотландии во всех школах, где изучалась латынь»1149.
*}*СатЬг. Hist, of Engl. Lit., p. 20. Прекрасный обзор «Утопии» см. в Seebohm, pp. 346-365, а также . В W. В. Guthrie, Socialism before the French Revol., pp. 54-132, N. Y., 1907. Латинское издание и ;"' перевод на английский — в Diet, of Natl. Biogr., p. 444. Прекрасное издание перевода Робинсона - (1556) было выпущено профессором Ламби (Cambr., 1879). Роупер (зять Мора и протестант) 1 составил «Жизнь Мора», с предисловием (Roper, Life of More). См. также Lupton, The Utopia, , . Oxf., 1B95. Изданы репринт латинского издания (1518) и английского издания (1551).
11ЯСм. Lumby, Introd., p. xiv, и Guthrie, p. 96 sq.
"^Разумеется, автор мржет лишь с великодушной терпимостью отнестись к мнению аббата Гас- ке, который не находит в протестантской Реформации ничего достойного похвалы и завершает свою главу Revival of Letters in England (в The Eve of the Reform., p. 46) такими словами: «Гуманистическое движение в Англии, равно как и в Германии, потерпело крах из-за религиозных трудностей в лице тех, кто кичился своей принадлежностью к адептам истинной учености, образования и воспитания» (имеются в виду Колет, Эразм, Фабер и Мор). Проница- , тельные замечания о влиянии английского гуманизма на протестантское движение см. в See- . bohm, pp. 494 sqq., 510.
u<,CM. главу Reformation and Renascence in Scotl., Hume-Brown, в Cambr. Hist, of Eng. Lit., III. . 156-186. Об одаренном Алесии, который лучшее время своей жизни занимался преподаванием в Германии, см. в A. F. Mitchell, The Scottish Reformation, Edinb., 1900.
ГЛАВА IX
ПРОПОВЕДЬ И НАРОДНОЕ БЛАГОЧЕСТИЕ
§72. Литература
К §73, 74. ТРУДЫ ЭРАЗМА, КОЛЕТА, ТИНДЕЙЛА, ГЕЙЛЕРА СТРАСБУРГСКОГО И ДРУГИЕ ИСТОЧНИКИ, УПОМИНАЕМЫЕ В ПРИМЕЧАНИЯХ. Lea: HIST, OF CLER. CELIBACY. ТАКЖЕ HIST, OF SPAN. INQ. — HISTT. OF THE ENGL. CH„ Capes и Gairdner-Traill: SOCIAL HIST, OF ENGL., VOL. II. — Seebohm: OXF. REFORMERS. — Gasquet: THE OLD ENGL. BIBLE AND OTHER ESSAYS, LOND., 2D ED., 1907. ТАКЖЕ THE EVE OF THE REFORMATION, PP. 245 SQQ. — Cruel: GESCH. D. DEUTSCHEN PREDIGT, IM MA, PP. 431-663, DETMOLD, 1879. — Kolde: D. RELIG. LEBEN IN ERFURT AM AUSGANGE D. MA, 1898. — Landmann: D. PREDIGTTUM IN WESTPHALEN IN D. LETZTEN ZEITEN D. MA, PP. 256. — Schon: ct. PREDIGT В HERZOG, XV. 642-656. Janssen-Pastor: HIST, OF THE GER. PEOPLE, VOL. I. — Pastor: GESCH. D. PAPSTE, I. 31 SQQ., III. 133 SQQ. — Hefele-Hergenrother: CONCILIENGESCH., VOL. VIII.
К §75. ULLMANN: Reformers before the Reformation, 2 vols., Hamb., 1841 sq., 2"ed., Gotha, 1866, англ. перев., 2 vols., Edinb., 1855; также J. Wessel, ein Vorganger Luthers, Hamb., 1834. — GIESELER, II, part IV. 481-503. Многочисленные выдержки из их произведений. — HERGEN- R0THER-KIRSCH, II, 1047-1049. — JANSSEN-PASTOR: I. 745-747. — HARNACK: Dogmengesch., III. 518, etc. — LOOFS: Dogmengesch., 4th ed., 655-658. — О ГОХЕ: его De libertate christ., etc., ed. Corn. Graphaeus, Antw., 1520 — 1523. — 0. CLEMEN: J oh. Pupper von Goch, Leip., 1896, и статьи в Herzog, VI. 740-743, и в Wetzer-Welte, VI. 1678-1684. — О ВЕЗЕЛЕ: его Adv. indulgentias в Walch, Monumenta medii aevi, Gotting., 1757. — Описание суда над ним в AENEAS SYLVIUS: Commentarium de concilio Basileae, и D'ARGENTRE: Col. Nov. judicio- rum de erroribus novis, Paris, 1755; также BROWNE: Fasciculus, 2d ed., Lond., 1690. — Статьи в Herzog, CLEMEN, xxi, 127-131, и Wetzer-Welte, VI. 1786-1789. — О ВЕССЕЛЕ: первое издание его трудов Farrago rerum theol., сборник его трактатов, который вышел в Нидерландах ок. 1521 г. (2d ed., Wittenb., 1522), содержит послание от Лютера (3d — 4th edd., Basel, 1522, 1523). Полное издание его трудов включает в себя жизнеописание — A. HARDENBERG (проповедник из Бремена, ум. в 1574), Groningen, 1614. — MUURLING: Commentatio historico-Theol. de Wesseli cum vita turn meritis, Trajecti ad Rhenum, 1831; также de Wesseliprincipiis ac virtutibus, Amsterd., 1840. — J. FRIEDRICH (католик): J. Wessel, Regensb., 1862. — Статьи Wessel в Herzog, VAN VEEN, xxi. 131-147, и в Wetzer-Welte, XII. 1339-1343. — P. HOFSTEDEDE GROOT: J. Wessel Ganzevoort, Groningen, 1871.
?§76. НиколайдеЛира: POSTILLAESIVECOMMENTARIABREVIAINOMNIABIBLIA, ROME, 1541 — 1543, 5 VOLS., INTROD. — Wyclif: DE VERITATE SCRIP. SAC., ED. BUDDENSIEG, 3 VOLS., LEIPZIG, 1904. — Gerson: DE SENSU LITTERALI SCRIP, SAC., DU PIN ED., 1728,1. 1 SQQ. — Erasmus: ВСТУПЛЕНИЕ К ГРЕЧЕСКОМУ НОВОМУ ЗАВЕТУ, 1516. — L. Наш: REPERTORIUM BIBLIOGRAPHICUM, 4 VOLS., STUTTG., 1826 — 1838. Ed. Reuss (УМ. В 1891): D. GESCH. D. HEIL. SCHRIFTEN N. Т., 6th ED., BRAUNSCHWEIG, 1887, PP. 603 SQQ. — F. W. Farrar: HIST, OF INTERPRETATION, LOND., 1886, PP. 254-303. — S. Berger: LA BIBLE FRANQAISE AU MOYEN &GE, PARIS, 1884. Gasquet: THE OLD ENGL. BIBLE, ETC.; EVE OF THE REFORMATION. — F. Falk: BIBELSTUDIEN, BIBELHANDSCHRIFTEN UND BIBELDRUCKEN, MAINZ, 1901; DIE BIBEL AM AUSGANGE DES MA, IHRE KENNTNIS UND IHRE VERBREITUNG, COL., 1905. — W. Walther: D. DEUTSCHEN BIBELIIBERSETZUNGEN DES MA, BRAUNSCHWEIG, 1889 — 1892. — A. Coppinger: INCUNABULA BIBL. OR THE FIRST HALF CENT, OF THE LAT. BIBLE, 1450 — 1500, С 54 ФАКСИМИЛЕ, LOND., 1892. — THE HISTT. OF THE ENGL. BIBLE, АВТОРЫ Westcott, Eadie, Moulton, Kenyon, ETC. — Janssen-Pastor: GESCH. DES DEUTSCHEN VOLKES, I. 9 SQQ. — Bezold:
Gesch. der Reformation, pp. 109 sqq. — R. SCHMID: Nic. of Lyra, в Herzog, XII. 28-30. — Ст. Bibellesen und Bibelverbot и Bibeliibersetzungen в Herzog, II. 700 sqq., III. 24 sqq. Другие труды упоминаются в примечаниях.
К §77.1. Источники. Латинские и итальянские произведения Савонаролы состоят из проповедей, трактатов, посланий и нескольких поэм. Самое крупное собрание рукописей и оригинальных изданий хранится в Национальной библиотеке Флоренции. Там есть 15 изданий «Триумфа Креста», вышедших в XV — XVI веках. Послания spirituals et asce- ticae, ed. QU?TIF, Paris, 1674. Проповеди были собраны другом Савонаролы Лоренцо Виволи и публиковались сразу после того, как проповедник произносил их. Лучшее издание — Sermoni е Prediche, Prato, 1846. Также издание G. BACCINI, Flor., 1889. Подборка, сделанная VILLARI И CASANOVA: Scelta di prediche e scritti, G. Sav., Flor., 1898. — Нем. перев. 12 проповедей и поэмы de ruina mundi, ?. SCHOTTMOLLER: Berlin, 1901, pp. 132. A. GHERAHDI: Nuovl document a e studii intorno a Savon., 1876, 2D ed., Flor., 1887. — «Триумф Креста», издание на латыни и на итальянском, L. FERRETTI, О. Р., Milan, 1901. Англ. перев. с этого издания — J. PROCTER, Lond., 1901, pp. 209. — Exposition ofPs. LI and part ofPs. XXXII (латинский текст с английским переводом ?. ?. PEROWNE), Lond., 1900, pp. 227. — Поэзия Савонаролы, изд. С. GUASTI, Flor., 1862, pp. xxii, 1864. — Рудельбах, Перренс и Виллари приводят фрагменты в оригинале. — Е. С. ???????: Oeuvres tpir. choisies de Sav., 3 vols., Paris, 1880. — Древнейшие биографии: P. В. URLA- MACCHI (ум. в 1519), основана на более старом латинском жизнеописании, труде свидетеля (изд. Mansi, 1761); G. F. Pico DELLA MIRANDOLA (племянник прославленного ученого с тем же именем), завершено в 1520, опубликовано в 1530 (ed. Qu6tif, 2 vols., Paris, 1674). Об этих трех изданиях см. VILLARI, Life of Sav., pp. xxvii sqq. — Также J. NARDI (современник): Le stone della cittd di Fireme, 1494 — 1531, Flor., 1584. LUCA LANDUCCI (благочестивый флорентийский аптекарь, пылкий почитатель Савонаролы): Diario Fiorentino, 1450 — 1516, Florence, 1883. Реалистическое описание Флоренции, проповедей и смерти Савонаролы.
И. СОВРЕМЕННЫЕ ТРУДЫ. Подробный список литературы см. в POTTHAST: Bibl. Hist, med., И. 1564 sqq. — Жизнеописания: RUDELBACH, Hamb., 1835. — MEIER, Berl., 1836. — K. HASE в Neue Propheten, Leip., 1851. — F. T. PERRENS, 2 vols., Paris, 1853, 3d ed., 1859. MADDEN, 2 vols., Lond., 1854. — ОТЕЦУ. MARCHESE, Flor., 1855. — *PASQUALE VILLARI: Life and Times of Savon., Flor., 1859 — 1861, 2d ed., 1887, первый англ. перев. L. Horner, второй англ. перев. Villari, Lond., 2 vols., 1888, 1 vol. ed., 1899. — RANKE В Hist, biogr. Studien, Leip., 1877. — ???????: Paris, 1879. — E. WARREN, Lond., 1881. — W. CLARK, Prof. Trinity Col., Toronto, Chicago, 1891. — J. L. O'NEIL, 0. P.: Was Sav. really excommunicatedf Bost., 1900; *H. LUCAS, St. Louis, 1900. — G. MCHARDY, Edinb., 1901. — W. Н. CRAWFORD: Sav. the Prophet в Men of the Kingdom series. — *J. SCHNITZER: Quellen und Forschungen zur Gesch. Savon., 3 vols., Munich, 1902 — 1904. Vol. II, Sav. und die Fruerprobe, pp. 175. — Также Savon, im Lichte der neuesten Lit. в Hist.-pol. Blatter, 1898 — 1900. — Н. RIESCH: Savon, u. s. Zeit, Leip., 1906. — ROSCOE В Life of Lorenzo the Magnificent. — E. COMBA: Storia della riforma in Italia, Flor., 1881. — P. SCHAFF, CT. Savon, в Herzog, II, 2d ed., XIII. 421-431, и BENRATH, 3d ed., XVII. 502-513. — CREIGHTON: vol. III. — GREGOROVIUS: VII. 432 sqq. — *PASTOR: 4th ed., III. 137-148,150-162, 396-437: Zur Beurthe- ilung Sav., pp. 79, Freib. im Br., 1896. Эта брошюра была написана в ответ на резкую критику отношения Пастора к Савонароле в первом издании его «Истории», особенно со стороны ЛуоттоиФеретти. — P. LUOTTO: II veroSavon, edilSavon, di L.Pastor, Flor., 1897, p. 620. Луотто написал также Dello studio di scrittura sacra secondo G. Savon, e Lion XIII, Turin, 1896. — FERETTI: Per la causa di Fra G. Savon., Milan, 1897. — Миссис OLIPHANT: Makers of Florence. GODKIN: The Monastery of San Marco, Lond., 1901. — G. BIERMANN: Krit. Studie гиг Gesch. des Fra G. Savon., Rostock, 1901. — BRIE: Savon, und d. deutsche Lit., Breslau, 1903. — G. BONET-MAURY: Les Pricurseurs de la Riforme et de la liberte de conscience... du ??? et ???? sticle, Paris, 1904, содержит очерки о Вальде, Бернаре Клервоском, Петре Достопочтенном, святом Франциске, Данте, Савонароле и др. — Романтическое описание Савонаролы можно прочитать в поэме Lenau, Savonarola, 1844, тж. Geo. Eliot в Romola и в трагедии Alfred Austin, Savonarola, Lond., 1881, с длинным предисловием, в котором проводится неуместная, если не сказать кощунственная, параллель между флорентийским проповедником и Христом.
К §78. См. цитаты в примечаниях.
К §79. G. Uhlhorn: DIE CHRISTL. LIEBESTHATIGKEIT IRN MA, STUTTG., 1884. — P. A. Thiejm: GESCH. D. WOHLTHATIGKEITSANSTALTEN IN BELGIEN, ETC., FREIB., 1887. — L. Lallemand: HIST, DE LA CHARITE, 3 VOLS., PARIS, 1906. ТОМ III ОСВЕЩАЕТ ПЕРИОД ? — XVI ВЕКОВ. — Т. Kolde: ст. BRUDERSCHAF- TEN В HERZOG, III. 434-441. — A. Blaize: DES MONTS-DE-PIETE ET DES BANQUES DE PRET SUR GAGE, PARIS, 1856. — H. Holzapfel; D.ANFANGE D. MONTES PIETATIS 1462 — 1515, MUNICH, 1903. — Toulmin Smith: ENGL. GILDS, LOND., 1870. — Thorold Rogers: WORK AND WAGES, CH. XI SQQ. — W. Cunningham: GROWTH OF ENGL. INDUSTRY AND COMMERCE, BK. II, CH. III. SQQ. — Lecky: HIST, OF EUROP. MORALS, II. — Stubbs: CONST. HIST., CH. XXI. — W. von Heyd: GESCH. D. LEVANTEN- HANDELS IM MA, 2 VOLS., STUTTG., 1879. — СТ. AUSSATZ И ZINS U. WUCHER В WETZER-WELTE, I. 1706 SQQ., XII. 1963-1975. — Janssen-Pastor, I. 451 SQQ. — Pastor: GESCH. D. PAPSTE., III. К §80. ИСТОЧНИКИ — Фома Аквинат, ПАПСКИЕ БУЛЛЫ ОБ ИНДУЛЬГЕНЦИЯХ, ПРОИЗВЕДЕНИЯ ВИКЛИ- фа, Гуса, Весселя, Иоанна ИЗ Пальтца, Иакова ИЗ Ютербока И ДР. МНОГО МАТЕРИАЛА ПРИВОДИТСЯ В W. K0hler: DOKUMENTE ГИТ ABLASSSTREIT, TUB., 1902, И В A. Schulte: D. FUG- GER IN ROM, 2 VOLS., LEIPZ., 1904. ?. И СОДЕРЖИТ ДОКУМЕНТЫ. — АВТОРИТЕТНЫЙ КАТОЛИЧЕСКИЙ ТРУД — Fr. Beringer: DIEABLASSE, IHRWESEN И. GEBRAUCH, PP. 860, 64,13tb ED., PADERB., 1906. — ТАКЖЕ NIC. Paulus: J. TETZEL, DER ABLASSPREDIGER, MAINZ, 1899. — ЛУЧШИЕ ПРОТЕСТАНТСКИЕ ТРУДЫ — ?. С. Lea: HIST, OF AURIC. CONF. AND INDULGENCES IN THE LAT. CH., 3 VOLS., PHIL., 1896. — T. Brieger, ct. INDULGENZEN В HERZOG, IX. 76-94, И SCHAFF-HERZOG, V. 485 SQQ., ТАКЖЕ D. WESEN D. ABLASSES AM AUSGANGE D. MA, ОБРАЩЕНИЕ В УНИВЕРСИТЕТЕ. БРИГЕР ОБЕЩАЛ БОЛЕЕ ПОДРОБНО ОСВЕТИТЬ ЭТУ ТЕМУ В КНИГЕ. — Schaff: CH. HIST., V, I. P. 729 SQQ., VI. 146 SQQ.
§73. Клир
После 1450 г. клир был более благообразен по части нравственности и образования в сравнении с веком авиньонского пленения и папского раскола. В предыдущую эпоху клирики пали так низко, что невозможно было пасть еще ниже, сохранив при этом хотя бы видимость веры. Одним из здоровых признаков более позднего периода был тот факт, что, в духе истинной веры, Савонарола в Италии и такие люди, как Буш, Томас Мурнер, Гейлер из Страсбурга, Себастьян Брант и аббат-бенедиктинец Тритемий в Германии, осуждали или высмеивали некомпетентность и обмирщенность священников. Картины, которые они рисовали вместе с Эразмом, были довольно мрачными. Однако среди клириков как высших, так и низших уровней было много людей, искренне заботившихся о благополучии народа и подававших пример чистоты поведения.
Первой причиной распущенности клира (ибо клир в целом оставался распущенным) было непомерное требование безбрачия, и нарушение этого требования уже само по себе ослабляло институт священства. Второй причиной был захват знатью прибыльных церковных должностей, которые отдавались детям без учета их моральной и интеллектуальной пригодности. К проблемам, связанным с двумя этими причинами, добавлялись те, которые возникали из-за беззастенчивого обладания несколькими приходами. Рим не оказывал клиру никакой помощи по части сдерживания амбиций. Епископские резиденции Толедо, Констанца, Парижа, Майнца, Кельна и Кентербери никак не могли служить примером семейного и религиозного порядка, поскольку в жизни высших чинов христианского мира творилось то же самое, что в новеллах Боккаччо.
Серьезные обсуждения поведения клириков на соборах в Констанце и Базеле выявили болезнь, но не нашли лекарства от нее. Кардинал Дзабарелла и Жерсон предложили даже разрешить клиру вступать в брак, если все попытки заставить священников отказаться от наложниц окажутся тщетными . В программе реформы церкви, предложенной Сигизмундом в Базеле, предполагалась такая ус- fymca, и Пий II, один из участников этого синода, объявил, что причины для восстановления права на брак для священников в эти дни более веские, чем те, по которым он был запрещен в прошлые века. Необходимость ослабления строгого правила признается в указах Евгения IV (1441) и Александра VI (1496), которые освободили некоторые воинствующие ордена от обета безбрачия. То там, то тут священники, подобно Лаллье из Парижа в конце XV века, осмеливались открыто (как Виклиф за век до того) выступать за полную отмену безбрачия, но Сорбонна отказала Лаллье в степени доктора из-за этого предложения, ? В Испании попытки синодов и прелатов пресечь аморальное поведение клира не увенчались успехом. Наконец вмешались светские власти. Фердинанд и Изабелла неоднократно выпускали указы против сожительства священников с женщинами (1480,1491,1502,1503). Указы эти насаждались столь энергично, что в некоторых районах клирики жаловались на светских представителей власти, которые вламывались в их дома насильно и уводили их женщин1151. В своей ¦Истории испанской инквизиции» доктор Ли посвящает отдельную главу этим просьбам священников. Судя по донесениям епископов, священники часто были неграмотными и даже не знали латыни. Прелаты вели мирской образ жизни и владели несколькими приходами. Доходы епархии Толедо составляли от 80 до 100 тыс. дукатов, и доходы от распределения подчиненных ей приходов составляли ???? столько же. Достаточно одного примера, чтобы показать, какого размаха Достигло владение несколькими приходами в Испании. Гонсалес де Мендоса, будучи еще ребенком, получил приход Иты. В двенадцать он был архидиаконом Гвадалахары, одного из богатейших бенефициев Испании. Позже он стал епископом Сегуэнсы, а также архиепископом Севильи и Толедо. Гонсалес был доблестным рыцарем, а в 1484 г., когда он вел армию на завоевание Гранады, он взял с собой своего внебрачного сына Родриго, который позже, в присутствии Фердинанда и Изабеллы, вступил в брак с племянницей Фердинанда. В 1476 г., когда освободился пост архиепископа Сарагосы, король Хуан II попросил Сикста IV дать это место его сыну Альфонсо, шестилетнему ребенку. Сикст отказался, но после оживленного спора сохранил добрые отношения с королем, сделав мальчика постоянным управляющим епархии.
Во Франции епископ Анжера в официальном обращении к Карлу VIII (1484) заявил: религиозные ордена так низко пали в нравственном отношении, что стали хуже мирян1182. Вот пример сочетания нескольких должностей в одном лице. Иоанн, сын герцога Лотарингии (годы жизни: 1498 — 1550), был назначен помощником епископа Метца (1501), стал полноправным епископом семь лет спустя, а потом, одно за другим, получил епископства Туля (1517), Теруанна (1518), Озленса и Ди (1521), Вердена (1523), Альби (1536) и вскоре Макона, затем Ажена (1541) и Нанта (1542). К этим должностям добавились архиепископства Нарбон- на (1524), Реймса (1533) и Лиона (1537). Он владел также не менее чем девятью аббатствами, в том числе Клюни. Он отказался от епархий Вердена и Метца ради своего племянника, но вновь получил их в 1548 г., когда племянник женился на Маргарите д'Эгмонт1153. В 1518 он стал кардиналом. В течение XV века еписко- аами Женевы побывали 10-летний мальчик и юноша 17 лет. Верная Римской
UMLea, Inq. of Spain, I. 15 sqq.
""Другие свидетельства см. в Lea, Cler. Celibacy, II. 8 sqq. "иСм. Lea в Cambr. Mod. Hist., I. 660.
церкви сестра Жанна де Жюсси в XVI веке свидетельствует о распущенности епископов и клира швейцарского города и обвиняет их в прелюбодеяниях1154.
В Германии, вследствие усилий мистиков, ситуация в церкви была лучше, но все равно моральные и интеллектуальные недостатки клира были таковы, что католические историки, как и протестантские, сурово их критикуют. Католик Янссен говорит, что «распутство клира немецких соборов, его грубость и невежество вошли в поговорку. От XV века до нас дошло очень много жалоб на безнравственность немецкого клира». Фикер, протестант, говорит о «невероятной безнравственности священников и монахов». Безольд, также протестант, утверждает, что «в XV веке обмирщенность клира достигла предела»1155. Современник, Якоб Вимфелинг, вероятно, склонялся к уравновешенной оценке ситуации. Он был строг к клиру, однако говорил о многих превосходных прелатах, канониках и викариях, известных своим благочестием и добрыми делами. Он знал немецкого клирика, который одновременно владел 20 приходами, в том числе 8 должностями каноника. К архиепископству Майнца Альбрехт Гогенцоллерн добавил епархию Гальберштадта и архиепископство Магдебурга. За епархию Майнца он заплатил 30 тыс. гульденов золотом, заняв эти деньги у Фуггеров.
Епископов обвиняли в том, что они следуют последней моде в одежде и шьют ее себе из самых роскошных тканей, что они держат лошадей и охотничьих собак, окружают себя слугами и пажами, отращивают бороды и длинные волосы, носят зеленые и красные туфли и обувь с дырочками, в которые продеты ленты. Их часто видели в кольчугах, шлемах, с мечами. Они фигурировали в списках участников турниров1156.
Обычай сохранения высших должностей церкви для аристократов целиком и полностью поддерживался законом. Уже в 1281 г. в Вормсе и в 1294 в Оснабрюке человек не мог стать деканом, если не имел знатного происхождения. Должность епископа и пребенды занимали только благородные лица в Базеле (1474), Аугс- бурге (1475), Мюнстере и Падерборне (1480) и Оснабрюке (1517). То же самое правило существовало в Майнце, Гальберштадте, Мейссене, Мерсенбурге и других епархиях. В начале XVI века в Германии для вступления в капитул кандидат должен был доказать, что не менее 16 его предков принимали участие в турнирах, а уже в 1474 г. для вступления в капитул Кельна требовалось, чтобы кандидат назвал 32 знатных представителей своей семьи. Из 228 епископов, по очереди занимавших 32 немецких престола в период с 1400 по 1517 г., только 13 не были знатными. Все восемь человек, владевших престолом Мюнстера в 1419 — 1514 г., были графами или герцогами. То же самое можно сказать и о 10 архиепископах Майнца (1419 — 1514), о 7 епископах Гальберштадта (1407 — 1513) и 5 архиепископах Кельна (1414 — 1515)1157. Обычай отдавать высокие посты знати с иронией осуждали Гейлер из Страсбурга и другие современники. Гейлер объявлял, что Германия безумна, раз делает епископами не самых благочестивых и ученых, а лишь тех, кто, «по их словам, принадлежит к благородным Семействам». Протестантская Реформация вновь провозгласила демократический характер церковного служения.
11МЦит. в Lindsay: The Reformation, II. 90. Об итальянских монастырях Савонарола говорил, что монахини в них хуже блудниц.
ll55Janssen, I. 681, 687, 708; Ficker, p. 27; Bezold, pp. 79, 83.
11ИСм. Hefele-Hergenrother: Conciliengesch., VIII, раздел Kleidung, и Butzbach: Satirae elegiacae, цит. в Janssen, I. 685 sqq.
:l57Janssen (I. 689-696) приводит полный список этих епископов.
Невозможно было ожидать возвышенных идеалов в низших рядах клира, если те, кто занимал высшие посты, получали их не благодаря своему благочестию или личным достижениям, а в награду за свое происхождение. Удивительно^ что среди священников низших рангов еще сохранялась истинная вера. Священников было слишком много. В каждой семье по несколько сыновей хотели сяш клириками. Часто религии посвящали себя люди, которые из-за своих физических недостатков не могли добиться успеха на мирском поприще. Гейлер иа Страсбурга заявляет с негодованием, что, как люди посвящали святому Вель- тену больных цыплят, а святому Антонию больных свиней, так они отдавали в священники своих самых неспособных детей.
Как правило, сельские священники в Германии того периода не имели университетского образования. Летописец Феликс Фабер из Ульма в 1490 г. заявлял, что из 1000 священников вряд ли хоть один видел своими глазами университет- ©рй город, а бакалавры или магистры были среди них редкостью. Люди этого периода говорили об образованных священниках со вздохом — как о том, что встречалось лишь в «добрые старые времена».
От Альп до Скандинавии священники часто сожительствовали с женщинами. В некоторых районах Германии, таких как Саксония, Бавария, Австрия и Тироль, это было всеобщим правилом. Меньше всего таких случаев наблюдалось в Решской области. В некоторых местах Швейцарии и других местностях прихожане заставляли молодых священников брать себе наложниц, чтобы обезопасить свои собственные семьи. Двое швейцарских деятелей Реформации, Леон Юд и Буллингер, были сыновьями священников, а Цвингли, выдающийся священ- щш, грешил до того, как начал свою карьеру реформатора. Как говорили в пого- ворке, подверженность священников позывам их похоти — это турок, которого труднее изгнать, чем турков с Востока.
Мы не можем точно сказать, насколько успешными были сознательные погашен провести реформу монастырей в Германии в последние годы Средневеко- вьЯг Иоганн Буш самым энергичным образом стремился к этой цели почти пятьдесят лет в Вестфалии, Тюрингии и других областях. То, о чем он рассказывает, звучит почти невероятно. Женские монастыри зачастую были не лучше публичных домов. Иногда знатные люди регулярно посещали их. Рассказывали, что одщ вельможа, путешествовавший со слугой, остановился на ночь в монастыре. После ужина монахини украсили зал, изящно оделись и развлекали гостя танцами11®. Томас Мурнер даже говорит, что женские монастыри превратились в места отдыха знати*159. Танцы во время заседания Кельнского рейхстага (1505) отбывали архиепископ и аббатиса, а также монахини из монастырей Св. Урсулы и Св. Марии. На это представление смотрел король Максимилиан. Проповедники* такие как Гейлер Страсбургский, предупреждали о моральных опасностях, подстерегающих людей, которые приняли монашеский обет1160. Жизнь в мона-
llaJanssen, I. 726. Bezold (p. 83), конечно, заходит слишком далеко, когда называет монастыри университетами самой бесстыдной безнравственности — Hochschulen der grauelichsten Unsit- tlichkeit.
LMSIND JETZT AUGEMEIN EDELLEUTE SPITAL (JANSSEN, I. 724).
""Die jungen Monchlein, — говорил он, — und Nonnlein die du machest, die uierden Huren und Buben. Молодые монахи и монахини становились разбойниками и блудницами. А если вспоминать о непристойном средневековом праве феодала на первую брачную ночь (jus primae noctis или, как это называли, droit de marquette), то священническая знать Южной Франции иногда без стеснения требовала такой же привилегии в своих владениях (Lea, Celibacy, I. 441).
стыре стали называть «неизбежным призванием». Времена Реформации приближались, а протесты против аморальности клира и монастырей не прекращались, как видно из произведений Ульриха фон Гуттена и Эразма.
Хотя практика сожительства священников с женщинами не соответствовала канонам, епископы были готовы превратить даже ее в средство получения дохода и обложили ее налогом. В епархии Бамберга за каждого ребенка, рожденного от священника, следовало уплатить налог в 5 гульденов. Говорят, за один-единственный год так была собрана немалая сумма в 1500 гульденов. В 1522 г. подобный налог, в 4 гульдена, принес в казну епископа Констанца 7500 гульденов. В том же году Нюрнбергский рейхстаг жаловался папе на неукротимое беззаконие со стороны молодых священников, которые соблазняют женщин, причем в большинстве епархий налогом облагался уже весь клир независимо от того, содержали священники наложниц или нет1161. Если учесть эти факты, то Лютер вполне обоснованно призывал монахов и монахинь уходить из монастыря и вступать в брак, когда они оказывались неспособными одержать победу над неподобающими мыслями. С другой стороны, не следует забывать, что никому еще не удалось доказательно обвинить этого деятеля Реформации в чувственных излишествах.
Что касается Англии, нас поражает, как мало создавалось там религиозной литературы в 1450 — 1517 г. в сравнении с Германией1162. До нас дошло немного трудов, по которым мы можем судить о состоянии клира. Отчасти мы основываемся на свидетельствах английских гуманистов и деятелей Реформации, отчасти на рассказах о посещении монастырей и об их упразднении при Генрихе VIII. В одном документе, составленном по просьбе Генриха V в Оксфордском университете (1414), говорится о необходимости реформы церкви, а в одной из статей осуждается «нешуточный разврат клира, о который претыкается церковь»1163. В середине века (1455) архиепископ Буршье распорядился провести реформу клира—в его документе говорится о браках священников, об их сожительстве с женщинами и о вопиющем невежестве, в котором они иногда уличались. В конце века (1489) архиепископ Мортон изучил моральные нравы монастырей, оказавшиеся неудовлетворительными. Например, древнее аббатство Сент-Албан выродилось настолько, что было немногим лучше публичного дома для монахов. Монахини в двух приориях, подчиненных аббатству, превратились в откровенных куртизанок. Лолларды требовали, чтобы священникам разрешили вступать в брак. Когда в 1494 г. Роберт Блакейтер, архиепископ Глазго, привлек к суду 30 лоллардов, одно из основных обвинений против них гласило, будто они утверждали, что в первоапостольской церкви у священников были жены1164. В самом конце XV века Колет восклицал: «О сколь отвратительны грехи этих несчастных священников, которых великое множество в наш век, которые не боятся отправляться из объятий скверной блудницы прямо в церковный храм, к алтарю Христову, к таинствам Божьим!»1165 В знаменитом трактате «Мольба ни-
1161 Lea, и. 59.
lle2Gee and Hardy (Documents, etc.) приводят только два церковных постановления периода с 1402 по 1532 г.
lie3Wilkins, Concil., III. 360-365.
1164Capes {Engl. Ch. in the 14th and 15th Centt., p. 259) говорит, что многие клирики были женаты законным образом.
lle5Seebohm, р. 76. По поводу рассказа Гуттона о визите в Норвич см. Traill: Social Engl., II. 467 sqq. Он приходит к выводу, что «хотя монахи не делали ничего хорошего, но они не делали и вреда». Однако в том же томе (р. 565) см. обвинения против священников Глостера.
щих», написанном накануне британской Реформации, клир обвинялся в том, что не имеет Иных серьезных занятий, кроме нарушения мира в семьях и развращения женщин1188.
Что касается владения несколькими приходами, то в Англии оно, похоже, было столь же распространено, как и в Германии. Доктор Шербурн, предшественник Колета на посту декана Св. Павла, был примечательным примером такого священника, но в этом отношении его превзошли Мортон и Уолси. Что касается невежества английского клира, то достаточно упомянуть свидетельство епископа Хупера, который во время посещения Глостера (1551) обнаружил, что 168 священников из 311 не способны назвать десять заповедей, 40 священников не звают, где в Писании находится молитва Господня, а 31 священник не может оказать, кто ее произнес1187.
В Шотландии состояние клира в период перед Реформацией, вероятно, было таким же плачевным, как и в других районах Западной Европы1168. Внебрачный сын Иоанна IV был назначен епископом Сент-Эндрюса в возрасте 16 лет. Внебрачные сыновья Иакова V (1513 — 1542) владели аббатствами Холируд, Кельсо, Сент-Эндрюс, Мелроуз и Колдингем. Епископы открыто сожительствовали с женщинами и выдавали своих дочерей за представителей знати. В брачном контракте старшей дочери кардинала Битона, которая выходила замуж за герцога Крауфорда (1546), кардинал признал ее своей дочерью. Говорят, что ночь, когда его убили, он проводил со своей любовницей Марион Огилви.
Несмотря на упадок монастырских нравов, среди монахов XV века господствовало преувеличенное представление об освящающем воздействии монашеского обета. По свидетельству Лютера, монахи в его время делили христиан на совершенных и несовершенных. К первым относились сами монахи. Их обет считался вторым крещением, которое очищало от всякой скверны, восстанавливало Божий образ в человеке и делало его подобным ангелам. Монастырское начальство Лютера внушало ему, что после принятия обета он становится чист, как младенец. Об этом втором рождении свыше учили святой Бер- нар и Фома Аквинат. Фома утверждал как вполне возможное, что человек, «вступающий в религию», то есть принимающий монашеский обет, получает отпущение грехов1169.
""фроуде датирует этот трактат 1528 г. Шестнадцатая жалоба звучит так: «Станет ли женщина трудиться, чтобы заработать 3 пенса в день, в то время как она может получить по меньшей мере 20 пенсов в день за то, что проведет час с монахом или священником? Станет ли женщина работать за 4 пенса в день, если она может получить не менее 12 пенсов, став сводней для , священника или монаха?»
,И7См. James Gairdner в Engl. Hist. Rev., Jan. 1905.
""Доктор Туллох говорит в своей книге (Luther and other Leaders of the Reformation): «Не было другого места, где клир впал бы в такую вопиющую и мрачную скверну, а римская католическая вера была бы так извращена, как в Шотландии».
""Бернар в Migne, 182:889, Фома Аквинат, Summa, II. 2, q. 189. Denifle (Luther und Luther- thum, I. 208) выдвигает против Лютера чудовищное обвинение в сознательной лжи и мошенничестве в связи с его отношением к этому «монашескому крещению». Kolde (Denifle's B'eschimpfung ?. Luthers, Leipz., 1904, pp. 33-49) доказывает, что Лютер прав. Но в их споре никак не учитывается утверждение, которое делает Joseph Ries (Das geistiche Leben nach der Lehre d. hi. Bernard, p. 86): Бернар и церковь считали, что даже вне монастырских стен могут быть совершенные верующие, а в монастырях — люди, находящиеся в несовершенном состоянии.
§74. Проповедь
Двумя ведущими проповедниками Европы в последние 50 лет средних веков были Джироламо Савонарола из Флоренции и Иоганн Гейлер из Страсбурга. В начале XV века Жерсон, вследствие невежества клира, советовал ограничить количество проповедей1170, но непосредственно перед Реформацией наблюдалось возвращение к практике проповеди в Германии и движение в этом направлении в Англии. Эразм, ученый-космополит, призывал проповедовать, и призыв этот был услышан во всех частях Западной Европы.
