Мелитон (Соловьев)

Соловьев Михаил Дмитриевич

Мелитон (Соловьев Михаил Дмитриевич), архиепископ Тихвинский, викарий Ленинградской епархии. Родился 14 окт. ст. ст. 1897 года в с. Свищевка Пензенской области. С 1906 по 1915 год учился в миссионерской школе в с. Поиме, Чембарского уезда Пензенской губернии, а с 1914 по 1916 год - в Тамбовском миссионерском училище. В 1916-1917 гг. находился на военной службе. С 1917 по 1921 год служил в штабах Красной Армии. 24 нояб. 1921 года рукоположен во диакона. 23 янв. 1922 года - во иерея и до 1927 года служил в Пензенской епархии, а затем, с 1927 до 1934 года - в Московской епархии. С 1935 года был на гражданской службе (работал бухгалтером). В 1941 году призван в Армию и служил офицером штаба. С 1946 года (после демобилизации) работал учителем, закончив в 1948 году экстерном Калужское педагогическое училище. В начале 1954 года снова возвратился к пастырскому служению. С 1962 года был настоятелем Казанского собора в г. Луге Ленинградской епархии и благочинным храмов Лужского округа. С 1955 по 1963 гг. заочно окончил Ленинградскую духовную семинарию и академию со степенью кандидата богословия. В 1965 году уволен за штат. С 1966 года - настоятель Св.-Троицкой церкви г. Всеволожска Ленинградской епархии. В 1968 году назначен благочинным храмов 2-го пригородного округа. С 1970 года - духовник Ленинградской духовной академии и семинарии. В том же году 25 июня назначен ректором Ленинградской духовной академии, а 16 июля пострижен в монашество. 18 июля того же года возведен в сан архимандрита. 26 июля 1970 года в Св.-Троицком соборе б. Александро-Невской Лавры в Ленинграде хиротонисан во епископа Тихвинского, викария Ленинградской епархии. Хиротонию совершали: митрополиты: Ленинградский и Новгородский Никодим, Киевский и Галицкий Филарет; архиепископы: Краснодарский и Кубанский Алексий, Харьковский и Богодуховский Леонтий; епископы: Черновицкий и Буковинский Феодосий, Дмитровский Филарет, Черниговский и Нежинский Владимир. 26 декабря 1974 года освобожден от обязанностей ректора Ленинградской духовной академии. 19 апр. 1980 года возведен в сан архиепископа. 27 окт. 1982 года награжден орденом Преп. Сергия Радонежского 2-й степени. Скончался 4 ноября 1986 года на 90-м году жизни. Погребен на Большеохтинском кладбище в Ленинграде.

Т р у д ы:

"Святой Димитрий Ростовский и его религиозно-нравственные воззрения". (кандидатское сочинение). Речь при наречении во епископа Тихвинского. ЖМП. 1970, № 9, с. 20.

Литература:

ЖМП. 1970, № 7, с. 9; № 9, с. 20-26. -"-, 1971, № 2, с. 25; № 6, с. 2; № 8, с. 45. -"-, 1972, № 2, с. 10; № 7, с. 36. -"-, 1973, № 5, с. 29. -"-, 1974, № 9, с. 35. -"-, 1975, № 2, с. 3; № 5, с. 31. -"-, 1976, № 1, с. 17; № 2, с. 6; № 6, с. 6. -"-, 1977, № 3, с. 7; № 9, с. 5. -"-, 1978, № 1, с. 50; № 4, с. 28; № 7, с. 9; № 12, с. 26. -"-, 1979, № 2, с. 28; № 6, с. 14. -"-, 1980, № 2, с. 17; № 3, с. 18; № 5, с. 9; № 11, с. 27. -"-, 1981, № 1, с. 13; № 8, с. 37; № 12, с. 28. -"-, 1982, № 1, с. 39; № 2, с. 19; № 8, с. 46. -"-, 1983, № 3, с. 3. -"-, 1984, № 1, с. 33; № 5, с. 5; № 8, с. 53; № 12, с. 40. -"-, 1985, № 1, с. 27, 36; № 3, с. 34; № 8, с. 19. -"-, 1986, № 12, с. 11. -"-, 1987, № 4, с. ?

*

Воспоминания об архиепископе Мелитоне (Соловьёве)

В. И. Гоманьков - www.pravmir.ru, 2006.

Владыка Мелитон (Соловьев)

Моё знакомство с отцом Михаилом Соловьёвым (будущим архиепископом Мелитоном) состоялось в 1950 г. в Москве через родителей моей невесты — Михаила Николаевича и Лидию Алексеевну Квитко. Перед революцией и в 20-е годы они активно участвовали в Русском Христианском Студенческом Движении (РХСД), одним из руководителей которого был отец Владимир Амбарцумов, расстрелянный в 1937 г. на полигоне в Бутово под Москвой и канонизированный как священномученик Русской Православной Церковью в 2000 г. Михаил Николаевич, будучи студентом Московского Высшего Технического Училища им. Баумана (МВТУ), за активную деятельность в кружках РХСД в 1922 г. был арестован и сослан в г. Пермь, где пробыл 3 года. По окончании ссылки он окончил МВТУ и в дальнейшем работал инженером, — специалистом по турбинам и насосам.

