Ахутин Анатолий Валерианович

Фото.

Ист.: http://shh.neolain.lv

Curriculum vitae

Родился 11 сентября 1940 г. в г. Ленинграде. С 1945г. проживаею в г.Москве.

Окончил химический факультет МГУ, а затем аспирантуру того же факультета по специальности физическая химия. В 1965г. защитил диссертацию на звание кандидата химических наук. С того же года вплоть до 1988г. работал в Институте истории естествознания и техники АН СССР. В 1988г. вместе с группой коллег перешел в Институт философии АН СССР, где работал до 1991г.

Со студенческих лет занимался философией, сначала самостоятельно, затем в различных кружках и семинарах, работавших на физическом факультете МГУ, в Институте философии АН СССР и при секторе «Общих проблем» Института истории и естествознания АН СССР. С 1967 г. член и сотрудник группы «Диалог культур», возглавлявшейся В.С.Библером. Группа долгое время работала в качестве домашнего семинара, а с 1991г. стала самостоятельным объединением (с 1996г. при философском факультете РГГУ) философов, психологов и культурологов, ведущих исследования по общей программе (результаты исследований представлены в сборниках “Архэ” — вып.1, Кемерово, 1993; вып.2, Москва, 1996; вып.3, М. 1998) и совместно разрабатывающих проект начального образования — Школа диалога культур.

Сфера, которой были посвящены исследования за время работы в ИИЕТ, может быть названа философской историей науки. Сравнительное изучение форм мысленного экспериментирования, понятого как элемент теоретической мысли вообще, а не только экспериментальных наук Нового времени, представлено в работе «История принципов физического эксперимента. От Античности до XVII века». М. 1976г. В книге «Понятие “природа” в Античности и в Новое время», М., 1988, показано фундаментальное — логическое и онтологическое — различие древнегреческого понятия “фюсис” (сущее в сути его бытия) и новоевропейского понятия “натура” (предмет естественнонаучного исследования). В дальнейшем исследования сосредоточиваются в большей мере на проблемах философии культуры и собственно философии, понимаемой в духе концепции диалога культур. Некоторые результаты представлены в сборнике статей «Тяжба о бытии», М., 1997г.

В настоящее время преподает на философском факультете РГГУ (курсы: «Начала античной философии» и «История философии как философия)

Избран действительным членом Российской Академии Естественных Наук по отделению «Наука и теология» 27. IV .1993г.

Список работ Ахутина А.В.

1. Книги

1. История принципов физического эксперимента. От Античности до XVII века. М. 1976. 292с.

2. "Фюсис" и "Натура". Понятие "природа" в Античности и в Новое время. М. 1988. 208с.

3. Тяжба о бытии. М. 1997. 304с.

4. Поворотные времена. СПб. 2005. 741с.

2. Статьи

1. У истоков теоретического мышления. // Вопросы философии. 1973. № 1. С. 123-134

2. Эпический исход. — Mathesis . Из истории античной науки и философии. М. 1976. С. 5-47. (Вошла в кн. "Тяжба о бытии")

3. Galileo ’ s Experiment . // Scientia . Annus LXXVI . Vol . 117. 1982

4. Познание и экзистенция: к истории гуманитарных истоков научного знания. // Проблемы гуманитарного познания. Новосибирск. 1986. С.253-275.

5. Историко-научная концепция Вернера Гейзенберга // Вопросы истории естествознания и техники. 1988. № 4.

6. Вернер Гейзенберг и философия. // Послесловие к кн.: Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М. 1989.

7. София и черт. // вопросы философии. 1990. № 1, с. 51-69. (Вошла в кн. "Тяжба о бытии")

8. Как возможна научная революция? // Традиции и революции в истории науки. М. 1991. С. 83-104. (Вошла в кн. "Тяжба о бытии")

9. Новация Коперника и коперниканская революция. // История науки в контексте культуры. М. ИФАЕ. С. 23-48. (Вошла в кн. "Тяжба о бытии")

10. Афины и Иерусалим. // Диалог культур. Материалы научной конференции "Випперовские чтения-1992". Вып. XXV . М. 1994. С. 19-38. (Вошла в кн. "Тяжба о бытии")

11. Истоки физики и метафизика. // Физическое знание: его генезис и развитие. М. 1993. С. 37-61.