В Германии значение проповеди подчеркивали постановления синодов и гомилетические учебники. Здесь можно упомянуть синоды в Эйхштадте (1463), Бамберге (1491), Базеле (1503), Мейссене (1504). В известном «Учебнике искусства проповеди» Сурганта проповедь восхваляется как наилучшее средство для приведения людей к покаянию и для воспламенения христианской любви. Она названа «путем жизни, лестницей добродетели и вратами рая»1171. Объявлялось, что не прислушаться к словам, произнесенным с кафедры, — такой же грех, как и пролить каплю освященного вина. В пенитенциариях и молитвенных учебниках того времени акцент ставится на обязанности посещать проповеди равно как мессы. Те, кто уходит из церкви до начала проповеди, объявлялись заслуживающими отлучения. В пенитенциарии Вольфа (1478) говорится, что пренебрежение проповедью — это нарушение четвертой заповеди. О важности проповедей свидетельствует следующая легенда. Некий добрый человек встретил дьявола, который нес мешок, где находились банки с мазями. Показав самую черную банку, дьявол сказал, что пользуется мазью из нее, чтобы обратить людей в сон во время проповеди. А проповедники, продолжал он, этому весьма мешают, и часто одна- единственная проповедь лишает его власти над душами, которые принадлежали ему по 30-40 лет1172.
К концу XV века во всех крупных немецких городах и в ряде мелких проповеди читались регулярно1173. Было принято строить кафедры, как в Майнце (1465), Базеле (1469), Страсбурге (1478), Констанце, Аугсбурге, Штутгарте и других городах. Популярные проповедники привлекали большие аудитории. Так было с Гейлером Страсбургским, служение которого продолжалось 30 лет. Говорят, что 10 тыс. человек собрались послушать проповеди босоногого монаха Якоба Мене из Кельна, когда он был во Франкфурте. Люди заглядывали в окна и забирались на орган, чтобы услышать его. Мене обычно проповедовал в 7-8 часов утра, а потом после обеда. Однажды в страстную пятницу он проповедовал пять часов, с трех до восьми вечера. По словам Лютера, города рады были уплатить странствующим монахам 100 гульденов за серию проповедей в честь великого поста.
Другим признаком возросшего интереса к проповедям служат гомилетические энциклопедии того времени, в которых были собраны материалы из Библии, из отцов церкви, из классических авторов, а также из области сказок и преда-
1170CONTRA VANAM CURIOSITATEM, DU PIN ED., 1728,1. 106 SQQ.
LMMANUALE CURATORUM PREDICANDI PRAEBENS MODUM (1503), ЦИТ. В JANSSEN, I. 38.
n72Wolff и Augsburger, BeichtbUchlein, ed. Falk, pp. 78, 87; Gute Vermaninge, ed. Bahlmann, p. 78;
Николас Рум из Ростока, цит. в Janssen, I. 39. Der Spiegel des Siinders (ок. 1470). См. также
Geffcken, p. 69. Seelentrost, 1483, etc.
1173Cruel (pp. 647, 652) завершает рассказ о немецкой проповеди средних веков выводом, что
следует отказаться от старого представления о скудости проповедей в Германии XV• века.
Сегодня с мнением Круэла соглашается большинство протестантских авторов.
ний. Сюда следует добавить plenaria, сборники из евангелий и посланий с глоссами и комментариями. Plenarium Гильерма, профессора из Парижа, до 1500 г. выдержал 75 изданий. Издавались также сборники образцовых проповедей. Некоторые из них были широко распространены. Сборник Иоганна Найдера (ум. в 1439) выдержал 17 изданий. Тексты у него, были поделены на три раздела. Сборник францисканца Иоанна из Вердена (ум. в Кельне ок. 1450) издавался 25 раз. Книга Иоганна Герольта «Проповеди ученика» (Sermones discipuli) была издана до 1500 г. 41 раз; подсчитано, что она была распространена в количестве не менее 40 тыс. экземпляров1174. Один из самых популярных сборников назывался Parati sermones («Проповеди готового человека»), он был анонимным. Его заглавие основано на 1 Петра 4:6, «готов (paratus) судить живых и мертвых», и Пс. 118:60: «спешил [был готов] и не медлил соблюдать заповеди Твои». Комментируя слова «Итак, не будьте нерассудительны, но познавайте, что есть воля Божия»1175, автор говорит, что такой мудрости учат нас животные. 1. Лев заметает хвостом свои следы, чтобы охотник не выследил его. Так и мы должны покаянием устраняй. следы своих грехов, чтобы нас не поймал дьявол. 2. Змея закрывает оба уха, чтобы противостоять обольщению, одно — хвостом, другое — прижимая к земле. Так и мы не должны слушать дьявола, думая о смерти и вечности. 3. У муравья мы должны учиться трудолюбию, заботе о будущем. 4. Есть рыба, которая прклипает к скалам во время шторма. Так и мы должны держаться Камня, Иисуса Христа, думая о Его страстях и спасаясь тем самым от бушующих волн Мира сего. Подобными материалами доказывается пробуждение гомилетического инстинкта: проповедники старались привлечь внимание народа и поделиться с людьми библейской истиной.
Речи немецких проповедников XV века писались то на латыни, то на немецком языке. Самыми знаменитыми латинскими проповедниками были Габриэль Биэль (проповедник из Майнца, а затем профессор в Тюбингене, ум. в 1495) и Якоб Ютербок (1383 — 1465, картузианский приор из Эрфурта и профессор в тамошнем университете)1176. Среди известных проповедников, которые выступали: на немецком языке, были уже упомянутый Иоганн Герольт из Базеля, францисканец Иоганн Гритч, проповеди которого выдержали 26 изданий до 1500 г., францисканец Иоганн Медер из Базеля, чьи речи о блудном сыне на великий пост 1494 г. были изданы 36 раз, и Ульрих Крафт, пастор из Ульма (1500 — 1516), автор двух книг — «Духовная битва» и «Ноев ковчег».
Б0лее знаменит, чем другие, был Гейлер из Страсбурга, обычно называемый ?? месту рождения его отца Гейлером из Кайзерсберга {фон Кайзерсберг}. Он родился в Шаффхаузене (1445) и умер в Страсбурге (1510). Гейлер и его предшественник Бертольд из Регенсбурга прославились как самые влиятельные проповедники средневековой Германии. Более четверти века он выступал на кафедре страсбургского собора й был главным из проповедников севера. Он учился в университетах Фрейбурга и Базеля, потом стал профессором в Фрейбурге (1476). Проповеди быстро сделали его известным. Его позвали проповедовать в Страсбург, и он согласился, договорившись выступать каждое воскресенье и по всем
""Jfannsen, 1:43.
1175??. 5:17. — Прим. изд.
""Ullman (Reformers, etc., I. 229 sqq.) относит Ютербока к реформаторам до Реформации — в
ОСНОВНОМ ИЗ-ЗА ЕГО ТРАКТАТА DE SEPTEM ECCLESIAE STATIBUS.
праздникам и дням поста. Он перестал проповедовать за два месяца до смерти и был похоронен в соборе, в котором звучали его проповеди .
«Страсбургский глашатай», как называли Гейлера, прославился выступлениями в защиту моральных и социальных реформ. Он не выступал за изменения в учении. Когда в 1500 г. его призвали объяснить его публичное заявление о том, что городские советники «все от дьявола», он выпустил 21 статью с требованием запретить азартные игры, закрыть питейные заведения, соблюдать субботу и праздничные дни, заботиться о госпиталях и ограничивать попрошайничество монахов.
Он был народным проповедником. Он то развлекал, то поражал слушателей анекдотами, игрой слов, описаниями, притчами, остроумными фразами, юмором и сарказмом . Он выступал против народных безумств и моды, критиковал священников, «многие из которых ни разу в жизни не совершали мессу», а также монастыри, где «нельзя было найти ни веры, ни добродетели и царил распущенный, похотливый, греховный и полный всяческого легкомыслия образ жизни» . Он вполне поддерживал средневековые суеверия. Он твердо верил в астрологию, призраков и ведьм.
Стиль Гейлера может показаться грубым в наши времена хорошего тона, но в то время он был вполне уместен. Его слушали все слои общества. Максимилиан пришел послушать Гейлера, когда приехал в Страсбург. И всем было совершенно ясно, о чем именно говорит проповедник. В цикле из 65 проповедей о страстях он развил сравнение между Христом и имбирным пирогом — немецким Lebkuc- hen. Христос состоит из бобов, принимаемых в пищу для обретения божественности, фруктов, принимаемых в пищу для тела, и пшеницы, принимаемой в пищу для души. К этим составляющим добавляется мед милосердия. Все это попадает в печь страдания, делится священниками на много частей и раздается народу. В других проповедях он сравнивал совершенных христиан с колбасами.
В семи наиболее любопытных проповедях о Der Hase irn Pfeffer (идиоматическое выражение со значением «где собака зарыта»), основанных на Пр. 30:26, «Кролики — народ слабый», он проводит 14 сравнений между кроликом и добрым христианином. По холму кролик лучше бежит вверх, чем вниз. Так должен поступать и добрый христианин. У кролика длинные уши. Так должно быть и у христианина, особенно у монаха, чтобы слышать то, что говорит Бог. Кролика надо поджаривать. Христианин также должен пройти через горнило испытаний. Кролик — худосочный зверек, его надо готовить с салом. Так и христианин должен окружить себя любовью и верой, чтобы не обжечься в горниле. В 64 речах, произнесенных за два года до смерти, Гейлер представил духовные уроки, которые мы можем получить у муравьев. В другой серии он говорил о 25 грехах языка. В 20 проповедях для деловых людей он описал шесть рыночных дней, а дьявола изобразил как коробейника, разносящего свои товары. Он прочитал 17 проповедей про льва, царя зверей, рассматриваемого по очереди как символ доброго человека, мирского человека, Христа и дьявола. Двенадцать из этих проповедей касались коварной деятельности дьявола. Серия о Человеческом Древе включала в себя не менее 163 проповедей, которые читались с начала великого поста 1495 г. по конец великого поста 1496 г.
В последние два года XV века Гейлер произнес 111 гомилий по «Кораблю дураков» Себастьяна Бранта (Narren-schiff), все на основании Ек. 1:15 по тексту Вульгаты, где написано: «Дураков нет числа». По просьбе Гейлера Бранта перевели в Страсбург из Базеля, где он был профессором. В его знаменитом труде безумства того времени описаны в помощью образа корабля дураков — крупнейшего транспортного средства, известного автору. Брант с чувством юмора помещает себя в кресло председателя собрания, а остальные дураки собираются перед шт. Он сам выступает в роли дурака из книги. Помимо прочих безумств, им раскритикованных, можно упомянуть действия нищенствующих орденов, торговлю реликвиями и индульгенциями, умножение бенефициев в руках одного лица1182. Гомилии Гейлера в плане чувства юмора не уступают поэзии Бранта. Оба были близки к жизни. Ни один проповедник средних веков не сохранял популярность так долго, как Гейлер из Страсбурга, и ни один популярный поэт, даже'Вилл Лангланд, не был более востребован массами, чем Себастьян Брант.
В этот период было принято проповедовать в нефе церкви, а не с хоров. Проповедники отмеряли время своей проповеди с помощью песочных часов, как позже стали делать в Новой Англии1183. Иногда проповеди были слишком длинными. Герхард Гроот во время великого поста проповедовал даже по три часа, а некоторые из выступлений Иоганна Гронде продолжались по шесть часов. К счастью, он делил их на две части, с коротким перерывом, что было, как мы предполагаем, полезно и для проповедника, и для слушателей. Гейлер, который сйачала был склонен проповедовать, не обращая внимания на время, позже стал ограничивать свои проповеди одним часом.
'Критика, которой проповедники подвергали обычаи того времени, показывает, что человеческая натура была в основном такой же, как сейчас, и что не следует считать тот век «добрыми старыми временами». В проповедях высмеива- яйсь самые разнообразные привычки. Там говорится о пьянстве и обжорстве, о танцах и об уличных комедиях, об одежде женщин и о праздности сыновей из богатых семейств, о ростовщичестве и о показных посещениях церкви. Вновь и вновь Гейлер из Страсбурга возвращался к ленивым сыновьям богачей, которые устраивали ссоры и причиняли вред окружающим, одевались более нелепо, чем женщины, «считали себя значительными персонами, потому что их отцы были богаты». Он особо говорил о женщинах и их украшениях. Он осуждал их пояса, шелковые или расшитые золотом, которые иногда стоили по 40-50 гульденов, их накладные бюсты и роскошные гардеробы, позволявшие переодеваться два раза ^течение дня и надевать третье платье вечером, на танцы или представление. Он Выступал против их длинных волос, распущенных и украшенных лентами, и маленьких шляп, какие носили мужчины. Предостерегая от опасности, он приводил в пример Авессалома и Олоферна — первый запутался волосами в ветвях
1ШСм. Lorenzi, И. 1-321.
118iCruel, цит. Surgant, р. 635. Эразм (в Praise of Folly, p. 95) говорит о проповеднике, который
«тратил песок в своих часах на рассказывание забавных историй».
дерева, а второй был ослеплен украшениями Иудифи. Гейлер призывал городские власти прийти на помощь обществу и проповеднику и принять законы против этого зла .
Другой проповедник, Холлен, осуждал длинные шлейфы, которые носили женщины, словно «обоз дьявола», ибо ни у людей, ни у ангелов хвостов нет, они есть только у бесов. Что касается танцев, особенно в кругу, то такими развлечениями руководил дьявол: чем выше подпрыгивают танцоры, тем глубже они упадут в ад, и чем крепче они держат друг друга за руки, тем теснее будут узы дьявола, которыми они окажутся скованы. Танцы представлялись проповедникам весьма развратным занятием.
Эразм, высмеивая проповеди своего времени, говорил о невежестве проповедников, об их неуклюжих вступлениях, о неоправданном использовании разного рода историй, старушечьих басен и фривольных тем (aniles fabulae et questiones frivolae). Знаменитый отрывок, в котором великий ученый пренебрежительно отзывается о проповедях монахов, начинается так:
Все их проповеди — просто театральные представления, смешные и забавные. Благой Господь! Как они жестикулируют! Как возвышают и понижают голос! Какие интонации, какие крики, какое пение, какие возгласы, какие гримасы, как они кривят рты и строят рожи, искажая свою наружность! И это свое ораторское искусство они передают из поколения в поколение, как тайну избранных!
Эразм заслуживает похвалы за то, что распознал потребность времени. Он выступал за возрождение проповеди и миссионерство проповедников среди языческих народов. Его взгляды изложены в «Екклесиасте», или «Проповеднике», — труде, написанном во фрейбургский период и занимающем 275 страниц , каждая из которых в два раза больше страниц данной книги. Главной задачей проповеди объявляется наставление. Каждый проповедник — глашатай Христа, Который Сам был великим проповедником. Задача проповедника более возвышенна, чем королевская. «Среди даров Духа нет дара более благородного и благотворного, чем проповедь. Распространять небесную философию и быть вестником Божьей воли — вот самая главная задача церкви». Это вполне соответствует уважению Эразма к должности учителя. Он прославляет назидательный аспект проповеди. В послании к Сдпиду (1516) он говорит: «Быть учителем значит быть следующим по значению лицом после царя» .
Об английской кафедре мы можем сказать немногое. Проповеди произносились в Сент-Пол-Кросс и в других местах, но у нас нет свидетельств о том, что это была распространенная практика. В Англии не издавались сборники проповедей. Колет — единственный английский проповедник XV века, чья деятельность имеет историческое значение. Наставление Ламбетского синода 1281 г., обращенное к священникам и требующее от них обучать народ, было практически единственным обращением такого рода. В 1466 г. архиепископ Йорка Невилл лишь повторил это наставление.
В Шотландии история проповеди начинается с Нокса. Доктор Блэйки замечает, что за три века, предшествовавших Реформации, в Шотландии вряд ли най- дагея хоть одна христианская проповедь, достойная упоминания. В этой стране ве было ни Виклифа, ни Ансельма1188. Гамильтон и Вишарт, непосредственные предшественники Нокса, были мирянами.
Аббат доктор Гаске в главе о забытом английском проповеднике (см. Old Eng. Bible and other Ёшуз) приводит выдержки из рукописной проповеди Томаса Брайтона, епископа Рочестера (1372 —1389). Доктор Гаске говорит, что мы очень мало знаем о средневековой проповеди в Англии, а поток (р. 54) замечает, что, возможно, это и к лучшему, поскольку проповеди были скучными и ик-еледовало терпеть как необходимое зло. В главе об обучении и проповеди (Eve of the Reformation, pp. 244-284) он возвращается к этой теме, но сама глава наилучшим образом свидетельствует о литературном бесплодии Английской церкви в последние годы Средневековья, а также о скудости йроповедей и общественного образования. Большую часть главы (pp. 254-280) занимают цитаты из оара Томаса Мора, из трактата Dives et Pauper и других трактатов, показывающие, что учение о Поклонении образам и святым не преподавалось в его вульгарной форме, а миракли были полезны как средство популярного религиозного обучения. Доктор Гаске ставит акцент на «простом наставлении», которое обеспечивалось английским священством в средние века в противовес формальным проповедям, которые, как он заявляет, «вероятно, были не так уж и часты, как в наше время». Он делает поразительное утверждение (р. 245), будто религиозное обучение как средство общественного и морального усовершенствования не было одной из первостепенных задач Реформации. Однако усилия Лютера, КальвиНа и Нокса, желавших учредить школы во всех деревнях, и содержание катехизисов, которые подготовили и в большом количестве выпустили их коллеги-реформаторы, Яачиего опровергают этот домысел. А как сбросить со счетов их постоянные проповеди? Лютер проповедовал изо дня в день. Одним из первых признаков Реформации в Женеве было открытие СфК-Пье]^ и Сен-Жервеза для ежедневной проповеди. Кальвин включил учителей в состав членов правительства.
§75. Вероучительные реформы
В северо-западной Германии появилась группа богословов, которые, с одной стороны, территориально и по образованию были тесно связаны с братьями общинной жизни, а с другой, предвосхищали грядущий век, предлагая реформу Вероучения. Из-за этой последней причины Иоганн Гох, Иоганн Везель и Вессель из Гансфорта по праву причислялись, наряду с Виклифом и Гусом, к реформаторам до Реформации1189. Эразм не занимает места рядом с ними, так как в искренности его сатиры, направленной против церемоний и положения церкви, всегда сомневались. Савонарола не предлагал вероучительных изменений. Среди новых взглядов, привнесенных кем-то одним или всеми тремя этими людьми, были постулаты о высшем авторитете Писания, о способности папы ошибаться, о достаточности Божьей благодати для спасения независимо от посредничества свя- щенника, о различии между видимой и невидимой церковью. Но, если бы не случилось протестантской Реформации, вряд ли кто-нибудь, кроме современников, услышал бы их голоса.
Иоганн Пуппер (1400 — 1475), обычно называемый Иоганном Гохом или Иоганном из Гоха по месту рождения, деревушке в низовьях Рейна недалеко от Клеве, похоже, учился в одной из школ братьев общинной жизни, а потом в Кельне и, возможно, в Париже. Он основал августинскую обитель близ Мехельна
UMW. G. BLAIKIE: THE PREACHERS OF SCOTLAND, P. 36.
""Этой группе посвящен примечательный труд (Ullmann, The Reformers before the Reformation), • опубликованный в 1841 г. Автор, вслед за Флацием, Уолшем и другими учеными, причислял их к предтечам Реформации. Hase (Kirchengesch., И. 551), Kostlin (Leben Luthers, I. 18), Funk (p. 382) и другие придерживаются этой классификации. Loofs (Dogmengesch., p. 658) отстаивает другую точку зрения. Он говорит, что «они не были реформаторами до Реформации, однако их пример свидетельствует, что в последние годы средних веков подготовка к Реформации велась не только методом от противного». Janssen (I. 745) считает их последователями 1>са.
и оставался ее главой до самой смерти. Его произведения были опубликованы только после начала Реформации. Он предвосхитил это движение, говоря о высшем авторитете Библии. Он заявлял о необходимости принимать отцов церкви лишь в той мере, в какой они следуют каноническому Писанию. В отличие от трудов философов и схоластов, Библия для него — книга жизни, тогда как труды философов и схоластов — книги смерти1190. Он также сомневался в заслуге монашеских обетов и не находил большой разницы между высшей и низшей моралью, на чем ставило акцент монашество. То, что включено в высшую мораль, доступно всем христианам, а не является исключительной собственностью монахов. Он отвергал католическое мнение об оправдании, но не сформулировал четкой евангельской теории1191.
Иоганн Рухрат фон Везель (ум. в 1481) выступал против иерархии и индульгенций. На суде его обвиняли в том, что он ставил под сомнение практически все явно католические учения. Он родился в Обервезеле на Рейне, между Майнцем и Кобленцем. Он преподавал в Эрфуртском университете, а в 1458 г. был избран вице-ректором. Лютер свидетельствовал о его влиянии, говоря: «Я помню, как магистр Иоанн Везалия руководил Эрфуртским университетом, создавая труды, благодаря изучению которых я также стал магистром»1192. Покинув Эрфурт, он был профессором в Базеле и кафедральным проповедником в Майнце и Вормсе.
В 1479 г. Везель, по обвинению в ереси, предстал перед инквизицией Майн- ца1193. Помимо прочего, его обвиняли за утверждение, что Писание — это единственный достойный доверия авторитетный источник, что имена предопределенных ко спасению записаны в книге жизни и не могут быть стерты оттуда церковными анафемами, что от индульгенций нет никакого прока, что Христу не угодны посты, паломничества и целибат священников, что тело Христа может пребывать в хлебе без изменения сущности последнего, что папам и соборам не надо повиноваться, когда их решения не соответствуют Писанию, что избранные Богом спасаются независимо от папы и священников и что все, кто имеет веру, будут наслаждаться блаженством в той же мере, что и прелаты. Везель также проводил разграничение между видимой и невидимой церковью и определял церковь как собрание верующих, объединенных любовью (collectio omnium fide- Hum caritate copulatorum). На суде его обвиняли в общении с гуситами. По части исторической критики он опережал свою эпоху. Он сомневался в некоторых положениях Афанасьевского символа веры, не признавал, что термин «католический» применим к Апостольскому символу веры, и считал добавление filioque к символу веры («и от Сына») неоправданным. Учения об индульгенциях и о накоплении заслуг он называл не соответствующим Писанию благочестивым вымыслом. Избранные спасены исключительно благодатью Божьей (sola Dei gratia sal- vantur electi).
Иоганн писал: Sold scripture ctmonicd fidem indubidM et irrefragabilem habet auctoritatem. Автор в Wetzer-Welte признает, что он с пренебрежением относился к схоластам в целом и к Фоме Аквинату в частности. В одном месте Иоганн называет Фому «князем заблуждения» iprinceps erroris).
U91Ullmann (I. 91, 149 sqq.) утверждает, что Иоганн уже говорил об оправдании одной лишь верой. Клеман и автор в Wetzer-Welte считают иначе. Уолш (цит. в Ullmann, р. 150) приводит несколько пунктов, в которых Иоганн из Гоха предвосхитил Реформацию.
1192Католические авторы (такие как Punk, р. 390, Wetzer-Welte и Janssen, I. 746) говорят о Везеле как об одном из лжеучителей средних веков и находят много учений Реформации в его трудах.
1193Подробный рассказ о суде см. в Ullman, I. 383-405.
По просьбе Дитера из Изенбурга, архиепископа Майнца, университеты Кельна и Гейдельберга отправили своих представителей на суд над ним. Обвиняемый б$гл уже пожилым человеком, и, стоя перед судом, он опирался на посох. У него не было сил настаивать на своих «еретических» заявлениях, а потому он согла- Сился подчиниться «матери церкви и учениям докторов». Последовало публич- ное отречение в соборе. Его книги были сожжены1194. Этого оказалось недостаточно для искупления его вины, и его приговорили к пожизненному заключению в,августинском монастыре Майнца, где он и умер.
• Среди засвидетельствованных на суде высказываний Везеля, которые показались богохульством ревностным церковным деятелям того времени, можно упомянуть следующие. «Освященный елей не лучше, чем то масло, на котором пекут пироги на кухне». «Если ты голоден, ешь. Можно съесть жирного каплуна в пя'дщцу». «Даже если Петр и ввел пост, он сделал это лишь для того, чтобы подо- роже продавать свою рыбу в постные дни». Каким-то монахам он сказал: «Не религия (то есть не монашеский обет) спасает, а Божья благодать» (religio nullum salvat &d grotia Dei).
Еще ближе к позиции реформаторов подошел Вессель Гансфорт (обычно называемый Иоганном Весселем1195), родившийся в Гронингене в 1420 г. и умерший,в 1489 г. В своем предисловии к произведениям Весселя (1522) Лютер писал: «Если бы я читал Весселя раньше, мои враги говорили бы, что Лютер взял всё'у Весселя, — настолько похожи наши мысли». Вессель посещал школу в Е(в0лле, где встретил Фому Кемпийского из соседнего монастыря с горы Св. Агнессы. Рассказывают, что, когда Фома стал говорить с Весселем о Деве, Вессель ответил: «Отец, почему бы тебе не поговорить со мной о Христе, ведь именно Ой призывает к Себе обремененных грехами людей?» Вессель продолжил образование В Кельне, где изучал греческий и еврейский, в Гейдельберге и Париже. Его вари в Гейдельберг преподавать, но он отказался. В1470 г. он был в Риме. Рассказывают, что, когда Сикст IV пригласил его последовать распространенному обычаю посетителей Ватикана и подать прошение, немецкий ученый ответил, что хотел бы получить еврейскую или греческую рукопись Библии из Ватиканской библиоте- iteti Папа со смехом сказал: «Почему же ты не просишь о епископском месте, неразумный?» И Вессель ответил: «Потому что оно мне не нужно».
Какое-то время Вессель провел в Базеле, где встретился с Рейхлином. В 1473 г. епископ Утрехта писал Весселю о распространившихся намерениях ли- пййгь его жизни и звал обратно в Голландию. Последние годы, начиная с 1474, Вессель провел е братьями общинной жизни на горе Св. Агнессы и в женском монастыре в Гронингене. Там же, в месте своего рождения, он и похоронен. Его поеледниеслова были: «Я не знаю никого, кроме Иисуса Христа Распятого».
Вессель славился своей великой ученостью. Он избежал суда инквизиции, но после смерти его яростно раскритиковал за трактат об индульгенциях Якоб Хек, декан Наальдвика. Ни одно из произведений Весселя не было опубликовано до начала Реформации. Хотя он не сформулировал учения об оправдании верой, он объявлял, что папы и соборы могут заблуждаться, и определял церковь как сообщество верующих. Церковь получает свое единство не от папы (unitas eccle-
"**ВО ВРЕМЯ СУДА ВЕЗЕЛЬ ПРИЗВАЛ СВОИМИ СЛЕДУЮЩИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ: 1. SUPER MODO OBLIGATIONIS LEGUM HUMANARUM AID QUEMDAM NICOLAUM DE BOHEMIA. 2. DEPOTESTATE ACTES. 3. DE JEUNIIS. 4. DE INDULGENTIIS.
""Его имя, Иоганн, оспаривается Муурлингом и в Wetzer-Welte, а Паулюс доказывает, что оно ошибочно. Гансфорт, или Гезеворт, — название селения, откуда происходила его семья.
siae sub uno papa tanturn accidentalis est, adeo ut поп sit necessaria). Он подчеркивал важность веры принимающего причастие или, даже скорее, его жажды получить причастие, однако он не отрицал ценности жертвоприношения мессы и причастия. Он считал, что отпущение грехов священником не имеет судебной силы1196. Такой вещи, как сверхдолжная заслуга, не существует, потому что каждый обязан делать все, что может. А делать меньше — значит грешить. Ключи от неба принадлежат всем верующим. Полное отпущение грехов — отвратительный вымысел папства ради пополнения казны.
В 1522 г. голландский юрист ван Хоэн вместе с другими жителями Нидерландов послал Лютеру копии некоторых трудов Весселя1197, и в предисловии к их виттенбергскому изданию Реформатор написал, что раньше он, подобно Илии в древности, считал себя единственным Божьим пророком, оставшимся на земле, но оказалось, что у Бога были и тайные пророки, такие как Вессель.
Эти три немецких богослова, Гох, Везель и Вессель, медленно двигались к возрождению учений об истинной церкви и об оправдании одной лишь верой во Христа. Сами того не зная, они стояли на пороге Реформации.
§76. ДЖИРОЛАМО САВОНАРОЛА ЕССЕ GLADIUS DOMINI SUPER TERRAM CITO ET VELOCITER.
В последнем десятилетии XV века Флоренция, похоже, превращалась в образцовый город, в идеал христианской морали, в теократию, правителем которой признавался Христос. Главным деятелем этого движения был Джироламо Савонарола, приор доминиканского монастыря Св. Марка, самый влиятельный проповедник средних веков и один из самых знаменитых проповедников праведности со времен апостола Павла. На фоне сумеречного морального состояния своего поколения он светится как простирающееся по небосводу полыхание северного сияния, таинственное и впечатляющее, но быстро исчезающее. Его лозунгом был возглас пророка: «Кто выдержит день пришествия Его и кто устоит, когда Он явится?»
Савонарола, родившийся в Ферраре 21 сентября 1452 г., умер во Флоренции 23 мая 1498 г. Он был третьим из семи детей. Он выбрал профессию своего деда и стал изучать медицину, но потом отказался от этого занятия, угнетенный развращенностью общества и отчаянием от нежелания главы семейства Строцци, живущих в Ферраре, отдать ему в жены свою дочь. В возрасте 23 лет он тайно покинул отчий дом и отправился в Болонью, где принял облачение доминиканца. Через два дня после прибытия в Болонью он писал отцу, объясняя причину внезапного отъезда:
Я не мог более выносить развращенность ослеплённого народа Италии. Повсюду я видел, как добродетель попирают, а порок возвеличивают и прославляют. Со всей страстью моего сердца я ежедневно возносил краткую молитву Богу, чтобы Он вывел меня из этой юдоли скорбей. «Открой мне путь, — восклицал я, — путь, по которому я должен идти, чтобы душа моя вознеслась к Тебе!» — и Бог в Своей безграничной милости показал мне путь, хотя я и недостоин такой исключительной благодати1198.
119ВСМ. RITSCHL, THE CHRISTIAN DOCTR. OF JUSTIFICATION AND RECONCILIATION. EDINB. ED., P. 481 SQ.
1197B письме, сопровождающем дар, Хоний писал: слова «Сие есть тело Мое» означают, что хлеб представляет Его тело. Ответ Лютера см. в Kostlin, Luthers Leben, I. 701. О более поздних изданиях трудов Весселя см. в Doedes, pp. 435, 442. Doedes (Studien и. Kritiken, 1870, p. 409) спрашивает: «Кто еще во второй половине XV века обладал такой искренней верой и таким евангельским знанием, как этот человек, постоянно учившийся у Господа Иисуса Христа, и ни у кого другого?»
Он просил отца утешить мать и указывал ему на свое стихотворение о презрении к миру, оставленное им среди бумаг. Из этого письма и нескольких писем к матери, которые до нас дошли, видна привязанность молодого монаха к родителям, братьям и сестрам.
В монастыре Савонарола изучал Августина и Фому Аквината, а также Писана», Части которого он запомнил наизусть. Во Флоренции сохранилось два экземпляра Библии со многочисленными собственноручными заметками Савонаролы на полях, между строками и на дополнительных листах1199. Назначенный настоятелем, он говорил о важности изучения Библии на еврейском и греческом языке.
¦ В 1481 г. он был послан во Флоренцию, где вступил в монастырь Св. Марка. Монастырь был восстановлен Козимо Медичи. Его стены расписал Фра Андже- лико. К моменту прибытия Савонаролы город под блестящим покровительством Лоренцо Великолепного достиг вершины своей славы и как центр культуры, и йяк центр легкомысленных развлечений.
' Первые попытки молодого монаха создать во Флоренции кафедру не увенчались успехом. В Сан-Лоренцо на его проповедях в честь великого поста присутствовало всего 25 человек. Народ предпочитал Фра Мариано да Дженнадзано, августинца. Первая известность пришла к доминиканцу после проповедей в честь великого поста 1486 г., которые он читал в Брешии по книге Откровение. Он нарисовал в воображении слушателей сцену, как один из 24 старцев поднимается и осуждает город за его грехи. В 1489 г. Лоренцо вновь пригласил Савонаролу во Флоренцию по предложению Пико делла Мирандола, который слышал красноречивое выступление Савонаролы в Редджио. В следующие девять лет жизни Савонарола нес активное служение в городе на Арно. Наряду с Екатериной Сиенской он прославился как один из благочестивейших людей, когда-либо ходивших по улицам Флоренции. В первую половину этого короткого периода он конфликтовал с Лоренцо, во вторую — с Александром VI и в течение всего этого времени старался своими поразительными предостережениями и пророчествами привести город к пробуждению и сделать его образцом гражданской и общественной праведности. Начиная с 1 августа 1490 г., когда он вышел на кафедру Св. "Марка, люди уже толпами собирались послушать его — и в монастыре, и в соборе. В 1491 г. он стал приором своего монастыря. Помимо проповедей, он писал философские труды, а также трактаты о смирении, молитве и любви к Иисусу. Он был среднего роста, смуглолицый, со сверкающими темно-серыми глазами, аухлыми губами и орлиным носом. Хотя его черты сами по себе можно было бы дозвать резкими, они привлекали внимание благодаря серьезному сосредоточен- , ному выражению и сиянию его глаз.
Проповеди Савонаролы были подобны вспышкам молнии и ударам грома. Его миссия заключалась, скорее, в том, чтобы искоренить распущенность и разврат, нежели в том, чтобы дать утешение прощения и направить к общению с Богом. Он больше говорил об ужасе Божьего гнева, чем об освежающих потоках Божьего ; сострадания. В его проповедях присутствовали нежные слова о Божьей любви и милости, но плача по греховности эпохи в них было больше, чем кротких призывов. Он сам описывал свои методы так: «Я подобен грозовому граду. Укрывайтесь,
""Из Schottmiiller, pp. 2, 3. Этот же автор приводит два послания Савонаролы к его матери.
""Один из них — Вульгата, напечатанная в Базеле (1491), другой напечатан в Венеции (1492).
См. Luotto, Dello Studio, etc. Этот автор увязывает между собой совет Льва XIII изучать Библию и ту роль, которую придавал ей Савонарола как авторитетному источнику.
чтобы он не пал на вас и не поразил вас. Помните, что я сказал вам: наденьте на голову шлем, облекитесь в добродетель, и град не будет вам страшен» .
Во времена его величайшей популярности толпы часами ждали прибытия проповедника у дверей собора, а Виллари подсчитал, что его выступления слушало по 10 — 12 тыс. человек. Голос Савонаролы влиял на чувства подобно ветру, колышущему колосья на поле. Слушатели то пылали от негодования, то умилялись до слез. «Я расплакался и не мог остановиться» — пишет один из них. Сам Савонарола выкладывался до предела и часто после проповеди бывал в совершенном изнеможении. Он обращал свои слова к клиру, высшему и низшему, а также к народу. Нередко взрывы его негодования обрушивались на дворец Лоренцо. Клириков он критиковал за жадность, с которой они захватывали пребенды и золото, за тягу к показным церемониям, а не к внутренней любви души. О Флоренции он отзывался с большой нежностью и часто восклицал: «О моя Флоренция!» Женева была городом Кальвина, Эдинбург — городом Нокса, а Флоренция была городом Савонаролы. О неискренности клира он говорил:
В наше время прелаты и проповедники прикованы к земле любовью к земным вещам. Они больше не заботятся о душах. Они удовлетворяются получением доходов. Проповедники проповедуют, чтобы угодить князьям и получить от них похвалу. Они принесли великий вред. Они не только разрушили церковь Божью, а еще и создали новую церковь, по своему собственному образцу. Отправляйтесь в Рим и посмотрите! В домах великих прелатов беспокоятся только о поэзии и об ораторском искусстве. Идите туда и посмотрите! Вы увидите, что они держат в руках книги человеческой учености и рассказывают друг другу, как наставлять людей с помощью Вергилия, Горация и Цицерона... У древних прелатов было мало золотых митр и чаш, а то немногое, чем они владели, они отдавали на нужды бедных. Но наши прелаты ради обладания чашами лишают бедных единственного средства к существованию. И разве это новость для вас? О Господи, что же Ты делаешь?! Восстань же и приди, чтобы вызволить Свою церковь из рук дьявола, из рук тиранов, из рук нечестивых прелатов!
Савонарола нередко был склонен к взлетам фантазии, вытеснявшей спокойное и логичное объяснение. Вечером перед произнесением своей последней проповеди на адвент 1492 года он увидел в небесах руку с мечом, на котором была надпись: «Вот меч Господень внезапно и мгновенно поразит землю» (Ессе gladius Domini super terram cito et velociter). Неожиданно меч обратился к земле, небо потемнело, и с него дождем ниспали мечи, стрелы и пламя. Ударил гром. Голод и смерть воцарились в мире. Видение завершилось обращением к проповеднику. Ему было велено рассказать о случившемся. Снова и снова в последующие годы жизни он упоминал об этом пророческом видении . В память о полученном видении была даже отлита медаль, на одной стороне которой изображен Савонарола, а на другой рука с мечом в небесах, обращенным на город внизу.