Несмотря на разгон РХСД Советскими властями и аресты некоторых руководителей и кружковцев, между членами этого движения сохранились и поддерживались тесные связи во все последующие годы. В частности, семья Квитко постоянно общалась с семействами отца Владимира и Николая Евграфовича Пестова , автора известного сейчас труда «Современная практика Православного благочестия».

Свщмч. Василий Надеждин

Отец Владимир служил в Московских храмах св. Владимира в Старых Садах и св. Николая у Соломенной Сторожки. Настоятелем храма св. Николая был отец Василий Надеждин, давний друг отца Михаила. Они познакомились в 1918 г. ещё до принятия священства у их общего наставника и друга — священника Иоанна Козлова, который служил в селе Никольский Поим Чембарского уезда Пензенской губернии. Став священнослужителями в один и тот же 1922 год, друзья продолжали интенсивное общение, и сообщали друг другу о всех служебных и семейных изменениях.

В 20-х годах коммунистическая партия и Советское правительство развернули планомерную борьбу против Русской Православной Церкви. Борьба не ограничивалась только антирелигиозной пропагандой в печати, но приняла репрессивные формы давления на священников и верующих. Вместе с тем, как одну из форм идеологической борьбы, партийные деятели устраивали открытые диспуты, на которых коммунистические атеисты дискутировали со священниками и миссионерами в присутствии многочисленных слушателей, в основном, верующих.

Отец Михаил, получивший хорошую миссионерскую подготовку, оказался активным участником многих диспутов с безбожниками в Пензенской епархии.

По рассказам отца Михаила диспуты проходили в переполненных публикой залах, о теме диспута договаривались предварительно. В частности, отец Михаил провёл 3 диспута по темам: «О мироздании», «О Христе и Христианской религии» и «О религиях». В выступлениях отец Михаил использовал те данные, которые имелись тогда в распоряжении науки и богословия.

В диспутах поражала научная беспомощность атеистических докладчиков, оперировавших, в основном, марксистскими и партийными лозунгами.

«Они старались меня распропагандировать, но сами ничего не понимали», — вспоминал потом владыка Мелитон. «Когда мне нужно было рассказывать о происхождении Солнечной системы, как части мироздания, я излагал теорию Канта — Лапласа в переработке французского астронома, тогда новую ещё. Они, конечно, не знали системы Канта— Лапласа и с открытыми ртами слушали меня. Они даже отказались продолжать диспут и уехали, - им это просто оказалось очень невыгодно, так как диспуты превращались в религиозную агитацию». Отца Михаила, как миссионера, приглашали на диспуты во многие приходы, и он проводил их всегда победоносно. Естественно, что это очень не нравилось местным властям.

В эти же годы возникло «обновленчество», с которым отцу Михаилу так же пришлось вступить в борьбу. Он обличал «обновленцев» в храме с амвона, но их поддерживали власти, и они захватывали храмы. Большинство прихожан храмов всегда было против «обновленцев», а для захвата храма необходимо было убрать священника. Чтобы захватить храм в селе Сентяпино, где служил отец Михаил, его 3 раза арестовывали и сажали в тюрьму, но прихожане дважды добивались возвращения своего священника. Наконец, в 3-й раз у него отобрали регистрацию и предъявили обвинения в антисоветской агитации, по-видимому, припомнив его выступления на диспутах. Между тем, в его приходе «обновленцы» захватили храм, а отца Михаила выпустили из тюрьмы при условии невозвращения в свой приход. При этом власти потребовали покинуть пределы Пензенской области, угрожая, в противном случае, арестом.

После закрытия храма в селе Сентяпино и угрозы ареста за обличения «обновленцев» и за апологетические выступления на диспутах с атеистами, отец Михаил в 1928 г. по совету и протекции отца Василия Надеждина перебрался в Москву. Здесь он общается с отцом Василием и его окружением, в которое входили московские священники отец Владимир Амбарцумов и отец Михаил Шик, Сергей Алексеевич Никитин (будущий епископ Стефан), а также часть профессуры Тимирязевской Сельскохозяйственной Академии.

Вскоре отец Михаил получил приход в Ильинском на Бодне Можайского района Московской области. Частыми гостями в Ильинском у отца Михаила были его московские друзья. Известная православная поэтесса Надежда Александровна Павлович в этот период всегда снимала дачу в Ильинском и духовно окормлялась у отца Михаила. Она и привезла Сергея Алексеевича Никитина в Ильинское после освобождения его из лагеря в 1933 г. Бывшим заключенным не разрешалось жить в Москве и Московской области в пределах 100 км. от Москвы. Поэтому первое время Сергей Алексеевич жил и был даже прописан у отца Михаила.

А отец Василий с семейством гостил у отца Михаила накануне своего ареста. Он был арестован в 1929 г. и погиб в Кемьском лагере по дороге на Соловки. В 2000 г. отец Василий Надеждин прославлен Русской Православной Церковью и почитается как священномученик Василий Московский.

После закрытия храма в Ильинском в 1934 г. арестовали и отца Михаила. Он был осуждён на 3 года в Сибирь на строительство Байкало-Амурской Магистрали (БАМ-1). Узнав об аресте отца Михаила, отец Владимир организовал помощь его семье, которая состояла из матушки Веры Михайловны, шестерых детей и родителей отца Михаила. Кроме того, отец Владимир благословил и как бы прикрепил семейство Квитко к семье отца Михаила для оказания всяческой постоянной помощи. Так зародилась дружба двух семей продолжающаяся и поныне.

