Венанций Фортунат
Cм. VI век.
Переводы Заславского, 2009.
О нём Кротов.
Из книги: Фортунат В.
Избранные стихотворения. Перевод Романа Шмаракова. – М.: Водолей, 2009. – 280 с. – (Звезды зарубежной поэзии)
С сайта издательства: http://www.vodoleybooks.ru/home/item/978-5-91763-007-6.html
I. Виталию, епископу [Равеннскому]
Предстоятель Господень, в веках живый по заслугам,
О Христовых овцах, пастырь, веселье имый,
Назвать когда восхотела тебя Виталием древность,
Ведала, что войти в вечный ты свет заслужил.
Разума льющий апостольска свет, достойный святитель,
В почесть Андрею ты храм столь благочестный возвел.
Как благолепно воссел по заслугам в чертоге Господнем,
Чьим рачением дом, Бога достойный, создан!
Верх ты от Господа чести приял, верхов созидатель,
Властью взыска/н от Него – славу Ему воздаешь.
Блещет могущий чертог, металлом убранный плотным,
Где без ночи живет непрекращаемый день.
К Богу взывает само навек осиянное место,
Да миротворной стопой в лары с любовью войдет.
Людям даешь ты места, где чтить им Господа присно,
Ты открываешь им путь, милость где можно стяжать.
Благодарность и мысль, доброта и пристрастье народа,
Сан и кротость тебя всем оказуют отцом.
Счастие явное ваше, исполнив радости меру,
Знатных мужей привело замысел ваш совершить.
Дук здесь оружьем блестит, префект законами тамо,
Все тут стеклися, чьим праздник присутством пышней.
И на почесть тебе народ твой Богом умножен,
У/зревшим, что таково было желанье твое.
Таинство веры тогда увенчало намеренья ваши.
Счастлив, кому подает, что вожделенно, Господь!
Сла/внейшие торжества да справляешь ты милостью Божьей
И, цветя, Божество храмостроением чтишь.
II. Стихи о храме господина Андрея, что выстроил Виталий, епископ [Равеннский]
Всяк, спешащий к сему святого храма порогу,
Если с мольбою грядешь, помощь здесь дастся тебе.
Здание это святой предстоятель вывел Виталий,
В кратку годину его верхом высоким венчав.
Он основал, возвел, одарил, освятил напоследок
И заслужил обет выполнить, храм свой создав.
Досточтимые там почивают мощи Петровы,
Он же един заслужил небо ключом замыкать.
Купно и Павел в апостольском сем ликует чертоге,
Быв соблазнителем встарь, ныне учителем чтим.
Этих святой Андрей для себя взыскует чертогов,
Вместе с братом своим власть разделенну держа.
Преисполняет сей кров огнем безмятежным Лаврентий,
Дали кому пламена в свете немеркнущем день.
Дом сей Виталию мил, кто во глуби песчаные вживе
Быв погребен, заслужил смерти стезю испразднить.
Здесь и Мартина удел, кто ризой облек Громовержца:
Дабы Тот боле не мерз, платье он отдал свое.
Се Вигилия храм, умерщвленного сельской толпою:
Гибели он возжелал – гибель бежала его.
Водворилися здесь Мартурий с Сизенною купно,
Племя и вера у них и избавленье одно.
Здесь Александр святой с Цецилией блещет блаженной,
И по заслугам один их ожидает венец.
Предстоятель благой Иоанн, Виталием прошен,
Мощи святые погреб в месте преславнейшем сем.
О счастливый, во свет имущий отправиться вечный,
Коего жизнь своему Богу смогла послужить!
III. О базилике господина Стефана
Слава высока благих друзей Господних объемлет,
В мире пространном жива чья непреложная честь.
Мученик сей о Христе пострадал под восточною осью:
Се в закатных краях храмы блаженный обрел.
В Божией силе опору найдя, торжествуя над смертью,
Камням во сретенье стал тот, кому камень Христос.
Стропотный род иудейский! Стефан, кого мнишь ты убитым,
Плотию пусть погиб – славой не сгинуть ему.