Надпись на небесном мече свидетельствует о характере проповедей Савонаролы. Они были импульсивными, образными, неожиданными, поражающими воображение, а не обдуманными и назидательными. Однако они производили сильнейшее впечатление на людей разных слоев общества. Пико делла Мирандола- старший описал, какое чудесное воздействие они оказали на него самого. Однажды во время проповеди на Быт. 6:17 («И вот, Я наведу на землю потоп водный») Пико почувствовал, что его охватывает дрожь, а волосы становятся дыбом. Здесь мржво, конечно, вспомнить о проповедях валлийского проповедника Кристмаса фрадсаи об обращениях Уайтфилда к лорду Честерфилду и Франклину, однако
Шк.только образности проповедей, сколь бы яркими и причудливыми они ни , явно недостаточно, чтобы объяснить влияние флорентийского проповедни- щ. Он сам пылал религиозным рвением. Он был сильно чувствующим и глубоко верующим человеком. Он обладал видением мистика и различал за внешними отрядами внутренние движения духовной силы.
Ё его проповедях обязательно присутствовал библейский элемент. Хотя Савонарола не был экзегетом, в своих мыслях и описаниях он всегда руководствовал- ЦВиблией. Его знаменитые проповеди были посвящены ковчегу, исходу, Откро- в$иию Иоанна, а также пророкам Аггею, Иезекиилю, Амосу и Осии. Он настаивал на авторитете Писания. «Я проповедую возрождение церкви, — говорил ой, — и руководствуюсь только Писанием»1203.
Другим элементом, который придавал проповедям Савонаролы такую силу и мощь, было пророчество. Савонарола не просто объяснял, что такое праведность. Он объявлял себя пророком, открывавшим вещи, которые, по его собственным словам, «выходят за грань познания, присущего творению». Этот элемент мог бы быть признаком слабости, если бы ему не сопутствовало столь великое влияние личности, Ориентированной на благородные цели. Суровые предостережения Савонаролы часто бывали так ужасны, что сам проповедник дрожал, произнося их. Однажды он бодрствовал всю ночь и молился, чтобы его освободили от обязанности провозглашать вверенное послание, но тщетно. И проповедь, произнесенная после этого, была названа им ужасающей.
Вера Савонаролы в то, что ему небом предназначено быть глашатаем особого откровения свыше, проявилась не только в его проповедях, но и, уже более спокойно, в двух его трудах — в «Учебнике откровений» (1495) и в «Диалоге об истине и пророчестве» (1497). (Последний трактат, вместе с рядом проповедей Савонаролы, был занесен в Индекс.) В первом автор свидетельствовал, что уже
ШО* под действием Божьего вдохновения, предвидит будущее, но, помня о ах Спасителя, «не давайте святыни псам», не торопится открывать свои видения. О вверенной ему миссии он говорил так: «Господь послал меня сюда и сказал мне: "Я поставил тебя стражем Италии... и ты будешь слушать слово из у$Г Моих и будешь вразумлять их от Меня"» (Иез. 3:17). Даже если мы будем считать, что Савонарола ошибочно объявлял себя пророком и провидцем, нам я$ко будет простить ему это заблуждение за его страстное рвение и чистоту мотивов, которыми он руководствовался. Он относил и к своим пророчествам CJJOBO Христа, полагая, что ни одна йота и ни одна черта не прейдет из них, пока ??? не исполнятся.
Из всех полученных видений наиболее известно его видение о посещении рая (Март 1495 г.). Перед началом путешествия несколько дам выразили желание сопровождать его. От компании Философии и Риторики он отказался. Веру, Простоту, Молитву и Терпение он взял с собой. По пути ему встретился дьявол в облачении монаха1204. Сатана воспользовался возможностью, чтобы представить
1MRudelbach (pp. 333-346) подробно рассказывает об отношении Савонаролы к Библии и цитирует одну из его проповедей по Исходу: «Богословы нашего времени всё осквернили своими неуместными спорами, как смолой. Они не знают Библии, не знают даже названий ее книг».
""Lucas (pp. 55-61) приводит перевод этого рассказа. См. также Perrens, И. 167-177.
ему возражения против сверхъестественного характера его предсказаний: Савонароле, говорил он, следует перестать проповедовать добродетель и осуждать пороки, ему нужно вообще отказаться от пророчества. Пророчество всегда должно подтверждаться чудесами. Кроме того, истинные пророки были святыми, и дьявол спросил Савонаролу, чувствует ли он, что достиг высокой степени святости. Потом дьявол попытался доказать, что пророчества Савонаролы исполнялись не всегда. Но к этому моменту они уже дошли до райских врат, и сатана предусмотрительно ретировался. Стены рая — в описании Савонаролы — сделаны из алмазов и других драгоценных камней. На десяти знаменах, которые развевались над ними, были написаны молитвы Флоренции. Повсюду были господства и начальства. С помощью ангелов посетитель поднялся по лестнице до престола Девы, которая дала ему венец и драгоценный камень, а затем, с Иисусом на руках, молила Троицу за Савонаролу и флорентийцев. Ее просьба была удовлетворена, и флорентийцам была обещана эпоха процветания, которой будет предшествовать период скорбей. И в это новое время город станет могущественным и богатым, как никогда.
Возникает вопрос, был ли Савонарола настоящим пророком или же обманывал себя, принимая собственные фантазии, вызванные религиозным рвением, за непосредственные откровения от Бога . Александр VI, помимо всего другого, обвинил Савонаролу в «нелепом объявлении себя пророком» . В «Учебнике откровений» Савонарола говорил о четырех доказательствах того, что он истинный пророк, — о его собственной внутренней уверенности, об исполнении его пророчеств, о том, что они способствуют моральному преображению Флоренции, и о том, что их принимают благочестивые люди города. Его пророчества, говорил он, основаны не на астрологии, так как он отвергал ее, и не на нездоровых фантазиях, что не соответствовало бы его исчерпывающему знанию Писания, а также не исходят от сатаны, так как сатана ненавидит его проповеди и не может предвидеть будущее.
Для нас же единственная достоверная проверка — это исторический факт. Исполнились ли пророчества Савонаролы? Двумя его пророчествами, на исполнении которых ставился акцент, были политическая революция во Флоренции, которая действительно произошла, и приход из-за Альп Карла VIII. Савонарола видел в Карле нового Кира, обещающего освободить Флоренцию от политической зависимости и стать началом эпохи гражданской свободы. Он предсказывал и последующий уход Карла. Коммин, посетивший Савонаролу в монастыре Св. Марка после испытаний, последовавших за приходом Карла в Италию, отправился назад, пораженный благочестием и пылом монаха, и заявил, что Савонарола уверенно предсказал ему и королю «то, во что в то время никто не верил, но что исполнилось позже» . С другой стороны, не исполнились такие твердые обещания, как распространение владений Флоренции вплоть до Пизы (сделанное 28 мая 1495 г.) и быстрое обращение турок и мавров (3 мая 1495 г.). О последнем Савонароле якобы сообщила Дева во время его визита в рай. Так как ряд торжественных пророческих обещаний не исполнился, можно заподозрить, что и остальные бьши всего лишь предсказаниями чуткого наблюдателя, внимательно вяедившего за развитием событий. Многие люди верили Савонароле как пророку, но по мере усложнения обстановки они все более настойчиво стали требовать, ¦тобы он подтвердил свои заявления чудесами. Даже те его предсказания, что исполнились, исполнились лишь отчасти — например, приход из-за Альп Карла "ЩЦ не привел к длительному улучшению ситуации в Италии, как ожидал Саво- жарола. Об этом хорошо говорит профессор Боне-Мори. Так называемый пророческий дар Савонаролы был всего лишь политической и религиозной интуицией1208. Некоторые из его предсказаний по духу были совсем не христианскими — Например, об унижении Пизы. Флорентийцы были польщены тем вниманием, которое пророк уделял их городу, и его предсказаниями о земной власти и небесной славе Флоренции. В «Учебнике откровений» Савонарола восклицает: «Так как Флоренция находится в центре Италии, как сердце — в центре тела, то и Бог Вредпочел избрать ее, чтобы она была центром, из которого пророческие провозвестия распространятся по всей Италии».
Савонарола и Лоренцо любили Флоренцию одинаково страстно, хотя первый желал прославить ее через праведность, а второй — через мирскую власть и блеск Культуры. Эти два человека не пришли к согласию. Лоренцо попытался завоевать расположение проповедника личным вниманием и лестью. Он даже посетил мессу в Монастыре Св. Марка, но Савонарола не дал обмануть себя красивыми речами и Остался врагом флорентийских излишеств. Лоренцо говорил: «В моем доме Поселился незнакомец, но зайти ко мне он считает унижением». А монах, когда It нему пришли и сказали, что Лоренцо гуляет по монастырскому саду, отвечал: «Разве он звал меня? Пусть гуляет или уходит — как ему будет угодно».
Пятеро влиятельных жителей Флоренции предложили Савонароле изменить той его публичных выступлений. Он понял, что они пришли по просьбе Лоренцо, И просил их сказать князю, чтобы он покаялся в своих грехах, ибо Господь нелицеприятен и не щадит могущественных мира сего. Лоренцо велел Фра Ма- риано публично возразить Савонароле. Тот сделал это с кафедры в день Вознесе- ш (1491). Сам Лоренцо присутствовал при этом, но обвинения проповедника ни $ чему не привели. Популярность Савонаролы была велика как никогда. Приор 1?в, Марка восклицал: «Хотя я пришелец в этом городе, а Лоренцо — первый человек в государстве, я останусь здесь, а он уйдет».
? Ни один из эпизодов карьеры Савонаролы по моральному величию и драма- ТИческому интересу не превосходит его появления у смертного одра Лоренцо Великолепного в 1492 г. В истории случалось мало подобных сцен. Когда блистательный правитель Флорентийского государства понял, что дни его сочтены, он не захотел представать перед тайнами смерти и будущего без отпущения грехов, Которое мог дать только священник, и когда приблизился час смерти Лоренцо, ОН не обманывал себя. Напрасно его врач, Ладзаро из Павии, прибег к последней медицинской мере — напитку из растворенных драгоценных камней. Лоренцо попрощался с Пико делла Мирандола и другими друзьями-литераторами, потом
^*Так считают Lucas (pp. 69 sq.), Pastor, Creighton (III. 248), который объявляет «пророческие . заявления иллюзией», и Виллари. Последний автор говорит: «Возможно, опьяненный радостью из-за исполнения своих ранних предсказаний Савонарола по мере того, как его положение во Флоренции в последние годы жизни становилось сложнее, был вынужден все решительнее настаивать на своем даре, как если бы он был реален» (I. 362 sqq.). Рудельбах выделяет большую главу для освещения пророчеств Савонаролы (pp. 281-333). Пастор подробно обсуждает предполагаемый пророческий дар Савонаролы в Gesch. d. Papste, III. 146 sqq., и опровергает мнение Луотто в своем Zur Beurtheilung.
дал последние наставления своему сыну Петру. Оставалось только провести последние обряды отпущения грехов и елеосвящения. Исповедник Лоренцо был рядом, но Лоренцо позвал приора Св. Марка. «Это единственный честный монах, какого я знаю», — заявил он. В результате Савонаролу позвали к смертному одру Лоренцо в Каредджи, в двух милях от города. Умирающий хотел исповедаться в трех преступлениях: в разграблении Вольтерры, в грабеже на Монте делле Фан- чулле и в безжалостных репрессиях против участников заговора Пацци. Вестник духовного мира обещал отпущение грехов на трех условиях. Первым была вера в милость Божью. Умирающий дал согласие. Вторым было требование вернуть богатства, нажитые нечестным путем, или обязать сыновей сделать это. Умирающий дал согласие и на это. Третьим было требование вернуть Флоренции ее свободы. На это Лоренцо не ответил и отвернулся к стене. Священник ушел, а уже через несколько часов, 8 апреля 1492 г., правитель Флоренции предстал перед всемогущим Судьей, Который судит не по внешности, а по сердцу и Чья милость вечна.
Говорили, что если бы Савонарола был менее строг, то он мог бы оказать весьма сильное благотворное влияние на умирающего князя, еще подвластного религиозному воздействию . Но кто в подобных случаях способен узнать, каков Божий замысел? Возможно, твердые требования Савонаролы пробудили в Лоренцо желание умолять Бога о прощении, в то время как елеосвящение церковным служителем могло бы успокоить совесть умирающего и внушить ему ложную уверенность. В любом случае, влияние монаха из монастыря Св. Марка на народ возросло.
Начиная с 1494 г. Савонарола был на пике популярности, и даже такой хладнокровный свидетель, как Гвиччардини, говорит о его влиянии как об исключительном. К этому времени относятся вторжение Карла VIII, изгнание Медичи из Флоренции и учреждение в городе теократического правления.
«Он придет из-за Альп и выступит против Италии подобно Киру», — предсказывал Савонарола о французском короле Карле VIII. Когда французская армия подошла к границам Флоренции, он воскликнул: «Смотрите, пришел меч! Пророчества исполнились, вот и бич! Смотрите на воинство Господне! О Флоренция, времена пения и танцев подошли к концу. Настало время пролить море слез из-за твоих грехов».
Флоренция с готовностью внимала ему. Пьеро Медичи отправился во французский лагерь, уступил требованию короля выплатить 200 тыс. флоринов и отдать Пизу, Ливорно и Сарцану, но Савонарола метал громы и молнии, обрушиваясь с кафедры на дом Медичи. Город решил изгнать Медичи и послал делегацию к Карлу. В ее составе был и Савонарола. В своем обращении, которое сохранилось, монах напоминал монарху, что его величество — это орудие Господа, посланное, чтобы избавить Италию от бед и провести реформу церкви. Карл вступил во Флоренцию, но, тронутый ходатайством Савонаролы, сократил дань до120 тыс. флоринов и остановил французских солдат, приступивших к грабе- Жам. Король, похоже, прислушался также к резким словам монаха, сказавшего: «ЯЬимай голосу слуги Божьего и продолжай свое путешествие дальше без проме-
? Когда Карл, разграбив Рим и оккупировав Неаполь, вернулся в Северную Италию, Савонарола написал ему пять угрожающих посланий, в которых гово- рвгась, что, если он не сделает для Флоренции того, о чем шла речь, Божий гнев «йрушится на его голову. Речь шла о свободах для Флоренции и о возвращении ЙЙЙЬГПОД ее власть. В послании от 25 мая 1495 г., в котором Савонарола просил Карла быть благосклонным к Флоренции, он заявлял: «Бог избрал этот город, Щйпил возвеличить и возвысить его, и тот, кто прикоснется к нему, прикоснется й зенице ока Божьего». Конечно же, с точки зрения благополучия Италии французское вторжение не было проявлением воли Провидения. Хотя на знаменах sfreft армии и было написано Voluntas Dei («Волей Божьей») и Missus Dei («Посланник Божий»), Карл думал о расширении своих территорий, а вовсе не о сюкрушении уз городского деспотизма.
'•' Настало время реализовать во Флоренции идеальное правление Савонаролы, теократию со Христом во главе. Изгнание Медичи сделало возможной реоргани- Ацию государства и учреждение новой конституции, в основном созданной Савонаролой» вследствие чего он полностью погрузился в гражданскую политику и Междоусобицы городских партий. Не следует забывать, что эта городская конституция заслужила похвалу Гвиччардини и других итальянских политиков. Она была доказательством замечательного влияния монаха. По его настоянию 6Ш принят также закон, отменявший преследования против сторонников Меди- чй. Ландуччи писал в своем дневнике, что, если бы не Савонарола, улицы города fijbuffl бы залиты кровью. В своей великой проповеди по Аггею во время адвента 1??94 г. и по Псалтири в 1495 г. Савонарола решительно, как кормчий, устремля- еуся в море политики. «Господь выгнал мой корабль в открытое море», — восклицал он с кафедры. Когда Бог поручал ему эту обязанность, он сказал: «Я буду щюповедовать, если должен, но зачем мне вмешиваться в управление Флоренции?» А Господь сказал ему в ответ: «Если ты хочешь сделать Флоренцию святым городом, ты должен утвердить ее на прочном основании и дать ей правительство, которое способствует праведности». И проповедник занялся этим делом. Он выступил с кафедры в поддержку добродетели как основы здравого правления и демократии как ее формы. «Среди северных народов, — утверждал он, — много силы и мало ума. Среди южных — много ума и мало силы, и там иногда правление одного деспота может быть лучшим видом правления. Но в Италии, и прежде всего во Флоренции, где сила и интеллект встречаются с избытком, где люди проницательны и неутомимы, — правление одного может привести только к тирании».
Что касается предложенной им схемы, то за образец он взял Великий совет Венеции, за исключением его главы, дожа, который избирался пожизненно. Ве- ликий совет Флоренции должен был состоять как минимум из 1500 человек, д|$!Шшщх возраста 29 лет, плативших налоги и принадлежавших к классу, называемому beneficiati, то есть людей, занимающих городской пост лично или чей отец, дед или прадед занимали городской пост. Этим высшим советом избирался Совет Восьмидесяти, члены которого должны быть не моложе сорока лет. В случае незаконных действий синьория могла направить запрос Великому совету, который собирался раз в неделю и был скорее избирающим, чем совещательным органом.
Место верховного дожа или правителя Савонарола оставил Самому Богу. «Только Бог, — восклицал он с кафедры, — только Бог будет твоим королем, о Флоренция, как был Он царем Израиля при ветхом завете». А свои проповеди по Аггею Савонарола завершил таким возгласом: «О Флоренция! Пусть твоим новым главой станет Иисус Христос!» Виллари, биограф Савонаролы недавнего времени, говорит о «недюжинных проницательности и мудрости, проявленных им во всех основных законах, которые он предложил для нового государства». Он не входил в состав совета, однако был вдохновителем всего народа .
В последний период карьеры Савонарола сражался с Александром VI. Конфликт начался с требования, выдвинутого папой 25 июля 1495 г., — чтобы Савонарола прибыл в Рим и ответил на выдвинутые против него обвинения. Затем папа запретил ему проповедовать и отлучил от церкви. Завершился же конфликт назначением папской комиссии, которая осудила Савонаролу на смерть как еретика.
Приказ Александра, призывающий Савонаролу в Рим, был связан с заявлением, что его предсказания будущих событий основаны на божественном откровении . В то же время папа выразил свою великую радость по поводу сообщения о том, что из всех тружеников виноградника Господня Савонарола — самый ревностный, и обещал принять его в вечном городе с любовью и братской привязанностью. Савонарола не откликнулся на приглашение понтифика, объяснив свой отказ слабым здоровьем и опасностями, которые будут подстерегать его на пути в Рим. Его старый соперник, проповедник Фра Мариано де Дженнадзано, и другие враги в Риме интриговали против него, а Медичи быстро оказались в фаворе у папы.
В первом послании Александра, запрещающем Савонароле проповедовать, от 9 сентября 1495 г., осуждалось нездоровое безумие Савонаролы, который смешивал итальянскую политику с притязаниями на роль особого Божьего вестника. Савонарола ответил на обвинения и, с согласия синьории, продолжал проповедовать. В третьей булле, от 16 октября 1495 г., понтифик запрещал ему проповедовать публично и частным образом. Пастор замечает: «Было ясно как день, что Савонарола виновен в непокорности папской власти» .
В течение пяти месяцев монах тихо жил в своем монастыре, но 17 февраля 1496 г., по призыву синьории, он вновь поднялся на кафедру, чтобы прочесть проповеди на великий пост. Он смело заявил, что папа может ошибаться. «Папа, — сказал он, — может велеть мне то, что противоречит закону христианской любви или Евангелию. Но, если он поступает так, я могу сказать ему: "Ты не пастырь. Не Римская церковь ошибается, а ты"». С этого момента он как никогда раньше начал выступать против развращенности папского города. В проповеди по Амосу 4:1 28 февраля 1496 г. он восклицал: «Кто такие упитанные телицы васанские на холмах Самарии!? Я говорю, что это куртизанки Италии и Рима. Разве таких не существует!? Одной тысячи их мало для Рима. Но и десяти тысяч, и двенадцати тысяч, и четырнадцати тысяч тоже слишком мало для Рима. Готовься, о Рим, ибо велика будет кара твоя!»1213.
Видя, что угрозами Савонаролу не утихомирить, Александр решил прибегнуть к подкупу — искусству, в котором он был специалистом. Через доминикан- до носланного во Флоренцию, он предложил брату монастыря Св. Марка карди- щльский пост, но Александр ошибся. В проповеди, произнесенной в августе «496 г., Савонарола объявил, что ему не нужна ни митра, ни кардинальская девочка, а нужен лишь дар, который Бог дает Своим святым, — смерть, багря- ?? от крови венец. Лукас, как ни странно, объясняет предложение кардинального поста не коварством и хитростью, а якобы доброй волей Александра, который ценил «искреннего, но сбившегося с пути человека». .,•,. Карнавалы 1496 г. и последующих двух лет замечательным образом свиде- Ардаствуют о влиянии Савонаролы на умы народа. Карнавал, который раньше связан с дикими гуляньями, стал почти что религиозным праздником. Цяльчишки привыкли веселиться на карнавалах, прибегая к варварским край- «жтям — они выпрашивали у старших деньги на развлечения, танцевали вокруг костров и без разбору бросали камнями в людей и дома. Это «празднество кам- ijfei», которое синьория не смогла упразднить, Савонарола и его помощники вменили религиозным праздником. Происшедшее в народе стали называть пре- йбрвжением мальчишек. Савонарола создал отряды из ребят в разных районах ВДюда и определил для них места у стен собора. Эти «мальчики Фра Джирола- как называет их Ландуччи, маршировали по улицам, распевая гимны, со- фшенные Савонаролой и Бенивьени, а также стояли на выделенных для них Местах, собирая пожертвования для бедных.
« В последний день карнавала 1497 г. состоялось так называемое сожжение мирского имущества. Молодые энтузиасты, вдохновленные проповедями Савонаролы, ходили из дома в дом и просили людей отдавать свои безделушки, непристойные книги (например, Овидия и Боккаччо), игральные кости и другие азарт- ные игры, арфы, зеркала, маски, косметику и портреты красивых женщин, а также другие предметы роскоши. Все это было сложено на площади города пирамидой под 30 м высотой и диаметром у основания более 70 м. Утром в тот день одшы людей прослушали мессу, которую проводил Савонарола. Юноши отпра- шлись процессией по улицам к груде мирских вещей, в то время как другие, вдавшись за руки, танцевали вокруг этой груды. Затем под пение религиозных цееен было совершено «сожжение анафемы». Это необычное зрелище сопровождаюсь звоном колоколов и звуком труб. Люди вспоминали о том, как в Эфесе жгли книги с чародейными заклинаниями после проповеди Павла. То же самое повторилось в последний год жизни Савонаролы (1498). - Савонаролу обвиняли в том, что он не симпатизировал Возрождению, и опровергнуть это обвинение не так-то просто. Как утверждает Буркхардт, историк даниого движения, Савонарола оставался монахом. В одном из своих произведе- ярш он говорит об опасностях литературы и о том, что Платон и Аристотель находятся в аду. И такое мнение высказывалось в городе, где была основана Платоновская академия! К Вергилию и Цицерону он относился еще терпимо, но Ватулла, Овидия и Теренция запрещал1214.
Одно время казалось, что под влиянием проповедей приора вся Флоренция стала благочестивой. Жены оставляли мужей и уходили в монастыри. Женатые
^Итальянский текст см. в Perrens, I. 471 sq. Проповеди этого периода посвящены Амосу, За- харии, Михею и Руфи. Согласно Бурламакки, султан велел перевести некоторые из них на турецкий язык (Villari, II. 87).
M<DIE KULTUR D. RENAISSANCE, II. 200 SQ.
люди принимали обет воздержания от исполнения супружеских обязанностей, и Савонарола мечтал о том, что когда-нибудь город достигнет состояния такого совершенства, что в нем вообще перестанут вступать в брак. Люди ежедневно принимали причастие. Молодые люди посещали мессу и носили символ евхаристии. Фра Бартоломео бросил в огонь свои наброски обнаженных фигур и какое- то время считал, что грешно занимать рисованием руки, которые всегда должны быть сложены в молитве. Однако такое напряжение не могло продолжаться вечно. Это был всплеск энтузиазма, но не пробуждение. Реакция была неизбежна, и даже удивительно, что народ с таким доверием относился к Савонароле до самого конца его жизни.
Александру не нравились флорентийские реформы. Он хотел любой ценой заставить Савонаролу замолчать. В городе ходили слухи о заговоре по восстановлению власти Медичи. Несколько заговорщиков были казнены. Враги республики признались, что их целью было убить Савонаролу и распространять листовки и стихотворения, высмеивающие его и угрожающие ему. На стенах монастыря вешали оскорбительные плакаты. Однажды кафедру собора осквернили навозом и накрыли ослиной шкурой, а то место, по которому проповедник обычно ударял рукой, утыкали гвоздями. Ландуччи говорит об этом случае как о «великом скандале». В соборе даже собирались убийцы, которых усмирила лишь стража, поставленная синьорией. Но монах из монастыря Св. Марка, похоже, был неустрашим. Однако в синьории начались споры, поддерживать ли его.
Савонарола, если такое возможно, еще активнее стал критиковать грехи церкви. Он восклицал: «О падшая церковь, ты показала свое безумие всему миру! Блуд твой умножился в Италии, во Франции, в Испании и во всех прочих областях. Ты осквернила таинства симонией. В древности священники еще называли своих незаконных детей племянниками, а сейчас они прямо называют их сыновьями». Александр не мог не заметить намека на себя и не мог потерпеть подобного, ведь речь шла о репутации высшего должностного лица христианского мира. Евгений III мог признать, что пророк выше папы, когда его увещевал святой Бернар, но флорентийский пророк дошел до личных оскорблений. Он утратил чувство меры. 12 мая 1497 г. Александр отлучил его от церкви за «нежелание повиноваться нашим апостольским увещеваниям и повелениям» и как «подозреваемого в ереси». Осужденного было запрещено слушать, даже общаться с ним1215.
Месяцем позже в послании, обращенном «ко всем христианам, избранным Божьим», Савонарола выразил готовность подчиниться власти церкви, но отрицал необходимость повиноваться приказам ее начальства, если те противоречат законам милосердия и Божьему закону. «И с этих пор, — восклицает пуританский современник Ландуччи, — мы были лишены Слово Божьего». Синьория, поддерживая Савонаролу, написала Александру о чистоте его характера и о здравости учения, а его соратники, такие как Пико делла Мирандола-младший, выпустили труды в оправдание его поведения. Пико делла Мирандола-старший и Полициано, которые оба умерли за год — два до того, проявили свое уважение к Савонароле, облачившись на смертном одре в доминиканские одеяния.
В это время Савонарола выпустил свой «Триумф Креста», в котором говорится об истинности и разумности католической веры1216. Автор на основании чис-
1215Булла приведена в Villari, II. 189 sq.; Pastor, III. 411 sq.
швОпубликован в 1497 г. на латинском и этрусском языках. Этрусский перевод сделан самим
Савонаролой.
сой логики доказывает существование Бога и бессмертие души, после чего объясняет учение о Троице, которое выше человеческого разумения, и статьи апо- «тодьского символа веры, которому уделяется большое внимание. Труд завершается опровержением мусульманства и других ложных религий.
Савонарола не проповедовал с кафедры и не отправлял таинств до Рождества 1*497 г., когда он трижды провел мессу в монастыре Св. Марка. 11 февраля он адавь поднялся на кафедру в соборе. Он сообщил большому собранию людей, что священник — всего лишь орудие Всемогущего и что без присутствия Бога любой црелат или даже папа — это всего лишь «сломанный железный инструмент». «Если повеление прелата противоречит нормам благочестия и милосердия, его не только не надо слушаться — а он подлежит анафеме». В другой раз он сказал, что дала может быть введен в заблуждение не только недостоверными рассказами, 80 И по причине собственной греховности, как было в случае с Бонифацием VIII, $0Т0рый был грешным папой, начал свое правление подобно лису и завершил подобно псу1217. С этого момента многие, из уважения к церкви, перестали посещать проповеди Савонаролы. Среди них был и благоверный Ландуччи, который феррит: «Прав я был или нет, но я был среди тех, кто перестал туда ходить. Я §ерил в него, но не хотел рисковать, слушая его, потому что он был отлучен от церкви». Враги Савонаролы сделали своим боевым кличем слова Григория Вели- kQTQSententia past oris sive justa sive injusta timenda est («Высказывания пастыря следует уважать, справедливы они или нет»)1218. Савонарола же все более дерзко обвинял деятелей церкви в грехах. Тонзура, восклицал он,
h ?•••,• ...скрывает под собой всяческую скверну. Причем скверна начинается в Риме, где клир насмехается над Христом и святыми. И они даже хуже турок и хуже мавров. Они торгуют таинствами. Они продают бенефиции тому, кто больше всех заплатит. - Разве у римских священников нет куртизанок, и лакеев, и лошадей, и собак? Разве ? < нет у них дворцов, которые полны ковров и шелков, благовоний и слуг? Но разве это похоже на церковь Божью?
У каждого римского священника, говорил он, есть наложница. Они уже говорят не О племянниках, а о своих сыновьях и дочерях. Савонарола даже пытался указать с кафедры, что папское бреве об отлучении исходит от дьявола, так как ОНО мешает жить благочестиво.
Стало очевидно, что дело проповедника безнадежно. Его нападки на мораль клира и Ватикана настроили против него могущественных служителей церкви. |№о. политика вызвала раскол во Флоренции. Его заявления, все более и более резкие, заставляли народ ждать перемен и возбуждали критические настроения, 4с ними не мог долго справляться ни один религиозный учитель без непосредственного и чудесного вмешательства Бога. Савонарола призывал небеса в свидетели того, что он «готов умереть за своего Бога», и призывал Бога отправить его в йдское пламя, если мотивы его не чисты и дело не вдохновенно. В другой раз он призывал Господа поразить его на месте, если он не искренен. Ландуччи сообща- $?учто собственными ушами слышал некоторые из этих крайне преувеличенных давлений.
У папы оставалось в запасе еще одно оружие, чтобы укротить Савонаролу, — иртердикт. И он угрожал интердиктом Флоренции, если синьория не отправит Этого «сына лукавого» в Рим или не посадит его в темницу. В первом случае Александр обещал отнестись к Савонароле как отец к сыну, если он покается,
'"'Pastor, Beurtheilung, p. 71 sqq.; Villari, II. 252. Ш8См. Schnitzer, Feuerprobe, p. 144.
ибо он «желал не смерти грешника, а изменения выбранного им пути и продолжения его жизни»1219. Он призывал синьорию не позволять Савонароле «быть мухой в молоке, мешающей развивать отношения с Римом», и перестать «терпеть этого вредного червя, пригретого ею».
Через послания и легатов синьория продолжала попытки опровергнуть обвинения Александра и защитить Савонаролу. Но хотя все ее члены сохраняли уверенность в чистоте побуждений монаха, большинство стало считать, что удобнее заставить проповедника замолчать, чем навлекать на себя папскую анафему. На публичном собрании, созванном синьорией 9 марта 1498 г., где обсуждалось, какие предпринять действия, многие настаивали на соображениях целесообразности. Папа, как наместник Христа, получил свою власть непосредственно от Бога, и его надо слушаться. Вторым соображением были финансовые затруднения городских властей. Десятина была необходима, а приказ о ней мог исходить только от папы. Некоторые предлагали оставить вопрос на рассмотрение самого Савонаролы, ведь он лучший из людей, каких видел этот мир на протяжении 200 лет. Другие смело объявляли, что послания Александра вызваны ухищрениями врагов Флоренции, а содержащаяся в них критика несправедлива и прислушиваться к ней не стоит1220. 17 марта 1498 г. Савонароле сообщили о решении синьории: ему следует впредь воздерживаться от проповедей, — и на следующий день он произнес свою последнюю проповедь.
В последней проповеди Савонарола признал, что обязан повиноваться решению. Он уже думал о последнем средстве, остававшемся в его распоряжении. С кафедры он уже упоминал об этом средстве — созыве общецерковного собора. Сохранились послания, которые он намеревался отправить королям Испании, Англии, Франции, Германии и Венгрии, призывая их созвать собор. В них он торжественно заявлял, что Александр — не папа, ибо он не только купил свою должность и ежедневно продает бенефиции, но его явные пороки доказывают, что он — не христианин. Похоже, послания эти так и не дошли до адресатов, однако отдельные лица разослали предварительные уведомления своим друзьям при разных дворах, чтобы подготовить их1221. Одно, адресованное Карлу VIII, было перехвачено в Милане и переправлено папе. Теперь у Александра было документальное доказательство бунта флорентийца против папской власти. И тут события приняли неожиданный оборот.
По Флоренции прокатился слух, что для доказательства правдивости заявлений Савонаролы решено прибегнуть к огненной ордалии1222. Вызов был брошен францисканцем Франческо да Пулия в проповеди в Санта-Кроче, где он назвал доминиканца еретиком и лжепророком. Если Савонарола не пострадает от огня, это будет явным знаком, что Флоренция должна последовать за ним. Вызов был принят Фра Доменико да Пешиа, монахом монастыря Св. Марка и близким другом Савонаролы, который славился праведностью своей жизни. Он занял место своего друга, утверждая, что Савонароле предназначены более великие дела. Тогда Франческо да Пулия удалился, и его место неохотно занял другой францисканец, Джулиано Рондинелли. Сам Савонарола не одобрял ордалии. Это было
1219См. послания Александра в Perrens, I. 481-485; Pastor, III. 418 sq. О'Нил их не приводит. 1220См. Schnitzer, Feuerprobe, p. 38 sqq.
12210ригиналы см. в Perrens, I. 487-492. Отрывки приведены в Villari, II. 292 sq. См. также Hase, р. 59, Creighton, III. 237. Виллари говорит, что в подлинности посланий нет никаких сомнений.
1222Рассказ Ландуччи о fuoco (р. 165 sqq.) наиболее красочен. Рассказ Черретани см. в Schnitzer ed., 59-71.
попыткой совершить чудо. Он никогда не творил чудес и не считал их важными. Нравоту его дела, утверждал он, доказывают праведные плоды. Но народу, как .щюриг автор из Ромолы, «огненная ордалия представлялась самым доходчивым и простым доказательством», и Савонарола не мог пойти против мнения народа, так как это повредило бы его популярности. В истории Флоренции святые люди не раз доказывали свою веру с помощью огненных ордалий. Так было во время ,сщ>а об инвеституре со святым Джованни Гвадальберти в близлежащем Сеттимо и с монахом Петром в 1068 г., а полвека спустя — с другим Петром, который оправдал себя от обвинения в пренебрежительном отношении к кресту, пройдя без вреда для себя по девяти раскаленным лемехам1223.
Синьория согласилась на ордалию и назначила ее на 7 апреля. Было решено, что, если Фра Доменико погибнет, Савонарола отправится в изгнание в течение трех часов. Две стороны, Доменико и Рондинелли, представили свои заявления синьории. В заявлении доминиканца были следующие положения. Церковь нуждается в обновлении. Она будет наказана. Флоренция будет наказана. Это случится в один день. Отлучение Савонаролы от церкви недействительно, и тот, кто игнорирует это отлучение, не грешит1224.
Друзья Савонаролы с энтузиазмом отнеслись к ордалии. Когда он объявил о ней в проповеди, многие женщины восклицали: «Я согласна, я согласна!» Другие монахи Св. Марка и сотни молодых людей заявляли о готовности пройти сквозь цламя из уважения к своему духовному вождю.
Александр с большим интересом ждал новостей из Флоренции. Трудно сказать, что именно он думал. Он неодобрительно высказался об ордалии, однако не мог не понимать, что она предоставляет ему простой способ избавиться от врага аго власти. (После окончания ордалии он похвалил Франческо и францисканцев ,в самых цветистых выражениях и заявил, что францисканцы не могли сделать для него ничего более приятного1225.)
Приближавшийся суд вызывал весьма острый интерес. Во Флоренции и Риме ни о чем другом не говорили. Подготовка велась полным ходом. На городской площади навалили две груды хвороста длиной примерно по 20 м, шириной по метру у основания и высотой около метра1226. Древесина была пропитана смолой и маслом. Расстояние между кострами составляло полметра, чтобы между ними мог пройти человек. Все входы на площадь были блокированы отрядом в 300 человек под командованием Маркуччо Сальвиатиса и двумя другими отрядами, по 500 человек каждый, расположенным^ в разных местах. Люди начали собираться ночью накануне ордалии. Окна и крыши соседних домов были полны нетерпеливых зрителей.