После освобождения из лагерей в 1936 г. отцу Михаилу и его семье помогли перебраться в деревню Бородухино, распложенную в 6-ти км. от г. Малоярославеца Калужской области, а матушка стала учительствовать в местной школе. В 1936 г. отцу Михаилу удалось получить в Пензенской области паспорт без отметки о судимости, что помогло ему избежать последующих арестов, особенно в 1937 г. Выдержав соответствующие экзамены на курсах учителей, отец Михаил стал учительствовать вместе с женой, и ко времени моего знакомства с ним был директором школы и даже депутатом Малоярославецкого районного Совета.

Сразу же после переезда отец Михаил вместе с Александром Герасимовичем Яковлевым, который когда-то работал лаборантом у отца Владимира, построили дом в Бородухине, и семья перестала жить при школе. В доме была небольшая каморка, в которой отец Михаил тайно совершал богослужения. Он также нелегально служил вместе с отцом Михаилом Шиком, который после своего ареста и ссылки проживал в г. Малоярославце до повторного ареста в 1937 г.

Впоследствии владыка Мелитон рассказывал мне, что документы о его священстве хранились в пристройке дома отца Михаила Шика, где они вместе совершали богослужения. Документы были спрятаны за образом Божией Матери. Однажды, когда отец Михаил входил в пристройку для совместной службы, этот образ как-то неожиданно повернулся и привлек его внимание. Отец Михаил посчитал этот знак указанием Богородицы и, посоветовавшись с отцом Михаилом Шиком, в тот же день перенёс свои документы в Бородухино. А на следующий день он узнал, что отца Михаила Шика арестовали и увезли в Москву. Это случилось в 1937 г., и в этом же году его расстреляли в Бутово под Москвой.

Во время Великой Отечественной Войны в 1941 г., когда немцы подходили к Москве, отца Михаила мобилизовали в армию накануне захвата немцами г. Малоярославца. Вместе с другими мобилизованными он оказался в г. Нарофоминске, в котором царила паника и неразбериха. При отсутствии командиров и указаний куда двигаться, некоторые его попутчики стали разбегаться по домам и уговаривали его присоединяться к ним. Однако отец Михаил твёрдо отказался дезертировать и, после изрядных мытарств, был направлен на Урал, где прослужил интендантом до окончания войны в чине старшего лейтенанта. Семья же его оказалась на оккупированной немцами территории, и о её судьбе ничего не было известно. Сразу после отступления немцев известие о своей семье отец Михаил получил от семейства Квитко, которое, оставаясь в Москве, установило связь с семьёй Соловьёвых и переписывалось с отцом Михаилом. Господь хранил семью отца Михаила и в оккупации.

Непосредственно я познакомился с отцом Михаилом на моей свадьбе в квартире Квитко, куда было приглашено и всё семейство Соловьёвых. После венчания нас там встречали «хлебом и сольют отец Михаил и Лидия Алексеевна. Через два дня мы все поехали в Бородухино и летом 1950 г. жили в доме, который нам снял отец Михаил. Гуляя по окрестностям Бородухино, мы с женой случайно наткнулись в соседней деревне Игнатьевское на продажу небольшой и недорогой избы, которую можно было бы купить для моей мамы с детьми (моими младшими братьями и сестрой). Они, после смерти моего отца в 1943 г., застряли в эвакуации в деревне Калегино в Башкирии и очень там бедствовали.

Отец Михаил благословил приобретение этого дома, а часть денег на его покупку одолжила Надежда Григорьевна Чулкова, - вдова известного писателя-символиста Г. Чулкова и близкая знакомая семьи Амбарцумовых. Отец Михаил предложил привезти моих родных сначала к ним в Бородухино, а потом уже им обживаться в Игнатьевском. По приезде моих родных отец Михаил и всё его семейство оказали им истинно Божескую милость и поддержку при устройстве на новом месте.

В следующем году отец Михаил опять снял для нас на лето тот же дом в Бородухино, и тогда возник вопрос о крещении моих младших братьев и сестры, которые жили уже в Игнатьевском. В те времена таинство крещения надо было провести без особой огласки, и отец Михаил предложил совершить его в Николо-Сергиевском храме села Передолье Калужской области, где служил знакомый ему священник.

По-видимому, отец Михаил иногда тайно сослужил с ним, так как написал ему рекомендательное письмо и начертил нам подробный план, как доехать и найти это село. Следуя указаниям отца Михаила, мы благополучно нашли село и храм. По письму отца Михаила местный батюшка очень приветливо нас встретил и не только совершил крещение моих братьев и сестры, но и пригласил участвовать в трапезе после литургии.

Дальнейшее общение с отцом Михаилом показало, что он сохранял и поддерживал тесные связи не только со многими православными семьями в Москве и Малоярославце, но и имел обширный круг знакомств среди церковного клира. Кажется в 1950 г., мой друг и наставник Евгений Владимирович Амбарцумов (сын отца Владимира и священник с 1951 г.) поручил мне отправить посылку со священническим облачением в Узбекистан для отца Сергея Никитина (будущего епископа Стефана), который тогда служил в Курган - Тюбе.

Неожиданно к нам в Москву приехал отец Михаил и, узнав для кого я укладываю посылку немедленно взял на себя всю упаковку облачения. Мы быстро собрали и отправили посылку, а отец Михаил рассказал, что он ещё с начала 30-х годов знаком с Сергеем Алексеевичем Никитиным и находится с ним в постоянной переписке.