Пальму снискал заслугами он, ты же – кару злодейством.
Небо уделом ему, в бездне всё далее ты.
Сей священный чертог возвел левиту Палладий,
Дабы себе обрести неистлеваемый дом.
IV. О базилике святого Мартина
Храмина стройна блестит, велелепной венчанная кровлей,
Имя Мартиново взяв, Господу посвящена.
Вера толика в заслугах его жития воссияла,
Что воздает он свой плод благочестивой мольбе.
Фавст ее создал святитель с душою благоговейной,
Господу он своему счастливый дар возвратив.
V. В келейке святого Мартина, где он одел бедняка.
По просьбе епископа Григория
Ты, ускоряющий шаг, с пути уклонися, прохожий:
Для молитвы велит место помедлить сие.
Ибо изгнанец земной, обитатель небес, был обычен,
Здесь заключившись, Мартин дверь отверзать в небеса.
В сем жилье наблюдал пустынное уединенье,
Быв во среде людской чудный он анахорет.
Наг оставшися сам, облек убогого ризой:
Зябнущего он одев, верою паче горел.
Скромною ризой себя облек священноначальник;
Скудным платьем одет, сан он верховный несет.
Таинства им алтаря когда совершались святые,
Знаменьем чашу покрыв, знаменье святости дал.
Ибо у мужа с главы возблеснул священныя пламень,
И безвредна огня шар возникнул к звездам.
И на недлинный рукав, чтоб бесчестья не знать его длани,
Перлов соткался покров, плоть где нагая была:
Руки лучатся его блистаньем камней благородных,
И несравненный смарагд ризу его заместил.
Добрую куплю свершил, кто, нищего платьем одевши,
Ризный сменил покров на самоцветную сень!
Ты же, обретший дом в небесах, о Мартин, наш заступник,
За Фортуната благой к Богу глагол вознеси.
К Григорию
Вашим приказам послушность явить, благочестный святитель,
Боле желанья во мне, нежель имелося сил.
Фортунат
Фортунат заимствовался своим именем из волшебной сказки: хорошее имя для человека, который был чем-то вроде Меркурия между двумя мирами.
Х. Уодделл
«С. Проспер, Аполлинарий, Воеций Консул, и Епископ Фортунат, были последние славные Латинские Стихотворцы.
По раззорении сей великой империи от Варваров, все словесные науки на западе угасли. А Стихотворство тогда зделалось упражнением кукольных игроков, которые были объявлены безчестными от Карла великого и запрещены Соборами».
Этот лаконический отзыв в статье С. Г. Домашнева «О стихотворстве», анонимно опубликованной в журнале «Полезное увеселение» в мае 1762 года, видимо, был первым знакомством с Венанцием Фортунатом русской публики, увидевшей его имя последним в перечне латинских поэтов античности.
* * *
Венанций Гонорий Клеменциан Фортунат родился между 530 и 540 годами близ Тревизо, в местечке Дуплавилис (ныне Вальдоббьядене, знаменитое своими виноградниками), возможно, в аристократической семье, и получил в Равенне образование, которое давало возможность начать административную карьеру; он изучал грамматику и риторику и начал знакомиться с классическими поэтами. Для Италии это было время короткого отдохновения между изнурительной войной византийской армии с готами Тотилы и лангобардским вторжением в Италию. В Равенне Венанций, по его (возможно, чрезмерно самоуничижительному) признанию, «слизнул малые капли грамматики, отведал реторики малый глоток и чуть-чуть снял свою ржавчину точильным камнем юриспруденции». Но там же он серьезно испортил себе глаза. Исцеленный каплей масла из лампады, горевшей перед ракой св. Мартина Турского в базилике свв. Павла и Иоанна, он, возможно, именно по этой причине решил предпринять путешествие в Галлию. В конце лета или осенью 565 г. Венанций начинает путь. Из Равенны он едет в Аквилею, откуда через Julium Carnicum (нын. Цульо, Zuglio, к северу от Тольмеццо) достигает перевала над Тарвизио (Восточные Альпы); он переходит Драву при Агунте (нын. Лиенц в Австрии), Инн при Инсбруке и оттуда прибывает в Аугсбург6 дальше его путь темен, и трудно сказать, где он пересекал Дунай и Рейн. Весной 566 г. он оказывается в Меце, где король Австразии Сигиберт праздновал свадьбу с визиготской принцессой Брунхильдой (Григорий Турский. «История франков», IV, 27). По этому поводу Фортунат пишет эпиталамий и элегию (Carm. VI, 1 и 1а).
