Антоний Медведев

И. Хибяпин

"Журнал Московской Патриархии", №7, 1954 г.

С Лаврой Преподобного Сергия, этой великой и славной святыней земли Русской, связано много замечательных событий и много славных имен. Одно из этих имен - архимандрит Антоний, наместник Лавры, подвизавшийся на этом посту с 1831 по 1877 год.

Архимандрит Антоний был одним из замечательнейших представителей православного монашества. Он происходил из простого народа, но даже в условиях старой крепостнической России стал широко известен не только на родине, но и за границей. Не получив никакого школьного образования, он обнаруживал такие познания и такой ум, что даже приснопамятный митрополит Московский Филарет часто спрашивал его советов и следовал им.

Более половины своей долгой жизни о. Антоний управлял Лаврой Преподобного Сергия. На почетный и ответственный пост наместника он вступил еще относительно молодым, всего 39 лет, полный сил и энергии, имея богатый опыт как в иноческом житии, так и в делах монастырского руководства. Это был уже настоящий инок, истинный подвижник благочестия, чуткий и умелый руководитель братии и талантливый управитель. Его почти полувековое управление Лаврой является одной из блестящих страниц славной истории обители Преподобного Сергия, и этот краткий обзор его жизни и деятельности является посильной данью его светлой и незабвенной памяти.

Архимандрит Антоний, в миру Андрей Гавриилович Медведев, родился 6 (17) октября 1792 года в с. Лыскове (ныне город Лысков), бывшей Нижегородской губ. Его родители были крепостными помещицы графини Головкиной, которым она, умирая, дала вольную. Ко времени рождения Андрея отец его служил по вольному найму поваром у богатого и влиятельного помещика князя Грузинского. Пяти лет от роду Андрей лишился отца. Грамоте отрок Андрей обучался дома. Потом был отдан матерью в ученики к аптекарю Полидорову, при местной больнице, находившейся на попечении и содержании упомянутого Грузинского. Заведы-вавший больницей врач Дебше взял Андрея к себе, стал поручать ему уход за больными и обучать его искусству врачевания, а умирая, завещал ему свою библиотеку.

Чтение медицинских книг и больничная практика помогли способному юноше сделаться довольно искусным лекарем, так что Грузинский, вскоре после смерти Дебше, поручил молодому Медведеву заведывание больницей. А в 1812 году Андрей Медведев получил и формальное разрешение на врачебную практику.

Успешно занимаясь врачебной практикой, молодой Андрей, все время чувствовал какое-то, еще не ясное для него самого, иное призвание. Встреча со странствующим монахом, предложившим Андрею прочитать вместе келейное правило, в котором его особенно умилило имя Сладчайшего Иисуса, была первым указанием на это призвание и, хотя она не произвела изменения в образе жизни Андрея, однако послужила как бы исходной точкой в его исканиях. Большое влияние оказала на молодого Медведева настоятельница Арзамасской Алексеевской женской общины Ольга Васильевна Стригалева. Глубоко религиозная и духовная натура, вся проникнутая мыслью о Боге и вечном спасении, она пробудила в душе Андрея глубокие религиозные чувства. Под ее влиянием он посетил некоторые монастыри, а новые впечатления от этих посещений вызвали у него желание стать монахом.

Внимательно читая дотоле неизвестные ему святоотеческие и аскетические творения, которыми снабжала его О. В. Стригалева, Андрей укреплялся в своём стремлении. Он даже устроил в подвале дома, в котором жил, уголок, куда удалялся, иногда на день и на два, для приучения себя к молитве и к собранности духа. Вскоре, отказавшись от места в Лысковской больнице, Андрей переселился в Арзамас, а в 1818 году вступил в Саровскую обитель на положение послушника-чтеца.

Молодой Медведев не был поручен в послушание никакому старцу. Не мог он пользоваться советами и наставлениями и великих подвижников Саровских о. Серафима и о. Марка, ибо последний незадолго до этого скончался, а о. Серафим был в затворе и сохранял (до 1820 года) обет молчания. Единственным человеком, от которого в то время Андрей мог получать мудрое руководство в духовной жизни, была О. В. Стригалева. Он часто посещал ее, но эти его отлучки из Сарова были нарушением монастырских правил, и ему стали в них отказывать.