. Мероприятие было назначено на одиннадцать часов. Доминиканцы торжественной процессией прибыли на место, произведя впечатление. Фра Доменико, на повозке, был одет в огненно-красный бархатный плащ. Савонарола, в белом,
1,28См. Schnitzer, Feuerprobe, p. 49 sq. "^Schnitzer, p. 54.
iasSchnitzer (p. 64 sq.), который подробно освещает события, и Villari (II. 306 sqq.) соглашаются в том, что Александр полностью симпатизировал ордалии. Они считают также, что за предложение об ордалии и за широкое распространение слухов о ней в основном, если не целиком, несут ответственность «беснующиеся» (arrabbiati). Pastor (III. 429) представляет Александра как не одобрившего ордалию.
«"У авторов того времени приводятся разные цифры. Landucci (р. 168) говорит о длине в 50 braccia {локтей}, ширине 10 и высоте 4; Bartolomeo Cerretani (Schnitzer ed., p. 62) — о ширине в 1 braccio и высоте 2.
несущий дароносицу с гостией, вел за собой остальных монахов, а за ними следовало великое множество мужчин, женщин и детей с зажженными свечами. Когда настал момент для начала шествия, Савонарола произнес проповедь. Он снова сообщил народу, что дело его не требует чудес. Он всегда старался доказать правоту праведными делами и еще раз напомнил, что, как и на горе Кармил, чудесного вмешательства следует ждать лишь в ответ на молитву и смирение.
В истории позднего Средневековья было мало зрелищ, столь же интересных для взора и воображения, как состоявшееся в тот день. Там присутствовал величайший проповедник эпохи, самая возвышенная в моральном отношении личность со времен Яна Гуса и Жерсона. Там пытались доказать невиновность древним способом, вид которого был непривычен для просвещенного поколения флорентийцев. Таких увлекательных развлечений не предлагалось даже в век прославленных представлений Медичи.
Толпа ждала. Миновало назначенное время. Наблюдалось непонятное движение монахов, которые входили во дворец синьории и выходили из него. Позже о случившемся рассказывал сам Савонарола, а также другие свидетели. Францисканцы не позволили Фра Доменико взойти на костер в красном плаще и в другой одежде, которая на нем была, на том основании, что она могла быть заколдована. Поэтому ему пришлось полностью раздеться и надеть на себя другую одежду. На том же основании они настаивали, чтобы он держался подальше от Савонаролы. Нетерпение толпы возрастало. Францисканцы опять зашли в зал синьории и устроили долгое совещание. Они увидели в руках Доменико деревянное распятие и настаивали на том, чтобы он оставил его, так как оно тоже может быть заколдовано. Савонарола заменил его гостией, но францисканцы утверждали, что гостию не подобает проносить сквозь пламя. Они воззвали к синьории, но Савонарола отказывался уступить. Он говорил, что физические признаки гостии могут сгореть, но сущность освященного хлеба останется неприкосновенной. Вдруг налетела буря, пошел дождь, а потом внезапно прекратился. Ордалия не начиналась. Толпа становилась неуправляемой и бурлила. Приближалась ночь. Синьория отменила ордалию.
Власть Савонаролы осталась в прошлом. Очарование его имени исчезло. Зрелище обернулось фарсом. Народ стал вести себя все более угрожающе, и страже с трудом удавалось помешать толпе наброситься на Савонаролу, когда процессия двигалась обратно в монастырь Св. Марка.
Вполне правдоподобно мнение о том, что в тот день политические враги Савонаролы, «беснующиеся» (arrabbiati), помогали францисканцам и что задержка на площади, вызванная возражениями, была лишь уловкой для того, чтобы совсем помешать ордалии . Говорят, заговорщики держали наготове кинжалы, чтобы убрать Савонаролу с дороги, но народ не задумывался над такими вещами. Савонарола не выдержал испытание. Если бы он был искренним и уверенным в своем деле, рассуждали люди, он мог бы войти на огненную тропу сам и встретить лицом к лицу ее опасности. Даже если бы он не вышел оттуда невредимым, он погиб бы, доказав свое моральное превосходство. Именно готовность Лютера к испытаниям в Вормсе принесла ему доверие народа. Если бы он поколебался в 1521 г. в присутствии Карла V, он утратил бы народную поддержку, а именно это произошло с Савонаролой в 1498 г. на площади Флоренции. Наши современники
согласны с флорентийским народом. Савонароле недоставало героических ка- -чеетВг Ему было лучше умереть, чем быть обвиненным в трусости.
Флоренция была в гневе оттого, что ею манипулировали. На следующий день толпа штурмовала монастырь Св. Марка. Синьория проголосовала за немедленное изгнание Савонаролы. Ландуччи, который плакал и продолжал молиться за него, говорит: «Казалось, ад разверз свои врата». Савонарола выступил с речью, В .которой прощался со своими друзьями. Толпу невозможно было остановить. Она ворвалась в монастырь и разграбила его. Фра Доменико и приор были схвачены и приведены к гонфалоньеру. По пути их оскорбляли. Потом их заперли в отдельных помещениях. Через день или два Фра Сильвестро, благодаря видениям которого назначалась ордалия, также был схвачен. «Невозможно было сказать ни слова в защиту Савонаролы, — пишет Ландуччи. — Такого человека
немедленно растерзали бы».
Папа, получив официальные известия о событиях во Флоренции, поздравил .гашьорию, даровал городу полное отпущение грехов и выделил желанную десятину за три года. Он потребовал Т&КЖ6, чтобы Савонаролу послали в Рим для суда, Но в то же время разрешил городу допрашивать трех монахов, не пренебрегая» по необходимости, и пытками1228. Была назначена комиссия для допроса заключенных. Прибегли к пыткам. Савонаролу привязали к веревке, продернутой в блок, руки ему связали за спиной, потом его поднимали вверх и внезапно отпускали веревку, позволяя ему упасть. За один день с ним проделывали такое 14 раз. Муниципалитет организовал два отдельных суда, 17 апреля и 21-23 апреля. Несчастный человек, доведенный мучениями до состояния бреда, сделал признания, которые позже, в здравом уме, опроверг как ложные1229. Он даже отрицал, что он пророк. На таких пылких почитателей, как аптекарь Ландуччи, это признание произвело удручающее впечатление. Ландуччи писал 19 апреля 1498 г.: Я присутствовал при чтении протокола суда над Савонаролой, которого все мы считали пророком. Но он сказал, что он не пророк и что пророчества его не от Бога. Услышав это, я был изумлен и ошеломлен. Сильная боль охватила мою душу, когда я увидел крушение этого великолепного здания, возведенного на хлипком фундаменте лжи. Я считал, что Флоренция станет новым Иерусалимом, законы которого будут примером благочестия (buona vita) и от которого пойдет обновление церкви, обращение неверных и утешение верующих, а теперь я понял обратное и успокаивал себя словами; «На все воля Твоя, о Господи!» (in voluntate tua, Domine, omnia sunt posit a)1230.
Для нового суда Александр создал свою собственную комиссию, куда входили Турриано, венецианский генерал доминиканцев, и Франческо Ромолино, епископ Илерды, позже кардинал. В письмах из Рима говорилось, что комиссия обязана «приговорить Савонаролу к смерти, даже если он — второй Иоанн Креститель». Александр вполне мог сделать подобное заявление. Вскоре после прибегая во Флоренцию Ромолино объявил, что костер близок и что приговор, приготовленный заранее, у него с собой.
¦«. Фра Доменико держался великолепно. Он упорно восхвалял своего друга и . руководителя. Фра Сильвестро, не выдержав мучений на дыбе, обвинял своего
li№Etiam per torturam. Письмо Александра приводится в Lucas, р. 372.
Достоверность рассказов о суде над Савонаролой и о его признаниях сомнительна, так как они были искажены передающим их Сером Чекконе. См. Pastor, III. 432 sq. Ландуччи говорит, >к что крики пытаемых Доменико и Сильвестро были слышны в городской темнице с девяти утра
и до ночи. ""Diary, р. 173.
учителя в разнообразных грехах. Другие монахи монастыря Св. Марка написали Александру, обвиняя своего приора как самозванца. Так часто поступают те, кто хвалит нас в моменты благополучия. Чтобы спасти себя, они отвергают и хулят своих благодетелей. И монахи получили свою награду — в виде папского прощения.
Точные обвинения, на основании которых Савонаролу приговорили к смерти, не установлены и не так уж важны, ибо частично они были сфабрикованы специально для этого случая. Хотя Савонарола не грешил против Божьего закона, он часто оскорблял людей. Папская комиссия обвинила его в том, что он еретик и раскольник. Но он не был еретиком. В самом крайнем случае его можно признать бунтовщиком против римской власти, который выступил против буллы Ехесга- bilis папы Пия II, когда решил воззвать к собору1231.
В перерывах между пытками Савонарола писал свои «Размышления» на два покаянных псалма, 31-й и 50-й. Здесь проявилась пылкая религиозность его натуры. Великий проповедник приближается к престолу благодати как нуждающийся грешник и молит о том, чтобы просящему хлеба не дали камень. Он упоминает о Закхее, Марии Магдалине, хананеянке, Петре и блудном сыне. «Избавь меня, — восклицает он, — как Ты избавил бесчисленное множество грешников от челюстей смерти и от врат ада, и мой язык громко воспоет Твою праведность!» Лютер, опубликовавший эти разъяснения в 1523 г. с благородным вступлением, называет их «образцом евангельского учения и христианского благочестия, ибо в них Савонарола предстает перед нами не как монах- доминиканец, верящий в свои обеты, в устав своего ордена, в свой клобук, в мессы и добрые дела, а как облекшийся в броню праведности и вооруженный щитом веры и шлемом спасения — не как член ордена проповедников, а как обычный христианин»1232.
По просьбе трех заключенных, которых содержали порознь в течение трех недель, им было позволено встретиться вечером накануне казни. Встреча состоялась в зале синьории. Когда Савонарола вернулся в свою камеру, он заснул на груди у Никколини из братства Баттути, задачей которого было служение заключенным. Никколини сообщает, что сон Савонаролы был спокоен, как сон младенца. Проснувшись, осужденный провел остаток ночи в молитве. На следующее утро друзья встретились вновь и вместе приняли таинство.
Они были приговорены к повешению, после которого тела следовало сжечь, чтобы «душа полностью отделилась от тела». Казнь состоялась на площади, на которой, за два месяца до того, собралась толпа, чтобы наблюдать огненную ордалию. Савонаролу и его друзей вели к месту казни без плащей, босыми, со связанными руками. Епископ Вероны по указанию папы отпустил им грехи. Объявляя об отлучении Савонаролы, прелат сказал: «Я отлучаю тебя от церкви воинствующей и от церкви побеждающей» (separo te ab ecclesia militante et trium- phante). «От воинствующей, но не от побеждающей, — отвечал Савонарола, — на это нет твоей воли» (Militante, поп triumphante: hoc enirn tuum поп est). В молчании он наблюдал, как умерли Фра Доменико и Фра Сильвестро, последними словами которого были: «Иисус, Иисус!». Потом он сам взошел на помост. Толпа
1231См. жалкие послания папской комиссии к Александру в Lucas, pp. 434-436.
1232Weimar ed., XII. 248. За два года, прошедшие после смерти Савонаролы, вышло двадцать три издания этой книги. Не прошло и полувека, как она была переведена на испанский, немецкий, английский и французский языки. В Италии она распространялась как брошюра, и ее выдавали приговоренным к смерти. Она включена в Солсберийский букварь (1538) и в букварь Генриха VIII (1543).
щюдолжала оскорблять его. Тела были сожжены, а пепел брошен в Арно, чтобы его нельзя было использовать как реликвию.
X Комиссия Александра признала Савонаролу «скопищем самоЁ отвратительней греховности и нечестивым чудовищем (omnipedium nequissimum), которого Яввозможно назвать ни человеком, ни монахом». Благочестивый Ландуччи, ду- jgp&o его смерти, вспоминал распятие и, наблюдая за казнью, снова жаловался р крушение своих надежд, обещавших обновление церкви и обращение неверных (la novazione della chiesa e la conversione degli infideli). „[.^Савонарола был одной из самых примечательных личностей, которых родила фталия. Современный христианский мир, и католический, и протестантский, ставит его имя в один ряд с именами религиозных светочей всех стран и народов. QB был проповедником праведности и патриотом. Среди духовных деятелей Ита- явд,рн занимает особую нишу, отличающую его и от великих пап — таких как фригорий VII и Иннокентий III, и от поэтов Италии и мира — таких как Данте, iliftT святого Франциска Ассизского, и от Фомы Аквината. В Италии были и другие проповедники — Антоний Падуанский, Бернардино Сиенский, но их обращения имели местное и узкоцерковное значение. А у Савонаролы мы находим Нечто общее с Арнольдом Брешианским. Оба они призывали к реформе, оба смешивали политические идеалы с духовной деятельностью и оба погибли, осужден-
панским престолом. '^Интеллектуальные дарования и способности Савонаролы не были чрезмерны, фон обладал великим даром морального убеждения, красноречием, бескорыст- щм^даобовью к своей стране. Он был всецело предан делу праведности. Как адми- шютратор, он не имел успеха. Савонарола не обладал мудростью и тактом государственного деятеля, но, к сожалению, он предпринял попытку создать новое правительство, хотя для этой задачи был меньше всего пригоден1233. Он был про- роведником праведности и занимает место в «славном сообществе пророков». Он был человеком одного порядка с Иезекиилем и Исайей, Нафаном и Иоанном Крестителем (протестанты поместили бы в эту компанию и Джона Нокса).
Савонарола был истинным католиком. Он не отрицал ни единой догмы средневековой церкви, но он больше опирался на основы учения Христа, чем на церковные формулы. В своих проповедях он поднимался выше обрядов и обычаев. Он требовал пробуждения сердца. Его бунт против власти папы и призыв к Добору — серьезный камень преткновения для тех католиков, которые полагают возможным выносить благоприятное суждение об этом приоре монастыря Св. 1?арка. В булле Юлиана II Cum tanto divino (1505) любое избрание папы, обеспеченное за счет симонии, объявляется недействительным. Если бы у буллы было обратное действие, то Александр не был бы истинным папой1234. ,, Многие современники отзывались о нем благосклонно. Гвиччардини называл $го спасителем своей страны (salvatore di patria) и говорил, что «никогда во Флоренции не было такого благочестия и веры, как в его дни, а после его смерти казалось, что все добрые дела, какие были сделаны, были сделаны по его предложению и с его помощью». Макиавелли выразился так: «Народ Флоренции никогда не был безграмотным и грубым, однако он был убежден, что устами Савона-
""См. превосходные замечания по этому поводу в Burckhardt: Renaiss., II. 200.
^Pastor (III. 436) говорит, что Савонарола в теории всегда хранил верность католической догме. Единственными отступлениями от нее были неповиновение папе и обращение к собору. Отец Проктор в предисловии к «Триумфу Креста» (p. xvii) называет Савонаролу «католичнейшим из католиков».
ролы говорит Бог. Я не стану решать, было так или не было, но отзываться об этом великом человеке следует с почтением».
На следующий день после смерти Савонаролы женщины молились на том месте, где он умер. В течение многих лет туда приносили цветы. Пико делла Мирандола завершает его биографию детальным сравнением Савонаролы и Христа. Оба были посланы Богом. Оба пострадали за истину вместе с двумя другими людьми. По воле Юлия II Рафаэль, через 12 лет после смерти Савонаролы, изобразил этого проповедника среди святых в своей работе Disputa. Филипп Нери и Екатерина де Риччи1235 чтили его, а Бенедикт XIV, похоже, считал его достойным канонизации1236.
Внутри доминиканского ордена отношение к его величайшему проповеднику было разным в разное время. Из уважения к папскому решению в течение ста лет со смерти Савонаролы его имя было забыто. Доминиканский генерал Систо Фабри из Лукки в 1585 г. запретил всем монахам и монахиням упоминать его имя и велел отдавать начальству отчет обо всем, что связано с ним или вызывает восхищение им. Во второй половине XIX века, когда приближалась 400-я годовщина его казни, католики, и особенно доминиканцы, во всех частях света отстаивали его право на память и пытались подготовить его канонизацию. В попытке возразить на все доводы противников были составлены сложные аргументы, доказывающие, что приговор отлучения со стороны Александра был, оказывается, вовсе не отлучением1237. Здравомыслящие и вдумчивые историки-католики Гефеле и Нофлер без колебаний объявляют его казнь преднамеренным убийством1238.
По общему согласию протестантов Джироламо Савонарола отнесен к предтечам Реформации. Так считает Ранке. Савонарола не поддерживал отличительное протестантское учение об оправдании верой. Римская церковь была для него матерью всех церквей, а папа — ее главой. В своем «Триумфе Креста» он явно утверждает, что семь таинств были учреждены Христом и что Христос «полностью и по сущности присутствует в каждом из даров причастия». Однако он был новатором, а его внимание к теме Божьей благодати соответствует учению Реформации. Все протестанты согласились бы с его словами1239:
1235Кардинал Капечелатро в своей «Жизни святого Филиппа Нери», переведенной отцом Поупом, говорит: «Филипп часто читал труды Савонаролы, особенно "Триумф Креста", и использовал их для наставления своих духовных детей» (I. 278, цит. в Proctor, Preface, p. 6). По поводу Екатерины де Риччи см. ее жизнеописание: F. М. Capes, Lond., 1908, pp. 48, 49, 53, 270 sq. Она восхищалась Савонаролой и восхваляла его. Это стало главным возражением против ее беатификации в 1716 г., но обвинения против Савонаролы были тогда опровергнуты.
123eVillari, II. 417, вслед за Швабом и другими католическими авторами. Пастор отрицает такое истолкование слов Бенедикта в Beurtheilung, р. 16 sq. Так же считает и Лукас.
1ШОтец О'Нил, доминиканец, в своем труде Was Savonarola really excommunicated?, p. 132, придерживается такой позиции и говорит: «Александр не отлучал от церкви Савонаролу». Но на самом деле в своих посланиях к синьории Александр ссылался на буллу об отлучении. Он явно формулирует там причины отлучения и призывает священников Флоренции обнародовать свой приговор 12 мая 1497 г. под угрозой церковных санкций в адрес их самих. Однако О'Нил заявляет, что папское решение, основанное на ложном обвинении, недействительно (р. 175 sqq.).
1238Rechtlos hingemordert (Kirchengesch., p. 503). Заявление Ранке о том, что превращение Савонаролы в героя — это будто бы доминиканская легенда, «созданная после смерти проповедника» , неприемлемо в свете последних исследований выдающегося специалиста по Савонароле католического профессора Шнитцера. См. его Feuerprobe, р. 152.
12а9Проповедь VIII в Prato ed., цит. Рудельбах. Байонн написал в 1879 г. труд, чтобы ответить на это обвинение и подготовить почву для канонизации Савонаролы.
?- Неправда, что Божья благодать получается за счет предыдущих заслуг, как будто
дела и заслуги есть причина предопределения. Напротив, они есть результат предопределения. Скажи мне, Петр, скажи мне, Магдалина, почему вы в раю? Признайтесь, что не по собственным заслугам вы обрели спасение, а милостью Божьей.
at"'"
В «Размышлениях» много похожих отрывков. «Не своими заслугами, о Господь, и не собственными делами они были спасены, чтобы ни один человек не Завалился, но потому, что это было угодно Тебе». Говоря о разъяснении псалмов Савонаролы, Лютер сказал, что, хотя в богословии Савонаролы и есть что-то наносное, оно представляет собой чистый и прекрасный пример того, во что следует верить, надеясь на Божью милость и не уповая на дела. Немецкий деятель Реформации сердечно восклицал: «Христос канонизировал Савонаролу, даже если мы не сделали этого из-за пап и папистов»1240.
Скульптор, автор памятника Реформации в Вормсе, выделил ему место у ног Лютера, рядом с Виклифом и Гусом. Когда католики, услышав о том, написали, что неуместно помещать флорентийского доминиканца в такую компанию, Витчль посоветовался об этом с Хазе. И почтенный историк церкви ответил: «Неважно, считают они Савонаролу еретиком или святым. Он в любом случае был предтечей Реформации, и Лютер признавал его как такового»1241.
Тот, кто посетит Флоренцию в наши дни, обнаружит, что там повсюду незримо присутствуют две личности: Данте, которого Флоренция изгнала, и Савонарола, которого она казнила. Но дух палачей исчез, и все флорентийцы упоминают теперь о Савонароле с нежным восхищением и любовью. В 1882 г. синьория поставила ему памятник в Зале пятисот. Здесь, в нескольких метрах от места своей казни, он изображен в доминиканском облачении и в капюшоне. Левая рука опирается на голову льва, а в правой он держит распятие, и его ясный взор Обращен вверх. 22 мая 1901 г. город почтил память монаха, установив на месте ёго казни круглую бронзовую табличку с его портретом. На открытии этого мемориального знака присутствовало много народа, и один из венков был возложен доминиканцами.
* В келье Савонаролы в монастыре Св. Марка есть медальон с головой монаха, И еще один — на монастырской стене в том месте, где его схватили. Нередко там можно увидеть букет свежих цветов — доказательство того, что память флорентийского проповедника и патриота еще жива.
.Таким был этот человек, «Савонарола, лучащийся своим звездным взглядом из-под капюшона»1242.
§77. Изучение и распространение Библии
Единственный библейский комментарий средних веков, более или менее соответствующий нашим представлениям об экзегетике, был создан Николаем Де |[ирой (ум. в 1340). Толкования схоластов были, скорее, искажением Писания, нежели их объяснением. В их руках Писание стало рабом догмы. Они не имели представления ни о грамматической критике, ни о критике текста и не имели навыков, необходимых для грамматического изучения оригинального еврейского и греческого текста. Комментарии, созданные в эпоху процветания схоластики, были либо сборниками цитат из отцов церкви, так называемыми катенами
Ш>CANONIZAT ЕИТ CHRISTUSPER NOS, RUMPANTER ETIAMPAPAE ET PAPISTAE SIMUL (WEIMAR ED., XII. 248). MIKIRCHENGESCH., II. 566. 1ШБРАУНИНГ, «ОКНА ДОМА ГВИДО».
(catenae), самой известной из которых была катена Фомы Аквината на евангелия, либо, если это были оригинальные труды, скопищами разнообразных вымыслов и напоминали заросли тропических лиан, сквозь которые невозможно пробиться к Иисусу Христу и к смыслу человеческой жизни. Громоздкие толкования на Псалтирь, Иова и другие библейские книги, выполненные такими богословами, как Руперт из Дейца, Бонавентура и Альберт Великий, в настоящее время представляют собой интеллектуальные курьезы или, в лучшем случае, учебники монастырского благочестия. В них говорится о чем угодно, только не об историческом и простом значении, которое вкладывали в текст Библии ее авторы. Особенно это касается Песни песней, в которой схоласты выискивали описания Девы Марии . Говорят, Фома Аквинат умер в момент, когда составлял комментарии к этой книге.
В традиционном средневековом толковании семь смыслов Тихония были сведены к четырем: буквальному, аллегорическому, моральному и анагогическому. Формула гласила:
LITTERALIS GESTA DOCET; QUID CREDOS, ALLEGORIA;
MORALIS QUID AGAS; QUO TENDAS ANAGOGIA.
Фома Аквинат, полностью в соответствии с этим методом, говорил, что «буквальный смысл Писания многозначен, а его духовный смысл трехзначен, то есть он аллегорический, моральный и анагогический» . Буквальный смысл учит тому, что случилось, аллегорический — тому, во что мы должны верить, моральный — тому, что мы должны делать, а анагогический наставляет о том, чего следует ждать. Последние три смысла соответствуют вере, надежде и любви. Гуго из Шера сравнивал их с четырьмя покровами скинии, четырьмя ветрами, четырьмя крыльями херувимов, четырьмя реками рая, четырьмя ножками стола Господня. Вот примеры. Буквально Иерусалим — это город в Палестине; аллегорически — церковь; морально — верующая душа; анагогически — небесный Иерусалим. Исход из Египта исторически — факт, аллегорически — искупление Христово, морально — обращение души, анагогически — уход в небесную страну. В начале своей деятельности декан Колет прибегал к этому методу. Того же нам следовало ожидать и от Савонаролы. Буквальные небо, землю и свет в Бытии 1:1,2 он объяснял как означающие: аллегорически — Адама, Еву и свет благодати, или евреев, язычников и Иисуса Христа; морально — душу, тело и активный разум; анагогически — ангелов, людей и видение Бога. В более поздние годы Колет, в ответ на послание Эразма, который настаивал на обилии значений библейского текста, отказался от своей прежней позиции и объявил, что обилие это заключается не во множестве смыслов, а в существовании одного, самого истинного . В лучших своих местах Эразм подчеркивал важность единственного исторического смысла, применяя к толкованию Библии то же правило, которое он применял к толкованию других книг.
Даже когда Реформация уже шла полным ходом, старый иррациональный метод толкования еще практиковался. Епископ Лонгланд в проповеди на Притчи 9:1,2, произнесенной в 1525 г., объяснял слова «приготовила у себя трапезу» как означающие, что премудрость подала на своем духовном пире четыре блюда: историю, тропологию, анагогию и аллегорию1246. Три года спустя, в 1528 г., Тин- дейл, переводчик Библии на английский язык, так говорил о средневековой системе экзегетики и о новой системе поиска буквального смысла Писания:
Паписты выделяют в Писании четыре значения: буквальное, тропологическое, ' ¦ - ¦ аллегорическое и анагогическое. Буквальное значение вообще превратилось в ничто, ибо папа захватил его и сделал своей собственностью. Отчасти он скрыл его за ложным и противоречивым преданием, церемониями и сознательным обманом. Но '. вы должны понимать, что Писание имеет только один смысл, буквальный, и этот ^ буквальный смысл есть корень и основание всего, якорь, за который надо держаться, чтобы не заблудиться и не сбиться с пути1247.
? Решительный шаг по направлению к новой экзегетике сделал Николай Де Лира в своих беседах (Postillae), кратком комментарии ко всей Библии1248. Комментатор, которого Виклиф называет тщательным и умелым разъяснителем Пи- ёания (tamen copiosus et ingeniosus postillator Scripturae)1249, родился в Норман- Дйй около 1270 г. и стал профессором в Париже, где оставался до самой смерти. Он знал греческий и научился еврейскому от одного раввина. Так как он знал еврейский язык, ходили ложные слухи, будто его мать была еврейкой. Де Лира Сделал новый латинский перевод, основанный непосредственно на оригинальном тексте, и иногда даже осмеливался предпочесть иудейские комментарии комментариям отцов церкви. Он признает в своем «Вступлении», что многим обязан произведениям рабби Ранга.
ад10сновная заслуга Де Лиры заключается в том, что он придавал большую важность буквальному значению Писания. Он настаивал, что только этот смысл
Ш;н Приниматься во внимание при определении догмы. На практике же он кал и второстепенный смысл, мистический или символический, про которые, однако, говорил, что ими злоупотребляют настолько, что просто душат (suf- focare) буквальный смысл. Писание следует понимать в его буквальном значении,, точно как обычно понимаются и наши собственные слова1250. Его методы ОДдйовили путь для новой библейской экзегетики и помогли покончить с изобиловавшей вымыслами порочной системой истолкования у схоластов, которые ае знали ни греческого, ни еврейского. Его трудами пользовались не только Виклиф и Жерсон1251, но также и Лютер, который признавал его заслуги в продвижении буквального толкования Библии.
,," Хотя Виклиф не писал толкований к книгам Писания, он откомментировал МО^итву Господню, десять заповедей и многие тексты, и объяснения его имеют сугубо щ)актичный и народный характер. В своем трактате об «Истине Писания» оя 'иногда объявляет, что обнаружение буквального значения — единственная Задача здравой экзегетики1252. Поколение спустя Жерсон был склонен настаивать
"^Ferrer, р. 295.
Ш7The Obedience of a Christian Man, Parker Soc., p. 303 sq. Автор Epp. obscurorum virorum говорит, что слышал лекцию о поэзии, в которой стихотворения Овидия объяснялись natura- liter, literaliter, historialiter et spiritualiter. В своем предисловии к Пятикнижию Тиндейл говорит: «Писание имеет только один простой, буквальный смысл, свет которого совершенно ¦ ¦ невыносим для сов» (р. 394).
^"Труд Де Лиры был напечатан 8 раз до 1500 г. Издание, вышедшее в Риме в 1471 —• 1473 г., состоит из пяти томов.
***De veritate scr. sac., I. 275. Виклиф цитирует Де Лиру (И. 100, etc.).
•""PROL. 2. OMNES PRESUPPONUNT SENSURN LIT. TANQUAM FUNDAMENTUM, UNDE SICUT AEDIFICIUM DECLINANS - A FUNDAMENTO DISPONITUR AD RUINAM EXPOSITIO MYSTICA DISCREPANS A SENSU LIT. REPUTANDA EST INDECENT ET INEPTA. СМ. REUSS, P. 610.
miDu Pin ed., 1728,1. 3, etc.
на буквальном смысле как основополагающем, но не пошел дальше высказывания о том, что буквальный смысл следует принимать в той мере, в какой он согласуется с учениями церкви1253.
Позже в XV веке свободный критический дух, порожденный литературным Возрождением, нашел в области экзегетики таких приверженцев, как Лоренцо Валла, Эразм, Колет, Везель и Вессель. Мы уже говорили, что Валла не только сомневался в подлинности истории о даре Константина, но и критиковал Августина и Вульгату Иеронима. Эразм пошел еще дальше, удалив из своего греческого Нового Завета (1516) поддельный фрагмент о трех свидетелях (1 Ин. 5:7), хотя и восстановил его в издании 1522 г. Он указал на несоответствие между предполагаемым высказыванием Стефана и рассказом в Книге Бытия, а также сомневался в авторстве Послания к евреям, в апостольском происхождении 2 и 3 Иоанна и в том, что Иоанн был автором Апокалипсиса.
Несмотря на существование подобных взглядов, Сорбонна в 1526 г. объявила заблуждением любые сомнения в авторстве какой-либо из книг Нового Завета. Эразм советовал всем, кто исследует Писание, хорошо изучить латинский, греческий и еврейский языки, а также другие предметы, особенно природные объекты — животных, растения, драгоценные камни и географию Писания1254.
Ближе всех к экзегетическим принципам и доктринальным положениям реформаторов подошел француз Лефевр из Этапля, переводы Нового и Ветхого Завета которого предваряют эпоху Лютера. Лютеру и другим деятелям Реформации оставалось придать должный вес буквальному или историческому значению. А начиная со здравой грамматической экзегетики Жана Кальвина мы отсчитываем уже новый период в толковании Священного Писания.
Первые типографии, от Лиона до Парижа и от Венеции и Нюрнберга до Кельна и Любека, сразу начали издавать Библию целиком или ее части, в большинстве своем — латинский текст. Первая печатная латинская Библия, вышедшая в Майнце без даты, в двух томах, появилась до 1455 г. и называется Библией Гутенберга, по имени печатника, или Библией Мазарини, так как экземпляр был найден в библиотеке кардинала Мазарини. До 1520 г. вышло не менее 199 ее печатных изданий. Из них 156 были латинскими, 17 немецкими (3 из немецких вышли в Нидерландах), 11 итальянскими, 2 богемскими и одно русским1255. В Испании вышло два издания — лимузинское, в Валенсии (1478), и комплутен- ское, кардинала Хименеса (1514 — 1517). Англия намного отстала. Первый печатный Новый Завет там вышел только в 1526 г., хотя Кэкстон открыл свою типографию в Вестминстере в 1477 г.
К печатным изданиям всего Писания следует добавить его части, которые выходили в виде plenaria и psalteria — евангелий и Псалтири1256, а также postil-
LMSENSUS LIT. SCRIPTURAE EST UTROBIQUE VERUS (DE VER., I. 73, 122).
1253GERSON, DE SENSU LIT. SCR. SAC. DU PIN ED., 1728, I. 2 SQ.: SENSUS LIT. SEMPEREST VERUS AND SENSUS LIT. JUDICANDUS EST PROUT ECCLESIA A SP. S. INSPIRATA DETERMINAT ET ПОП AD CUJUSLIBET ARBITRIUM.
L2ITPARACLESIS.
1255Falk (pp. 24, 91-97) приводит полный список, с местами издания. Вальтер перечисляет 120 рукописей Библии в немецком переводе. В библиотеке Ленокс в Нью-Йорке есть копия Библии Мазарини. Первой книгой с указанием даты издания, места издания и имен печатников был Psalterium, изданный Фустом и Шеффером 14 августа 1457 г. См. Copinger: Incunabula biblica or the First Half Century of the Latin Bible, Lond., 1892.
125вЧасто печаталась только краткая выдержка из Псалтири. Такие сборники были задуманы как учебники благочестия и, возможно, использовались также для заучивания текстов. См. Falk, р. 28 sqq.
???, содержавших текст Писания с комментариями. В 1470 — 1520 г. было напечатано не менее 103 postillae1267.
... ? тиражах отдельных изданий Библии мы можем только строить догадки. Неизвестно также, были ли такие книги распространены среди мирян1258. Ст Новый путь, который проложил Эразм, издав свой Новый Завет, некоторые вчтоди опасным. Дорпий, один из профессоров Лувена, в 1515 г. предвосхитил выход этой книги, упрекая Эразма за его смелый проект и объявляя признанный 8$рковью текст Вульгаты свободным «от всякой примеси лжи и ошибок». Это, утверждал он, очевидно, так как церковь во все века принимала его, а отцы церкви использовали. Другой представитель лувенской кафедры, Латром, напирал памфлет, в котором говорилось, что знание греческого и еврейского языка досем не обязательно, чтобы исследовать Писание. В Англии Новый Завет Эразма но ряду причин критиковал Ли, архиепископ Йорка. Стэндиш, епископ Сент- Асафа, произнес во дворе собора Св. Павла ожесточенную проповедь о дерзости Щразма, выпустившего подобный труд. Кельнский университет был особенно разгневан попыткой Эразма, и Конрад из Херсбаха писал1259:
«?. , Они открыли язык, называемый греческим, которого нам следует остерегаться. Это мать всех ересей. В руках многих лиц я видел книгу, которую они называют Новым Заветом. Это книга, полная терниев и яда. Касательно же еврейского языка, братья мои, несомненно то, что изучающие его рано или поздно становятся иудеями.
^^ТОфеЙи людей, читавших текст Эразма, был Мартин Лютер, и он изучал это издание, чтобы разрешить проблемы, волновавшие его душу. Например, он про- йиЛ ЬйЬего друга Шпалатина {Георга Буркхардта} посоветоваться с Эразмом каса- 4ельно высшей роли праведности закона, которую, по его мнению, великий ученый истолковал неверно в своих аннотациях на Римлян в Novum, Instrumentum. Он полагал, что Эразм передумает, если прочитает труды Августина. Лютер го- йорил, что Августина, который знал один язык, он предпочитает Иерониму, Швшему пять языков.
До самого конца своей истории средневековая церковь официально не поощряла распространение Библии среди мирян. Напротив, она постоянно выступала Щрогив этого. В1199 г. Иннокентий III в послании к епархии Метца, где еретики Пользовались Писанием, напоминал, что по древнему закону животное, прикоснувшееся к священной горе, следовало забить камнями до смерти, и точно так же простым и необразованным людям нельзя прикасаться к Библии или брать на Йебясмелость возвещать ее учение1260. Постановление Тулузского синода 1229 г., строго запрещающее мирянам читать Ветхий и Новый Завет в оригинале либо в переводе1261, так никогда не было ни отменено, ни отозвано ни папой, ни другим
•%?•.•?.,•' ? ——
"'Falk, p. 32. Слово poatilla происходит от post ilia verba sicut textus evangelii {«далее следует текст Евангелия»}. Их использование восходит к XIII веку.
""Janssen (I. 23, 75) пытается доказать, что тиражи были велики. В подтверждение этого он приводит издание латинской грамматики Кохлея (1511), вышедшее тиражом в 1000 экземпляров, и труд Бартоломея Арнольди (1517), тиражом 2000 экземпляров. Себастьян Брант , заявлял, что экземпляров Писания есть множество во всех странах, а гуманист Чельти — что священники при желании могут найти экземпляр Библии в любой таверне. У Тиндейла 6000 ' Экземпляров Нового Завета вышли одним тиражом. Типография Кобергера, в Нюрнберге, ?гордилась тем, что выпустила не менее 25 изданий Библии в 1475 — 1520 г. Вульгата прода- - валась в Лондоне уже в 1580 г.
""Hase, Ch. Hist., II. 2, p. 493. Faulkner, Erasmus, p. 127 sqq. Послание Дорпия приводится в Nichols, II. 168 sqq.
""Migne, CCXIV:695 sq.
¦MINE PRAEMISSOS LIBROS LAID HABEANT IN VULGARI TRANSLATES ARCTISSIME INHIBEMUS (MANSI, XXIII. 194).