Австразийский двор, искавший быть причастным культурному наследию римской аристократии, с радушием отнесся к человеку, блестяще представлявшему это наследие. Многие из собравшейся на королевский брак знати стали друзьями Фортуната: Берульф (которому Венанций адресовал Carm. VII, 15), Бодегизил (Carm. VII, 5), Динамий (Carm. VI, 9 и 10), Гогон (Carm. VII, 1–4), Иовин (Carm. VII, 11 и 12), Луп (Carm. VII, 7–9) и другие. При дворе Сигиберта Венанций вступил в круг людей, способных понимать и ценить литературу , чье ободрение дало укрепиться его таланту и поверить в свою добрую будущность на чужбине.
Продолжая путешествие, он едет в Париж осенью 566 и проводит там зиму. В Париже правил Хариберт, которому суждено было умереть одним-двумя годами позднее; скандальная история его женитьбы на монахине Марковефе и отлучения, наложенного на них обоих Германом Парижским («История франков», IV, 26), видимо, еще не разразилась, и у Фортуната не было препятствий прославлять и короля, и епископа (Carm. VI, 3; II, 9 и 10). Здесь Фортунат знакомится с членами меровингской династии – Ультроготой, вдовой Хильдеберта I, и Теодехильдой, дочерью Теодориха I (Carm. VI, 6 и 3). Оттуда Фортунат прибывает в Тур, где его принимает Евфроний, предместник Григория по кафедре. Видимо, это была лишь небольшая остановка на дороге в Пуатье; не исключено, что уже тогда Фортунат познакомился с Григорием, но стихов, свидетельствующих об этом, нет. Духовным пределом его путешествия сделался Пуатье: здесь он знакомится с королевой-монахиней Радегундой.
Дочь тюрингского короля Бертахара, избежавшая гибели, постигшей ее народ и близких при нашествии Хлотаря I, властного сына великого Хлодвига, она была уведена в плен и получила хорошее образование по воле Хлотаря, который через семь лет решил на ней жениться и выполнил свое намерение. Младший брат Радегунды, разделявший с нею плен, был казнен Хлотарем по неясным причинам (возможно, по подозрению в связях с Константинополем); после этого королева, отказавшись жить вместе с Хлотарем, устремляется к монашеской жизни, издавна ей милой: Медард, епископ Нуайонский, к которому она обращается за помощью, принимает у нее монашеский обет; благодаря поддержке Германа Парижского она, удалившись в Пуатье, основывает монастырь, позже названный в честь Св. Креста, но не принимает над ним власти: по ее замыслу аббатисой обители делается Агнес. Покинутый ею король не лишает Радегунду и ее общину своей благосклонности: он сохраняет за бывшей супругой ее имущество и помогает в строительстве монастыря. После смерти Хлотаря в 561 г. Радегунда, пользуясь уважением четырех своих пасынков (Хариберта, Гунтрамна, Сигиберта и Хильперика), прилагала усилия сохранять гражданский мир между сыновьями Хлотаря.