Для Андрея, еще не покорившего своей воли безропотному послушанию, пребывание в обители становилось тяжелым. Пробыв в Сарове около полутора лет, Андрей Медведев вернулся в Арзамас с настроением отказаться от монашества. Но О. В. Стригалева рассеяла его сомнения и убедила поступить в Высокогорскую пустынь (рядом с Арзамасом), где он стал исполнять обязанности пономаря и заниматься врачебным делом, а летом 1822 года принял там постриг с именем Антония (в честь преподобного Антония Печерского). Вскоре же последовало посвящение его во иеродиакона, а через два дня во иеромонаха.

Большое значение для молодого инока Антония имело путешествие его в Киев с посещением на пути многих монастырей и других русских святынь. Во время этого путешествия он встречался и беседовал со многими опытными в духовной жизни людьми и ознакомился с монастырскими порядками. Благодаря этому круг его воззрений значительно расширился и он обогатился многими ценными сведениями. На пути в Киев о. Антоний посетил и Троице-Сергиеву Лавру, где, как он вспоминает, братия обошлась с ним довольно грубо, а в Москве его принял митро-лолит Филарет, на которого он произвел весьма благоприятное впечатление.

В 1826 году о. Антоний назначается "строителем" (настоятелем) Высокогорской пустыни, которая под его руководством стала быстро процветать и прославляться. В период этого настоятельства о. Антоний по нескольку раз в год посещал Саровскую обитель для беседы с опытными старцами, в особенности с о. Серафимом, вышедшим к тому времени из затвора. И старцы Саровские также любили о. Антония и часто его навещали.

Под их руководством о. Антоний все более укреплялся и возрастал в духовной жизни. Теперь для него уже не было никаких сомнений в том, что монашество - его истинное призвание. В нем братия Высокогорской пустыни видела духовного отца, строгого инока-подвижника и талантливого администратора. Его личность, служение и дар слова привлекали в пустынь многочисленных посетителей, жаждущих побеседовать с ним, получить от него совет или наставление. Трудами о. Антония Высокогорская пустынь благоустроилась, в ее храмах установилось благолепное служение, а число иноков с 20 возросло до 90.

III

С некоторых пор о. Антония стала неотступно преследовать мысль о близкой смерти. В угнетенном состоянии духа он в январе 1831 года едет к о. Серафиму и со слезами просит разрешить ему это душевное томление, умоляя старца помолиться о его душе. Тогда старец Серафим с любовью говорит ему: "Не так ты думаешь, радость моя, не так: Промысл Божий вверяет тебе обширную Лавру". На недоумения о. Антония о. Серафим опять повторил эти слова и на прощание сказал: "Теперь гряди во имя Господне; время уже тебе, тебя ждут". На возвратном пути высокогорский монах, сопровождавший о. Антония, начал плакать и на вопрос о. Антония о причине слез сказал, что о. Серафим предупредил его о близкой разлуке с о. Антонием.

В это время скончался наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Афанасий. Размышляя о выборе кандидата на его место, митропоолит Филарет вспомнил об о. Антонии, но несколько смутился, потому что о. Антоний служил в другой епархии. И вот на другой же день один странник (как известно, приснопамятный иерарх любил странников, допускал их к себе в дом и нередко беседовал с ними) назвал ему о. Антолия, как человека, достойного занять пост наместника Лавры. Увидев в словах странника указание свыше, митрополит Филарет в тот же день написал о. Антонию: "Мысль, которую я вчера имел, но не успел сказать, сегодня, предварив меня, сказал мне другой, и сие внезапное согласие сделалось свидетельством того, что мысль пришла недаром. Сия мысль есть надежда, что при помощи Божией, благоугодно Богу и Преподобному Сергию можете вы послужить в его Лавре, где упразднилось место наместника. Призвав Бога и взыскуя Его воли, а не моей, приглашаю вас на служение сие. Да будет вам к принятию сего звания благим побуждением то, что это не ваша воля и что я вас призываю как послушник Преподобного Сергия, который о вашем ему через меня послушании будет благий перед Богом о вас свидетель и за вас предстатель".

Формальности о переводе о. Антония из одной епархии в другую были улажены, и он 10(22) марта 1831 года стал наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.

Уже через три года наместничества о. Антония прежней Лавры нельзя было и узнать. За годы, прошедшие после смерти митрополита Платона, многое в Лавре пришло в упадок. Братии было менее 100 человек. Должная дисциплина отсутствовала; не было благочиния и благолепия при богослужении. Стенная ограда Лавры во многих местах стала непрочной, а корпуса и храмы требовали неотложного ремонта. Кровли башен грозили падением. По углам, с внутренней стороны ограды, были свалочные места. На территории Лавры по временам скапливалась такая грязь, что в иных местах невозможно было пройти. Иконописная мастерская влачила жалкое существование.