синодом. Ни до, ни после изобретения книгопечатания Библия не была свободно распространявшейся книгой. Жерсон действовал вполне в духе политики церкви, когда заявлял о множестве причин, по которым Писание не следует переводить на народные языки, помимо исторических разделов и тех мест, где есть моральное учение1262. В Испании Фердинанд и Изабелла были сторонниками строго церковной точки зрения, когда, накануне Реформации, под страхом суровой кары запрещали перевод Писания или обладание его копиями. За решительным постановлением английского архиепископа Арунделя, который в начале XV века запретил читать английский перевод Виклифа, последовало известное выступление архиепископа Бертольда Майнцского против распространения немецкой Библии в конце того же столетия (1485). Позиция Виклифа, утверждавшего, что Писание, как единственный авторитетный источник сведений о вере и жизни, должно свободно распространяться, в конце Средневековья поддерживалась только одним ученым, Эразмом, но он был под подозрением и готов был подчиниться суду церковной иерархии. Виклиф сказал: «Божий закон следует преподавать на самом известном языке, ибо это — Божья мудрость». Эразм же в своем Paraclesis1263 произнес не менее смелые слова:
Я совершенно не согласен с теми, кто не хочет, чтобы Священное Писание читали необразованные люди в переводе на их собственный народный язык, как будто сила христианской веры заключается в человеческом невежестве. Совещания королей лучше держать в тайне, а Христос желал, чтобы Его тайны были как можно более открыты. Я хотел бы, чтобы немощнейшая из женщин могла прочесть евангелия и послания Павла. И я хотел бы, чтобы они были переведены на все языки, чтобы их читали и понимали не только шотландцы и ирландцы, но и турки с сарацинами. Я хочу, чтобы крестьяне пели стихи из них, следуя за плугом, чтобы ткач нашептывал их под гул своего станка, чтобы путник отдыхал после утомительного дня, читая их повествования.
За исключением высказываний Эразма, призывы к распространению Писания среди всех слоев общества в 1450 — 1520 г. были весьма редки, и католикам, несмотря на все предпринятые усилия, удалось найти их лишь несколько. Однако те немногочисленные случаи, о которых мы знаем, показывают, что, по крайней мере, в Германии и Нидерландах, народ жаждал распространения Библии на родном языке. Так, предисловие к немецкой Библии, вышедшей в Кельне в 1480 г., призывает всех христиан читать Библию с молитвой и с искренними намерениями. Ее учения ясны и понятны, хотя даже самые ученые люди не в состоянии постичь ее мудрость во всей полноте. Пускай ученые читают Вульгату Иеронима, а необразованный и простой народ может и должен пользоваться кельнским изданием, написанным на добром немецком языке. Учебник поклонения «Врата небес» (Die HimmelsthUr, 1513) объявлял, что проповеди должны побуждать народ к усердному чтению немецкой Библии. В 1505 г. Якоб Вимфе- линг говорил, что простые люди читают оба завета на своем родном языке, а потому и сами священники не должны пренебрегать чтением слова Божьего1264.
Такие свидетельства уравновешиваются предостережениями об опасностях распространения Писания среди народа. Брант высказывался в этом духе, как и Гейлер Страсбургский, говоривший, что давать Писание в руки мирянам — все
1ШPROHIBENDAM ESSE VULGAREM TRANSLATIONEM LIBRORUM SAC, ETC. (CONTRA VANATN CURIOSITATEM, DU PIN ED., I. 105).
1263Basel ed., V. 117 sq.
1264Falk, p. 18. Janssen (I. 72) сообщает: грамотный крестьянин Ганс Вернер так хорошо знал Библию, что с ходу мог найти в ней тот или иной текст.
равно что давать в руки детям нож и просить их нарезать хлеба. Он считал «дочти греховным печатать священный текст на немецком языке»1265. Нападки архиепископа Бертольда на немецкие переводы Библии и их распространение «реди народа, без сомнения, отражают общий настрой иерархии Германии и всей Европы1266. В своем знаменитом эдикте германский примас заявлял, что немецкий язык слишком варварский, чтобы передавать на нем возвышенные мысли греческих и латинских авторов, писавших о христианской вере. Библию не следует давать простым и необразованным людям, а тем более женщинам1267. Он ^говорил о неразумных людях, которые используют Божий дар книгопечатания для издания запретных книг, и объявлял, что те, кто печатает священные тек- ®ш, руководствуются тщеславием или жадностью. В своем рвении архиепископ зашел так далеко, что вообще запретил переводы греческих и латинских авторов, «также торговлю их трудами без санкции докторов университетов Майнца или Эрфурта. Нарушение эдикта каралось отлучением, конфискацией книг и штрафом в 100 гульденов.
Этот декрет оказался так эффективен, что после 1488 г. и до 1522 г., когда Лютер опубликовал свой Новый Завет, вышло только четыре издания немецкой Библии, а все старые немецкие переводы, казалось, были забыты1268. В Англии запрет Арунделя настолько отражал настроения народа, что в течение целого столетия не было предпринято ни одной попытки перевести Библию на английский, и первый экземпляр английского перевода был напечатан на английской земле только в 1530 г.1269 Сэр Томас Мор, который писал на пороге английской реформации, воспринимал декрет Арунделя как направленный против неверных Переводов и пытался объяснить запрет на перевод Виклифа его ошибками. Он хотел опровергнуть обвинение в том, что церковь скрывала Библию от народа, но каким бы ни был смысл его слов (см. §42 в этом томе), факт остается фактом: Англия не торопилась обзаводиться печатным текстом Библии на родном языке, и католики выпустили такую Библию только в конце XVI века.
Тиндейл свидетельствует о нежелании старой гвардии иметь Библию на английском: «Одни паписты утверждают, будто бы невозможно перевести Писание на английский язык, другие — что миряне юридически не могут иметь ее на родном языке, а третьи — что из-за этого все они станут еретиками»1270. Даже когда новые взгляды уже возобладали в Англии, Библия все еще боролась за
UT FAST EIN BOS DING DOSS MAN DIE BIBEL ZU DEUTSCH DRUCKT. ЦИТ. FRIETSCHE-NESTLE В HERZOG, II. 704.
^ ТЕКСТ ПРИВОДИТСЯ В MIRBT, QUELLE ? ГИГ GESCH. D. PAPSTTUMS, P. 173. ¦Щ,QUIS ENIM DABIT IDIOTIS ET INDOCTIS HOMINIBUS ET FEMINEO SEXUI, ETC.
""Reuse, p. 534. Последние четыре издания древней немецкой Библии выходили в Аугсбурге , (1490), в Любеке (1494) и снова в Аугсбурге (1508, 1518).
""Нам следовало бы ожидать заявлений о переводах Библии от Пикока в его Repressor of Overmuch Blaming of the Clergy, 1450-1460, и он делает это в ходе опровержения позиции лоллардов, считавших, что все, во что необходимо верить и что необходимо делать, можно найти в 1 Писании. А затем добавляет: «Нигде в Священном Писании не сказано, что Новый и Ветхий Завет должны быть написаны на английском языке для мирян и на латинском для клира» (Rolls Series, I. 119).
?*Pref. to the Pentateuch, Parker Soc. ed., Tyndale, Doctr. Works, p. 392. Арундель не указывал на ошибки в переводе Виклифа. Аббат Гаске (The Old Engl. Bible, p. 108, и Eve of the Reform., p. 209 sqq.) пытается доказать, что Библия не была в Англии запрещенной книгой до Реформации. Однако свидетельств в защиту доступности Писания, которые он приводит, столь мало, что его дело представляется безнадежным. Dixon (Hist, of the Ch. of Engl., I. 451) говорит, что Арундель «объявил войну английским переводам».
право быть читаемой. Перевод Тиндейла, напечатать который в Англии не удалось, был, по требованию Уолси, запрещен Генрихом VIII, а знаменитое сожжение во дворе Св. Павла в 1527 г. всех его экземпляров, которые смог собрать епископ Тонстолл, навсегда останется немым упреком всем тем, кто пытается доказать, будто бы церковные власти поощряли свободное распространение Слова Божьего. Тиндейл сказал: «Сжигая Новый Завет, паписты сделали то, чего я от них ждал; и если они сожгут меня, они не сделают ничего нового». То, чего он боялся, случилось, когда он был казнен в Вилворде (1536)1271. Тонстолл, без сомнения, выступал как представитель целого класса священства, когда упрекал Тиндейла за предложение переводить Библию и говорил: «Мы предпочли бы жить без Божьих законов, но не без папы». Мученика Хьюма повесили, найдя при нем английскую Библию. В 1543 г. в Англии читать Писания было разрешено только перед знатью. Шотландские власти присоединились к английским, когда синод в Сент-Эндрюсе (1529) запретил ввозить Библию в Шотландию.
Что касается Франции, то, по свидетельству знаменитого печатника Робера Стефана (родился в 1503 г.), в пору его молодости доктора Сорбонны знали о Новом Завете только по цитатам из Иеронима и Декреталиям. Он сказал, что он кое-что узнал о Новом Завете, лишь когда ему было уже больше пятидесяти лет. Лютер был уже зрелым мужчиной, когда впервые увидел латинскую Библию. В 1533 г. жителям Женевы запрещалось читать Библию на немецком или французском языках, а все переводы должны были сжигаться1272. Если бы церковная иерархия победила, то строгая книжная инквизиция распространилась бы на все страны. В 1535 г. Франциск I закрыл типографии и объявил, что печатать религиозные книги без разрешения Сорбонны во Франции — это уголовное преступление. Римская католическая иерархия и до, и после Реформации выступала против свободного распространения Библии. В XIX веке папы один за другим подвергали анафеме библейские общества. В Испании, Италии и Южной Америке наказания распространителей Библии и сожжения самой Библии происходили вполне в духе указов Арунделя, Бертольда и епископа Тонстолла. Не следует также забывать, что, когда в 1870 г. Рим стал столицей Италии, папский закон потребовал изымать у всех входящих в папский город людей Библии, которые у них окажутся с собой.
С другой стороны, благодаря действиям реформаторов книги стали известны и свободно предлагались всем слоям общества. О том, как реформаторы собирались использовать книгопечатание для распространения веры и знаний, выразительно и интересно говорит мартиролог Фокс1273:
Папе остается либо отменить книгопечатание, либо искать для себя новый мир, которым он сможет править, а иначе, пока стоит этот мир, книгопечатание приведет к упразднению его должности. Папа и кардиналы должны понять, что в свете книгопечатания мир начинает прозревать и рассуждать... Бог открыл книгопечатание для проповеди, и этот голос папам не удастся заткнуть при всем могуществе их тиары. С помощью книгопечатания, равно как с помощью дара языков и исключи-
Ш1Кохлей доложил английским властям о присутствии Тиндейла в Виттенберге и о его намерении выпустить английский Новый Завет и тем самым постарался предотвратить «ввоз этого опасного товара». Тонстолл утверждал, что обнаружил в Новом Завете Тиндейла не менее 2000 ошибок. См. Fulke, Defence, Parker Soc. ed., p. 61. Tyndale (Pref. to the Pent., p. 373) говорит: «Паписты, чье Писание раньше ограничивалось лишь трудами Дунса и тому подобными дьявольскими учениями, теперь выискивают ошибки в моем переводе, считая ими даже отсутствие точки над 2».
1272СМ. BAIRD, HIST, OF THE HUGUENOTS, I. 57; LINDSAY, THE REFORMATION, II. 80. IMBOOK OF MARTYRS, V. 355.
?...... тельного посредничества Святого Духа, учение Евангелия звучит для всех народов
и стран под небом, и то, что Бог открывает одному человеку, становится известно многим, а то, что известно одному народу, открывается всем. tfi-Vfy. •¦
•?'ПРИМЕЧАНИЕ. Янссен и аббат Гаске силятся доказать, что средневековая церковь не была против рвйПространения ни латинской Вульгаты, ни Библии в переводах на народные языки. Доказатель- фт которые они выдвигают, натянутые и недостаточно веские. Они совершенно игнорируют гро- зддное количество свидетельств в пользу обратного — например, свидетельства о том, как народ вщМл немецкое и английское Писание, вышедшее из рук реформаторов, и массу свидетельств рвффматоров на этот счет. Гаске пытается опровергнуть доводы, основанные на эдикте Арунделя, Ptet$ не говорит о требовании Виклифа распространять Библию среди народа, из которого фрдот, -??? Библии у народа не было. Доктор Барри, принадлежащий к той же школе, в Cambr. Мр? JJltt., I. 640, говорит о «широчайшем чтении Библии в XV веке» и утверждает, что «только цогда начались проблемы с лютеранами, такие проповедники, как Гейлер из Кайзерсберга, косвенно уёокнились в уместности бесконтрольного чтения Библии на народных языках». Мы можем только дайляться размаху этого преувеличения, ведь Библии в основном были на латинском языке, на Котором народ вообще не умел читать, а сам Гейлер умер в 1510 г., то есть за семь до того, как Лютер
Швтад быть.благочестивым монахом-августинцем и могли начаться «проблемы с лютеранами». К (IRRy «косвенные сомнения» Гейлера фактически были не чем иным, как безудержным протес- йротав чтения Библии. Янссен и Пастор (1. 23 sqq., 72 sqq., VII. 535 sqq.) выискивают сделанные ioett№?t> свидетельства в пользу того, что народ в 1480 — 1520 г. все-таки читал Писание, но, фршшю я в состоянии видеть, они напрочь отказываются упоминать о «предостережениях» Бран-
Ши других деятелей, возражавших против чтения Библии мирянами, а в единственной [ми ссылке на пресловутый указ Бертольда мы находим фразу, где архиепископ говорит [ном происхождении искусства книгопечатания (divlna quaedam ars imprimendi, 1.15).
>* §78. Народное благочестие
В последнее столетие Средневековья на религиозную жизнь мирян оказывали аоодупювляющее воздействие некоторые новые изобретения, особенно в Германия. Там усилия по наставлению мирян в вопросах христианской веры были более жизненными и активными, чем в любом другом районе западного христианского мира.
. В ответ на потребности народа создавались иллюстрации ко многим ранним ИВДаниям Библии. Лучшие примеры таких изданий — кельнская Библия H8Q г,, любекская Библия 1494 г. и венецианская Библия Малерми 1497 г. Пятнадцать из семнадцати немецких Библий, изданных до Реформации, были иллюстрированными.
Эта потребность нашла и более широкое выражение в области ознакомления людей с Писанием. Она привела к появлению так называемых biblia раирегит, Библий для бедных. Сначала это были отдельные листки, потом книги, содержащие до 40 — 50 изображений библейских сцен1274. Похоже, сначала они были задуманы, ч^обы помочь священникам обучать народ. На располагавшихся ряда»! рисунках были представлены эпизоды из двух заветов, пророческие символы и их исполнение. Так, обрезание Авраама, Иакова и Христа было изображено на трех картинках, причем на третьей запечатлено, как священник делает обреза-
F^ELL. REUSS, D. DEUTSCHEN HISTORIENBIBELN VOR D. ERFINDUNG D. BIICHERDRUCKS, 1855. — J. T. BERJEAU, "BIBLIA PAUPERUM, LOND., 1859. — LAIB U. SCHWARZ, D. BIBLIA PAUPERUM N. D. ORIGINAL IN D. LYCE- ' ЦТЫЫ. ZU CONSTANZ, ZURICH, 1867. — TH. MERZDORF, D. DEUTSCHEN HISTORIENBIBELN NACH 40 HDTCBHFTEN, TUB., 1870, 2 VOLS. — R. MUTHER, D. ALTESTEN DEUTSCHEN BILDERBIBELN, 1883. — FALK, D. BIBEL AN AUSGANGE D. MA, P. 77 SQQ. — BIBLIA PAUPERUM N. D. WOLFENBIITTEL EXEMPLARE JETZT IN D. BIBL. NATIONALE, ED. P. HEINTZ, MIT EINLEITUNG IIBER D. ENTSTEHUNG D. BIBLIA PAUPERUM, W. L. SCHREIBER, STRASS., 1903. — СТ. BILDERBIBEL В HERZOG, III. 214, И HISTORIENBIBEL В HERZOG, VIII. 155 SQQ., А ТАКЖЕ BIB. PAUPERUM В WETZER-WELTE, II. 776 SQ. — REUSS, GESCH. D. N. Т., 524 SQQ.
ние Христу. Рисунки сопровождались объяснениями на латинском, немецком или французском языках.
Приведем пример того, какого рода информацию содержала подобная литература. Когда Адам умирал, он послал Сифа в сад за лекарством. Херувим дал ему ветвь с древа жизни. Когда Сиф вернулся, он обнаружил, что его отец умер и похоронен. Он посадил ветвь на могиле, и через 4000 лет из нее выросло дерево, на котором был распят Спаситель.
Лучшие из этих иллюстрированных библейских повествований находятся в Констанце1275, Сен-Флориане, Австрия, и в библиотеках Мюнхена и Вены. Название biblia раирегит, возможно, было взято из Бонавентуры или из высказывания Григория Великого о том, что изображения — это Библия народа. В 1509 г. Лукас Кранах выпустил в Виттенберге серию иллюстраций, посвященных страстям.
Заметной и вселяющей надежду новостью в Германии было появление многочисленных молитвенных учебников и религиозных наставлений, которые стали выходить вскоре после изобретения книгопечатания. Эта литература свидетельствует о рациональном интересе к религиозному обучению, хотя прежде всего она была предназначена не для обучения молодежи, а для помощи при молитве и для священников и мирян в момент приближения смерти1276. Эти книги по большей части написаны на немецком. Вероятно, они были широко распространены. Они показывали простым христианам, что Божьи законы предназначены для повседневной жизни, и обучали основным положениям христианской веры. Некоторые из заглавий дают представление о намерениях авторов: «Наставник души» (Der SeelenfUhrer), «Путь на небеса» (Die Himmelstrasse), «Утешение души» [Der Seelentrost), «Советник сердца» (Der Herzmahner), «Колокол молитвы» (Das andachtige Zeitglocklein), «Тропа к вечному блаженству» (Der Fusspfad zur ewingen Seligkeit), «Огород души» (Das Seelenwiirzgartleiri), «Виноградник души» (Der Weingarten der Seele), «Духовная охота» (Die geistliche Jagd). Другая разновидность изданий была известна под общим названием Beichtbiichlein (libri di penitentia, или книги покаяния).
Кратко о намерениях создателей таких книг говорится в подзаголовке See- lenfiihreiЛ277, а именно: «Наставник души, полезная книга для каждого христианина, для благочестивой жизни и достижения святой смерти». Эта литература заслуживает внимательного рассмотрения потому, что она, как правило, мало изучалась исследователями позднего Средневековья, и потому, что она свидетельствует о ревностном желании немецкого клира распространять практическую веру среди народа. В Himmelwagen, «Небесной карете», вера, любовь, покаяние, терпение, мир, кротость и послушание были представлены как лошади. Троица — это возничий, а сама карета — милость Божья.
""Экземпляр из Констанца, который хранится в музее Розенгартена, содержит много рисунков с пояснительными примечаниями на каждой странице. Меня особенно поразило изображение входа Христа в Иерусалим.
I27eBezold (р. 112) говорит о ряде таких учебников как massenhaft, а доктор Barry, Cambr. Hist., I. 641, с риторической неточностью заявляет, что они продавались на книжных рынках. См. J. Geffcken, D. Bibelcatechismen d. 15 Jahrh., Leipz., 1855. — В. Hasak, D. christl. Glaube d. deutschen Volkes beim Schlusse d. MA, Regensb., 1868. — P. Bahlmann, Deutschland's kathol. Katechismen his гит Ende d. 16 Jahrh., Miinster, 1894. — F. Falk, D. deutschen Sterbebiichlein bis 1520, Col., 1890. Также Drei Beichtbiichlein nach den 10 Geboten, Miinster, 1907. Также D. Druckkunst im Dienste d. Kirche bis 1520, Col., 1879. — F. W. Battenberg, J oh. Wolff. Beic htbUchlein, Giessen, 1907. — Janssen-Pastor, I. 82 sqq. — Achelis, Prak. Theol., II. 497 sqq. — Wiegand, D. Apost. Symbol in MA, p. 50 sqq.
1277Напечатана в Майнце, Peter Schoffer, 1498, 47 pp.
В этих небольших книгах в разных вариантах разъясняются 10 заповедей, 14 положений символа веры (на столько он был поделен), молитва Господня, запо- .авди блаженства, смертные грехи, пять органов чувств, дела милосердия и дру- гае вопросы. «Утешение души», которое в 1474 — 1523 г. выдержало 16 изда- jjpiSi.*™, рассматривает 10 заповедей, 7 таинств, 8 заповедей блаженства, 6 дел дощосердия, 7 духовных даров, 7 смертных грехов и 7 основных добродетелей, а «акясе «знания, достойным которых считает меня Бог». Эта маленькая книжка i6tfn очень полезна, но истина иногда преподается в ней в удивительно образной форме. Например, там говорится о человеке, душа которого после смерти оказалась не в теле, а в сундуке с деньгами, и о девушке, которую во время танцев в ймтйщу поразил дьявол, но потом она обещала отказаться от греховных путей и Исцелилась.
- «Путь на небеса» состоял из 52 глав. В первых двух главах говорилось о вере яг надежде, о радостях избранных и о страданиях грешников, а в заключительных 4 главах описаны святая смерть, как дьявол искушает умирающих и какие •вопросы следует задавать больным. «Зеркало христианина» Дитриха Кольде, один из самых популярных учебников, в первых двух из 46 глав освещает Апо- чжхяьский символ веры, а в последней — признаки доброго христианина. Первое издание появилось до 1476 г., двадцать третье — в Дельфте в 1518 г.1279
Во многих учебниках говорится о ценности семейной веры. Родителей призывают учйть детей символу веры, 10 заповедям, молитве Господней, молиться утром и вечером, водить их в церковь на мессу и проповеди. В «Наставнике д^ши» сказано: «Дом христианина должен быть первой школой для молодежи и ее первой церковью».
¦Путь на небеса»1280, написанный Стефаном фон Ландскроном, или Ланцк- фённа, деканом Вены (ум. в 1477), весьма привлекательно описывает дом христианина. Глава семьи, как образец для подражания, ходит в церковь со своей женой, детьми и слугами каждое воскресенье и слушает проповедь. Вернувшись -домой, он вспоминает с домашними тему проповеди и слушает, как они повторяют десять заповедей, молитву Господню и перечисляют семь смертных грехов. -ЗЙгем, подкрепившись напитком, Trinklein, они поют песню, обращенную к Бо- Марии или одному из святых. «Утешение души» советует родителям расспрашивать своих домашних по поводу положений веры и того, о чем дети узнают в пйсоле или в церкви. «Распорядок жизни христианина»1281 призывает родителей держать детей подальше от улиц, отправлять их в школу, осмотрительно выбирать им учителей, а прежде всего праведно жить самим и «прокладывать путь» своим детям, практикуя все добродетели.
Самая подробная и достойная упоминания из книг покаяния, задуманных специально для подготовки к исповеди, — труд Иоганна Вольфа. Этот праведник, капеллан церкви Св. Петра во Франкфурте, написал свою книгу в 1478 г.1282
"^См. список изданий в Bahlmann, р. 13 sq. Кельнское издание 1474 г. хранится в Лондонском музее.
^Bahlmann, pp. 17-19. Первая датированная рукописная копия относится к 1470 г. ""Bahlmann (р. 7) указывает как вероятную дату его составления 1450 г. Первое печатное издание, аугсбургское, вышло в 1484 г. См. также Geffcken, pp. 107-119. 1!мВахлманн приводит его текст полностью (pp. 63-74).
'"'Си. Falk, Drei Beichtbiichlein. Учебник Вольфа приводится на стр. 17-75. Фальк приводит также книгу покаяния, напечатанную в Нюрнберге (1475, pp. 77-81), и учебник, напечатанный в Аугсбурге (1504, pp. 82-96).
Он весьма интересовался распространением религиозных знаний. На его могиле, которая была обнаружена в 1895 г., он назван «доктором десяти заповедей», а десять заповедей представлены в виде десяти изображений. Каждая обозначена рукой с поднятым пальцем или несколькими пальцами. Такие изображения встречались довольно часто и вывешивались в конце средних веков на стенах церквей.
Книга Вольфа, учебник повседневной христианской жизни, подробно описывает 10 заповедей, а также поступки и мысли, которые являются их нарушением, и предлагает грешнику соответствующую проступку исповедь. Например, исповедуясь в нарушении четвертой заповеди, грешник говорит: «Я занимался в пятницу грубым трудом, возделывал землю, удобрял поля, колол дрова, прял, шил, покупал и продавал, танцевал, вовлекал людей в танец, играл в игры и занимался другими греховными вещами. Я не слушал мессу и проповедь и не нес служение Всемогущему Богу». За объяснением десяти заповедей следует список из пяти основных грехов (ростовщичество, убийство, воровство, содомия и невыплата денег работникам), шести грехов против Святого Духа, семи дел милосердия, таких как посещение больных, предоставление одежды нищим и погребения мертвым, также разъясняются таинства, заповеди блаженства, семь даров Святого Духа и покаяние. Труд завершается описанием преимуществ, которые можно извлечь из частого повторения десяти заповедей, и опровержением тринадцати причин, которыми люди объясняют свой отказ повторять их и постоянно следовать их наставлениям (например, что их текст будто бы трудно запомнить).
Эти учебники, предназначенные для обстоятельного обучения взрослых и детей, знаменуют новую эпоху в истории религиозного образования. От древней церкви до нас не дошло ни одного катехизиса. Катехумены, к которым были обращены речи Августина и Кирилла, были взрослыми. В XIII веке синоды начали призывать к подготовке сводов религиозных знаний для мирян. Так поступали синоды в Ламбете (1281), Праге (1355) и Лаворе, Франция (1368). Синод в Тортозе (1429) велел своим прелатам подготовить краткий компендиум с точными определениями того, что необходимо знать народу и что должны объяснять ему пастыри каждое воскресенье в течение года. Жерсон приближался к катехе- тическому методу (см. в этом томе §23) и после своих многолетних занятий заявил, что реформа церкви должна начинаться с детей (a parvulis eccelsiae reparatio et ejus cultura incipienda)1283. В своем труде Tripartite он охватывает десять заповедей, исповедь и размышления для умирающих. Катехизисы в форме вопросов и ответов появились только в период лютеранской Реформации. Сам термин «катехизис», применительно к такому учебнику, был впервые использован Лютером (1525), а первой книгой с таким названием стал катехизис Андреаса Альтхаммера, вышедший в 1528 г. Два катехизиса Лютера вышли год спустя. Первая католическая книга с таким названием была подготовлена Георгом Вицелием (1535).
В Англии создавались аналоги немецких книг покаяния — буквари (Pry- mers)im, первый из которых относится к 1410 г. Они распространялись на латы-
1283Труды Жерсона, Du Pin ed., III. 280. Лютер, в том же духе, писал в 1516 г. (Weimar ed., I. 450, 494), что если в церкви должно наступить пробуждение, то оно должно начинаться с обучения детей. От более раннего периода до нас дошла только одна книга, соответствующая описанным выше учебникам, — сочинение монаха из Вейссенберга, IX века. См. две статьи о катехизисах в Presb. Banner, Dec. 31, 1908, Jan. 7, 1909, автор D. S. Schaff.
ни и на английском и предназначались для наставления мирян. Они содержали календарь, часы, посвященные Деве, литанию, молитву Господню, символ веры, девять заповедей, 7 покаянных псалмов, 7 смертных грехов, молитвы и другие темы. Эта книга упоминается в «Петре Пахаре» и нередко в XV веке как широко известная1285. «Азбука» также заслуживает упоминания. Это приспособление для изучения алфавита и молитвы Господней состояло из прямоугольной доски с ручкой, которую держали, как сегодня держат ручное зеркальце. С одной или с обеих сторон были вырезаны или напечатаны буквы алфавита и молитва Господия. Азбуки, вероятно, не были распространены до конца XVI века, но появились они в середине XV века1288.
Кце ближе к катехетической идее подошел Колет, приведший основные религиозные знания в приложении к своей начальной грамматике, которая должна была использоваться в школе Св. Павла. Там есть Апостольский символ веры, молитва Господня, объяснение любви к Богу и ближнему, 46 особых «предписаний для жизни» и две молитвы. Обычно этот сборник называют Catecheyzonnbl.
Религиозные наставления представлялись также в виде серий картин, называвшихся «Танцами смерти», и через миракли1288. В «Танцах смерти», постоянном memento топ, смерть представлена в образе скелета, который является людям любой профессии и любого класса общества. Нет людей таких святых или таких могущественных, чтобы они избежали ее вмешательства, и нет людей столь смиренных, чтобы она не обратила на них внимания. Смерть представлена то серьезно, то комически. Она то вежливо уводит свою жертву, то держит ее под ручку, то тащит или бьет ее. Где-то на картинке обязательно присутствовали песочные часы, мрачно напоминающие зрителю, что время его жизни неизбежно истечет. Эти изображения делали на мостах, домах, окнах церковных зданий и стенах монастырей. Древнейшие образцы присутствуют в Миндене (1383), в Париже во дворе францисканского монастыря (1425), в Дижоне (1436), в Базеле (1441), в Кройдене, в лондонском Тауэре, в соборе Солсбери (1460), в Любеке (1463)1289.
В XV веке в Германии и Англии наблюдался расцвет религиозной драмы1290. Актерами теперь были миряне. Представления проходили на площадях и ули-
Днглийская церковь одобряла для индивидуального назидания народа в течение 150 лет перед Реформацией». A. W. Tuer, Hist, of the Horn Book, 2 vols., Lond., 1896. Иллюстрированные и очень красивые издания.
• ""Maskell (III, pp. xxxv-xlix) говорит, что название Ргутег возникло уже в начале XIV века. ""Вероятно, их название, Horn-book, происходит от животного рога, которым закрывали таблицу для защиты ее от грязных пальцев. Азбуки, говорит Тьюэр, активно использовались в Аяглии, Шотландии и Америке до конца XVIII века. Потом они совершенно исчезли, так что даже Глэдстоун заявлял, что «ничего не знает о них» (Tuer, I, р. 8). ""Текст есть в Lupton, Life of Colet, pp. 285-292.
""О. Peignot, Recherches sur les Danses des morts, Paris, 1826. — C. Douce, The Dance of Death, London, 1833. — Massmann, Literatur der Todtentanze, etc., Leipzig, 1841. — R. Fortoul, Les Danses des morts, Paris, 1844. — Smith, Holbein's Dance of Death, London, 1849. — G. Kastner, Les Danses des morts, Paris, 1852. — W. Baumker, Der Todtentanz, Frankfurt, 1881. — W. Combe, The Engl. Dance of Death, new ed., 2 vols., N. Y., 1903. — Valentin Dufour, Recherches sur to danse macabre, peinte en 1425, au cimetiere des innocents, Paris, 1873. — Wetzer- Welte, Todtentanz, XI, 1834-1841.
""Уильям Данбар, шотландский поэт, создал юмористическое произведение The Dance of the Seoin Deidlie Synnis (1507?), — вероятно, описание пирушки, состоявшейся при дворе во вторник на масленицу. Каждый из кардинальских грехов исполняет там танец. Ward-Waller, . Cambr. НШ. of Lit., II. 289, etc.
""'ПОМИМО ЛИТЕРАТУРЫ, ПРИВЕДЕННОЙ В Т. V, СМ. F. К. SCHELLING, HIST, OF THE DRAMA OF ENGL., JS5S — 1642, WITH A RISUME OF THE EARLIER DRAMA FROM THE BEGINNING, BOSTON, 1908.
цах. Люди смотрели на них из окон домов и стоя на улице. В 1412 г. во время представления пьесы о святой Доротее на рыночной площади в Баутцене крыша одного из домов обрушилась и 33 человека погибло. Шутовство и фарс теперь стали обязательными чертами представления. Они облегчали восприятие, не препятствуя религиозной полезности пьес. Дьявол стал объектом постоянных издевательств и насмешек. Люди находили в таких представлениях назидание, которого, возможно, не могли получить от священника. Разыгрывались разнообразные сцены, от сотворения мира и грехопадения Люцифера до последнего суда и от смерти Авеля и жертвоприношения Исаака до Распятия и Воскресения.
Миракли и моралите, разыгрываемые актерами в живую, были для средних веков тем же, что «Путешествие Пилигрима» для пуритан. Они исполнялись от Рима до Лондона на свадьбах, при визитах князей и просто для развлечения народа. Мы знаем, что их представляли перед Сигизмундом и прелатами во время торжественных заседаний собора в Констанце, что в доме епископа Солсбе- рийского в 1417 г. разыгрывалась пьеса о Рождестве и избиении младенцев, а в соборе Св. Петра в 1473 г. представляли пьесу о Сусанне и старцах в честь Леоноры, дочери Ферранте Неаполитанского. Во время популярной пьесы по притче о десяти девах в Эйзенахе (1324) маркграф Фридрих был так тронут мольбами пяти неразумных дев и их неспособностью получить помощь от Марии и святых, что воскликнул: «Так чего же стоит христианская вера, если грешники не могут получить милость при ходатайстве Марии?» По рассказам, вскоре после этого он впал в меланхолию и умер.
Из четырех английских циклов мираклей — в Йорке, Честере, Ковентри и Таунли, или Уэйкфилде, — Йоркский цикл восходит к 1360 г. и содержит от 48 до 57 пьес. Честер и Ковентри были традиционными центрами религиозной драмы. Подвижную сцену на колесах катили по улицам. Часто представление устраивали гильдии: цирюльники, дубильщики, штукатуры, мясники, торговцы специями и свечами1291. Профессия актера стала оплачиваемой начиная с XIV века.
Честерский цикл был посвящен теме Ноева ковчега — популярной по всей средневековой Европе. После того как Бог объявил патриарху о Своей воле, три его сына и их жены предложили помочь ему в строительстве ковчега. Только жена Ноя не участвовала в работе и ворчала, в то время как остальные трудились. Ной, несмотря на свое знаменитое терпение, воскликнул:
ГОСПОДИ, КАК РАЗДРАЖИТЕЛЬНЫ ЭТИ ЖЕНЩИНЫ, И, ОСМЕЛЮСЬ СКАЗАТЬ, ОНИ НЕ ТАК УЖ КРОТКИ!
Но ничего не изменилось, и патриарх продолжил работать молотом и топором, приговаривая:
Я СКРЕПЛЯЮ ВМЕСТЕ ЭТИ ДОСКИ. ЧТОБЫ СПАСТИ НАС ОТ НЕПОГОДЫ, ЧТОБЫ МЫ МОГЛИ УПЛЫТЬ ДАЛЕКО-ДАЛЕКО И СПАСТИСЬ ОТ ПОТОПАШГ.
Когда ковчег был закончен, во все его отсеки были определены животные и птицы. По мере их размещения супруга Ноя опять стала ругаться, и Ной попросил Сима успокоить ее:
1шПоллок приводит список из 48 гильдйй Йорка со списком пьес, которые разыгрывала каждая из них (pp. xxxi-xxxiv). У нас есть сведения о представлениях, которые проходили более чем в сотне английских городов и сел (Pollock, p. xxiii).
Ш2Текст см. в Pollock, р. 8 sqq. Супругу Ноя было принято изображать как сварливую женщину. Так делает Чосер в «Рассказе мельника».
«,. . СИМ, СЫНОК, СМОТРИ, ТВОЯ МАТЬ СЕРДИТСЯ.
ц Сим сказал ей, что они уже вот-вот отплывут, но она не хотела заходить в «ЙРЧЮГ, так что им всем вместе пришлось затаскивать ее внутрь.
" Одна из Лучших английских пьес, «Обыватель» (Everyman), посвящена теме йййзбежности смерти и суда1293. Бог посылает к Обывателю Смерть. Стараясь Противостоять ей, Обыватель зовет своих друзей — Общение, Богатство, Силу, 1^йСоту и Добрые дела, чтобы те помогли ему или, по крайней мере, сопровож- jfeafir его в пути. Но они все отказываются. Тогда он обращается к Покаянию и так говорит ему о власти священников:
БОГ ДАЛ СВЯЩЕННИКУ БОЛЬШЕ ВЛАСТИ. ЧЕМ ЛЮБОМУ АНГЕЛУ НА НЕБЕСАХ. Г ПЯТЬЮ СЛОВАМИ ОН ОСВЯЩАЕТ
ТЕЛО БОЖЬЕ, ПЛОТЬ И КРОВЬ ДЛЯ ПРИЧАСТИЯ, f: ¦.•¦•¦ я ДЕРЖИТ В РУКАХ СВОЕГО ТВОРЦА.
,: С СВЯЩЕННИК СВЯЗЫВАЕТ И РАЗРЕШАЕТ ВСЕ УЗЫ
, НА ЗЕМЛЕ И НЕБЕСАХ, ' " ОН СОВЕРШАЕТ ВСЕ СЕМЬ ТАИНСТВ.12**
- * • I /.. - ' Такие пьесы были впечатляющими проповедями, популярной школой нравственности и религиозных знаний, средневековой Чатауквой1295. Их продолжали ставить в Англии до XVI века и даже в правление Иакова I, когда их вытеснила (^временная драма. Последний пример религиозной средневековой драмы — пьеса о страстях, представленная в Обераммергау, на холмах Баварии. Вслед за рбетом, принятым во время серьезной эпидемии 1634 г., «Обывателя» представляли с тех пор каждые десять лет, а потом и чаще. После 1860 г. на эти представления стали собираться толпы зрителей из далеких стран. Очередной показ назначен на 1910 г. Авторы отзываются о пьесе как о впечатляющей проповеди в виде доходчивых сцен, как о ревностном поклонении простосердечных и благочестивых католиков из далекой горной деревушки.
