Андрей Иванен

Протоиерей Ростислав Лозинский: «Всему мера - благоразумие»

Ежемесячная газета "Мир Православия" №9 2001

www.baltwillinfo.com/mp9-01/mp-14p.htm

Сегодняшний рассказ о священниках, чья судьба была связана с Эстонией, посвящен удивительному человеку – протоиерею Ростиславу Лозинскому (1912-1994), богослову и ученому, тонкому лирику и проповеднику, а прежде всего - пастырю. Эта публикация является частью главы из книги об истории ивангородской Свято-Троицкой церкви на Парусинке (Штиглицкой), которая готовится сейчас к выходу в свет.

Ростислав Романович Лозинский родился 27 февраля 1912 г. в Пскове. Отец - инженер-электрик, мать - педагог. В 1929 г. окончил гимназию в Тарту и поступил на богословский факультет Тартуского университета, который закончил в 1934 г. Пастырская деятельность о. Ростислава Лозинского началась в Ивангороде, который в то время являлся пригородом (форштадтом) Нарвы. Здесь, в фабричном районе на Парусинке, в прекрасном тенистом парке, стоял изящный, светлый храм-усыпальница, где покоился прах барона А.Штиглица, его супруги, приемной дочери и А.Половцова, людей, в свое время хорошо известных в России своими заботами о развитии текстильной промышленности и промышленного искусства. В связи со смертью настоятеля Свято-Троицкой церкви о. Николая Ратьковского, 14 февраля 1934 г. место настоятеля было объявлено вакантным. На вакансию претендовало три кандидата: замещавший в данный момент настоятеля священник Григорий Троицкий, священник Усть-Наровской Владимирской церкви Евгений Яхонтов и Ростислав Лозинский, пока еще студент университета. Рекомендации и отзывы о нем были только положительные.

Можно сказать, что и Приходской совет, и общее собрание прихожан, решившее 29 апреля 1934 г. отказаться от выборов настоятеля и просить митрополита Александра назначить Ростислава Лозинского настоятелем прихода, приняли исключительно мудрое решение. По сути, они проголосовали за священника нового типа, за духовное лицо, которое выросло и сформировалось в условиях независимой Эстонии, за такого человека, который знал и понимал нужды русских людей в Эстонии не понаслышке. Действительно, в русской среде появлялось новое поколение, которое вырастало в условиях двойной изоляции: с одной стороны, эстонская культурная среда в силу своей молодости не могла быть опорой для русского, тем более православного сознания; с другой стороны, корни дореволюционной русской культуры были фактически утрачены, и она жила лишь в традициях и сознании эмигрантов. Для духовного сознания тех лет крайне важно было обрести себя в новой ситуации, заново оценить свое место в европейской культуре. Нужно сказать и о советской пропаганде, которая стремилась показать Советскую Россию как воплощенный на земле рай. В этой сложной дезориентирующей мировоззренческой ситуации слово пастыря должно было быть и твердо, и аргументировано. Именно таким даром и таким уровнем образования обладал о. Ростислав. Он и его сподвижник о. Александр Киселев, настоятель крепостной Успенской церкви, издававший религиозные журналы «Миссионерские заметки» и «Путь жизни», по воспоминаниям современников, стали ярким явлением духовной жизни Нарвы тех лет. «Два молодых священника о. Киселев и о. Лозинский, - вспоминает старая нарвитянка Вера Михайловна Круглова, - своими проповедями, своей страстной пропагандой Православия сразу привлекли нарвитян. Их ходили слушать и молиться вместе с ними».

Любопытно отметить, что на тот момент (7 мая 1934 г.), когда в Нарвский Епархиальный совет прихожане отправили официальное прошение о назначении на должность настоятеля Ростислава Лозинского, он не имел еще духовного сана. Это говорит, в частности, о том, что к этому времени прихожане не только формально нуждались в новом настоятеле, но и остро ощущали потребность в энергичном, молодом, деятельном и образованном священнике.

4 августа митрополит Александр рукоположил его в сан дьякона, а на следующий день, 5 августа 1934 г. - в сан иерея. С этого дня о. Ростислав непосредственно приступил к исполнению обязанностей настоятеля Свято-Троицкой церкви.

Помимо основной, пастырской деятельности, о. Ростислав Лозинский преподавал в нарвской русской эмигрантской гимназии, где сменил на посту законоучителя о. Павла Дмитровского после избрания его епископом Нарвским. Об этом времени сохранились воспоминания Ксении Григорьевой, учившейся под началом о. Ростислава: «…Сначала семью Лозинских поселили в квартире двухэтажного дома в парке, невдалеке от ворот, в котором когда-то жили сами Штиглицы, а впоследствии - в одном из отдельных коттеджей, построенных для служащих льнопрядильной фабрики, располагавшихся за пределами парка. Обстановка была столь скромной и неброской, что запомнился только кабинет отца Ростислава, который можно было охарактеризовать одним словом: книги. Везде - на большом письменном столе, на подоконнике, на стульях громоздились книги и рукописи.