На первых же порах своего наместничества о. Антоний, начитанный в аскетических творениях и житиях древних подвижников и в своей жизни старавшийся идти путем этих избранников Божиих, а сверх того обладавший большими административными талантами, приобрел расположение и дружбу митрополита Филарета. Приснопамятный иерарх,, видя в о. Антонии истинного монаха, сделал его своим духовником.

Большой любовью стал пользоваться о. Антоний и у лаврской братии, и у многочисленных паломников. Со всех концов России к нему приходили люди разного общественного положения за советом, утешением и помощью, и едва ли кто уходил от него неудовлетворенным. Многие избирали его своим духовным отцом. Митрополит Филарет часто посылал к нему людей, нуждавшихся в назидании или утешении.

С самых же первых дней своего управления Лаврой о. Антоний занялся ее благоустройством. В течение первых 12 лет он положил много трудов, чтобы привести в порядок стены Лавры; все непрочные места в них были исправлены, причем часть стены, по 40 метров с южной и с северной стороны, была переложена до основания, а на башнях сделаны новые перекрытия. Жилые и служебные корпуса были также капитально отремонтированы. Восстановительные работы коснулись и всех без исключения храмов, которые украсились внутри и снаружи. До о. Антония лишь два храма - Трапезный и Больничный - имели отопление, а он утеплил и другие храмы, чем привлек большое количество богомольцев в зимнее время. Задние углы Лавры, служившие свалочными местами, были очищены, и по территории Лавры устроены мощеные дорожки; а там, где была грязь и валялся мусор, появились древесные и цветочные насаждения (в особенности около храмов). У северной стены, ради приезжавших сюда крестьян, был выкопан обильный водой колодец; также и все лаврские корпуса получили хорошее водоснабжение.

В то же время о. Антоний много заботился о том, чтобы упорядочить богослужебную жизнь, внести в нее благочиние и благолепие. На большую высоту было поставлено при нем и церковное пение, и церковное чтение.

По свидетельству современников, богослужения, совершаемые о. Антонием, производили неизгладимое впечатление. Его величественная наружность, умение держать себя, неспешное и немедлительное служение, приятный голос, превосходная дикция, богатство облачений, стройное и умилительное пение, хорошее чтение - все это создавало истинное благолепие.

Отец Антоний ввел в Лавре и специальные еженедельные богослужения в нарочитые дни и чтение акафистов за всенощной под великие праздники. За редкими исключениями о. Антоний присутствовал при всех богослужениях, в какой бы час суток они ни совершались. Большею частью он сам принимал участие в совершении церковных служб. От этого его не удерживала и развившаяся под старость болезнь ног.

Много трудов и средств положил о. Антоний на возрождение иконописного дела в Лавре. Иконописная мастерская превратилась при нем в образцовую. Вскоре была открыта и школа иконописи, давшая многих искусных мастеров своего дела.

Дары духа многоразличны, а нива Христова велика и обширна, и всякий делатель может найти на ней должное место, сообразно своему призванию, своим талантам. Но основа всякого истинного делания на ниве Христовой одна - святость, стяжание даров Духа Святого. По слову апостола: "Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех" (1 Кор. 12, 4-6). Один и тот же Господь Бог, один и тот же Дух Его действует во всех истинных чадах Церкви, на каком бы поприще они ни подвизались, какое бы делание ни совершали. Посему всякая работа на пользу Церкви Божией благословлена Богом, какой бы малой она иногда ни казалась в очах людских.

Так и деятельность о. Антония на посту монастырского настоятеля - кратковременная в Высокогорской пустыни и многолетняя в Лавре - была "проявлением Духа на пользу" (1 Кор. 12, 7). Управляя Лаврой, он действовал в том же духе церковной святости, в котором творил и другие дела благочестия. Тот же Дух побуждал его предаваться молитве и богомыслию, творить милостыню, назидать своих духовных чад и ревновать о порядке, благочинии и благолепии в Церкви.

Отец Антоний любил уединение и стремился к уединенной созерцательной жизни. Он даже официально просил митрополита Филарета позволить ему уйти на покой. Но мудрый первосвятитель видел, что на посту наместника Лавры о. Антоний может приносить большую пользу Церкви, и не отпустил его.