- Паломничества и поклонение реликвиям в XV веке были не менее популярны, чем в предыдущие периоды средних веков1296. В Германии и Англии распространялись справочники для паломников со словарями, географическими и другими сведениями1297. Иерусалим продолжал привлекать князей и прелатов, а также лиц менее высокого положения. Фридрих Мудрый Саксонский, осторожный, но верный друг Лютера, тоже присоединился к паломникам конца Средне- - Текст см. у Поллока. Пьеса была вновь поставлена в Нью-Йорке зимой 1902 — 1903 г. и шла в трех театрах, вызвав временный интерес. I2M God hath to priest more power given
THAN TO ANY ANGEL THAT IS IN HEAVEN. WITH FIVE WORDS, HE MAY CONSECRATE GOD'S BODY IN FLESH AND BLOOD TO TAKE AND HANDLETH HIS MAKER BETWEEN HIS HANDS: THE PRIEST BINDETH AND UNBINDETH ALL BANDS BOTH IN EARTH AND IN HEAVEN, HE MINISTERS ALL THE SACRAMENTS SEVEN.
'"'{Существовавшая с конца XIX века христианская школа в штате Нью-Йорк, первоначально —
для подготовки учителей воскресных школ.} ""См. Erasmus, Praise of Folly, Enchiridion and Colloquies. — Gasquet, Eve of the Reformation, pp. 365-394. — G. Ficker, D. ausgehende Mittelalter, Leipzig, pp. 69-73. — H. Siebert (католик), Beitrdge гиг vorreformatorischen Heiligen-und Reliquienverehrung, Frei b. im Br., 1907. — Be- zold, p. 105 sqq., Janssen-Pastor. le7Faik-Druckkunst, pp. 33-37; 44-70 etc. Siebert, p. 55 sq. — Wey, Itineraries, ed. Roxburghe Club, 1857.
вековья. Уильям Уэй из Англии, который побывал в Святой Земле в 1458 и 1462 г., рассказывает нам, как паломники пели «О, благой град Иерусалим» (Urbs beata), высаживаясь в Иоппии. Сэр Ричард Торкингтон и сэр Томас Тэппе, оба служители церкви, совершили путешествие туда в тот самый год, когда Лютер прибил свои «Тезисы» к двери церкви. В «святые» 1450 и 1500 годы в Рим стекались толпы народа, жаждавшие увидеть святой город и обеспечить себе небесные блага, обещанные верховным понтификом. Местные святилища также привлекали постоянный поток паломников.
В число популярных святынь Германии входили святая кровь в Штернберге (с 1492 г.), образ Марии в Гримментале (с 1499 г.), исцелявший от «французской болезни», голова святой Анны в Дюрене (с 1500, эта реликвия была украдена из Майнца). Святая плащаница из Трира увидела свет в 1512 г. Как и в дни процветания крестовых походов, в Германии опять началась эпидемия детских паломничеств — например, в 1457 г. большие толпы детей отправились в монастырь Св. Михаила в Нормандии, а в 1475 г. — в Вилснак, где хранилась кровь, которая по-прежнему считалась святой, несмотря на разоблачения Николая Кузан- ского1298. Самыми знаменитыми местами паломничества в Германии были Кельн с его останками трех волхвов и Аахен, где хранились одежда Марии, пеленки Иисуса и перевязь, которая была на Нем при распятии, а также другие бесценные реликвии. Некоторое представление о популярности паломничеств можно получить, посмотрев на приводимые цифры, хотя они могут быть преувеличены. В 1466 г. 130 тыс. человек посетило праздник ангелов в Эйнсидельне, Швейцария, а в 1496 г. привратник в Аахене насчитал 146 тыс. прибывших1299. За 14 дней, в течение которых реликвии были выставлены на обозрение, в казну церкви Св. Марии в Аахене было пожертвовано 85 тыс. гульденов.
Были популярны и внушительные религиозные процессии, такие как шествие в Эрфурте (1483) во время засухи. Оно продолжалось с 5 утра до вечера. Толпы переходили из церкви в церковь. Среди участников было 948 школяров (весь университет), 2141 мирянин, 312 священников, монахи пяти монастырей и группа из 2316 девушек с распущенными волосами и со свечами в руках. Немецкие синоды обращали внимание на злоупотребления паломничествами и старались пресекать эти злоупотребления1300.
Английские паломники, не удовлетворяясь путешествиями в Рим, Иерусалим и святые места собственного острова, обратили свои стопы также к могиле святого Иакова из Компостеллы, Испания. В1456 г. Уэй отправил семь кораблей с паломниками в этот испанский город. Среди популярных английских святынь были церкви Св. Эдмунда в Бери, Св. Этельриды в Эли, святой капюшон в Бокс- ли, святая кровь в Гэйлсе и, самые популярные из всех, могила Фомы Бекета в Кентербери, а также церковь Нашей Блаженной Госпожи в Уолсингеме. Дорога в Уолсингем была такой оживленной, что говорили, будто Провидение поместило Млечный Путь на небесах именно так, чтобы он святил прямо над ней и
1298См. рассказ очевидца, священника-летописца Конрада Штолле из Эрфурта (Ficker, р. 69 sq.).
1299Bezold, 105 sq., Janssen, I. 748. См. ст. Relic worship in the Heart of Europe, в Presb. Banner, Sept. 16, 1909, D. S. Schaff, о посещении Эйнсидельна, куда в 1908 г. прибыло 160 тыс. паломников, и Аахена, где «великие реликвии», выставляемые раз в семь лет, были продемонстрированы 9-21 июля 1909 г. и, согласно франкфуртской прессе, привлекли 600 тыс. паломников.
1300Janssen (I. 748-760) объясняет популярность паломничеств в Германии «зудом странствий» (currendi libido).
направлял верующих к святому месту. К этим двум святыням устремлялись непрерывные процессии верующих странников, в том числе королей и королев, даговоря уже о менее выдающихся личностях. Мы уже упоминали об описании дрюма в его Colloquies. В Уолсингеме ему показали святилище Девы, украшен- fM драгоценными камнями, серебром и золотом и озаряемое горящими свечами. ЗДм бнла калитка, проходя через которую паломник должен был пригнуться, но рассказывали, что однажды, с помощью Девы, через нее проехал верхом рыцарь вброне, спасающийся от преследования. Особенно подробно хладнокровный уче- ный оцисывает застывшее молоко Девы. Когда он спросил, по каким причинам эдю молоко считают подлинным, ему указали на удостоверяющую надпись высо- КО на стене. Но благословения Уолсингема на этом не заканчивались. Эразму удаюсь получить в свое распоряжение еще и среднюю фалангу одного из пальцев апостола Петра.
,;В Кентербери Эразм и Колет видели череп Бекета, весь покрытый серебром, а$> исключением того места, где его пронзил роковой кинжал. Колет тут же вспомнил, как Фома был добр к бедным при жизни, и сказал, что этот святой, находящийся на небесах, возможно, был бы не прочь, чтобы сокровища, собраннее.на его могиле, раздали в качестве милостыни. Когда был открыт сундук и щщах вытащил наружу носовой платок архиепископа, Колет мгновение подер- щ»я его в руках, а потом с отвращением бросил. Фома Кемпийский говорил, что тё, кто увлекается паломничествами, редко бывают святы (raro sanctificantur, qui multum peregrinatur)1301. В одной из немецких книг покаяния есть восклицание: «Увы! Как редко люди отправляются в паломничества по праведным причинам!» Через двадцать пять лет после визита Эразма и Колета каноники Уолсингема, обвиненные в подделке реликвий, были отвезены в Челси и сожжены по королевскому приказу, а могила святого Фомы опустошена и разбита.
Святых продолжали чтить. У каждого святого была своя определенная профессия, как в шутку говорил Эразм. Одному молились в случае зубной боли, другому — для облегчения родов, третьему — о помощи в долгом путешествии, четвертому — о защите скота. Каждое утро люди просили святого Христофора защитить их от смерти в течение дня, святого Роха — уберечь их от заразы, святого Георгия и святую Варвару — не дать им оказаться в руках врагов. Эразм сштал, что этим сказочным святым молятся больше, чем Петру и Павлу, а может быть, и самому Христу1302. Сэр Томас Мор, защищая поклонение святым, выражал свое изумление «безумием еретиков, которые ропщут против обычая церкви Христовой».
Прекрасный пример того, как Рим поощрял поклонение реликвиям, — исключительный прием, оказанный папой эпохи Возрождения, Пием II, голове святого Андрея.
В Германии князья, наряду с прелатами, собирали священные мощи и другие предметы, якобы обладавшие чудесной силой, поклонение которым часто награждалось почти безграничной милостью прощения грехов. В Германии XV века, как и в Англии во дни Чосера, монахи были поставщиками этого товара, от костей Валаамовой ослицы до соломы из яслей Христа и перьев из крыл архангела Михаила. Николас Муффель из Нюрнберга горевал, что за 33 года поисков cm<W Собрать только 308 реликвий. К сожалению, эти реликвии не уберегли его
lmImit. of Christ, I. 1, ch. 23. См. Siebert, p. 55.
1X1 PRAISE OF FOLLY, PP. 85, 96, И ENCHIRIDION, XII, P. 135.
от преступления — воровства, за которое он и попал на виселицу1303. В Вене демонстрировались такие раритеты, как фрагмент ковчега, капля пота из Гефси- манского сада, частичка ладана, который был подарен Христу волхвами с Востока. Альбрехт, архиепископ Майнца, способствовал обнаружению не менее 8133 священных фрагментов и 42 целых тел святых. Эта коллекция, размещенная в Галле, включала в себя гостию (собственное тело Христа, которое Христос Сам принес в жертву, когда находился в могиле), статую Девы с полной бутылкой ее молока, висевшей у нее на шее, несколько сосудов, использовавшихся в Кане, вместе с вином, которое Иисус сотворил из воды, щепотку подлинной манны, собранной евреями в пустыне, и горсть земли с поля в Дамаске, из которой Бог сделал Адама.
Самой примечательной была коллекция Фридриха Мудрого Саксонского1304. Сохранилось подробное описание ее сокровищ, сделанное Андреасом Мейнгар- дом, который тогда только что стал магистром искусств. А по пути в Виттенберг (1507) Андреас встретил Рейнгарда, еще только собиравшегося поступить в университет. Электор, совершая путешествия в Иерусалим, собрал немалое количество священных предметов — 5005 штук. В течение года коллекция выставлялась в Schlosskirche, где Мейнгард и его попутчик осматривали ее с восхищением и слепой верой. Там были терний из венца Христа, туника, принадлежавшая Иоанну Крестителю, молоко из груди Девы, камень с Голгофы, фрагмент стола, за которым проходила последняя вечеря, куски скалы, на которой стоял Христос, когда оплакивал Иерусалим и собирался вознестись на небеса, полностью сохранившиеся мощи одного из вифлеемских младенцев, один из пальцев святой Анны, «благословеннейшей из бабушек» (beatissimae aviae), обломки жезлов Аарона и Моисея, фрагмент пояса Марии и немного соломы из вифлеемских яслей. Мейнгард справедливо замечает, что, если бы деды могли воскреснуть из мертвых, они подумали бы, что сам Рим переместился в Виттенберг. Каждая из этих реликвий уменьшала поклоняющемуся период прощения грехов на 100 дней. Доверчивость Фридриха, который собирал все это, и народа в целом показывает, в какой атмосфере воспитывался Лютер и чего ему стоило начать борьбу против укоренившихся верований своего поколения.
Почтительное отношение к Деве в эпоху великих схоластов достигло апогея, и невозможно было обращаться к ней в более лестных выражениях, чем это делают в своих трудах Альберт Великий и Бонавентура. С Марией было проще договориться, чем с ее Сыном. В Horticulus animae («Сад души») рассказывается история о клирике, который привык с верой произносить каждый день Ave Maria. Ему явился Христос и сказал, что Мать очень довольна молитвами священника и очень любит его, но ему не следовало бы забывать и о молитвах, непосредственно обращенных к Сыну. Книга «Небесная карета» призывает грешников искать убежища под покровом Марии, где они обретут всю полноту милосердия и прощения1305. Эразм замечал, что люди, слепо преданные Марии и молящиеся ей по любому поводу, ставят мать впереди Сына1306. В 1456 г. Кал- ликст III рекомендовал использовать Ave Maria для защиты от турок. В английских букварях присутствовали следующие приветствия:
1303Bezold, р. 99; Siebert, р. 59.
1304DIE UNIVERSITAT WITTENBERG NACH DER BESCHREIBUNG DES MAG. ANDREAS MEINHARD, ED. J. HAUSLEITER,
2d ed., Leipz., 1903.
1305Siebert, p. 39.
1308PRAISE OF FOLLY, P. 85.
? Благословенна ты. Дева Мария, родившая Господа, Творца мира. Ты зачала Того,
Кто сотворил тебя, и остаешься вечно Девой. Благодарение Богу.
Приветствуем тебя, звезда морей, святая матерь Божья, вечная дева, блаженные ., врата небес1307.
Учение о непорочном зачатии в его крайнем проявлении, согласно которому Ма^ия с самого начала была свободна от первородного греха, было утверждено ёобЬром вБазеле1308, но такое решение еще не было санкционировано всей церко- юю. Сикст IV (1477 и 1483) заявил, что вопрос об этой догме остается открытым ДО&ященный престол еще не высказался на эту тему. Однако Парижский уни- йерситет в 1497 г. ревностно выступил в защиту данной доктрины и обязал своих членов дать клятву, что они будут ее придерживаться. Эразм, сравнивая хитросплетения схоластов с писаниями апостолов, отмечал, что схоласты пылко выступали за яюорочное зачатие, тогда как апостолы, которые лично знали Марию, никогда йе пытались доказать, что она была свободна от первородного греха1309.
К поклонению Марии добавлялось поклонение Анне, матери Марии. Предположительные имена родителей Марии, Анны и Иоахима, были взяты из апо- 1фЬфйческого Евангелия Иакова и апокрифического Евангелия детства Иисуса, йврбввм и Августин относились к этой информации с подозрением, а также сомневались, что эта пара сочеталась браком в Вифлееме, жила в Назарете, полуда от ангелов уведомление о рождении Марии и что Анна после смерти Иоахи- ^Ступила в брак во второй и в третий раз. Крестоносцы привезли с собой в Европу связанные с Анной реликвии, и постепенно она стала признанной святой. ЙГКульт быстро распространялся. Александр VI был преданным поклонником Аайы1 В ее память строили церкви и госпитали. Тритемий написал книгу, восхваляя ее, а художники, такие как Альбрехт Дюрер, изображали ее рядом с ШрИей1310. Ее считали святой покровительницей рожениц и рабочих на медных рудниках. Сам Лютер был одним из ее пылких почитателей. Альбрехту из Майн- й^ к Фридриху Мудрому посчастливилось иметь в своих коллекциях по пальцу этой святой1811.
' ¦ Шли судить об уважении к святым по священной поэзии, то Дева Мария была главным персонажем, к которому взывали о помощи верующие средних веков. Нв основании великолепного сборника, выпущенного Блюмом и Древсом {Ала- lecta hymnica, ныне занимающего почти 8000 страниц), мы можем сравнить то внимание, которое авторы гимнов и секвенций уделяли, соответственно, Богу, ЙЕ&рии и прочим святым. В томе XLII содержатся 336 гимнов, из которых 37 адресованы Христу, 110 — Марии и 189 — другим святым. В томе XLVI Марии поевятцено 102 гимна. Мы выбрали эти тома наугад. Вот вступительные строки некоторых из тысяч гимнов, восхваляющих ее добродетели и действенность ее ходатайства:
""См. Maskell, III. 63.
NUNQUAM ACTUALITER SUBJACUISSE ORIGINALI PECCATO, SED IMMUNEM SEMPER FUISSE AB О MNI ORIGINALI :ET ACTUALI CULPA (MANEI, XXIX. 183).
^PRAISE OF FOLLY, P. 126.
""Janssen, I. 248. См. ?. Schaumkell, Der Cultus der hi. Anna am Ausgange des MA, Freib., 1896. J. Trithemius, De laudibus S. Annae, Mainz, 1494.
ж,День святой Анны был назначен Григорием XIII (1584) на 26 июля. На американском континенте есть большая церковь, посвященная святой Анне, — в Бо-Пре, на Сент-Лоренсе, близ Квебека. Там тоже хранится один из ее пальцев. Наверное, ни одно из католических святилищ Северной Америки не славится чудесными исцелениями в такой степени, как эта канадская церковь.
PULCHRA REGIS REGIA MATER ALTISSIMI REGIS
REGENS REGENTEM OMNIA1312 TU HUMANI ALTRIX GREGIS
ADVOCATA POTISSIMA SALVE DEITATIS CELLA IN HORA MORTIS ULTIMAM4.
VIRGO VIRGINUM MARIA, NOSTRA CONSOLATRIX1313.
Анне также уделяется большое внимание в гимнах позднего Средневековья и XVI века1315. Вот начало двух из них:
DULCIS JESU MATRIS PATER GAUDE, MATER ANNA
JOACHIM, ET ANNA MATER GAUDE, MATER SANCTA
JUSTI, NATU NOBILES13LE. CUM SIS DEI FACTA
GENETRIX AVIA1311.
В Англии пение священных гимнов, похоже, не было распространено до XVI века. Пение псалмов в дни Анны Болейн было новшеством, и от него получали большое удовольствие при дворе, как позже, в правление Елизаветы, — на улицах. Большое количество священных произведений, написанных в Германии, Франции и Нидерландах, было предназначено для поклонения в монастыре, а не для народного использования1318. Но пение активно практиковали во время паломничеств и шествий, а также в церквях, и на двадцать первом заседании Базельского собора прозвучали жалобы на то, что богослужение прерывается пением гимнов на народном языке. Германия играла ведущую роль в создании светской популярной музыки. Начиная с 1470 — 1520 г. в немецких типографиях было напечатано почти 100 гимнов, многие из них — на оригинальные мелодии. Иногда гимны были на немецком языке от начала до конца, иногда — с чередованием латыни и немецкого. В конце средних веков пение религиозных гимнов стало более активным. Реформация утвердила общецерковное пение и породила сборники гимнов1319.
Эти дополнительные элементы христианского поклонения и назидания добавились к обычным богослужениям в церкви — к отправлению мессы, которое было центром поклонения, к исповеди и проповеди. Век был полон веры, но раздавались и сомневающиеся голоса. Автор XV века пишет об Англии1320:
""«Прекрасная царица Царя, царящая над Тем, Кто царит над всем» (Blume and Dreves, XLII. 115).
1313«Приветствуем, вместилище Бога, Дева из дев, Мария, наша Утешительница» (XLV. 117). 1314«Мать всевышнего Царя, попечительница о стаде, могущественнейшая защитница в последний смертный час» (XLV. 118). Ш5В томе XLII сборника Blume and Dreves ей посвящено 10 гимнов, в томе XLIII — 9, в томе XLIV — 8.
шв«Отец дорогой матери Иисуса Иоахим и ее мать Анна, праведные и благородные от рождения» (XLII. 154).
1317 «Радуйся, мать Анна, радуйся, святая мать, ибо ты стала бабушкой Бога» (XLIII. 78). 1318«Кембриджский список», рукопись из Кембриджа, содержит 12 гимнов. Иоанн из Данстебла основал школу музыки в начале XV века (Traill, Social Engl., II. 368 sq.). Maskell (Mon. rit., III. 1 sqq.) приводит ряд английских гимнов, напечатанных в букварях первой половины XVI века.
ш®Баумкер приводит 71 гимн с оригинальными мелодиями, напечатанный до 1520 г. О средневековых гимнах см. Mone, Lateinische Hymnen d. ??, 3 vols., Freib., 1855; Ph. Wackernagel, Das deutsche Kirchenlied von der altesten Zeit, etc., 2 vols, Leipz.,1867. W. Baumker, D. kathol. deutsche Kirchenlied in seinen Singweisen, 3 vols., Freib., 1886 — 1891, и Ein deutsches geist- liches Liederbuch mit Melodieen aus d. 15"" Jahrh., etc., Leipz., 1895, Janssen, I. 288 sqq. Также ст. Kirchenlied and Kirchenmusik в Herzog, X. 1320Italian Relation of Engl., Camden Soc. ed., p. 23.
У людей разные мнения о религии... однако все они ходят каждый день на мессу и много раз произносят Pater noster на публике. Женщины носят в руках длинные четки, а все, кто умеет читать, носят «Часослов нашей Царицы» и негромко, с выражением веры, читают молитвы из него в церкви. Они всегда слушают мессу в своей приходской церкви по воскресеньям и щедро дают милостыню, не забывая о долге добрых христиан.
Век более осмысленного благочестия, менее слепо подчиняющегося человеческому авторитету, еще не наступил.
§79. Дела милосердия
Благотворительность и человеколюбие, проистекающие из самой сути христианской веры, процветали в конце средних веков. Стараясь вдохновить свое поколение на добрые дела, Лютер утверждал, что «в старые добрые папские Времена все были милосердны и добры. Тогда были обильны пожертвования, аввещания и госпитали»1321. Учреждались организации для заботы о нуждающихся и больных, основывались колледжи и бурсы, предоставлялась защита должников от бессовестных ростовщиков.
i - В средние века городские власти редко задумывались о том, что количество б&яьных можно сократить, поддерживая в городе определенные санитарные нор- Ы. Население Англии было в десять раз меньше нынешнего, и очень многие болели. Ни одна эпидемия не была такой губительной, как «черная смерть», донесшаяся по Европе, но эпидемии чумы случались часто даже в Англии — ЯЙПример, в 1406, 1439, 1464, 1477 г. А за голодом 1438 г., получившим назва- Яие великого, на следующий год последовала и великая чума, называемая также Шасвишщдной (pestilence sans merci). В 1464 г., по свидетельству летописи Крой- ленда, тысячи людей «погибли, как закланные овцы». Эпидемия после 1485 г. Повторилась в 1499 и 1504 г. Во время первой эпидемии в Лондоне умерло 20 тыс. человек. В 1504 г. умер мэр города. Болезнь наступала внезапно, сопровождалась ознобом и резким покраснением кожи, а также жаждой, которая по- буждала страждущих пить очень много воды. Из-за столь неумеренного употреб- «ения Жидкости они сильно потели1322.
О больных и нуждающихся заботились монастыри, гильдии и братства, а также отдельные помощники и государственные организации. В Англии забота О бедных считалась одной из основных обязанностей церкви. Архиепископ Стрэтфорд (1342) приказал постоянно выделять на их нужды часть десятины. О пренебрежении бедными говорили как об одном из вопиющих упущений ино- франного клира.
Завещания средств в пользу бедных (распространенная в Англии форма бла- дотворнтельности) часто делались с большим размахом. Тело герцога Гонта оставалось непогребенным 40 дней, и каждый день раздавалось по 50 марок, а в последний, сороковой день, — 500 марок. Епископ Скирленд пожелал, чтобы между моментом его смерти и похоронами прошло 200 дней. Некий торговец фйвуфактурой из Йорка завещал ста беднякам постели. Один текстильщик со-
мяиЫЬогп, р. 439. Janssen (II. 325 sq.) слишком прямолинейно трактует жалобу Лютера о том, . что при старой системе люди были щедрее и больше заботились о нуждающихся, чем при - Новой, и использует эти слова для доказательства негативного влияния протестантизма. Riez- ler (Gesch. Baierns, цит. в Janssen, I. 679) говорит: «Христианский дух любви к ближнему был особо активен в XV веке и проявлялся в делах благотворительности, на которые этот век был богат, как никакой другой». См. также Bezold, р. 94.
,в2См. С. Creighton в Social England, II. 412, 475, 561.
вершил сомнительный акт благотворительности — оставил одежду собственного изготовления 13 беднякам при том условии, что они будут дежурить у его гроба в течение 8 дней. Существовали дома, говорит Торольд Роджерс, где всем работникам выдавали хлеб и пиво, приюты, где заботились о больных, особенно о прокаженных, где их одевали и кормили. Один из сохранившихся госпиталей, в Сен-Кроссе, в Винчестере, был создан для стариков и нуждающихся . Повар Кетель, из братства общинной жизни, биографию которого написал Фома Кем- пийский, говорил, что лучше продать все книги монастыря в Девентере и раздать средства бедным.
Госпитали в начале изучаемого периода находились на особом попечении рыцарей тевтонского ордена и в течение всего этого периода продолжали привлекать внимание бегинок. Бегинки обычно работали сиделками в частных домах — в Кельне, Франкфурте, Трире, Ульме и других немецких городах, получая плату за свои услуги . В этот период возникли обители бегинок в Брюгге, Генте, Антверпене и других городах Бельгии и Голландии. В XV веке также сильно возросло количество муниципальных госпиталей и приютов — это был плод гражданского духа, созревший в Северной Европе. В таких городах, как Кельн, Любек и Аугсбург, было по несколько госпиталей. Hotel de Dieu в Париже перешел на попечение муниципалитета только с 1505 г. Иногда основатели госпиталя требовали, чтобы желающий воспользоваться его услугами был в состоянии наизусть прочитать молитву Господню, символ веры и Ave Maria. Например, так было с госпиталем Св. Антония в Аугсбурге. В данном случае основатель позаботился и о себе: поступающие пациенты должны были произнести сто раз Pater noster и сто раз Ave Maria на его могиле, а каждый последующий день произносить каждую из этих молитв по пятнадцать раз . Дамиан из Левена и его жена, которые финансировали госпиталь в Кельне (1450), потребовали, чтобы «там заботились о самых бедных и больных из Кельна или других мест».
В Риме существовала не одна благотворительная больница. Сохранился фундамент госпиталя кардинала Джованни Колонна в Латеранском дворце, основанной в 1216 г. В своей «Истории пап» (III. 51) Пастор приводит список госпиталей и других благотворительных заведений в разных районах Италии и справедливо утверждает, что их существование свидетельствовало о влиянии христианства. Английские гильдии, изначально основанные в экономических и промышленных целях, также заботились о своих больных и неимущих членах. Гильдия «Корпус Кристи» в Йорке предоставляла 8 постелей беднякам и выплачивала одной женщине 14 шиллингов и 4 пенса в год за заботу о них. Гильдия святой Елены в Беверли постоянно заботилась о 3-4 бедняках .
о ^Прокаженных в последние годы Средневековья стало меньше, но приюты для ?ИХ продолжали активно создавать (так называемые лазареты, по имени Лазаря, дагорый якобы страдал от этой болезни). Лазареты для прокаженных учреждались в Англии Ланфранком, Матильдой, королевой Генриха I, в Сен-Жиле, королем Стефаном в Бертоне, Лестершир, и другими вплоть до правления Иоанна. ЁцйТОЙ Гуго из Линкольна, как и Франциск Ассизский, выделялись своим вни- ЭДПием к прокаженным. Но, похоже, больных проказой в Англии XIV века уже до вставал ось, и трудно было заполнить места в лазаретах. В 1434 г. было велено, чтобы в большой даремской больнице для прокаженных держали наготове две роегели на случай, «если таковые обнаружатся в наших краях»1828 (а изначально 9-бодьнице было 60 мест). В Германии прокаженные встречались и в конце ХУХдека. Томас Платтер писал: «Когда мы прибыли в Мюнхен, было так поздно, мы не смогли войти в город, а были вынуждены остановиться в доме для Йрокаженных»1329.
,Попрошайничество было одним из проклятий Англии и Германии, а в Юж-
ШЕвропе оно продолжает быть проклятием и сегодня. Просить милостыню не «лось зазорным. Сами нищенствующие монахи освящали это вредное явле- щщ, пользуясь своим религиозным авторитетом. Паломники и студенты также |фоеили милостыню. Себастьян Брант приводит перечень разного рода церков- ipx попрошаек. (Лай ходили по свету с мешками, в которые с неистощимой бедностью складывали яблоки, сливы, яйца, рыбу, цыплят, мясо, масло и сзцр — «так что эти мешки казались бездонными»1330.
•, В Германии города давали разрешение на попрошайничество1331. Брант вы- Омеивал привычку просить подаяние, а Гейлер Старсбургский призывал городские власти ограничить или вообще запретить. В Англии нищенство было узаконенной профессией.
. По мере того как монастыри беднели, а заработная плата уменьшалась, нище- 3$и попрошайничество распространялись. Английские законы о труде в конце данного периода (1495 и 1504) приказывают попрошайкам, не способным работать,, возвращаться в родные города, где они смогут попрошайничать беспрепятственно1332.
. В то время, когда в Германии, богатейшей стране Европы, быстро увеличивалось количество церковных зданий, многие церкви Англии, из-за экономическо- р^ризиса, практически разрушились или были превращены в овины и конюш- |ш, о чем часто упоминает сэр Томас Мор. Жадность знати и аббатов, превративших, обширные поля в пастбища для овец, лишила людей рабочих мест и вызвала цногочисленные общественные беды. С другой стороны, парламент часто прини-
? Платтер (Monroe, Life, p. 103 sq.) говорит: «За нами хорошо ухаживали, у нас были хорошие постели, но там было много червей размером со зрелое конопляное семя, так что я и другие - предпочитали лежать на полу, а не на кроватях».
0Сео. Pernet, Leprosy in Quart. Rev., 1903, p. 384 sqq. C. Creighton, Soc. Engl., II. 413. См. том ; 5 нашей истории, стр. 242-244 и др. по указателю. Об ужасном размахе кожных заболеваний и обилии преступлений в Англии XIII века (специально для тех, кто считает средние века якобы счастливым временем) см. Jessopp, Coming of the Friars, p. 101 sqq. ^Monroe, Thos. Platter, p. 107.
,EO DER BETTLER SACK WIRD NIMMER VOLL;
Wie man ihn fiillt, so bleibt er hohl. ""Uhlhorn, pp. 483, 456. Подобное разрешение было выпущено в Вене в 1442 г. Эберлин из
Гюнцбурга заявляет даже, что в Германии 14 человек из 15 тунеядствуют. ^Stubbs, ch. XXI; Social Engl., И. 548-550. Cunningham, p. 478 sq.; Rogers, pp. 416-419.
мал законы об одежде (например, в 1463 и 1482 г.), ограничивая земледельцев и тружеников в затратах на платье. Различные законы о труде, принятые в течение XV века, подавляли и угнетали те слои общества, которые зависели от каждодневного ручного труда1333.
Несмотря на строгие синодальные постановления, которые принимались вновь и вновь, христиане занимались ростовщичеством наряду с иудеями. Все великие схоласты XIII века обсуждали тему ростовщичества и объявляли его грехом на основании Лк. 6:34 и других текстов. Они утверждали, что проценты противоречат закону любви к ближнему и закону естественной справедливости, ибо при использовании вес и ценность денег не возрастает, а, наоборот, снижается. Ростовщичество — проявление жадности, которая есть смертный грех1334. Средневековые соборы также осуждали занятие христиан ростовщичеством, и общецерковный собор во Вьенне объявил противоположное мнение ересью. Гейлер из Страсбурга изложил официальную точку зрения церкви, говоря, что ростовщичество всегда греховно. Христианину не подобает брать с должника больше, чем он одолжил. Гейлер осуждал также замену процентов поросенком или каким-нибудь другим подарком.
Иудеи брали непомерные проценты. В Флоренции в 1430 г. это было двадцать процентов, а в 1488 — тридцать два с половиной1335. В Северной Европе они были намного выше, от сорока трех и одной трети до восьмидесяти и даже ста. Городские власти брали деньги в долг. Клирики, монастыри и церкви отдавали в залог священные сосуды. Город за городом в Германии и Швейцарии изгонял иудеев: Шпейер и Цюрих (1435), Женева (1490), Нюрнберг, Ульм и Нордлинген (1498 — 1500). Из истории великих банков второй половины XV века видно, как активно одалживали деньги папы, прелаты и светские князья.
Для облегчения положения бедствующих, которые вынуждены были одалживать на все необходимое, в последний век Средневековья были предприняты откровенно филантропические меры (montes pietatis) — появились благотворительные фонды1336. Это были фонды добровольных пожертвований. Идея была широко распространена в Италии, где первые подобные институты возникли в Перудже (1462) и Орвьето (1463). Городские советы помогали таким фондам, внося свой вклад. Например, совет Перуджи внес 3000 гульденов (однако когда в данном случае обнаружилось, что совет не в состоянии внести эту сумму полностью, он оштрафовал на 1200 гульденов иудеев, получив предварительно разрешение от Пия И). Иногда средства предоставляли епископы, как в Пистойе (1473), где 3000 гульденов дал епископ Донато де Медичи. В Лукке некий торговец, разбогатевший на сделках с иудеями, сделал поистине царский взнос в 40 тыс. золотых гульденов. В Губбио на все наследства начислялся налог в один процент в пользу местного фонда, а уклонение от его уплаты облагалось штрафом еще в один процент.
Папы проявили живой интерес к новому виду благотворительности, санкционировав некоторые фонды и предлагая индульгенции вкладчикам. У нас есть
1338См. Traill, Soc. Engl., II. 388, 392-398. О строительстве церковных зданий в Германии см. в Janssen, I. 180 sq.; Bezold, p. 90; Ficker, p. 65.
1334Фома Аквинат, Summa, II. 2, q. 78.
1335Pastor, Gesch. d. Papste, III. 83 sq. По поводу Германии см. Janssen, I. 460 sqq.
183вИх также называли montes Christi, monte della carita, mare di pieta. См. Holzapfel (pp. 18, 20) о сборах средств на погребение, montes mortuorum, и о фондах, которые предоставляли вспоможение матерям при рождении детей (montes dotis). Холцапфель приводит первоисточники о добровольных пожертвованиях в фонды (pp. 3-14).
введения о 16 папских авторизациях с 1463 по 1515 г. от таких пап, как Пий II, бнкст IV, Иннокентий VIII, Александр VI, Юлий II и Лев X. Санкция Иннокентия VDI, данная Мантуанскому фонду (1486), побудила проповедников призы- #ать народ к поддержке фонда. Вкладчикам обещалось полное отпущение грехов №10 лет, а тем, кто выступал против проекта, угрожали отлучением. Сикст IV, Доля фонд своего родного города Савоны (1479), объявил, что его достойной Цвяыо должна быть не только поддержка бедняков, но и помощь богатым, кото- $У6 заложили свое имущество. Он предложил полное отпущение грехов за каждый вклад в 100 Гульденов. В 1490 г. Савонский фонд вырос до 22 тыс. гульде- Шв, а минимальная сумма вклада была повышена до 100 дукатов1337. ? Управление этими фондами вспоможения осуществлялось директорами, которыми обычно становились клирики и миряне по назначению муниципальных Аёётов. Счета сводились каждый месяц. В Перудже процент предоставляемых ваймов снизился с 12 в 1463 г. до 8 год спустя. В Милане в 1488 г. он сократился 0*10 процентов до 5. Пять процентов взимались в Падуе, Виченце и Пизе, 4 — во Флоренции. Размеры займов зависели от предоставляемой в залог собственности. Йет сомнения в том, что эти фонды были эффективны, и отчасти благодаря их Существованию проценты по займам в Италии к концу XV века сократились с 40 до"4 и 101388. Однако многие осуждали существование подобных фондов, говоря, W> оно противоречит традиционному запрету на ростовщичество. ? Ведущее место в распространении данного движения занимали францискан- ЙрЦ, а главным его апостолом был францисканец Бернардино да Фельтре (1439 — 1494). Этот популярный оратор выступал во всех крупных городах Северной Италии — в Мантуе, Флоренции, Парме, Падуе, Милане, Лукке, Вероне, Бредши. Всюду, куда бы он ни отправился, его критиковали проповедники и учителя канонического права. Во Флоренции спор между вещавшими с кафедр пропо- ?еднйками был таким оживленным, что велено было устроить публичное обсуждение. На нем присутствовали Лоренцо де Медичи, учителя права, клирики и Множество мирян. В результате архиепископ запретил выступать против mons род угрозой отлучения. Оппозиция ссылалась на заповедь Второзакония 24:12 и |$лее — о том, что, если человек отдает в залог плащ, то этот плащ следует возвратить до захода солнца, а также на слова Господа в Луки 6. Но ей отвечали, ЯТО деньги одалживаются бедным не ради обогащения фонда или отдельных лиц, чтобы сделать им доброе дело. Савонарола поддерживал это нововведение1339, а Цртый Латеранский собор осудил. Так же 50 лет спустя поступил и Тридент- йкиЙ собор.
•¦- Попытка ввести итальянские установления в Германии оказалась безуспешной. Вместо них там были учреждены банки муниципальных советов, как во Франкфурте1340. В Англии эта идея также не укоренилась. Там столь решительно выступали против одалживания средств под проценты, что, по настоянию канцлера Мортона, парламент выступил против и принял строгие меры, а в правление Генриха VII был принят закон, по которому одалживание денег под проценты
""Holzapfel, pp. 10-12, 44, 64, 70. ""Holzapfel, p. 134.
""Villari, I. 294 sqq.; Holzapfel, pp. 124,135. Согласно Холцапфелю, в Италии в 1896 г. насчитывалось 556 monti di pieta, а сумма одолженных ими средств составляла 78 млн. лир (16 млн. долларов).