Познания отца Ростислава были очень разнообразными. Помимо богословия он прекрасно знал литературу, историю, искусство, иностранные языки.

Поскольку автобус в то время ходил из города на льнопрядильную фабрику только один раз в день рано утром к началу рабочего дня и возвращался в город после конца рабочего дня, отец Ростислав приезжал (а, вернее сказать, мчался, подоткнув полы рясы) на занятия в гимназию на велосипеде.

Когда отец Ростислав появился в Нарве, он был самым молодым. От всей его высокой стройной фигуры веяло исключительным благородством. При этом отец Ростислав держался очень скромно и естественно…».

Отец Ростислав также был активным членом русского Студенческого Христианского движения (РСХД), объединявшего не только студентов, но и молодежь вообще. Центр движения находился в Париже, возглавляли его известные русские религиозные деятели священники Лев Липяровский, Сергий Булгаков, Сергий Четвериков, философы и историки В.В.Зеньковский и Н.А.Бердяев. Первый кружок РСХД был основан в Таллине в 1924 г., но вскоре отделения движения создаются в Тарту, Нарве, Печорах, Валге; в Печорском и Пюхтицком монастырях проводятся съезды РСХД Прибалтики. Деятельность христианского движения была очень разнообразной и носила не только религиозный, но и культурно-патриотический характер, способствуя утверждению русского национального самосознания и распространению русской культуры.

Известно, что о. Ростислав Лозинский принимал активное участие в движении не только на местном уровне. Так, в 1936 г. с 7 по 12 августа проходил общий съезд РСХД Эстонии. Устроили его в Каарепере, в 80 км от Тарту. На таких съездах, как правило, устраивали временную домовую церковь, в которой служил священник съезда. Съезд 1936 г. был посвящен памяти деятелей русской религиозной культуры, а священником съезда был именно о. Ростислав Лозинский. На утренних собраниях съезда звучали доклады на духовно-религиозные темы; в рамках съезда работали два семинара, одним из которых - «Таинства Церкви» - руководил о. Ростислав Лозинский.

После прихода советской власти в 1940 г. преподавание Закона Божьего в гимназиях отменили. Начался новый период гонений на церковь. Прекратилась выплата жалования причту от администрации национализированных мануфактур. Как вспоминают современники, чтобы пропитать свою семью - матушку и двух сыновей - о. Ростислав вынужден был браться за самую тяжелую физическую работу. Его взяли только грузчиком на фабрику в самый вредный для его больных легких красильный цех. Рассказывали, что рабочие этого цеха (быть может, вчерашние его прихожане), сами быстро «перекрасившиеся», издевались над священником.

В начале Второй мировой войны, когда Нарву уже бомбили, заботой отца Ростислава по-прежнему был любимый им храм, о котором до конца дней болело сердце. Благодаря его заботам, храм практически не пострадал во время войны.

Служение в Свято-Троицкой церкви закончилось для о. Ростислава 1 марта 1942 г., когда он был переведен настоятелем Александро-Невской кладбищенской церкви в Таллин. Об этом периоде его жизни сохранились воспоминания Митрополита Таллинского и всея Эстонии Корнилия: «Отца Ростислава я знаю очень давно. Когда он появился в Таллине, я только окончил гимназию. Его энергия, молодость, деловитость, организаторские способности и определенная открытость привлекали к нему церковное юношество. Он принадлежал к новому поколению священников. Впервые мы встретились в военные годы, когда он стал настоятелем кладбищенского храма в Таллине. Храм был запущенным. Но, окормляемый таким пастырем, несмотря на войну, преобразился. Из кладбищенского превратился в приходской, богослужения стали постоянными, посещаемыми. Отец Ростислав, тогда молодой священник, умел находить контакт с людьми. Он не только совершал богослужения, но проводил и внебогослужебные беседы. Тогда, когда о. Ростислав начал служить в Таллине, были времена церковного раскола, митрополит Александр вышел из подчинения экзарха митрополита Сергия, то есть юрисдикционно перестал подчиняться Московской епархии. Отец Ростислав сразу выбрал правильный путь и остался в ведении епископа нарвского Павла, своего руководителя и наставника в пастырской деятельности.

Период служения о. Ростислава в Таллине был недолгим - 9 марта 1944 г., во время бомбежки советской авиацией, Александро-Невский храм, где он служил, был разрушен, и вскоре о. Ростислава перевели в Тарту. Но за короткий, примерно двухгодичный период о. Ростислав сделал много полезного для Церкви: в частности, организовал духовное окормление лагерей интернированных в Эстонию русских людей из Брянской и Орловской областей, ездил туда для богослужений, раздачи Евангелий, гуманитарной помощи. Во время немецкой оккупации русское эвакуированное население находилось в четырех лагерях: Клоога, Пылькюла, Палдиски и Феллин. Дело в том, что в этих лагерях находились в основном женщины и дети, существовал даже детский дом. Многие таллинцы брали к себе на воспитание детей из этих лагерей.