Летом 1949 г. Евгений Владимирович собрался поехать на несколько дней к отцу Михаилу в Бородухино, чтобы немного отдохнуть. По-видимому, во время отдыха он обсуждал с отцом Михаилом возможности принятия сана .и пути выхода на служение Церкви. В это время он, кажется, занимал должность заведующего библиотекой Литературного Института в Москве, и этот крутой поворот жизненного поприща в те времена требовал большой осторожности и осмотрительности. Отец Михаил благословил этот шаг Евгения Владимировича и дал рекомендации к отцу Иоанну Козлову, который одно время был профессором Ленинградской Духовной Академии (ЛДА), а затем перешёл в Московскую Духовную Академию. И вот с февраля 1951 г. Евгений Владимирович стал заведовать библиотекой ЛДА, а в июне того же года принял сан и стал служить во Владимирском Соборе г. Ленинграда.

Кажется, отец Михаил и Евгений Владимирович обсуждали планы возвращения к открытому служению и отца Михаила в будущем. С конца 1951 г. между ними начинается интенсивная переписка, письма которой передавались с оказией в Бородухино через наше семейство. Благополучное священство отца Евгения в Ленинграде стало неким указанием отцу Михаилу на реальность выхода на открытое служение Церкви. В конце 1953 r он едет в Ленинград, а в январе 1954 г. его назначают настоятелем Михаило-Архангельского храма в г. Дно Псковской епархии. В марте того же года его переводят в Казанский собор г. Луги Ленинградской области.

Обосновавшись в Луге, отец Михаил в письмах к родителям моей жены всегда приглашал навестить его семью, которая к этому времени покинула Бородухино. В конце июля 1956 г. мы с женой гостили у них около недели, и отец Михаил будучи благочинным Лужского округа, возил нас по храмам своего благочиния. Запомнилось посещение многочисленной благочестивой семьи, в которой одну из дочерей отец Михаил благословил на поступление в Пюхтицкий монастырь и дал соответствующие рекомендации. Приняв постриг, она впоследствии стала настоятельницей монастыря, кажется, с именем Варвара. Все знакомые, навещавшие отца Михаила в период Лужского служения, отмечали его духовное горение и приподнятый тон его деятельности на Церковной ниве. Он как бы вернулся в родную стихию. Вместе с тем, возникали и скорби, и тяжёлые испытания. В 1958 г. умерла его жена, а в 1959 г. скончалась мать — Мария Григорьевна, которая воспитала его в любви к Православной Церкви и направила на нелёгкий священнический путь. Кроме интенсивной службы на приходе и по благочинию отец Михаил заочно учился в ЛДА, которую окончил в 1963 г. защитой кандидатской диссертации.

В начале 60-х годов начались «хрущёвские» гонения на Русскую Православную Церковь, отразившиеся и на судьбе отца Михаила. По рассказам отца Михаила: его, как благочинного, вызывали Уполномоченные по делам религии (сотрудники соответствующего отдела КГБ) и требовали закрытия большинства приходов Лужского благочиния. Отец Михаил отказался подписывать какие-либо документы о закрытии храмов, за что подвергался глумливым нападкам местной прессы. Вскоре власти спровоцировали смуту в его приходе. и священноначалие вынуждено было в 1965 г. вывести его за штат.

В этот период своей жизни отец Михаил жил в семье своей дочери Нины в г. Гатчине и часто наведывался к нам в Москву. Бывая в Москве, он обязательно навещал семью своего покойного друга отца Василия Надеждина, а так же Николая Евграфовича Пестова, с которым, по-видимому, обсуждал его труды по нравственному богословию. В 50 — 70-х годах эта работа Николая Евграфовича, основанная на святоотеческой литературе, распространялась через «самиздат» под названием «Пути к Совершенной Радости». В последствии, в пору своего ректорства в ЛДА, владыка Мелитон говорил, что многие студенты изучают «Добротолюбие» по работе Николая Евграфовича.

Достаточно долго прожив в деревне Бородухино Калужской области, отец Михаил проникся любовью к Калужской земле и её просторам. Поэтому естественно, что, находясь за штатом, он пытался перейти на служение в Калужскую епархию, которую до своей смерти в 1963 г. возглавлял его друг - епископ Стефан (Никитин). Побывав в г. Калуге и получив благословение тамошнего архиерея, отец Михаил отправился к митрополиту Ленинградскому и Ладожскому Никодиму (Ротову) и изложил свою просьбу о переводе в Калужскую епархию. Вот рассказ владыки Мелитона. Владыка Никодим выслушал его и задумался. При этом он стал прихлопывать рукой по столу, приговаривая: «Луга — Калуга, Калуга — Луга, Луга - ....». Потом, остановившись, сказал: "Потерпите ещё совсем немного, мы вас устроим». Действительно, в ноябре 1966 г. отец Михаил был назначен настоятелем Троицкого храма в г. Всеволожске Ленинградской области. По-видимому, на это назначение повлияло ходатайство отца Евгения Амбарцумова, семья которого проживала в этом же городе.

В новом приходе отец Михаил стал жить в доме при храме вместе со своим сыном Михаилом, который прислуживал и читал на клиросе. Приезжая во Всеволожск, я всегда старался побывать на службах отца Михаила, которые отличались ясной проникновенностью и внутренней сосредоточенностью. Они велись с великолепной дикцией, а логически безупречные проповеди содержали сочетание евангельской любви и нравственной мудрости.