""Holzapfel, р. 102 sqq.; Janssen, I. 464, 489.
считалось уголовным преступлением и сделки между должником и кредитором объявлялись недействительными.
Благотворительностью занимались также религиозные братства той эпохи. Эти организации развивались с поразительной скоростью, и их не надо путать с гильдиями, которые были организациями ремесленников, призванными делать добрые дела, а также защищать трудящихся и их монополию на ремесло. Братства были связаны с церковью и отчасти управлялись священниками, хотя в некоторых из них, например, в Любеке, священников принципиально не было. Как и гильдии, эти организации строились на принципе взаимопомощи1341, но ставили акцент на бескорыстном сочувствии к нуждающимся. Лютер однажды заметил, что уже не оставалось ни одной часовни и ни одного святого, не связанных с братством. Фактически, имена святых обретали популярность именно благодаря названиям братств. В 1450 г. в Германии практически при каждом монастыре нищенствующих монахов существовало братство. Часто в городах было по несколько таких организаций. В Виттенберге их было 21, в Любеке — 70, во Франкфурте —- 31, в Гамбурге — 100. Каждый уважаемый житель Германии принадлежал к одному или нескольким братствам1342. Лютер принадлежал к трем братствам в Эрфурте — Св. Августина, Св. Анны и Св. Екатерины.
За умерших членов братства живые постоянно молились. О больных заботились в госпиталях, им выделялись там специальные постели. Иногда братства существовали по принципу страховых компаний. В Падерборне, если брат терял свою лошадь, каждый член братства жертвовал ему шиллинг или два, если же он терял свой дом, каждый вносил три шиллинга или установленное количество бревен.
Как существовали гильдии подмастерьев и мастеров, так существовали братства бедных и кротких и братства тех, кто жил благополучно. Даже у прокаженных были свои братства, и одно из них обладало правами на источник в Висбадене. В Цюлпихе существовало братство нищих и калек, основанное в 1454 г. (вступительный взнос в нём составлял 8 шиллингов, а для вдов — половину этой суммы)1343.
В случае с итальянскими братствами часто бывает трудно отличить общество, организованное в целях благотворительности, от общества в честь какого-то святого. Гильдии Северной Италии, как правило, ставили акцент на исполнении религиозных обязанностей, таких как посещение мессы, исповедание грехов и воздержание от клятв. У римских обществ были свои святые покровители: у кузнецов и златокузнецов — святой Элигий, у мельников — Павлин Ноланский, у бочаров — святой Иаков, у трактирщиков — святой Власий и святой Юлиан, у каменщиков — святой Григорий Великий, у цирюльников и врачей — святой Козьма и святой Дамиан, у художников — святой Лука, у аптекарей — святой Лаврентий. Папы поощряли существование братств и возвышали некоторые из них до положения архибратств. Первым этого удостоилось братство Св. Спасителя в Риме. Во Флоренции религиозные братства также процветали. В начале
Ш1В конституции гильдии Св. Марии в Линне есть слова: «Если сестра или брат из этой гильдии обеднеет, он должен получать от каждого другого брата или сестры по пенни в день». У гильдии Св. Екатерины, в Лондоне, было такое же правило (Smith, Engl. Gilds, p. 185).
1ШДегенгард Пфаффингер, советник Фридриха Мудрого, состоял в 35 братствах. Kolde, 437; Uhlhorn, p. 423.
1343Uhlhorn, p. 422.
XVI века там существовало не менее 73 братств, причем некоторые из них были даже братствами детей1344.
я, Общество, применяя принципы христианского милосердия, не собиралось ждать наступления нынешней эпохи. Конечно, благотворительные организации ЖУ века были не так развиты, как сегодняшние, но для увеличения их размеров ве находилось и весомых оснований. Города были невелики, и там вполне можно было оказывать индивидуальную помощь другому человеку, не боясь обмана.
? * §80. Торговля индульгенциями
?•'
Ничто, кроме жизни самих пап, не унижало Западную церковь более явно, «ем торговля индульгенциями. Прощение грехов покупалось и продавалось за Деньги, и эта «священная» привилегия привела к расколу западного христиан- фкого мира, подобно тому как позже вечеря Господня стала причиной основного разделения между протестантскими церквями.
?; Изначально индульгенция представляла собой частичную или полную отмену Жех дел покаяния, которые священник требовал после исповеди. Именно такое определение ей и дают сегодня католические авторитеты1345. В XIII веке индульгенция стала считаться освобождением от самого наказания за грех — и на зем- *е, ив чистилище. Еще позже, по крайней мере, в широких кругах населения, индульгенция стала восприниматься как освобождение от вины греха и от нака- шввя. Сокровищница заслуг, находящаяся в распоряжении христиан (thesaurus jfaeritorumy, узаконенная Климентом VI в 1343 г., — это совокупность духовных |ЙЬстижений, состоящих из безграничных заслуг Христа, заслуг Марии и сверх- ?бяжных заслуг святых, которые использует церковь, поскольку ей даны ключи фг этого хранилища. Говорилось, что одной капли крови Христа достаточно для «Йасения всего мира, однако Христос пролил даже не каплю, а всю Свою кровь, Й&Ь-Мария была безгрешна. И церковь, черпающая из этого изобильного запас- Ёйка заслуг, имеет право отпускать грехи грешникам. Само слово «ключи» пред- аолагает наличие запертого сокровища, доступ к которому обеспечивается этими ййючами1346. Властью даровать индульгенции обладали папы и епископы. Закон Иннокентия ??, призванный бороться со злоупотреблениями, ограничивал вре- Йаг, в течение которого епископы могут даровать прощение, 40 днями (так называемыми «карантинами»1347). Согласно декрету Пия X, выпущенному 28 августа 1903, кардиналы, даже если они не священники, могут предоставлять индульгенции в ШйЬс"церквях на 200 дней, архиепископы — на 100, а епископы — на 50. : Распространение индульгенций на чистилище Сикстом IV было естественным
Шением учения о том, что молитвы и прочие ходатайства живых могут во благо душам умерших. Как однозначно заявлял Фома Аквинат, та- $ие души еще относятся к юрисдикции церкви на земле. И если индульгенции
I^Eestor, IV. 30-38.
""См. Paulus, J. Tetzel, p. 88, и Beringer, p. 2 (иезуит, труд которого об индульгенциях санкци- овирован Советом об индульгенциях коллегии кардиналов). Оба автора настаивают, что ин- ' дульгенция не дает прощения грехов, а только отменяет наказание после того, как вина уже прощена. См. также тематический обзор в этой «Истории», V, §118; VI, §9.
*"LFOTA IN HOC QUOD DICIT, CLAVE S, INNUIT THESAUROS QUIA ОТNE CARUM CLAUDITUR ET SERATUR POTEST TAMEN CLAVIBUS ADIRI (ИОАНН ИЗ ПАЛЬТЦА, COELIFODINA, В KOHLER, P. 57).
Ш7{Из ??. от лат. quadraginta, «сорок».} могут быть дарованы живым, так почему их благое действие не может распространяться и на чистилище, которым также управляет церковь?
Первая булла Сикста, дарующая отпущение грехов умершим, вышла в 1476 г. для церкви Сента. Тем, кто уплатит определенную сумму (certam pecuni- ат) на ремонт храма, она обещала, что их родственники или друзья в чистилище получат облегчение страданий. Эта инициатива папы вызвала критику, и во второй булле, на следующий год, понтифик заявлял, что он имеет полное право даровать такое отпущение, поскольку облечен всей полнотой власти свыше (plenitude potestatis), а значит, и правом черпать из хранилища заслуг1348.
К злоупотреблениям, возможность которых предоставлялась в связи с этим учением, добавилось народная вера в то, что буква индульгенции освобождает и от вины, и от наказания за грех. Выражение «полное отпущение грехов» (plena или plenissima remissio peccatorum) вновь и вновь встречается в папских буллах — от знаменитой индульгенции Порциункулы, дарованной Гонорием III францисканцам, до последних часов, когда папа еще пользовался неоспоримой властью в западном мире. Заслугой покойного доктора Ли было то, что он обратил внимание на эту никем не замечавшуюся тонкость, связанную со средневековыми индульгенциями. Современные католические авторитеты, такие как Пау- люс и Берингер, не отрицая использования выражения a poena et culpa, утверждают, что папы якобы вообще не собирались даровать прощение от вины греха без сердечного раскаяния1349. Это выражение часто использовалось в трактатах и повседневных разговорах1350. Иоанн из Пальтца в своей Coelifodina (детальной апологии индульгенций, написанной в конце XV века) утверждал, что индульгенции даются властью ключей, которая удаляет вину и освобождает от наказания. Эти ключи открывают сокровищницу церкви для ее детей1351. И Лютер лишь выражал популярное мнение, когда в письме к Альбрехту из Майнца (1517) жаловался на то, что люди воспринимают букву индульгенции как освобождающую их от всякого наказания и вины (homo per istas indulgentias liber sit ab omni poena et culpa). Подобные индульгенции распространялись не только на континенте, но и в Англии. Например, индульгенция Льва X для госпиталя Санто-Спирито в Риме, в английском издании, гласила: «Святая и великая индульгенция и полное отпущение грехов a culpa et poena»1352. Популярное мнение
1348Текст булл см. в Lea, III. 585 sqq., и Kohler, pp. 37-40. Булла, приписываемая Калликсту III (1457), также санкционирует отпущение грехов умершим. Паулюс считает ее подлинной. О мнении Габриэля Биэля про заявления Сикста об индульгенциях в пользу мертвых см. Kohler, р. 40.
1349Paulus, 97 sq., и Beringer, p. 11. Они либо объясняют это выражение как относящееся к наказанию, словно в папских текстах написано: a poena culpae delicto, либо относят его к простительным грехам. См. т. V, §118. Юбилейная булла Бонифация VIII (1300) была истолкована одним кардиналом как говорящая не только о наказании, но и о вине: duplex indulgentia culpae videlicet et poenae. Kohler (p. 18 sq.) приводит текст этой буллы. Иоанн XXIII признавал, что часто отпускал грехи a culpa et poena. 1380Оно используется в «Петре Пахаре» (см. Lea, Sacerd. Celibacy, I. 444), в Landucci (1513), I'indulgenza di colpa eрепа (Badia ed., p. 341), в Oldecop (1516), который слушал Тетцеля (см. его послание в Paulus, р. 39), etc. Олдкоп говорил, что бросившие деньги в сундук и исповедовавшиеся в грехах получали «прощение всех своих грехов и освобождались от боли и вины». Другие примеры и общий обзор темы см. в Lea, III. 67-80. 1351 Kohler, p. 59.
1352См. Maskell, Monum. rit., etc., III. 372 sqq. Эти индульгенции в Англии печатались на отдельных листах, вероятно, в типографии Винкина де Ворде. Таков английский репринт, объявляющий об индульгенции на 2560 дней, дарованной Юлием II всем, кто внесет вклад в крестовый поход против сарацин и других врагов христианства.
ее разграничивало вину и наказание, а если бы и разграничивало, то вполне удовлетворилось бы освобождением от страданий, которые влечет за собой грех. Вели посредством папской индульгенции душа чистилища могла получить мгно- мнное освобождение и улететь в сферы небесного блаженства, то вопрос вины ути просто не имел значения.
<-•-• Задолго до времен Тетцеля Виклиф и Гус осуждали использование выраже- ЩЯ «от наказания и вины». Так делал и Иоганн Вессель. Осуждая буллы об ЮДуяьгенциях для тех, кто отправится в крестовый поход против Владислава, выпущенные в 1412 г., Гус почти дословно повторил слова Виклифа1353. Виклиф решительно осуждал самомнение папы, даровавшего полное отпущение грехов за участие в крестовом походе Генриха де Спенсера. Священники, утверждал Вик- Ляф, .не имеют права даровать прощение без искупления вины на деле, и все авдееше прощения ничего не значат, если грешники не ведут достойный образ |№S8& Если бы папа имел власть отпускать грехи без всяких условий, он мог бы ко&юльзоваться своей властью, чтобы простить грехи всем людям. Далее англий- «Шй реформатор заявлял, что христианскому священнику дана власть лишь «Фьявйять о прощении грехов, как в древности священники объявляли человека фщаженным или очищенным от проказы, но не могли исцелить его. Он гово- |ия, '.что «любимая папская фантазия о духовном сокровище на небесах, кото- бай каждый папа может распоряжаться по своей воле, — это просто их мечта, ие'имеюЩая под собой никаких оснований»1354. Такая власть сделала бы папу Юшгодом всех святых и Самого Христа. Виклиф осуждал вымысел о том, что !|»па может «освобождать людей от страданий и греха в этом мире и от страданий {г мире грядущем, обещая им после смерти отправиться на небеса, не страдая. ¦ в!юйые ведут слепых, и все они падают в озеро». Что же касается прощения #§1еХов за деньги, это значило бы, что праведность покупается и продается. Вик- лйф ссылается на одно свидетельство о том, что однажды Урбан VI даровал индульгенцию на 2000 лет1355.
? Эразм гениально критиковал индульгенции. В своей «Похвале Глупости» он Говорил об «обмане прощений и индульгенций». Священники подсчитывали вре- пребывания той или иной души в чистилище и продлевали или сокращали ЙФг-брок в зависимости от покупательной способности людей. Имея возможность так легко купить прощение, любой известный грешник, любой разбойник, ДОбитель или берущий взятки судья мог за свое неправедно нажитое добро обес- аечить себе искупление ложных клятв, похоти, кровопролития, разврата и дру- №х тяжких преступлений и, уплатив положенную цену, опять браться за старое. Тиндейл сформулировал расхожее представление в ответе сэру Томасу Мору: «Люди я состоянии угасить ужасное адское пламя, заплатив полтора пенса»1356. .<. ^Справедливости ради необходимо сказать, что, хотя последние папы Средне- ЦйКовья выпускали большое количество индульгенций, в сохранившихся пап- ишх копиях выражение «от вины и наказания» отсутствует1357. Тем не менее,
""NFIRHB. ED., 1715, VOL. I. 212-267; DEFENS. QUOR. ARTT. J. WYCLIF И REPLY OF THE PRAG. THEOL. FACULTY, I. 139-146.
^*T)E SCHIS. PONTIF., ENGL. WORKS, ED. ARNOLD, III. 1262. IMENGL. WORKS, ARNOLD ED., I. 210, 354; DE ECCLES., P. 561. ^"Cm, GASQUET, ЩОЕ OF THE REFORMATION, P. 384.
VИаков из Ютербока в своем Tract, de indulg. (ок. 1451) говорит, что не помнит, чтобы он видел у.шя читал когда-либо папское бреве, обещающее индульгенцию a poena et culpa (Kohler, p. 48).
судя по некоторым их выражениям, освобождение от вины предполагалось. Точно так же, справедливости ради, следует отметить, что индульгенции обычно упоминают покаяние как обязательное условие для получения благодати: «...искренне раскаиваясь и исповедовавшись» (vere poenitentibus et confessis).
В последнее столетие Средневековья средства от продажи индульгенций шли на всевозможные добрые дела: крестовые походы против турок, строительство церквей и больниц, сохранение реликвий, восстановление городов, пострадавших от пожара, например, Брюкса, починку мостов и дамб, как, например, индульгенция, о которой просил Карл V. Из вырученных денег от 33 до 50 процентов поступало Риму. В основном, если не исключительно, такая благотворительная торговля велась на территории германских народов на континенте — от Швейцарии и Австрии до Норвегии и Швеции. Англии, Франции и Испании она почти не коснулась. В Испании кардинал Хименес видел в подобной практике опасность для церковной дисциплины. От Англии же папа обычно получал средства под другими предлогами1358.
В распространении папских индульгенций видную роль сыграл дом Фуггеров. Иногда он взимал 5 процентов, а иногда процент строго не определялся. Этот могущественный банк, выполнявший любые поручения, часто организовывал и само получение индульгенций от Рима. Хранение сундуков с деньгами, вырученными от продажи индульгенций, также было важным делом, и здесь Фуггеры тоже шли в первых рядах. Ключи от таких сундуков часто раздавались двум или трем лицам, одно из которых представляло банк.
Среди наиболее известных индульгенций, средства от продажи которых пошли на строительство немецких церквей, — это индульгенции за строительство башни в Вене (1514), за восстановление собора в Констанце, понесшего большой урон от пожара (1511), за строительство доминиканской церкви в Аугсбурге (1514), за восстановление собора в Трире (1515) и за строительство церкви Св. Аннаберги (1517), в котором был очень заинтересован герцог Георг Саксонский. Половина средств, полученных на это строительство, поступила в Рим. В большинстве случаев Фуггеры владели ключами от сундуков и передавали деньги в папскую казну. Епархии Констанца, Хура, Аугсбурга и Страсбурга были территорией, на которой продавались индульгенции для восстановления собора в Констанце. Не менее четырех булл об индульгенциях было выпущено в 1515 г. для Трира, в том числе о паломничестве к святой плащанице, которая была обнаружена в 1512 г. и должна была выставляться раз в 7 лет1359.
Среди известных госпиталей, на нужды которых выпускались индульгенции (то есть фонды которых пополнялись за счет торговли ими), были госпитали Нюрнберга (1515), Страсбурга (1518) и Санто-Спирито в Риме (1516).
Обеим церквям Виттенберга были дарованы индульгенции, и особая индульгенция была предоставлена ради сохранения реликвий, собранных электором Фридрихом. Посещение каждой из 5005 реликвий было связано с прощением грехов на 100 дней. Еще по 100 дней отпущения давалось за проход по каждому из 8 коридоров между сундуками, содержащими их. Так как всего в Галле было 8133 реликвии и 42 раки с мощами, посещение одного только этого города поз-
1358Подробности см. у Шульте в его труде о банке Фуггеров. Он — главный специалист по данному вопросу. В книге приводится поразительный свод цифр и фактов, основанных на исследовании первоисточников.
135°В Трире также хранились гвоздь от распятия, половина посоха святого Петра и череп святой Елены.
доляло получить миллионы и миллиарды дней отпущения — срок, по длитель- щигр сопоставимый с геологическими эпохами современной науки. А если точ- ИМе, то эти реликвии могли дать прощение на 39.245.120 лет и 220 дней плюс 4.540.000 «карантинов», каждый по 40 дней.
?; В Риме, местожительстве верховных понтификов, торговля индульгенциями, |цщ и следовало ожидать, велась особенно бойко. Они были многочисленны, как tjggira дождя. По словам нюрнбергского коллекционера реликвий Николаса ;$1хффеля, каждый раз, когда выставлялись черепа апостолов или плат святой J|9icpHKH, присутствовавшие при этом римляне получали прощение грехов на J000 дней, другие итальянцы — на 10 тыс. дней, чужеземцы — на 14. ООО дней, «ррданном отношении милость церковных властей была воистину безгранична. Не $$#ько живые искали отпущения, но и умирающие просили в своих завещаниях, ijpqfibi некий их представитель отправился в Ассизи, или Рим, или другое место, -ргрбы обеспечить для их душ блага предлагаемых там индульгенций.
Замечательно благодатным действием считались также и молитвы. Согласно покаяния «Радость души», верующий, молящийся Марии, получал про- зРевие грехов на 11 тыс. лет. Некоторые молитвы могли освободить 15 душ из |Ц|Стилища и столько же живых грешников от их грехов. Согласно одному из .декретов Александра VI, трижды произнесенная молитва к святой Анне приравниваясь к 1000-летней индульгенции для смертных грехов и 20.000-летней — для простительных. В «Саде души» сказано, что одна из индульгенций Юлия II обещала 80 тыс. лет прощения тем, кто произнесет молитву к Деве, приведенную в книге, ^удивительно, что Зиберт, католический автор, вынужден был написать: «Вся ^р$р!Сфера позднего Средневековья проникнута погоней за индульгенциями»1360. _-|? ,Цндульгенция, выпущенная Александром VI в 1502 г., была призвана помочь
Ш тевтонского ордена в борьбе с русскими. Она была возобновлена Юли- территорию, на которой осуществлялся сбор средств, входили Кельн, 1Йнц, Бремен, Вамберг и другие епархии. Было собрано много денег, и 1аоская казна получила из этого источника треть своего дохода. Проповеди продолжались до 1510 г., и Тетцель принимал активное участие в кампании1361. , Остается поговорить о самой важной из всех индульгенций — предназначений для сбора средств на строительство собора Св. Петра в Риме. В ней были ,|аинтересованы два примечательных папы, Юлий II и Лев X, и именно она выз- Вала щютест Лютера, который потряс сами основания папской власти. Это ка- ЗЙется парадоксальным, но главный памятник всей христианской архитектуры фьш построен отчасти на доходы от скандальной торговли отпущением грехов.
18 апреля 1506 г., вскоре после того, как был заложен краеугольный камень добора Св. Петра, Юлий II выпустил буллу, в которой обещал отпущение грехов тем, кто внесет вклад в строительство (fabrica, как это называлось). Восемнадцать Месяцев спустя, 4 ноября 1507 г., он поручил Джеронимо Торньелло, фран- дщжанцу-обсерванту, надзирать за провозглашением буллы в 25 так называе- ' кых цисмонтанских провинциях, которые включали в себя Северную Италию,
Шию, Богемию и Польшу. Более поздним декретом к ним была добавлена одрия1382. Германия не была включена в эти территории — вероятно, по той
Reliquienverehrung, pp. 33 sq., 60 sq. ""Полный рассказ см. в Paulus, Tetzel, pp. 6-23.
¦"•В памфлете под названием Simia (Милан, 1517 г., цит. в Klaczko, Rome and the Renaissance, p. 25) его автор, Андреа Гарна из Салерно, утверждает, что святой Петр не впустил на небеса архитектора Браманте за то, что тот разрушил апостольскую церковь в Риме, сама древность
причине, что ряд булл об индульгенциях уже действовал на большей ее части. Согласно специальному предписанию, Уорем, архиепископ Кентербери, назначался главным надзирающим за сбором средств в Англии. После смерти Юлия его дело продолжил Лев X.
В Германии проповедь индульгенций на строительство собора Св. Петра началась в понтификат Льва X и была тесно связана с возвышением Альбрехта Гоген- цоллерна в епархиях Майнца, Магдебурга и Гальберштадта. Альбрехт, брат Иоахима, электора Бранденбурга, был избран в 1513 г. архиепископом Магдебурга и епископом Гальберштадта. Возражения, связанные с его возрастом и соединением двух престолов в одних руках (что, впрочем, касалось и предшественника Альбрехта), были отвергнуты Львом X, выслушавшим доводы немецкого посольства.
В1514 г. Альбрехта почтили также назначением на пост архиепископа Майнца. Последний архиепископ этой епархии, Уриэль из Геммингена, умер за год до . того. Епархии не везло с архиепископами. Бертольд из Генненберга умер в 1504 г., Иаков из Либенштейна — в 1508. Эти частые смены престолообладате- лей требовали тяжких налогов, которые позволили бы прелатам выплатить свою дань святому престолу — по 10 тыс. дукатов за каждую смену прелата, с различными добавлениями. Вняв увещаниям электора Иоахима и банка Фуггеров, Лев санкционировал избрание Альбрехта на престол Майнца. Альбрехт был посвящен в епископы, и таким образом три престола оказались в руках человека, которому было всего 24 года.
Но для утверждения Альбрехта на посту архиепископа необходимо было уплатить высокую цену. Эта цена, 10 тыс. дукатов, была назначена римскими властями, а не немецким посольством, которое продолжало вести дело. Предложение исходило от самого Ватикана, причем в тот самый момент, когда Латеранский собор голосовал за меры по реформе церкви. Папа обещал индульгенцию для территорий архиепископа. Электор Иоахим проявил некоторые угрызения совести в связи с этой «покупкой», но не возражал. Шульте заявляет, что, если бенефиций хоть раз был продан за золото, то это было именно в случае с Альбрехтом1363.
Булла об индульгенциях вышла 31 марта 1515 г. В ней молодому немецкому прелату даровалось право отпускать грехи половине Германии в течение 8 лет. Булла разрешала «полное прощение (plenissimam indulgentiam) и отпущение всех грехов» живым и мертвым. В частной бумаге, исходящей от Льва и написанной две недели спустя, 15 апреля, упоминаются 10 тыс. дукатов, которые Ватикан предложил уплатить за утверждение Альбрехта в должности и которые Лев уже получил к тому моменту1364. А чтобы выплатить 30 тыс. дукатов, которые стойли все его церковные должности, Альбрехт одолжил средства в банке Фуггеров и прибег к двухлетнему налогу в две пятых дохода, которым он обложил священников, монастыри и другие религиозные структуры своих епархий. В 1517 г. «из уважения к его святейшеству папе, а также ко спасению и утешению своего
которой побуждала даже самых неверующих людей обратиться к Богу. А когда небесный привратник обвинил его в готовности уничтожить сам мир и погубить папу, архитектор исповедался и заявил, что его ошибка вызвана следующим фактом: «Юлий не стал залазить в свой карман, чтобы оплатить строительство новой церкви, а положился на индульгенции и на средства от исповеди». Пари де Грасси называл Браманте «разрушителем» (architectum Bra- mantem seu potius Ruinantem).
1ШСм. его рассказ о сделке, I. 115-121.
13e4Schulte, I. 125. Булла Льва от 31 марта приводится в Kohler, pp. 83-93. Даже католик Paulus (Tetzel, p. 31) заходит настолько далеко, что говорит о «злосчастной сделке, которая и для Льва, и для Альбрехта была в первую очередь финансовой».
треда» Иоахим открыл свои владения для торговцев индульгенциями. Именно течем и прославился Тетцель — благодаря этой булле и своим проповедям. Олд- яод, писавший в 1516 г., на основании личных наблюдений говорит, что народ, гкелая избавиться от вины и наказания за грех и освободить своих родственников и друзей из чистилища, целыми днями сносил деньги в его сундук. „ргЮ том, как Тетцель продавал индульгенции, и о протесте Лютера будет рассказано в томе об истории Реформации. Нам здесь лишь остается заметить, что царод верил в действие индульгенций даже на те грехи, которые еще не соверше- И такую веру, похоже, поощряли проповедники, хотя у нас нет документально! доказательств того, что какие-либо папские власти обещали нечто подобное. Вели принять во внимание письменное обращение Лютера к архиепископу Л$айнда от 31 октября 1517 г., то торговцы индульгенциями заявляли: нет тако-
Швеликого греха, который не могла бы искупить эта индульгенция, и она могла . искупить даже грех насилия над Девой, если бы таковое было возможно. В Конце жизни, в 1541 г., деятель Реформации утверждал, что торгующие проще- фцм «продают его и за будущие грехи»1365. Одна история гласит, что некий Саксонский рыцарь пришел к Тетцелю и предложил ему 10 талеров за грех, который он собирается совершить. Тетцель ответил, что папа предоставил ему адвво даровать такое отпущение, но стоить оно будет 30 талеров. Рыцарь уплатил сумму, а через какое-то время подстерег Тетцеля и забрал у него все деньги, Вырученное за продажу индульгенций. На увещевания Тетцеля грабитель отвечал, что впредь тот пускай получше думает перед тем, как даровать отпущение ^йМ^ав^совершенных грехов1366.
¦'IpfiЧйшля индульгенциями и прощением грехов — это последний акт церков- |од истории Средневековья. Мы видим, как накануне Реформации папа официально закреплял свою власть в обеих сферах, гражданской и духовной, а также притязал на право раздавать спасение всему человечеству и параллельно возгре- |ал непомерные запросы своего мирского двора за счет торговли священными врёдметами. Насколько глубоко укоренился этот губительный принцип, видно ад.^уллы, выпущенной Львом 9 ноября 1518 г., через год после того, как Лютер прибил свои тезисы к двери церкви в Виттенберге. Эта булла угрожала анафемой ёЫршу, кто откажется верить и проповедовать, что папа имеет право даровать иадльгенции1367.
9"Иоанн из Пальтца упоминает о предложении такого рода, см. цит. в Paulus (Tetzel, p. 136); : там же .см. и о попытке Паулюса отвергнуть эти утверждения. Я
""^Одна из интересных историй о прощении грехов, прозвучавшая с кафедры, гласит: некие - ь 'паломники по пути встретили дерево, на котором висели пять душ. По возвращении они " 'обнаружили, что четыре из них исчезли. Оставшаяся сказала, что ее товарищи были освобождены друзьями, а у нее нет ни одного друга. Тогда один из путников совершил паломничество в Рим ради этой несчастной души, и душа тут же отправилась на небеса. Мораль истории звучала так: «Пусть уж лучше душа освобождается от огня чистилища за то, что кто-нибудь прочитает ради нее 50 раз Pater noster*.
?4?7Булла приводится в Mirbt, р. 182.
ГЛАВА ?
ЗАВЕРШЕНИЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Литература. Можно ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ СЛЕДУЮЩИМИ ТРУДАМИ НА ЭТУ ТЕМУ. Haller: PAPSTTHUM И. KIRCHENREFORM. — DOllinger-Friedrich: D. PAPSTAUM. — G. KrCtger: THE PAPACY, АНГЛ. ПЕРЕВ., ?. ?., 1909. — Lea: THE EVE OF THE REFORMATION, В CAMBR. HIST., I: 653-692. — Bezold: GESCH. D. DEUTSCHEN REFORMATION, PP. 1-244. — Janssen-Pastor: VOL. I, II. — Pastor: GESCH. D. P&PSTE, III. 3-150, ETC. — Gregorovius: VOLS. VII, VIII. — G. Ficker: DAS AUSGEHENDE MA U. SEIN VERHALTNISS ГИГ REFORMATION, LEIPZ., 1903. A. Schulte: KAISER MAXIMILIAN ALS KANDIDAT FIIRD.PAPSTLICHENSTUHL 1511, LEIPZ., 1906. —0. Smeaton: THEMEDICIAND THELTAL. RENAISSANCE, CINCINNATI. — ТРУДЫ, КОТОРЫЕ УЖЕ УПОМИНАЛИСЬ: ТН. Rogers и Cunningham. — W. ?. Heyd: GESCH. D. LEVANTENHANDELS, 2 VOLS., STUTTG., 1859.
Ни один период в истории христианской церкви не имеет более четкого окончания, чем Средневековье. В каком бы свете мы ни рассматривали протестантскую Реформацию, несомненно одно: новая эпоха началась с того момента, когда Лютер прибил к дверям церкви в Виттенберге свои тезисы, и все попытки найти другое начало не увенчались успехом, будь то правление Филиппа Красивого, падение Константинополя в 1453 г. или изобретение книгопечатания. Хотя изобретение книгопечатания оказалось очень важным для распространения знаний, личность и деяния Лютера навсегда останутся источником, из которого произошли новые образцы человеческой мысли и поведения в Западной Европе1368.
А вот начало Средневековья определить не так просто. Его исчисляли от правления Карла Великого, основателя Священной Германской империи, покровителя знаний, создателя свода законов. Но лучшей отправной точкой может послужить понтификат Григория Великого, которого называют также последним из отцов церкви и первым из средневековых пап. Именно с этого момента разногласия между Восточной и Западной церковью, уже достаточно большие вследствие высокомерия Римских епископов, быстро превращаются в непреодолимые.
Собственно Средневековье легко можно поделить на три периода, но следует признать, что первый, с 600 по 1050 г., — это период неустойчивый, для которого не характерно упорядоченное развитие. Средневековье как период великих идей, осознающий свою силу и порождающий движения, оказавшие громадное влияние на историю церкви, начинается с Гильдебранда. После того как этот монах прибыл в Рим, церковные дела вошли в строго определенное русло. В последующие 500 лет голос верховного понтифика возвышался над всеми остальными голосами и управлял всеми движениями, возникавшими в церкви. В этот период полностью сформировалась система вероучения, называемая средневековой. Это было время великих массовых движений, крестовых походов, нищенствующих орденов, готической архитектуры, университетов, канонического права, системы таинств и реформаторских соборов.
13eeGregorovius (VII. 273) справедливо замечает, что «Реформация теоретически и практически положила конец всеобщей власти папства и завершила средние века как эпоху мировой истории».
. Третий период средних веков, которому посвящен данный том, — это одновременно и продукт предыдущего периода Григория VII и Иннокентия III, и источник зарождения нового движения. Священники сохраняют свою силу, папство остается главным судом и властью в Европе, но уже слышны протесты, решительные и исходящие из разных мест — Праги, Парижа, Оксфорда. Они не ниспровергают старые институты, но потрясают веру в их апостольское происхождение и вечное бытие. Эти последние два столетия средневекового мира не Отличались пылким рвением по части крестовых походов, и все попытки пап возродить прежние душевные порывы оказались тщетными. Пий II, смотрящий С обрывов Анконы на море в надежде увидеть там корабли, направляющиеся на покорение Востока, представляет собой трогательное зрелище человека, старающегося претворить в жизнь мечту прошлого, в то время как практичные умы его -Современников уже не питали подобных иллюзий.
Реформаторские соборы попытались разрушить то, что построили Гильдеб- ранд и Иннокентий Ш и обосновал Фома Аквинат, — власть верховного понтифика над церковью и обществом. И система схоластов была сломлена. Виклиф, Сам наделенный схоластической проницательностью, принадлежал к тому новому классу людей, которые игнорируют выводы диалектической философии по Jpfcifo практическим соображениям. И наконец, эпоха Возрождения начисто по- |рршла с некоторыми характерными представлениями средних веков, возбудив дштерес человека ко всему Божьему творению и возвысив тех, кто в этой земной сфере деятельности создавал великие произведения литературы и искусства, рроизносил великие речи и творил государственные дела.
Этот последний период средних веков в контексте всеобщей истории представляется периодом предчувствий и отдельных частных воплощений более свобод- вето и разумного способа мышления и жизни, нежели тот, который был унаследован от прошлого. Период, начавшийся с Гильдебранда и продолжавшийся до Бонифация VIII, дал нам больше выдающихся личностей — творцов, пленявших аилой интеллектуального убеждения, — но меньше полезных людей. Он создал единую догму и преуспел в силовых политических методах, но не смог окончательно похоронить права человека и принцип свободы мысли и совести, которы- ШБог наделил человечество.
-' ' Хотя в завершающий период Средневековья и предпринимались попытки сбросить узы косного церковного принуждения, они ни к чему не привели. Отдельные реформаторы и пророки подготовили путь для нового времени, но они не смогли установить новый порядок в свою собственную эпоху. Эта задача была уготована для Лютера.
Когда мы в ретроспективе рассматриваем отличительные особенности завершающих столетий Средневековья, нас прежде всего поражает процесс консоли- |рции народов Западной Европы, которые постепенно вписались в русло их со-
Шгенных границ. Казалось, завоевание пришедшей в упадок Византийской ерии открыло туркам свободный путь в Европу. Афинский акрополь был ЗШЯт в 1458 г. Было захвачено Отранто на итальянском побережье. Возникла угроза для Вены. Вся Европа испытывала те же чувства, что и Лютер, когда он моДился: «Господи Боже, избавь нас от убийственной жестокости турка!» Хотя многие оплакивали потерю города на Босфоре, состояние восточного христианского мира не баловало надеждами и не предвещало никакого прогресса, ни богословского, ни социального.
Папство, которое претендовало на вею полноту власти, не отказалось ни от одного из своих притязаний, но сама его история доказала, что притязания эти вымышленные и что они не имеют никакого отношения к Божьему промыслу.
Редко в истории случались более впечатляющие зрелища, чем реформаторские соборы. После авиньонского периода и века папского раскола соборы старались побороть злоупотребления папской системы и ограничить их. Именно такое авторитетное решение принял первый общецерковный собор, проходивший на немецкой земле, — собор в Констанце. Его весомость была обусловлена его сторонниками, самыми выдающимися богословами и канонистами того времени, а также тем, что на нем совместно высказали свое мнение университеты и народы латинского христианского мира. Но решения этого собора оказались не прочнее паутины. Несогласия, проявившиеся в долгой череде едких трактатов, начавшейся с трактата Гельнхаузена, были легко отметены умелой рукой самого папы. Гельнхаузен заявил, что для устранения проблем папского двора надо созвать общецерковный собор1369. Этому заявлению Пий II противопоставил свою буллу Execrabilis, и его преемники продолжали игнорировать волю латинского христианского мира, который призвал папу поделиться властью.
Но о созыве собора говорили многие. Об этом заявляли Филипп Красивый и французский парламент (1303). Об этом говорили университеты Парижа и Оксфорда, а также великие церковные деятели Франции. К этому призывали Виклиф, Гус и Савонарола. Да, их усилия не достигли цели, но церковь обратилась здесь к своей способности мыслить, и свободные обсуждения повелись более активно.
У самых экстравагантных притязаний папства по-прежнему имелись свои защитники. Августин Триумф и Альвар Пелайо заявляли, что нельзя апеллировать к Богу в противовес папскому суду, ибо папа и Бог всегда согласны друг с другом, и тот, кто взирает на папу внимательно и с верой, взирает на Самого Христа, а там, где папа, там и церковь. Более того, папа выше канонического права. Однако эти люди просто првторяли то, что гласило распространенное предание. Данте говорил по-другому, как и Марсилий Падуанский, который сомневался, что Петр вообще бывал в Риме. Он настаивал на том, что миряне — это тоже важная часть церкви.