Но о. Антоний все же осуществил свое заветное желание, хотя и в ином виде: в 1843-1844 годах он, с благословения митрополита Филарета, учредил Гефсиманский скит, который скоро привлек к себе многих иноков. Сюда приходили строгие ревнители подвижничества, искавшие уединения или совершенного безмолвия, и такие, которые желали проводить подвиг в строжайшем посте и лишениях. О. Антоний часто проводил в скиту уединенную жизнь, даже выкопал там пещеру, куда удалялся для молитвы и духовного созерцания. Скит вскоре дал от себя две новые ветви: пещерную обитель и пустынь Параклит.

С годами о. Антоний несколько изменил, вернее расширил свой взгляд на уединенную созерцательную жизнь. Его руководящим убеждением стало то, что "пустыня везде, где обитает безмолвие ума, утишение страстей, безмятежность души, смирение сердца, где не угасает светильник молитв, где общение человека с Богом не нарушается никакими плотскими помыслами, где огонь любви горит тихим пламенем, до небес досягающим. Пустыня там, где Христос и Его благодать, где Его освящение. Все дело не в месте, а в нас, в нашем внутреннем устроении".

Главным началом жизни и деятельности о. Антония были слышанные им слова великого Саровского подвижника о. Серафима: "Будьте милостивы, к милости прибегайте и в словах, и в делах, и в помышлениях, ибо милость есть жизнь души. О милости и немилосердии суд приимем". Поэтому, кроме склонности к молитвенно-созерцательной жизни, в душе о. Антония с молодых лет сильно было и другое стремление - к широкой общественно-благотворительной деятельности. Благотворил он всюду, как только мог; рука его всегда была отверста для каждого, обращавшегося к нему за помощью. Но дело не ограничивалось личной благотворительностью: о. Антоний возобновил завещанное Преподобным Сергием бесплатное кормление бедных и раздачу нуждающимся хлеба (мукой или зерном). Вне стен Лавры был устроен дом призрения для старых женщин, при нем больница для обслуживания приходящих в Лавру богомолок и училище для девочек. В стенах Лавры было открыто училище для мальчиков, в котором обучалось до 100 человек на полном иждивении Лавры, и устроены различные мастерские, в которых воспитанники этого училища обучались различным ремеслам. Словом, все сорокашестилетнее пребывание о. Антония в Лавре Преподобного Сергия было неустанной помощью нуждающимся.

Под благотворительностью о. Антоний подразумевал дела духовного и материального милосердия. Помощь духовная выражалась у него в руководстве к жизни благочестивой и врачевании болезней греховных, в поддержании мужества среди искушений и в утешении скорбящих. Недаром митрополит Филарет, глубокий знаток духовной жизни и человеческой души, посылал к о. Антонию нуждавшихся в духовном врачевании.

Как начальник монастыря, о. Антоний особое внимание обращал на духовную сторону иночества. Он зорко следил за поведением каждого из вверенной ему братии и очень заботился об устроении их внутренней жизни. Особенно большим его вниманием и расположением пользовались старцы-подвижники и вообще все ревнующие о благочестии. Он не переставал руководить иноков своими советами, а по временам и особыми распоряжениями, чтобы возбудить в них дух истинного монашества.

Твердо смиряя непокорных и нераскаянных, о. Антоний всегда был снисходителен к раскаявшимся. Он помнил и неизменно старался выполнить завет, данный ему в Сарове о. Серафимом "быть не отцом, а матерью своих монахов". Провинившихся он, как правило, не бранил за тот или иной порок, а исправлял, стремясь представить перед исправляемым красоту добродетели и раскрыть безобразие порока.

Много сделал о. Антоний и в области издания религиозно-нравственной и духовно-аскетической литературы. По поручению митрополита Филарета, им был тщательно просмотрен перевод творений Исаака Сирина и Иоанна Леетвичника. Благодаря стараниям о. Антония, вышло в свет первое жизнеописание о. Серафима. Напечатал он и сокращенное правило монашеской жизни. Много помогал о. Антоний и оптинским инокам в деле издания полезных для иночества (и вообще для религиозного назидания) книг.

В числе наград, достойно полученных о. Антонием, была и необычная для архимандрита - дозволение носить панагию (1856 год).

Скончался о. Антоний 12(24) мая 1877 года на 85-м году жизни. В отпевании его, совершенном в Троицком соборе Лавры, участвовало более 60 священнослужителей во главе с епископом Игнатием Можайским и епископом Иоанном. Ректор Московской духовной академии архимандрит Михаил сказал слово. Прибывший на другой день митрополит Московский Иннокентий совершил по почившем панихиду.

Вечная память незабвенному о. Антонию. Вечная память и приснопамятному митрополиту Филарету, который своим мудрым выбором так много сделал для обители Преподобного Сергия.