Одну из первых поездок в те лагеря я совершил вместе с о. Ростиславом. В одном из бараков устроили временную церковь, отслужили литургию и даже крестили. Позднее в лагеря много ездили другие священники, в частности священник Михаил Ридигер, но инициатива в организации этого важного дела в первую очередь принадлежит о. Ростиславу. Вообще нужно сказать, что о. Ростислав был, с одной стороны, человеком ума, а с другой, отличным организатором, человеком дела, в круг «дел», разумеется, входили и сами христианские дела.

Я могу считать о. Ростислава своим учителем в пасторско-приходской жизни.

Позднее, бывая у него в Туле, я всякий раз получал от него что-то важное и памятное для меня, нужное в церковной жизни. Я знаю, что отцу Ростиславу была предложена архиерейская кафедра в Эстонии, и он от нее отказался. Конечно, напрасно, потому что это был бы очень хороший архиерей».

С 12 октября 1944 г. по 15 июля 1957 г. он настоятель Успенского собора в Тарту и благочинный Тартуского округа. Переезд в Тарту был связан с тем, что там, в связи с отъездом на Запад священника Николая Павского, образовалась вакансия. Это был довольно удачный вариант, потому что до о. Николая Павского здесь служил известный священник о. Анатолий Остроумов, который пользовался большой популярностью и даже был кандидатом на епископскую кафедру. Отца Анатолия о. Ростислав хорошо знал по своей юности. Таким образом, те духовные зерна, которыми был вскормлен о. Ростислав в Нарве при о. Павле Дмитровском и в Тарту при о. Анатолии Остроумове, очень скоро дали добрые плоды.

Об этом времени жизни о. Ростислава сохранились воспоминания его духовной дочери, Валентины Владимировны Медведевой: "… Время было тяжелое, народ бедный, церковь содержать было трудно, не было дров для отопления, поэтому посещаемость была ограниченная. Постепенно жизнь налаживалась, службы совершались во все недельные и праздничные дни. По воскресеньям, после вечерни, служились акафисты со всенародным пением.

Настоятель был отцом для прихожан, вникая во все нужды, старался помогать во всем, был доступен. Можно было придти к нему и домой для разрешения духовных проблем. Он старался организовать и прихожан для оказания взаимной помощи бедным и больным, всеми оставленными сиротам.

Поскольку о. Ростислав вырос в Тарту, здесь же окончил русскую гимназию и богословский факультет университета, он был своим человеком для местной интеллигенции, душой общества. Всегда по приглашению, как в старые добрые времена, посещал прихожан в дни Рождественских праздников и в дни Св. Пасхи. Все это создавало атмосферу доверия и духовного уюта".

В 1957 г. заканчивается эстонский период в судьбе о. Ростислава. Далее в его послужном списке значатся храмы и приходы в Иванове, Костроме, Веневе; в феврале 1969 г. он назначен настоятелем храма Св. 12-ти Апостолов города Тулы.

В 1961 г. о. Ростислав Лозинский окончил экстерном Московскую Духовную Академию, а 30 декабря 1968 г. защитил магистерскую диссертацию. С 1989 г. - доктор богословия.

В 1974 г. с должности настоятеля храма Св. 12-ти Апостолов о. Ростислав уходит по болезни за штат и с этого времени посвящает себя и свои таланты истории и краеведению, исследованиям тульских храмов, монастырей и кладбищ. Этот период жизни священника оставил наиболее яркий след в сознании тех жителей Тулы, кому небезразлично было, где, как и в какой стране жить. Нужно сказать, что именно о. Ростислав явился инициатором и духовным руководителем общественного движения "Тульский некрополь", направленного на сохранение и изучение кладбищ Тулы. С него, собственно, и началось изучение памятников материальной и духовной культуры православной церкви на территории тульского края. Он же был и организатором работ по приведению кладбищ в порядок. Благодаря его усилиям удалось спасти старейшее Всесвятское кладбище Тулы, через которое намечали прокладывать шоссе.

Перу о. Ростислава принадлежит более сорока работ, большинство из которых пока ждут своего издателя; главным трудом своей жизни о. Ростислав считал книгу "Пастырь на приходе" о практике пастырского служения. В последние годы жизни он жил мечтой о создании в Туле Палаты Древностей, особенно заботился о возрождении Богородичного Щегловского монастыря. Насколько высок был авторитет о. Ростислава в Туле, говорит тот факт, что в 1992 г. ему было присвоено звание Почетного гражданина Тулы, он лауреат премии "За большой вклад в возрождении культуры и нравственности Тулы", а спустя год после смерти, в 1995 г., улица, на которой он жил, в знак признательности за заслуги и труды по изучению и сохранению культурных ценностей тульского края, названа его именем.