Скандальные биографии пап, имена которых относятся к последнему разделу истории средних веков, таковы, что в наше время этих людей не приняли бы в достойное общество и изобличили бы как преступников. Они были клятвопреступниками и прелюбодеями. Они руководствовались жадностью и собственными страстями. Они были немилосердны. Их обвиняли в убийствах. Они болели постыдными заболеваниями. В желании расширить собственную территорию или обеспечить властью и титулами собственных детей и племянников папы настраивали государства Италии друг против друга и позволяли им терзать друг друга. Лютер был недалек от истины, когда в своем воззвании «К христианскому дворянству немецкой знати» объявлял: «Жадность Рима — это величайший из грабителей, когда-либо ходивших по земле. Всё отправляется в бездонный римский мешок, причем во имя Бога». Во всей истории трудно обнаружить более вопиющее противоречие между словом и делом, чем у последних пап средних веков.
LMCONCLUSIO PRINCIPALIS ISTA EST QUOD PRO REMEDIANDO ET DE MEDIO AUFERENDO SCHISMATE MODERNO EXPEDIT,POTEST ET DEBET CONCILIUM GENERATE CONVOCARI (GELNHAUSEN, В MARTENE, THESAUR. NOV. ANEC., PARIS ED., 1717, II. 1203). 1284Maskell, Monumenta ritualia, 2" ed., 1882, III, pp. ii-lxvii, и репринт одного букваря, III. 3-183. Доктор Эдуард Бартон издал три букваря, изд. 1535, 1539, 1545, Оксфорд, 1834. См. также Proctor, Hist, of the Bk. of Com. Prayer, p. 14 sq. Проктор называет букварь «книгой, которую
Папство, которое претендовало на всю полноту власти, не отказалось ни от одного из своих притязаний, но сама его история доказала, что притязания эти вымышленные и что они не имеют никакого отношения к Божьему промыслу.
Редко в истории случались более впечатляющие зрелища, чем реформаторские соборы. После авиньонского периода и века папского раскола соборы старались побороть злоупотребления папской системы и ограничить их. Именно такое авторитетное решение принял первый общецерковный собор, проходивший на немецкой земле, — собор в Констанце. Его весомость была обусловлена его сторонниками, самыми выдающимися богословами и канонистами того времени, а также тем, что на нем совместно высказали свое мнение университеты и народы латинского христианского мира. Но решения этого собора оказались не прочнее паутины. Несогласия, проявившиеся в долгой череде едких трактатов, начавшейся с трактата Гельнхаузена, были легко отметены умелой рукой самого папы. Гельнхаузен заявил, что для устранения проблем папского двора надо созвать общецерковный собор1369. Этому заявлению Пий И противопоставил свою буллу Execrabilis, и его преемники продолжали игнорировать волю латинского христианского мира, который призвал папу поделиться властью.
Но о созыве собора говорили многие. Об этом заявляли Филипп Красивый и французский парламент (1303). Об этом говорили университеты Парижа и Оксфорда, а также великие церковные деятели Франции. К этому призывали Виклиф, Гус и Савонарола. Да, их усилия не достигли цели, но церковь обратилась здесь к своей способности мыслить, и свободные обсуждения повелись более активно.
У самых экстравагантных притязаний папства по-прежнему имелись свои защитники. Августин Триумф и Альвар Пелайо заявляли, что нельзя апеллировать к Богу в противовес папскому суду, ибо папа и Бог всегда согласны друг с другом, и тот, кто взирает на папу внимательно и с верой, взирает на Самого Христа, а там, где папа, там и церковь. Более того, папа выше канонического права. Однако эти люди просто првторяли то, что гласило распространенное предание. Данте говорил по-другому, как и Марсилий Падуанский, который сомневался, что Петр вообще бывал в Риме. Он настаивал на том, что миряне — это тоже важная часть церкви.
Скандальные биографии пап, имена которых относятся к последнему разделу истории средних веков, таковы, что в наше время этих людей не приняли бы в достойное общество и изобличили бы как преступников. Они были клятвопреступниками и прелюбодеями. Они руководствовались жадностью и собственными страстями. Они были немилосердны. Их обвиняли в убийствах. Они болели постыдными заболеваниями. В желании расширить собственную территорию или обеспечить властью и титулами собственных детей и племянников папы настраивали государства Италии друг против друга и позволяли им терзать друг друга. Лютер был недалек от истины, когда в своем воззвании «К христианскому дворянству немецкой знати» объявлял: «Жадность Рима — это величайший из грабителей, когда-либо ходивших по земле. Всё отправляется в бездонный римский мешок, причем во имя Бога». Во всей истории трудно обнаружить более вопиющее противоречие между словом и делом, чем у последних пап средних веков.
lmConclusio principalis ista est quod pro remediando et de medio auferendo schismate moderno expedit, potest et debet concilium generate convocari (Gelnhausen, в Martene, Thesaur. Nov. anec., Paris ed., 1717, II. 1203).
Свободе мысли папство продолжало противопоставлять так называемое божественное предназначение. «De monarchia» Данте была СОЖЖ6Н& Иоанном XXII. Евангельский учебник «Theologia Germanica» бьш занесен в Индекс. Климент VI так проклинал немецкого императора, что было бы святотатством просто повторить Эта проклятия. Эккарта называли еретиком. Кости Виклифа выкопали из могилы ««ожгли. Гус был сожжен. Савонарола был сожжен. Бесчисленное количество мори в Испании и Германии свидетельствуют против папства как божественного установления.
Валла говорил вновь и вновь, что папство ответственно за все несчастья Италии и является ее худшим врагом. Этот институт пал так низко, что император |4»кеимилиан I всерьез подумывал о том, как бы самому стать избранным папой ж сочетать в одном лице власть над церковью и государством. Если даже такая мысль была возможна, так каким же было реальное положение дел? Католический историк Янссен (III. 77) говорит: «Двор Льва X с его экстравагантными зратами на игру в карты, театры и всяческие мирские развлечения еще меньше похож на двор верховного блюстителя церкви, чем дворы немецких церковных лидеров, например, Альбрехта из Майнца. Скверна Рима превосходила скверну христианских пастырей Германии». Разве не выражены надежды многих людей, желавших занять высший пост христианского мира, в словах, которое произнес после избрания Лев: «Давайте насладимся положением папы»? Бели биографии этих последних пап были недостойными, то их отношение к духовным привилегиям было святотатственным. Рим поощрял крестовые похо- ^ыь носам не посылал крестоносцев. В Риме все продавалось и покупалось. Даже прощение грехов предлагалось за деньги.
В папских кругах никто не стремился проводить реформы. С гораздо боль- дат успехом можно было бы искать зерно на выгоревшем поле. Вполне возможно, что именно благодаря Реформации не прекратило существование само папство. Об этом дважды упоминает в одной и той же работе Буркхардт1370. Обладатели панского поста дискредитировали все свои возвышенные заявления. Однако в последние часы Средневековья папство с громадным самомнением и совершенно официально подтверждало свои претензии на высшую власть над душами и тела- ми людей, над церковью и государством. Уже после начала Реформации придворный распорядитель Приериас так говорил о превосходстве папы над Писанием: «Тот, кто не верит в учение Римской церкви и Римского понтифика как в непогрешимое правило веры, на которое опирается авторитет даже самого Священного Писания, тот еретик». А быть еретиком значило быть вне закона. И Приериас называл Лютера «животиной с несмысленным взглядом и странными фантазиями».
Но в эту же эпоху действовали и силы другого характера. Мистики искали Бога тайными путями. Не отвергая системы таинств, они обращали внимание на состояние сердца как вместилища веры. «Подражание Христу» было написано как учебник на все времена. Церковь определила себя как сообщество верующих, и эта идея противопоставлялась теории, которую выработала католическая иерархия. Четвертый Латеранский собор осудил проповеди вальденсов, но народ все больше требовал наставлений, а не только священнодействия мессы, и в ка- техетических учебниках большое внимание уделялось проповеди. Альбигойцы
ИПRENAISSANCE, 1.136, II. 185. FICKER (P. 13) ГОВОРИТ О «НЕИЗМЕРИМОЙ ВЫГОДЕ, КОТОРУЮ КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ ПОЛУЧИЛА ОТ РЕФОРМАЦИИ».
были полностью уничтожены, но принципы лоллардов и гуситов продолжали распространяться, хотя и маленькими ручейками. Инквизиция еще делала свое дело, но в Германии возникли школы для детей всех слоев общества. Миряне заявили о своих правах в области образования и культуры. Эти влияния незаметно подготавливали почву для новых учений.
В XV веке на Европу как никогда прежде начала оказывать влияние торговля. Промышленные изменения, происходившие в этот момент, заслуживают внимательного изучения как фактор, подготовивший умы к интеллектуальным и религиозным новшествам. Это справедливо по меньшей мере по отношению к немецкому народу. Исследования и развитие торговли не раз предшествовали миссионерскому процессу, но ни одна из эпох не похожа в этом плане на XIX век больше, чем средние века, — когда действовали гуманистические силы разного рода. Это было время революции в методах торговли, в образе жизни и в ее ценностях. Мир стал совершенно иным. Наблюдалась определенная неуспокоенность в кругах ремесленников и крестьян. Эта неустанная активность должна была вдохновить и породить активность в области церковной и приучить умы к мысли о возможности изменений в ней.
Из Италии, порты которой были отправной точкой для флота в период крестовых походов, центр торговли переместился в города к северу от Альп и на португальское побережье. Нюрнберг, Ульм, Аугсбург и Констанц в Южной Германии, Брюгге, Антверпен и другие города на Нижнем Рейне и во Фландрии, города Ганзейского союза превратились в оживленные рынки, где выставлялись новые и чудесные творения мануфактуры и куда свозились товары со всего мира через Лондон, Лиссабон, Лион и Венецию. Энергичность и предприимчивость обогащали Германию. У ее торговых домов были свои представительства и склады в Венеции, Антверпене и других портах1371.
Были введены и процветали методы деловой активности, подобные тем, которые создают сегодня серьезные проблемы экономистам и моралистам. На сцену вышли торговые компании и монополии. Они напугали сторонников старых, феодальных форм размахом и смелостью своих операций. В Аугсбурге и других немецких городах процветали трастовые компании1372. Отдельные лица и корпорации ввозили зерно, вино, серебро, медь, железо, сахар, лен, кожу, перец и даже мыло, потому что им уже пользовались в те дни. Среди великих торговых и ростовщических фирм того времени были Хохштеттеры, Эбнеры и Фуггеры. Они вели дела с размахом. Например, Амвросий Хохштеттер из Аугсбурга в один из сезонов скупил всю древесину ясеня, в другой — все зерно, в третий — все вино. Также практиковалось искусство обмана. Торговцы не брезговали и мелочами — например, примешивали к перцу кирпичную пыль. Продукты могли
Ш,0 ПЕРЕМЕЩЕНИИ ЦЕНТРА ТОРГОВЛИ С ЛЕВАНТОМ ИЗ ВЕНЕЦИИ В ЛИССАБОН В НАЧАЛЕ XVI ВЕКА СМ. HEYD, И. 505-540. ХЕЙД ГОВОРИТ, ЧТО ОБНАРУЖЕННЫЙ ПОРТУГАЛЬЦАМИ ПУТЬ В ИНДИЮ В ОБХОД МЫСА ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ HATTE WIE EIN DONNERSCHLAG AM HEITEREN HIMMEL DIE GEMIITHER DER VENE- TIANER BERHHRT. ЧТОБЫ КОНКУРИРОВАТЬ С ТОРГОВЦАМИ ЛИССАБОНА, ВЕНЕЦИАНЦЫ В 1500 Г. ПРЕДЛОЖИЛИ ПРОКОПАТЬ КАНАЛ НА СУЭЦКОМ ПЕРЕШЕЙКЕ, И ТУРКИ НАЧАЛИ ЗАНИМАТЬСЯ ЭТИМ ПРОЕКТОМ В 1529 Г. МАНУЭЛЬ, КОРОЛЬ ПОРТУГАЛИИ, В 1505 Г. РАЗМЕСТИЛ СВОЙ ВОЕННЫЙ ФЛОТ В КАЛЬКУТТЕ, ЧТОБЫ ВЕНЕЦИАНЦЫ НЕ СМОГЛИ ПОМЕШАТЬ ВЫВОЗУ ИНДИЙСКИХ ТОВАРОВ В ПОРТУГАЛИЮ. О НЕМЕЦКОМ ТОРГОВОМ СОВЕТЕ В ВЕНЕЦИИ (FONDACO DEI TEDESCHI) СМ. HEYD, II. 520, ETC.
,872ЭНЕЙ СИЛЬВИЙ В 1458 Г. ПИСАЛ: «НЕМЕЦКИЙ НАРОД ПРЕВОСХОДИТ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ПО БОГАТСТВУ И СИЛЕ». ОН ОТМЕЧАЛ, ЧТО НИ ОДИН ГОРОД ЕВРОПЫ НЕ СРАВНИТСЯ С КЕЛЬНОМ ПО ВЕЛИЧИЮ. В НЮРНБЕРГЕ ОН ОБНАРУЖИЛ, ЧТО ПРОСТЫЕ ГОРОЖАНЕ ЖИВУТ В ДОМАХ, В КОТОРЫХ РАД БЫЛ БЫ ПОСЕЛИТЬСЯ КОРОЛЬ ШОТЛАНДИИ.
внезапно вырасти в цене. В1510 г. в Германии вино подорожало на 49 процентов, зерно — на 32 процента. Имперские рейхстага: откликнулись на козни торговцев и постарались бороться со злом, регулируя цены на товары1373. Муниципалитеты давали то же самое. Проповедники, такие как Гейлер Страсбургский, обвиняли монополистов в том, что они не боятся ни Бога, ни человека, и призывал изго- нять их из городов. Профессора юриспруденции (гражданское право тогда еще не выделилось в самостоятельную отрасль) изобличали монополистов как паутину для уловления невинных1374. Это был быстро развивавшийся век. То, что происходило, было ново. Люди тосковали по добрым старым временам. Процветали спекулянты. Многие мечтали о легкой наживе, но тот, кто вкладывал средства в компании, часто терял всё. Однако можно заметить, что владельцам компаний удавалось избегать потерь, которые несли простые и ничего не подозревавшие инвесторы. Когда городской совет начинал заниматься торговыми вопросами, путаница лишь возрастала. Бывало и так, что крупные торговцы, разорявшие евоими сделками остальных людей, играли важную роль в делах церкви. « К богатству, полученному от производства и торговли с другими странами, прибавлялись богатства от недавно обнаруженных серебряных, медных и желез- ных рудников в Богемии и Саксонии. О жадности говорили как об одном из главных пороков того времени. В некоторых местах торговлю осуждали как противоречащую бесхитростным предписаниям Евангелия1375.
Богатству сопутствовали роскошества в одежде и еде. Городские власти при- нимали законы против них. Императорский парламент старался установить некоторые ограничения. Вимфелинг говорит, что столовые приборы из золота цехречались часто и что сам он ел в Кельне из золотых блюд. На рейхстагах нередко раздавались жалобы, что мужчины разоряются, тратя все средства на Одежду для себя и для женщин из своей семьи.
В Германии крестьяне носили только определенные виды одежды, стоимость которой не должна была превышать конкретной суммы1376. Женщины также доставляли хлопот городскому совету, решавшему, каким количеством юбок и других предметов туалета и украшений могут владеть дамы, не причиняя вреда
""НАПРИМЕР, РЕЙХСТАГ В КЕЛЬНЕ (1512). В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ОН ОБЪЯВИЛ, ЧТО ЕГО АКТЫ НЕ ПРИЗВАНЫ
* МЕШАТЬ ОБЪЕДИНЕНИЮ ТОРГОВЦЕВ В ТОРГОВЫЕ КОМПАНИИ. РЕЙХСТАГ В ИНСБРУКЕ (1518) СДЕЛАЛ ТО ЖЕ САМОЕ И ОБВИНЯЛ ТОРГОВЫЕ КОМПАНИИ В ТОМ, ЧТО ОНИ ВЫТЕСНЯЮТ С РЫНКА МЕЛКИХ ТОРГОВЦЕВ И НАЗНАЧАЮТ ЦЕНЫ ПРОИЗВОЛЬНО. ТРИТЕМИЙ ВЫСТУПАЛ ЗА ЗАКОНЫ, КОТОРЫЕ ЗАЩИЩАЛИ БЫ НАРОД ОТ ПРОЯВЛЕНИЙ АЛЧНОСТИ, И ОБЪЯВЛЯЛ, ЧТО ЧЕЛОВЕК, ПОКУПАЮЩИЙ МЯСО, ЗЕРНО И ДРУГИЕ ПРОДУ- * * КТЫ ПИТАНИЯ, ЧТОБЫ ПРОДАТЬ ИХ ПО ЗАВЫШЕННОЙ ЦЕНЕ, — ОБЫКНОВЕННЫЙ ПРЕСТУПНИК. СМ. JANS- EEN, II. 102, SQ. * 1Г<ТАК ГОВОРИТ КРИСТОФЕР КУППНЕР ИЗ ЛЕЙПЦИГА В ТРАКТАТЕ О РОСТОВЩИЧЕСТВЕ (1508). ОН НАСТАИ- Я; МЕТ НА ТОМ, ЧТО ГОРОДСКИЕ ВЛАСТИ ДОЛЖНЫ ВЫСТУПАТЬ ПРОТИВ ТОРГОВЫХ КОМПАНИЙ И БОГАТЫХ ТОРГОВЦЕВ, КОТОРЫЕ С ПОМОЩЬЮ АГЕНТОВ В ДРУГИХ СТРАНАХ ПОКУПАЮТ ШАФРАН, ПЕРЕЦ, ЗЕРНО И ДРУГИЕ ТОВАРЫ И ПРОДАЮТ ИХ ПО САМОЙ ВЫСОКОЙ ЦЕНЕ. СОГЛАСНО СЕКРЕТАРЮ ОДНОЙ КОМПАНИИ, КОНРАДУ МЕЙЕРУ, КАПИТАЛ ФУГГЕРОВ ЗА 7 ЛЕТ ВОЗРОС НА 13 МЛН. ФЛОРИНОВ.
""НЕКИЙ ПРОПОВЕДНИК В 1515 Г. ЗАЯВИЛ, ЧТО ЦАРИВШИЙ ТОГДА ДУХ СПЕКУЛЯЦИИ ВОЗНИК НЕДАВНО, ¦ ВСЕГО ДЕСЯТОК ЛЕТ НАЗАД, И ЧТО В БЫЛЫЕ ВРЕМЕНА ЕГО НЕ СУЩЕСТВОВАЛО (JANSSEN, И. 87).
"^РЕЙХСТАГА 1498 И 1500 Г. ЗАПРЕЩАЛИ РЕМЕСЛЕННИКАМ НОСИТЬ ЗОЛОТО, СЕРЕБРО, ЖЕМЧУГ, БАРХАТ И ВЫШИТЫЕ ТКАНИ. ИМ БЫЛО ЗАПРЕЩЕНО ТРАТИТЬ БОЛЬШЕ ПОЛФЛОРИНА ЗА ЯРД ТКАНИ ДЛЯ ПОШИВА КУРТОК И ПЛАЩЕЙ. ЗАКОНЫ ОБ ОДЕЖДЕ НАСАЖДАЛИСЬ ТАКЖЕ В ИТАЛИИ. ВОШЛИ В МОДУ МЯГКИЕ ПОСТЕЛИ, ПАРИКИ И ДРУГИЕ НОВШЕСТВА. ЖЕНЩИНЫ ЦЕЛЫМИ ДНЯМИ СИДЕЛИ НА СОЛНЦЕ, ЧТОБЫ У , НИХ ВЫГОРЕЛИ ВОЛОСЫ. ВО ФЛОРЕНЦИИ ДЕНЬГИ ДАЖЕ ДУШИЛИ ОДЕКОЛОНОМ (СМ. BURCKHARDT-GEIGER, Д. 87 SQQ.). ИОАНН ИЗ АРУНДЕЛЯ, УТОНУВШИЙ В МОРЕ В 1379 Г., ДЕРЖАЛ 52 НОВЫХ НАРЯДА ИЗ ПАРЧИ И ШЕЛКА. СОГЛАСНО АКТУ ПАРЛАМЕНТА 1463 Г., РЫЦАРИ И ДРУГИЕ ЛИЦА НЕ ИМЕЛИ ПРАВА НОСИТЬ ТУФЛИ ИЛИ САПОГИ С НОСКАМИ ДЛИНОЙ БОЛЕЕ ДВУХ ДЮЙМОВ (SOC. ENGL., И. 426 SQQ.).
обществу и платежеспособности своих снисходительных мужей. Совет Ратисбо- на, например, установил в 1485 г. правило, что жены и дочери известных горожан должны иметь не более восьми платьев, шести длинных плащей, трех нарядов для танцев, одной расшитой накидки с не более чем тремя комплектами рукавов из шелка, бархата и парчи, двух жемчужных обручей для волос стоимостью не более 12 флоринов, одной золотой диадемы с жемчугом, трех покрывал стоимостью 8 флоринов каждое и т. д. Но к чему приводить здесь полный список? Мы полагаем, что женщины-то хорошо знали, как выполнять эти требования, хотя и критиковали городские советы за то, что те занимаются не своим делом. Гейлер из Страсбурга, говоря о новшествах своего экстравагантного века, указывал, что женщины переодеваются по два раза в течение одного дня, носят длинные шлейфы, которые тянутся по земле, прикрепляют павлиньи перья на шляпках и на длинных распущенных волосах. Он оплакивал, эти времена как греховные. Однако приятно отметить, что один летописец того врейени хвалит привычку мыться по меньшей мере «раз в две недели».
В среде ремесленников и крестьян волнения проявлялись в виде забастовок и восстаний. В ходе забастовок они боролись за сокращение времени работы, за лучшее питание и лучшую оплату. Бывало, между муниципалитетом и гильдией борьба велась годами. Иногда город лишался всех представителей определенного ремесла разом, как Нюрнберг в 1475 г. лишился оловянных дел мастеров. Говорят, чаще всех бастовали портные.
Новый общественный порядок принес больше всего трудностей крестьянам. Они становились жертвами жадности и насилия со стороны землевладельцев, которые захватывали их поля и нарушали традиционные, но неписаные права, лишали их права на рыбную ловлю и охоту, на сбор хвороста в лесу. Церковь также есть за что осуждать. Одной пятой земель в Германии владели монастыри и другие религиозные учреждения, и крестьянские вожди призывали монахов и священников раздать свои земли. В песнях, которые пелись во время шествий, они взывали ко Христу, прося Его предотвратить убийство ими священников. Крестьянская война 1525 г. была вызвана вовсе не злоупотреблением личной свободой, которую ввела Реформация. Это было одно из длинной череды восстаний. Говорили, что, если бы Реформация не началась и не отвлекла внимание народа, в Германии в XVI веке вполне могла бы произойти такая социальная революция, каких в мире было очень мало1377.
В Англии беспокойство проявлялось не менее явно и положение тружеников было не менее плачевным. В XIV веке их проблемы вызвали восстание Уота Тайлера. В знаменитом статуте о работниках 1350 г. плата жнецов определялась в 3 пенса за день; в статуте 1444 г., век спустя, она была повышена до 5 пенсов. Каннингем говорит, что законы 1495 г. были задуманы для того, чтобы помешать повышению оплаты поденных рабочих. Английское законодательство обычно старалось предотвратить искусственное повышение цен. В самом конце средних веков (1515) был принят закон, согласно которому рабочий день летом начинался в 5 часов утра и заканчивался в 7 или 8 часов вечера, а зимой продолжался все светлое время. Законодательство пыталось ограничить цены, чтобы помешать росту крупных предприятий. В 1504 г. были официально осуждены обман
1377Ficker, р. 107 sq.; Miiller, Kirchengesch., II. 196 sq. Среди крестьянских вождей наиболее известен был волынщик из Никласхаузена. В последней четверти XV века среди крестьян распространялись трактаты, призывающие их сопротивляться угнетению правящих классов и требующие секуляризации церковных земель.
и подделка товаров, некачественный труд и неточные весы. Генрих VII выступал против непомерных цен, назначаемых гильдиями за свои услуги. С распространением овечьих пастбищ многие крестьяне потеряли работу1378. Автору «Утопив» акт парламента 1515 г., определяющий размер заработной платы, показался «не более чем заговором богатых против бедняков»: «трудящийся был обречен на жизнь столь несчастную, что в сравнению с ней завидной казалась даже жизнь животных».
. Открытие Нового Света и другие достижения мореплавателей (португальские моряки обогнули мыс Доброй Надежды) также нагнетали беспокойство. Природные горизонты расширялись. Открылись новые торговые возможности, а мыслящие люди стали задавать себе вопрос, не подлежит ли также пересмотру и география духовного мира, узаконенная в схоластических системах. Да и сама Библия обрела новое рождение и стала вызывать интерес. Люди задавали вопросы о ней, редь ©на также была для них новым миром. Торговля, предприимчивость, мысли, возникшие в последние 70 лет Средневековья, были намного более жизненными, чем те, что распространились вследствие крестовых походов по рассказам крестоносцев. Когда началась Реформация, центрами нового религиозного движения стали главные деловые центры Германии и Англии: Нюрнберг, Ульм, Аугсбург, Женева, Страсбург, Франкфурт, Любек и Лондон.
Возрождение, как мы уже говорили, также было существенным фактором, который содействовал мощному развитию в последнее столетие средних веков. Все человеческие способности были признаны достойными уважения. Европа пробудилась от глубокого сна. Как пишет в своих трудах историк Тейн, «люди открыли глаза и стали видеть». Эпоха Возрождения явила человеческому взору землю и самого человека. Схоласты забыли и о том, и о другом, но и в их сфере открылся новый мир. Ульрих фон Гуттен, говоря о схоластике и о веке в целом, воскликнул: «О столетие, в которое исследования процветают и души пробуждаются! Как приятно жить в такое время!»
Но Провидение, породив эпоху Возрождения, похоже, пожелало показать, что интеллектуальная и художественная культура может процветать как раз в то время, когда мораль и общество приходят в упадок. В итальянском обществе не наблюдалось никакого пробуждения, никакого очищения его дворцов и монастырей. Внешние признаки цивилизации не мешали внутреннему упадку. Итальянский характер, говорит Грегоровиус, «в последние тридцать лет XV века предается дьявольским страстям. Тираноубийство, заговоры и предательство наблюдались повсеместно». В период величия Афин небольшое количество людей отличалось возвышенным интеллектом, а большинство — моральным упадком. И сегодня искусство тоже не очищает само по себе. Эпоха Возрождения не знала, что такое покаяние, и не испытывала в нем потребности. Восхищенный ученик Савонаролы Пико делла Мирандола выступил перед Пятым Латеранским собором с докладом о том, что, если прелаты «не поспешат исцелить раны церкви, Христос отсечет гнилые члены огнем и мечом. Христос выгнал менял из храма, так почему же Лев не изгонит тех, кто поклоняется многочисленным золотым тельцам?» Как замечает Ранке, в Италии «любой, кто считался образованным человеком, придерживался в той или иной мере ошибочных представлений о христианстве».
На севере не было своего Данте, Петрарки, Боккаччо или Фомы Аквината, но там были свои Таулер и Фома Кемпийский, и там был напечатан первый Новый
""ROGERS, Р. 143; CUNNINGHAM, PP. 399, 457 SQ., 468 SQQ., 476 SQQ., 484.
Завет на греческом языке. Это было явной подготовкой к новой эпохе, подобно тому как греческий язык подготовил распространение христианства через проповедь апостолов в I веке. Немецкие печатники в 1467 г. достигли Рима и Барселоны. В своем труде о новом изобретении (1507) Вимфелинг говорит: «Как в древности апостолы отправлялись в путешествия, так и сейчас апостолы священного искусства из Германии отправляются в другие страны и печатают там книги, провозглашая Евангелие, проповедуя истину и мудрость»1379. Германия стала интеллектуальным рынком Европы. Ее представители пересекли Северное море и прибыли в то небольшое королевство, которое стало оплотом протестантизма. И Лев X тщетно выступал против свободного распространения книг1380.
Издание Нового Завета на греческом языке и изобретение книгопечатания (а это изобретение разделяет историю на два периода и одновременно связывает все столетия воедино) были двумя главными орудиями Провидения, приготовившими путь для Мартина Лютера. Но этот путь ему пришлось искать самому. Не открытия сделали его реформатором, вождем нового века. Эразм, которого безжалостно осуждает Янссен, оставался морализатором. Ему не хватало страсти и героизма, чтобы стать религиозным реформатором. Религиозный реформатор должен быть вдохновляем свыше. Рейхлин, Эразм и Гутенберг подготовили внешнюю форму греческой и еврейской Библии, а Лютер открыл ее содержание и сделал его известным.
Таковы были силы, действовавшие в завершающий период средних веков. Абсолютная власть папства была подтверждена официально. Церковная иерархия, по сути, подменила собой церковь. Религиозные разногласия подавлялись силой, а не исправлялись посредством убеждения и наставления. Внутреннее единство было заменено принуждением. Народное благочестие оставалось ограничено прежними формами и укрепилось на своих позициях весьма прочно. Но уже журчали ручейки обновления, проистекавшие из свежих источников живой воды и бежавшие бок о бок с древними церемониями, особенно на севере. Литературное пробуждение подтолкнуло разум к осознанию его законных прав. Развитие мысли значительно ускорилось с возникновением книгопечатания. Развитие торговли способствовало социальному оживлению. Но, судя по жизни пап, на которую мы смотрим с высоты нынешнего века, представляется явно неуместным ожидать, что Рим мог выступить на стороне реформ. Реформаторские соборы удовлетворялись тем, что пытались видоизменить управление церковью. Однако, хотя люди не замечали этого, зрели новые богословские идеи и звучали пророческие голоса, даже если руководство церкви и не прислушивалось к ним. Необходимо было не новое управление, не новые правила, а пробуждение, и его не могла дать иерархия. Его мог послать только Бог1381.
Факты, изложенные в данном томе, не оставляют пространства для спора современным историкам Римской церкви Янссену, Денифле, Пастору, Николасу, Паулюсу и доктору Гаске, которые не жалея сил пытались доказать, что,
1379DE ARTE IMPRESSORIA. ПЕЧАТНИК ГУТЕНБЕРГ ЖИЛ В 1397 — 1468 Г. ЕГО ЗЯТЬ ШЕФФЕР УМЕР В 1502 Г. 1380В СВОЕЙ БУЛЛЕ ОТ 4 МАЯ 1515 Г. (СМ. MIRBT, Р. 177).
Ш1СМ. СЕНТЕНЦИОЗНОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ В SOHM, KIRCHENGESCH., 15TH ED., 1907, P. 122 SQ. КОЛЕТ, КОТОРЫЙ БЫЛ В ИТАЛИИ В ПОНТИФИКАТ АЛЕКСАНДРА VI, ГОВОРИЛ: «ЕСЛИ ПОСРЕДНИК, КОТОРЫЙ СОТВОРИЛ ЦЕРКОВЬ ИЗ НИЧЕГО И ОСНОВАЛ ЕЕ ДЛЯ СЕБЯ, НЕ ВМЕШАЕТСЯ КАК МОЖНО СКОРЕЕ, НАША ЛИШЕННАЯ ПОРЯДКА ЦЕРКОВЬ БУДЕТ БЛИЗКА К СМЕРТИ... ВСЕ ИЩУТ СВОЕГО, А НЕ ТОГО, ЧТО УГОДНО ИИСУСУ ХРИСТУ, НЕ НЕБЕСНОГО, А ЗЕМНОГО, — НО ЭТО ПРИВЕДЕТ ИХ К СМЕРТИ, А НЕ К ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ» (SEEBOHRA, Р. 75).
когда разразилась Реформация, в церкви уже проводились упорядоченные реформы. Реформацию они выдают за немыслимое бедствие для цивилизации, за отступничество от христианства, за бунт против власти, поставленной Богом. Но Реформация как раз обнажила суть тех якобы прогрессивных перемен, которыми занималось католичество, и неудивительно, что папы от Пия IX до Льва XIII подвергли анафеме протестантизм как вредную чуму и мать всех современных зол В церкви и государстве. Стараясь подтвердить это суждение, нынешние католические апологеты не только говорят о «добрых старых временах» (хотя эти эпитеты убедительно опровергаются представителями XV века1382), но и чернят личность немецкого реформатора, игнорируют свидетельства современников, которые знали его явно лучше, и нещадно искажают слова самого Лютера. Имбарт де ла Тур, самый последний французский историк этой школы, говоря о 1517 г., восклицает: «Эра мирных реформ подходила к концу. Начиналась эра религиозной революции»1383.
Лефевр д'Этапль не был одинок в своем мнении, когда произносил следующие ставшие популярными слова:
ЗНАМЕНИЯ ВРЕМЕНИ ПОКАЗЫВАЮТ, ЧТО ХРИСТОВА РЕФОРМА БЛИЗКА, И СЕЙЧАС, КОГДА БОГ ОТКРЫВАЕТ НОВЫЕ ПУТИ ДЛЯ ПРОПОВЕДИ ЕВАНГЕЛИЯ БЛАГОДАРЯ ОТКРЫТИЯМ ПОРТУ - - ГАЛЬЦЕВ И ИСПАНЦЕВ, МЫ НЕ МОЖЕМ НЕ УПОВАТЬ И НА ТО, ЧТО ОН ПОСЕТИТ ТАКЖЕ СВОЮ ЦЕРКОВЬ И ВЫЗВОЛИТ ЕЕ ИЗ ТОЙ СКВЕРНЫ, В КОТОРУЮ ОНА НЫНЕ ПОГРУЗИЛАСЬ.
< «Философия Христа» (как называл Эразм Евангелие в своем Paraclesis, предпосланном изданию Нового Завета) была в значительной степени затуманена диалектическим богословием схоластов. Люди нуждались в Евангелии, и епископ Цзернии, проповедуя на двенадцатом заседании Пятого Латеранского собора, заметил весьма правильно: «Евангелие — это источник всякой мудрости, всякого знания. Из него проистекает вся высшая добродетель, всё, что божественно и достойно восхищения. Именно из Евангелия, говорю я. Из Евангелия». Эти слова были произнесены накануне Реформации, но этому средневековому собору не Ждалось предложить реальное средство против религиозного вырождения. Реформатор пришел не из Рима, а с севера — словно из еще одного Назарета. Ангел Божий вынужден был вновь сойти и взволновать воды купальни, чтобы растревожить совесть одного человека, который оказался сильнее, чем вся богословская мудрость, и мудрее, чем правители видимой церкви.
Средние века примечательны смелой предприимчивостью мысли и действия. Они составляют важную часть истории церкви. Мы признаем свой долг перед ними* но отвергаем их суеверия и заблуждения, поскольку уже вступили на путь более осмысленного поклонения и более всеобъемлющего человеколюбия — путь, ведущий в век, когда все, кто исповедует Евангелие, сольются в одно единством своей веры в Сына Божьего.
,ТАК ДРУГИМ СВИДЕТЕЛЬСТВАМ ЭТОГО ТОМА ДОБАВЬТЕ ENCHIRIDION ЭРАЗМА (Р. 11 SQ.).
1ЯЗП. 579. ПРИМЕР НЕВЕРНОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ СОБЫТИЙ — DENIFLE, LUTHER И. LUTHERTUM. АВТОР БЕРЕТ ОТДЕЛЬНУЮ ФРАЗУ ИЗ ПРОПОВЕДИ ЛЮТЕРА: DIE BEGIERDE IST GAMLICH UNBESIEGBAR («СТРАСТЬ НЕВОЗМОЖНО ПРЕОДОЛЕТЬ») — И НА ЕЕ ОСНОВАНИИ ДЕЛАЕТ ВЫВОД О ЯКОБЫ РАСПУЩЕННОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ РЕФОРМАТОРА. ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ БОЛЕЕ УЖАСНО И МЕНЕЕ ДОСТОЙНО ПОРЯДОЧНОГО ЧЕЛОВЕКА И УЧЕНОГО, ЕСЛИ ЛЮТЕР В ЭТОЙ САМОЙ ПРОПОВЕДИ КАК РАЗ И ХОТЕЛ ПОКАЗАТЬ, ЧТО ХРИСТОС НАДЕЛЯЕТ ЧЕЛОВЕКА ОТСУТСТВУЮЩЕЙ У НЕГО СИЛОЙ ПРЕОДОЛЕТЬ ЗЛО, И ПРИЗЫВАЛ ИСКАТЬ ПОМОЩИ У ХРИСТА? В СВОИХ ПОСЛЕДНИХ ТРУДАХ ДЕНИФЛЕ ПРЕВЗОШЕЛ ЯНССЕНА. ЛЕВ XIII ХВАЛИЛ ЯНССЕНА КАК «СВЕТОЧА ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ И ЧЕЛОВЕКА ВЕЛИКОЙ УЧЕНОСТИ», А ПИЙ X ОКАЗАЛ ЧЕСТЬ ДЕНИФЛЕ, ПРИНЯВ ПЕРВЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР ЕГО КНИГИ ИЗ РУК АВТОРА.
|