Едва ли Венанцию было сложно познакомиться с Радегундой: слава ему предшествовала; Пуатье стал для него домом, а общество Радегунды и Агнес – важнейшей частью его существования: образованные дамы, плененные его образованностью, талантом и италийским вежеством, составили для поэта идеальный круг вседневного общения. Фортунат водворяется в Пуатье в конце 567 – начале 568 г., исполняя роль поверенного в делах общины. Кроме этих забот, без сомнения обширных, большим затруднением для монастыря была враждебность Маровея, епископа Пуатье, на территории – но не в юрисдикции – которого находился монастырь. Среди новых знакомцев Фортуната в эту пору – могущественный Леонтий II, епископ Бордоский, и его супруга Плацидина; поэт поддерживает отношения с Евфронием Турским и его двоюродным племянником Григорием, наследовавшим ему на турской кафедре в 573 г. Это была самая драгоценная дружба Фортуната: их, почти ровесников, объединяла любовь к словесности, и Григорий умел оценить, с каким дарованием жизнь его столкнула: в «Чудесах святого Мартина» он ставит Фортуната в один ряд с Сульпицием Севером и Павлином из Перигё, и именно его пониманию и настойчивости мы обязаны тем, что Фортунат, беззаботно относившийся к своим стихам, в конце концов взялся за их собирание и публикацию.
Между 568 и 576 гг. Венанций создает самые крупные и важные свои произведения. К моменту его появления в Пуатье Радегунда обратилась к императору Юстину II и императрице Софии с просьбой выслать ей частицу Креста Христова. Императорская чета ответила благосклонно, и Фортунат адресует им пространную похвалу (App. 2). Обмен послами дал Радегунде возможность возобновить связи с родней, укрывшейся на Востоке: от ее лица Фортунат пишет элегию «О разорении Тюрингии» (App. 1), адресованную ее племяннику Амалафреду: королеве не было известно, что он уже умер. Засим следует послание другому родичу, Артахису (App. 3). Перенесение реликвий Св. Креста в Пуатье и их размещение в монастыре дали повод для нескольких гимнов Кресту, среди которых Carm. II, 2 и 6, включенные в католическое богослужение.
Вскоре после того, как Фортунат поселился в Пуатье, ему довелось видеть пышную свиту вестготской принцессы Гелесвинты (сестры Брунхильды), которой предстояло стать женой короля Хильперика (брак справлялся в Руане) и несколькими месяцами позже быть задушенной по его приказу (из любви к Фредегунде, на которой он после этого женился и которая составляла ему вполне достойную пару; «История франков», IV, 28). Эти события, повлекшие за собой войну между Хильпериком и Сигибертом, вдохновили Фортуната на пространную элегию (Carm. VI, 5), которая, видимо, замышлялась как утешение (consolatio) для матери и сестры Гелесвинты (следовательно, была создана вскоре после событий) и была вызвана к жизни Радегундой (трудно представить, чтобы Фортунат без ее ведома и поддержки решился затронуть болезненное внутреннее дело царствующего дома).
К тому же периоду относится и поэма на Пасху, адресованная Феликсу Нантскому (Carm. III, 9), и гекзаметрическое «Житие Мартина» в четырех книгах (закончено между сентябрем 573 и апрелем 576), опирающееся на прозаические «Житие Мартина» и «Диалоги» Сульпиция Севера.
В декабре 575 года погиб Сигиберт от руки убийц, посланных королевой Фредегундой («История франков», IV, 51). С этого времени Тур и Пуатье оказываются под властью Хильперика, который, похоже, был главным bеte noire этой богатой на нравственные причуды эпохи. В 580 г. король привлек к суду Григория Турского по обвинению в том, что он распространяет слух о любовной связи Бертрамна (Бертехрамна), епископа Бордоского (адресат Венанциевых Carm. III, 17 и 18), с королевой Фредегундой. Для разбирательства этого дела король собрал епископов на вилле Берни, и Григорий в конце концов оправдался клятвой (живописный рассказ об этом он поместил в «Историю франков», V, 47, 49). На том же соборе в Берни Фортунат рецитировал панегирик Хильперику и его супруге, очередной раз оказавшейся выше подозрений (Carm. IX, 1). Обсуждать моральную сторону этого дела было бы слишком легким занятием; но, во-первых, панегирики вообще не пишутся для искренности, а во-вторых, в данном случае действия Хильперика выглядели добросовестным правосудием. Вскоре умирают два юных сына королевской четы, Хлодоберт и Дагоберт, и Фортунат пишет утешения родителям и эпитафии отрокам (Carm. IX, 2–5).