Скажем несколько слов и о духовном облике о. Ростислава. Вот строки из воспоминаний Людмилы Павловны Будаевой, написанные спустя сорок дней после кончины пастыря: "… Еще до знакомства с батюшкой, я много слышала о нем, о его большой работе по созданию летописи Тульской епархии, о том, как беспокоит его состояние городских кладбищ, и как много делает отец Ростислав для того, чтобы вернуть людей к Богу. А это ведь были времена, когда в церковь мы шли с оглядкой: не донесут ли, не сообщат ли на работу. Мы боялись, батюшка же не боялся нас принимать, скромно, непреклонно исполняя свой тихий подвиг служения Богу и людям.

Это был проповедник, несший слово Евангелия всем, кто был для него открыт, стольким давший утешение в скорби, стольких спасший от ложных шагов, неверия, слабостей…

Батюшка придавал первостепенное значение чтению Священного Писания. Он считал, что православный христианин должен читать его ежедневно, молитвенно размышляя над прочитанным, пренебрежение таким чтением считал большим грехом.

Постоянной заботой о. Ростислава было обеспечить приходящих к нему книгами религиозного содержания. Дарил (в последний год жизни это было довольно часто) или давал читать книги на определенное количество дней. Радовался, как ребенок, если за этим следовала просьба об очередной книге.

Особое внимание - и я тому свидетель - уделял людям, которые хотели креститься. Батюшка до конца своих земных дней не мог мириться с тем, что взрослые люди крестились лишь в силу традиции, едва ли не первый раз приходя в храм. Он всегда старался приобщить их, ничего не понимающих, ко Христу, к церкви. И тогда крещение откладывалось, изучались хотя бы основы христианской веры. Батюшка преображался, он говорил об исцеляющей благодати Божией, о Христе и его Духе, который слушающие должны принять в Святом Крещении, что Крест Христов - не просто знак, который мы носим, это полная отдача себя. При этом он всей душой старался передать каждому хотя бы крупицу своей любви к Богу. Новокрещенного отец Ростислав старался познакомить с небольшим кругом верующих для взаимной поддержки и помощи, для укрепления еще такой молодой и хрупкой веры.

Отец Ростислав был миссионером в нашей одичавшей стране, распространяя любовь к Богу и человеку, заповеданную людям Христом. К нему шли труждающиеся и обремененные, кроткие и не очень; у него находилось слово для каждого. Как и апостол Павел, он говорил с каждым на его языке. От отца Ростислава исходила такая сила душевного тепла, мира, любви, радости, которую мог не ощущать только человек крайне бесчувственный. Рядом с ним каждый из нас и себя чувствовал достойнее. Мы получали от него не только моральную и духовную поддержку, мощный заряд энергии, но и становились выше своих слабостей и грехов, понимая, что нас не осуждают, сочувствуют и любят.

Он знал, как немногие, историю церкви, православие было его средой, воздухом, которым он дышал, русские святые - собеседниками. Батюшка любил церковное пение. Прекрасно знал иконопись. Его богословские работы тому подтверждение. Он учил нас видеть эту красоту, радоваться жизни и благодарить Творца. Учил, как важно отдавать все, что имеешь, Богу и людям. Часто напоминал: "Милостыня - начало всякому добру, это сухари на дальнюю дорогу".

К портрету о. Ростислава Лозинского последних лет жизни, пожалуй, стоит добавить и то, что он сам заблаговременно и весьма обстоятельно подготовился к смерти: приготовил все погребальное облачение священнослужителя. Позаботился о месте для могилы, прибрал для себя с могилы сына временный деревянный крест, сделал всевозможные духовные завещания - словом, сделал все, чтобы не обременять печальными заботами других. "Я не боюсь смерти… Потому что приготовился к ней, - говорил он Надежде Константиновне Тюленевой, на чьих руках и умер вскоре. - Переделал все дела. За все отчитался, относительно всего распорядился. Я даже счастлив. Благодарю Господа за то, что дает мне силы спокойно, без этого… дрожания, достойно встретить этот час. Я знаю - он близок".

Из послужного списка видно, что после Нарвы о. Ростислав служил в десяти приходах. Многие люди, события, лица прошли за эти годы с ним и через него. Очень насыщенным оказался тульский период жизни, но до конца своих дней о. Ростислав был очень привязан к ивангородской Свято-Троицкой церкви, часто вспоминал стройный, светлый, изящный храм на берегу Наровы. Его перу принадлежит первый исторический очерк о храме.

Вечная память труженику на ниве Христовой.