В 1969 г. после продолжительной болезни скончался отец Евгений Амбарцумов. Его отпевали во Владимирском Соборе, а хоронили в г. Всеволожске. Отец Михаил участвовал и в отпевании, и отслужил последнюю литью на кладбище при погребении. По окончании поминания в ЛДА мы поехали вместе с отцом Михаилом ночевать к нему во Всеволожск. Вечером он с любовью и особой теплотой рассказывал нам о своих друзьях,— расстрелянном отце Владимире и его новопреставленном сыне - отце Евгении.

Вскоре московским знакомым отца Михаила стали поступать сведения о возможной его хиротонии во епископа. Сам он об этом ничего не говорил, но слухи подтвердились, и в 1970 г. оказались известными и будущая дата этого события, и место пострижения в монашество — Троице-Сергиева Лавра. Мы с женой смогли поехать в Лавру только на следующий день после пострига и узнали, что постриг состоялся, а отец Михаил получил имя Мелитон, в честь мученика из числа 40 мучеников, пострадавших в Севастийском озере. Сразу же после хиротонии во епископа Тихвинского владыка Мелитон был назначен ректором ЛДА и занимал этот пост около 5-ти лет. Он быстро завоевал уважение и любовь преподавателей и студентов, которые прозвали его «дедушкой». Владыка привлекал к себе выдающимися православными качествами, — исключительной добротой и естественным смирением, которые проявлялись в его повседневной жизни.

Впервые после хиротонии в том же году владыка приехал к нам в Москву, чтобы участвовать в панихиде на сороковой день после смерти Лидии Алексеевны Квитко— давнего и деятельного друга семьи Соловьевых. Панихида проходила в храме пророка Ильи, что в Обыденском переулке. Здесь владыку встретили со вниманием и почётом, хотя он появился как-то незаметно и в простом подряснике. Его проводили в алтарь, показали все достопримечательности храма, и он приложился к чудотворной иконе «Нечаянная Радость».

Бывая в Ленинграде на научных конференциях и совещаниях, я теперь всегда посещал владыку Мелитона и иногда ночевал у него. Часто в разговорах с владыкой затрагивалась научная тематика. Получив хорошее миссионерское образование в молодости, он интересовался результатами новых научных открытий в астрономии и астрофизике. На полках его книг можно было встретить популярные брошюры по теории относительности и астрономии. «Если бы эти научные данные были известны в наше время, - говорил владыка, - как легко и убедительно можно было бы опровергать атеистов в апологетических диспутах 20-х годов».

Ещё в самом начале 60-х годов Глеб Александрович Каледа, близкий знакомый владыки Мелитона и тайный священник с 1972 г., попросил меня включиться в апологетическую работу по сопоставлению современных научных результатов с описанием творения Вселенной, изложенным в Книге Бытия Библии. Эта работа, в общих чертах, бьша закончена только к 1970 г. и распространялась анонимно через «самиздат». Я рассказал о ней владыке, а он очень заинтересовался ею, благословил её продолжать и показать ему. Вот краткое резюме этой работы.

Официальная атеистическая пропаганда провозгласила тезис — «Наука доказала, что Бога нет!». Однако, при сопоставлении современных научных и библейских представлений оказалось, что, во-первых, наука это не доказала и, в принципе, доказать не может. А, во- вторых, между научным и библейским описаниями возникновения и развития Вселенной нет противоречий. Более того, существуют определённое согласие и явные совпадения некоторых представлений, особенно «по первому дню» творения. Поэтому критика описания творения Вселенной в Библии с точки зрения совремённых научных данных является некорректной и несостоятельной. Научные результаты скорее подтверждают Библейское описание творения Вселенной. Свою часть работы, относящуюся к «первому дню», я выделил в отдельную статью и привёз владыке. Он как-то очень обрадовался этой работе, а ознакомившись с ней, тут же попросил её перепечатать и сам отнёс к машинистке. Он считал, что этот труд будет полезен некоторым студентам, интересующимся вопросами соотношения науки и религии. Сама же статья была открыто напечатана только в 1999 г.

Общение с владыкой Мелитоном при посещении Ленинграда не только всегда обогащало духовно, но и позволяло познакомиться с некоторыми деталями жизни ЛДА. Как-то при очередном моём приезде владыка пригласил меня на заседание учёного совета ЛДА, посвящённое защите магистерской диссертации архиепископом Михаилом (Чубом). Владыка Мелитон считал, что мне будут интересны и богословское содержание диссертации, и сама процедура защиты, которая отличается от защит в обычных учёных советах научных институтов. Действительно, меня очень заинтересовали некоторые богословские положения Александрийской школы Оригена, приведенные диссертантом. Кроме того, понравилась и открытая дискуссия оппонентов с защищающим, проводимая без формального зачитывания отзывов на диссертацию.

В общении с собеседником владыка всегда был ласково-внимателен, и при этом он принимал не только живейшее участие в твоих проблемах, но старался как-то непосредственно помочь. Однажды я оказался у владыки проездом в г. Гатчину на научную конференцию. Владыка, узнав, что на следующий день утром я должен быть в Гатчине, тут же предложил поехать туда вечером вместе с ним на машине. Он сказал, что навестит семью своей дочери Нины, а я там переночую. Побывав у дочери, владыка поздно вечером поехал обратно в Ленинград, а я удивлялся его бодрости и неутомимости после такой длительной поездки, — ему было уже около семидесяти пяти лет.