12. О втором измерении мышления. Л.Шестов и философия. // (Опубл. на французском яз. в материалах конференции по творчеству Л.Шестова. Париж. 1993). (Вошла в кн. "Тяжба о бытии")

13. На полях « Я и Ты » . // Философия: в поисках онтологии. Ежегодник самарской гуманитарной Академии. 1994. С. 49-74. (Вошла в кн. "Тяжба о бытии")

14. ( В соавторстве с В . С . Библером ) Bakhtin's Legacy and the History if Science and Culture: An Interview with A. Akhutin and V.Bibler. // Configurations. A Journal of Literature, Science, and Technology. Vol. 1, № 3, Fall 1993. The John Hopkins University Press. P . 335-386.

15. Записки из-под спуда. // "Архэ". Культуро-логический ужегодник. Вып. 1.Кемерово. 1994. С. 113-156.

16. Большой народ без малого. // Русская идея м евреи. Христианство. Антисемитизм. Национализм. М. 1994. С. 78-98.

17.Статья Л.Шестов в кн.: Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М. 1995.

18. Дело философии. // "Архэ". Ежегодник культурологического семинара. Вып 2. М. 1996. С. 57-122. (Вошла в кн. "Тяжба о бытии")

19. В стране Мамардашвили. // Вопросы философии. 1996. №7. С. 31-54.

20. Чтение « Теэтета » . // Архэ. Труды культуро-логического семинара. Вып.3. М. 1998. С. 113-197.

21. На подходах к точке трансдукции логики античного разума в длшику разума средневекового. Плотин и Августин. // Там же. С. 232-253.

22. "Бытие и время" М.Хайдеггера в философии XX века. // Вопросы философии. 1998. №? С. 110-116.

23. Dasein (Материалы к толкованию). // Философия: в поисках онтологии. Самара. 1998. (переизд в журн. Логос. М. 2000г. № 5-6).

24. Начала античной философии. // Философия на троих. Рига. 2000.

25. Статьи: «Диалог культур» и «Эксперимент» в Философской энциклопедии в 5-и томах. М. 2000-2001

26. Все еще только начинается. Памяти В.С. Библера. // Вопросы философии. 2001г. №6.

27. Что значит учить культуре? // Сб. От философии жизни к философии культуры. М. 2001.

28. Вступительная статья к кн.: Шестов Л. Лекции по античной философии. М. 2001.

2 9 . Сложение бытия. // Ё. Психотворец. Обуватель. Филозоф. М.2002. С. 332-344.

30 . Парадоксы культурологии. // Человек. — Культура. — История. М. РГГУ. 2002. С. 156-193.

31. К проблематике философии культуры. // Точки. Puncta . Ежеквартальный католический журнал, посвященный проблемам культуры, релингии и общества. М. 2002. № 3-4.

32. Апории точки. // Точки. Puncta . Ежеквартальный католический журнал, посвященный проблемам культуры, релингии и общества. М. 2003. № 1-2.

34. Экзистенция познания. // Философия науки в историческом контексте». СПб. 2003. С. 73-100

35. Философия как архео-логика // Точки. Puncta . Ежеквартальный католический журнал, посвященный проблемам культуры, релингии и общества. М. 2004. № 1-2

36. Эпическое бытие Парменида // Русская антропологическая школа. Труды. Вып. 2. М. 2004. С. 113-128.

Диалог культур — философская концепция, разработанная В.С. Библером и группой его учеников. Понятие д.к выдвигается в качестве основоположения возможной философии XXI века.