После совершившегося в 584 г. убийства Хильперика, которого Григорий напутствовал к престолу Судии запальчивой характеристикой «Нерон и Ирод нашего времени» («История франков», VI, 46), Тур и Пуатье вернулись австразийской короне (то есть Хильдеберту II, юному сыну Сигиберта) по договору в Андело между Хильдебертом и его дядей Гунтрамном (587 г.). 13 августа того же года умерла Радегунда. Фортунату, видимо, делается тяжело в Пуатье, и по завету Овидия он покидает место, с которым слишком много связано, согласившись составить общество Григорию, позванному Хильдебертом в Мец, где предстояло уладить с Гунтрамном вопросы выполнения статей Анделотского договора. Отчет об этом путешествии – встреча с королевской семьей, плаванье по Мозелле, пир в Антоннаке (Андернах) – составил содержание одной из известнейших поэм Венанция, «О своем плавании» (Carm. X, 9), где он состязается с Авсонием в воспевании красот Мозеллы.
После этого Венанций возвращается в Пуатье. Память Радегунды он почтил, написав ее прозаическое «Житие». Во время случившихся в 589 г. волнений в монастыре, спровоцированных, по Григорию, Хродехильдой, дочерью короля Хариберта («История франков», IX, 39), Венанций обращается к старому другу с двумя посланиями, привлекая его внимание к этой опасной ситуации (Carm. VIII, 12 и 12а). В 590 г. он пишет стихи на случай обновления Григорием турской церкви (Carm. X, 6), прославляя деятельного епископа и вновь обращаясь к чудесам своего святого покровителя Мартина.
В 591 г. умирает Меровей; на пуатевинской кафедре ему наследует архидьякон Григория Турского Платон; дата его смерти неизвестна – следовательно, неизвестно, когда стал епископом сменивший его Фортунат. Видимо, это произошло около 600 года, и вскоре после этого он умер. Его погребли в базилике св. Илария, и Павел Диакон (ум. 800), на исходе VIII столетия посетивший его могилу, составил Фортунату эпитафию.
EPITAPHIVM VENANTII FORTVNATI
A PAVLO DIACONO CONSCRIPTVM
INGENIO CLARVS SENSV CELER ORE SVAVIS
CVIVS DVLCE MELOS PAGINA MVLTA CANIT
FORTVNATVS APEX VATVM VENERABILIS ACTV
AVSONIA GENITVS HAC TVMVLATVR HVMO
CVIVS AB ORE SACRO SANCTORVM GESTA PRIORVM
DISCIMVS HAEC MONSTRANT CARPERE LVCIS ITER
FELIX QUAE TANTIS DECORARIS GALLIA GEMMIS
LVMINE DE QVORVM NOX TIBI TETRA FVGIT
HOS MODICOS PROMPSI PLEBEIO CARMINE VERSVS
NE TVVS IN POPVLIS SANCTE LATERET HONOR
REDDE VICEM MISERO NE IVDICE SPERNAR AB AEQVO
EXIMIIS MERITIS POSCE BEATE PRECOR
Славен талантом, разумом скор, пленителен речью,
Чью пресладостну песнь многи страницы гласят,
Фортунат, пиитов глава, досточтимый в деяньях,
Сыном Авсонии быв, в этой земле погребен.
От священных устен мы деяньям святых стародавних
Учимся; путь нам они света стяжать подают.
Счастлива Галлия, перлов таких убранством богата,
Коих сиянье женет мерзостну ночь от тебя.
Скромные эти стихи безыскусной я песни измолвил,
Чтоб средь людей, о святой, слава не скрылась твоя.
Жалкому ты пособи, Судии да избегну презренья;
Избранный в доблестях, мне помощь, молю, окажи.
Его память как святого празднуется 14 декабря.
Р. Шмараков