В Ленинграде владыка оказывал широкое гостеприимство всем своим московским знакомым. У него часто и подолгу гостил мой тесть — Михаил Николаевич Квитко, с семьёй которого дружило и его семейство. Перед церковными службами, совершаемыми владыкой, он неизменно приглашал и брал с собой гостивших у него. Так Михаил Николаевич рассказывал потом в Москве, в каких Ленинградских храмах он побывал на службах вместе с владыкой. Мне и моей жене при командировках в Ленинград также посчастливилось молиться на службах владыки в Николо-Богоявленском, Преображенском и Троицком соборах. На его службах почему-то не замечалась пышности архиерейского служения, а возникала молитвенная сосредоточенность.

В конце 1974 г. владыку на должности ректора заменили епископом Кириллом (Гундяевым). Владыка с радостью принял свою отставку. «Для ректорства у меня не хватает ни образования, ни административных способностей, - говорил владыка, - а вот владыка Кирилл будет замечательным ректором».

Оставаясь епископом Тихвинским, владыка Мелитон сосредоточился на служении не только в храмах Ленинграда, но и часто выезжал в различные города епархии, — Тихвин, Новгород, Петрозаводск, Старую Руссу и другие. Благодаря неустанному и частому служению, его знали и любили прихожане многих храмов, а сам владыка сделался неким молитвенным средоточием Ленинградской митрополии. Как-то находясь в Новгороде, мы с женой случайно встретили Николая Аксёнова, — внука владыки, который в это время, кажется, был иподьяконом у владыки. Узнав от него, что мы здесь, владыка тут же пригласил нас в епархиальный дом на обед. На следующий день мы в переполненном храме молились за литургией, которую служил владыка.

Когда владыка бывал в отпуску в других епархиях, он непременно посещал храмы, стоял на службе в алтаре и причащался Святых Таинств. С собой он всегда возил запасные Дары. Ездил он на обычном городском транспорте и ходил в скромном плаще, под который заворачивал подрясник. Однажды, находясь в селе Ракитном Белгородской области у своей третьей дочери Елизаветы, владыка направился в церковь знакомиться с архимандритом Серафимом (Тяпочкиным) [13], известным в те времена старцем. Монахиня-келейница, обслуживающая архимандрита, видя скромность посетителя, отказалась его впускать. К счастью, случайно появившийся молодой человек из Москвы узнал владыку Мелитона и сказал матушке, которая тут же приняла его благословение и проводила к архимандриту. Впоследствии, бывая в Ракитном, владыка Мелитон всегда общался с отцом Серафимом и подолгу беседовал с ним.

Как викарный архиерей владыка принимал посетителей по разным вопросам и в своём кабинете, и в квартире. При общении с любыми людьми от владыки веяло такой доброжелательностью и любовью, что просители сразу же обретали надежду на понимание и поддержку. Он часто оказывал материальную помощь случайным незнакомым людям, просящим даже по телефону. Однажды я оказался невольным свидетелем приёма пожилого диакона на квартире у владыки. Владыка благословил его, усадил напротив себя и стал ласково расспрашивать, где и давно ли служит. Затем прочитал его прошение, наложил резолюцию и, благословив, сказал: «Идите и спокойно продолжайте служение. С Богом!». Отец диакон упал на колени, поцеловал руку владыки и заплакал. Так не стесняясь и не вытирая слёз, он вышел из комнаты.

К владыке приходили не только просители, но и жаждущие утешения и совета. Как- то владыка упомянул о разговоре с одним молодым священником, который жаловался, что в его семье рождаются одни дочери, а он очень хочет сына. «Вы знаете, - сказал владыка,- дочери, - это замечательно: они сохранят очаг вашей семьи. Вот я, например, езжу к дочерям, как домой, а к сыну — в гости, так как там другой быт». По-видимому, батюшка ушёл утешенным.

Отзывчивость к чужим страданиям являлась характерной чертой владыки. В 1975 г. я рассказал ему о моём дяде, живущем в Белоруссии.

Дядю Женю, - профессионального военного ещё со времён 1-й мировой войны и глубоко верующего православного христианина, - арестовали в 1938 г. Его не расстреляли, так как он с Божией помощью выдержал пытки и отказался подписать ложные показания, сфабрикованные следователем. Поэтому он отбывал срок в Колымских лагерях и по милости Божией выжил. После реабилитации в 1956 г. он проживал в г. Гомеле и очень переживал, что не смог участвовать в защите своей Родины в Великую Отечественную Войну. Он считал свои перенесенные страдания заслуженными, так как нарушил клятву, данную еще в 20-х годах перед образом Божией Матери, не употреблять вина. Более того, он сомневался, простится ли этот грех ему в будущей жизни. Владыка, узнав о его страданиях и сомнениях, написал ему утешительное письмо, о котором я узнал только позднее от самого дяди.

Вот его текст:

Глубокоуважаемый Евгений Васильевич! Мы с Вами знакомы только заочно через Ваших племянников Гоманьковых. Володя мне много о Вас говорил и Женя тоже. Последний — муж моей дочери и часто посещает меня. Я живу в Ленинграде. Около пяти лет был ректором Ленинградской Духовной Академии, а сейчас являюсь викарным архиереем Ленинградской Епархии. Мне уже 79 лет, и ректорство меня тяготило. Теперь я больше служу, разъезжаю по городам и сёлам нашей епархии. Есть у меня и епархиальные канцелярские дела или обязанности, связанные с жизнью Церкви. Немало приходится разбирать всяких дел, разрешать недоумения, сомнения и т. д.

Володя рассказал, что Вы очень переживаете за нарушение клятвы, данной перед иконой Божией Матери, о неупотреблении спиртного. И даже приходите в отчаяние от этого греха, думая, что этот грех Вам не простится. Дорогой мой, в этом Ваше великое заблуждение. Ведь нет греха, побеждающего человеколюбие Божие. Зачем же Господь установил таинство покаяния? Не Он ли сказал ученикам Своим, а в лице их пастырям: «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе». Вот Вы покаялись в нарушении клятвы, и Господь весь грех Ваш Вам отпустил. Ведь Вы прочитайте в требнике, какая чудная молитва читается священником перед исповедью. Особенно вторая молитва: «Господи Иисусе Христе, Сыне Бога живого, Пастырю и Агнче вземляй грех мира.... Сам, Владыко, ослаби, остави, прости грехи, беззакония, согрешения, яже в ведении и неведении, яже в преступлении.... Аще же в слове, или в неведении, или слово священническое попраша, или под клятвою священническою быша, или под свою анафему падоша, или под клятву ведошася сам ... сия рабы словом разрешитися благоволи, прощай им и свою их анафему и клятву, по велицей Твоей милости...». Ну как же можно после всего этого ещё смущаться и сомневаться? Как можно ещё приходить в отчаяние? Такая неизречённая к нам милость Божия! Не прощаются грехи только нераскаянным грешникам. Посмотрите на Ап. Петра, как он с клятвою отрёкся от Христа. Так и сказано в Евангелии: «Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите». После этого Пётр вышел и «горько плакал». И как после Воскресения Своего возвысил его Господь за раскаяние, и сделался он первоверховным Апостолом. Как может не простить Господь, когда на вопрос ученика: «Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз» (Матф. 18, 21). Ведь это получается 490 раз! А иначе говоря: до бесконечности. Это Он людям повелел, а Сам-то Он до бесконечности милосерд. Сколько даёт нам примеров Святое Евангелие: покаявшийся разбойник, покаявшийся мытарь, блудный сын и т. д. В Откровении говорится, что Бог поражал язвами людей грешных, тем самым приводя к раскаянию прочих грешников: всяких идолопоклонников, убийц, чародеев, блудников, лжецов, воров. Но они не раскаялись в своих злодеяниях (Откр. 9, 20 — 21) и все потом погибли (Откр. 21, 8 и 27; 22, 15). Такова участь нераскаянных. Мы же каемся и причащаемся, «... и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» (1 Иоан. 1, 7). И Святое Таинство Причащения установлено «во оставление грехов». Зачем же нам мучиться и унывать, и думать, что ещё на нас остался грех какой-то. Думать так- значит не верить Слову Господа, а это хуже всего. «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут», — говорил Он.

Не думайте и о том, что Ваш арест был наказанием за нарушение клятвы. Брали хороших людей. Это просто испытание веры Вашей. Разве мученики, страдавшие за Христа, были грешники или злодеи? А их брали, распинали, жгли и т. д. Перестаньте и думать, что Вам мстит Бог. Он всецелая Любовь. Может ли Любовь злопамятствовать? Вспомните Иова библейского. Он не за грехи страдал. Он был праведный человек, а надо было испытать веру его. Он не впал в уныние, а говорил: «Господь дал мне и Господь взял». И как же потом вознаградил его Бог! Сам Иисус Христос к своей славе пришёл через голгофские страдания. Не унывайте, дорогой Евгений Васильевич, а за всё благодарите Бога. За все эти страдания Господь удостоит Вас великой награды. Надейтесь. Надежда не посрамит.

А вот о том, что умерла Ваша супруга Зинаида Фаддеевна, что же очень-то переживать. У меня скончалась жена в 1958 году в возрасте 64-х лет. А затем мама скончалась в возрасте 83-х лет. Жили мы все хорошо. Я сам и хоронил их. Меня спрашивали, как это вы нашли в себе силы их отпевать? А для меня странным казался этот вопрос. Ведь я провожал их в жизнь вечную. Они для меня не мёртвые. Это я чувствую и в это верю непреложно. Даже постигаю разумом своим. И я чувспювал общение с ними, и до сих пор ощущаю руководство мною моей мамы. Они ведь ближе к Господу и их можно просить о своих нуждах. Вот так и Вы отнеситесь к этой «мнимой» потере Вашей супруги. Просите её молитв, и она помолится за Вас. Это очень верно, дорогой Евгений Васильевич. Когда-нибудь я Вам пришлю некоторые сведения о их тамошнем состоянии.

Ещё я знаю одного священника, который, будучи молодым и неопытным, вгорячах тоже дал слово не пить спиртного, а потом по молодости стал унывать, что сам лишил себя этого удовольствия. Помню, он посоветовался с одним учёным архиереем. А тот и говорит: «Ну, что вы беспокоитесь? Ну, в обществе выпейте рюмки три, на основании апостольских изречений: предлагаемое да ядите и подкрепляйтесь не только одной водой, но и вином». Вот так этот архиерей рассудил этого батюшку. А потом, когда батюшка стал постарше, он получил прямо отвращение к вину. И так бывает.

Вообще, больше всего в жизни надейтесь на беспредельное милосердие Божие. Веруйте в Промысел Божий. Если нападает тоска, тотчас обращайтесь к Богу с молитвой: «Отец мой Небесный, молю Тебя во Имя Единородного Сына Твоего Господа нашего Иисуса Христа, помоги мне, сохрани меня от отчаяния!» Ведь сам Христос велел так молиться. Прочитайте Евангелие от Иоанна (16, 23 — 24): "...о чём ни попросите Отца во имя Моё, даст вам". И Отец Наш Небесный всё исполнит ради возлюбленного Сына Своего. Он не может не исполнить, раз обещал. Не человек ведь Он, а Бог, желающий только нашего спасения,.а не гибели. Святитель Дмитрий Ростовский прямо сказал, что если мы делаем к Богу один шаг, то Он навстречу к нам делает 10 шагов. Так Он любит нас.

Простите меня, дорогой Евгений Васильевич, за многословие, но от избытка сердца моего говорят мои уста (Матф. 12, 34).

Остаюсь очень Вас любящий — недостойнейший Епископ Мелитон. 5 июня 1976 г.

А осенью того же года Евгений Васильевич (дядя Женя) скончался, - он был старше владыки на несколько лет. По рассказам его сына, умер он спокойно, примирённым со своей совестью.

В последние годы жизни владыки, когда ему было уже далеко за восемьдесят, удивляла его неутомимость в служении и в передвижении из города в город. Где-то в конце 1985 г. я сопровождал владыку из г. Обнинска Калужской области, в котором живёт семья моего брата Евгения, в г. Боровск на воскресную службу. Поехали обычным рейсовым автобусом, немного опоздавшим к началу литургии. Владыка сразу же незаметно прошёл в алтарь, где его радостно встретили. Всю литургию он молился в алтаре, и только перед раздачей креста настоятель храма, отец Трофим, сообщил о сослужении архиепископа Мелитона. После литургии нас пригласили к настоятелю в дом, который стоит почти у стен тогда закрытого Свято-Пафнутьева Боровского монастыря. Пока мы там обедали, нас разыскал двоюродный племянник владыки и предложил ему поехать на машине в Москву, а потом в Троице — Сергиеву Лавру. Владыка согласился, и они, заехав в г. Малоярославец, отправились в Москву. А мы в Обнинске поражались бодрости владыки, совершающего такие дальние путешествия. Господь укреплял его силы, необходимые для молитв и служений.

Свою последнюю литургию владыка совершил незадолго до своего девяностолетия в июле 1986 г. в день Казанской иконы Божией Матери, особенно почитаемой владыкой. А я навестил его в сентябре. Владыка был слаб, но принимал друзей и знакомых, лёжа на раскладушке, которую выносили во двор на свежий воздух. Ко мне он отнёсся с особым вниманием, понимая мои переживания в связи с кончиной моей жены.

Известие о смерти владыки мы получили 4-го ноября и тут же поехали в Ленинград. После похорон владыки в разговорах о его жизни и с отцом Глебом Каледой, и с отцом Николаем Амбарцумовым, который обряжал его на смертном одре, мы сознавали, чувствовали и понимали, что потеряли одного из праведников, который и сопровождал, и вёл нас по жизни.

ЛИТЕРАТУРА.

1. Каледа Л. Воспоминание об отце — священнике Владимире Амбарцумове. Альфа и Омега. Учёные записки Общества для распространения Священного Писания в России. М, 2000, #2 (24), с. 243 — 262.

2. Байтов Н. Прошлое в умозрениях и документах. Заметки к жизнеописанию моего деда. Изд. «Зверевский Центр Современного Искусства». М, 1998, с. 23 — 50.

3. Гоманьков В. И. Из воспоминаний. Журнал «Москва», 1992, с. 124.

4. Пестов Н. Е. Современная практика православного благочестия. Опыт построения христианского миросозерцания. СПб, «Сатис», 1994, 319 с.

5. Каледа — Амбарцумова Л. Соломенная Сторожка. Московский журнал. 1992, #10, с. 57 — 59.

6. Житие священномученика Василия Московского. Изд. Православного Свято— Тихоновского Богословского Института, М, 2001, 40 с.

7. Шик Е. М. Воспоминание об отце. Альфа и Омега. Учёные записки Общества для распространения Священного Писания в России. М, 1997, #2 (12) с.175 — 188.

8. Епископ Стефан Никитин. Московский журнал. 1996, #2, с. 40 — 49.

9. Торопцева Н. Т. Поэзия Н. А. Павлович. Альфа и Омега. Учёные записки Общества для распространения Священного Писания в России. М, 2000, #2 (24), с. 311- 320.

10. Гоманьков В. И. Воспоминания об о. Евгении Амбарцумове. Записки Семинара по истории Церкви памяти св. Стефана просветителя Пермского. М. 2002, вып. 9, с. 29-43.

11. Гоманьков В. И. Протоиерей Глеб Каледа. Журнал Московской Патриархии, 1995, #5, с. 60- 64.

12. Гоманьков В. И. Научные и библейские представления о возникновении и эволюции Вселенной. Сб. "Той повеле, и создашася." Фонд "Христианская жизнь", Клин, 1999, с. 129 — 148.

13. Белгородский старец архимандрит Серафим (Тяпочкин). Свято — Троицкая Сергиева Лавра, 1998, 224 с.

Православная баннерная сеть