Понятие д.к. и соответствующее ему понимание культуры, возникло в попытке уяснить смысл глубинных сдвигов, происходящих во всех сферах культуры (и жизни) конца XX века. Уяснить смысл, значит: усмотреть в этих тектонических потрясениях новые возможности культурного бытия, новый, подспудно складывающийся замысел возможной культуры. Этот замысел и определяется идеей д.к. В горизонте идеи д.к., в контексте возможной культуры XXI века, получают новое освещение и осмысление — даже новое бытие — как современные, так и исторические (бывшие) культуры. Соответсвенно, радикально изменяется сама идея образования человека, готового к бытию в этом новом мире. Вместе с тем попытка предметно разработать программу Школьного образования, отвечающего идее культуры как изначально диалогического мира, становится своего рода экспериментальной проверкой самой идеи.

Кризис XX века и бытие в культуре

1. Уже в первой четверти XX века, в его социальных взрывах, в первой мировой войне, в назревании тоталитарных диктатур, в высвобождении целых материков незнаемой духовной жизни Азии и Африки, иными словами, — в решающих трагедиях XX века обнаруживается и осознается роковое исчерпание идеи прогрессивного восхождения европейской цивилизации.

В начале XX в. связь веков распалась. По мере того, как на европейском горизонте восходил мир, человек обнаруживал себя стоящим на перекрестке “столбовых дорог”. Более того, уже в 20-е годы все более выявляется несводимость разных смыслов бытия — Ближневосточного (Иудео-Библейского) и Эллинского, Античного и Средневекового, Западного и Восточного — , несводимость их и друг к другу, и к смыслу, очерченному Новым временем и продуманному (на его пределе) философским умом Канта, Гегеля или Гуссерля.

Эти смысловые спектры невозможно понять (и принять) как ступени некой восходящей лестницы. Это разные, но равно существенные и роковые — экзистенциальные — тяги, сказывающиеся в X X веке в жизни и сознании каждого. Эти эпохальные смыслы по праву претендуют на онтологическую и спасительную единственность и всеобщность, и вместе с тем в XX веке все эти всеобщие ценностные спектры открываются еще в одном — решающем — смысле, — в смысле, который сказывается только в их общении друг с другом, только в ответ на вопрос иного смысла.

2. В XX веке происходит трудное сближение (и вновь отталкивание) бытовых и бытийных болевых точек в жизни людей. В этом сближении быта и бытия есть единый вектор к изначальным историческим решениям, к до-бытийным началам бытия.

В катаклизмах XX века человек выбрасывается из постоянных социальных связей, прочных ниш цивилизации; он меньше живет в своем доме и трудится на своем рабочем месте, чем гибнет в окопах, концлагерях, трясется в эвакуационных теплушках, ютится как беженец рядом с извечно случайными спутниками, среди чужих, в эмиграции, в диаспоре. Здесь до катастрофического предела возрастает то, что называют нынче “кризисом идентификации” (классовой, национальной, конфессиональной). Другой врывается не только в мой дом, но и в мое сознание. И только допустив другого в свое сознание, открыв его там, как другого себя, можно спасти и дом. Такая экстремальная ситуация требует экстремального обострения сознания (и мышления) в моменты предельных выборов и решений. Эти решения зачастую не могут отвратить судьбу, но могут изменить ее смысл, спасая достоинство индивида, его способность впервые формировать исходные малые сообщества.

3. Решающие сдвиги в нашем сознании, идущие из глубин бытия современных людей, дополняются теми сдвигами, что определяются на самых высотах теоретического и философского мышления. На этих высотах разум доходит до необходимости обратиться на самого себя в своих принципах и основаниях. Возвращаясь к своим началам, к исходным понятиям, сформулированным в XVII в. (элементарность математической и материальной точки, предел и дифференциал, множество...), физическая и математическая теории XX века обнаруживают парадоксальность этих понятий, их неочевидность, более того, — невозможность. В итоге познание замыкает всю историческую эволюцию науки (Нового времени) в некий интервал, в пространственно-временную целостность, начало и конец которой сомкнуты единым сводом, а теоретик как-то отстранен от этой целостности. Исследователь свободен по отношению к проблематичным началам собственного мира, и в этой проблематичности ему открывается вразумительность иных универсальных начал. Это в науке.

Но феномены такого же рода, только с гораздо большей силой, остротой и первичностью возникли в искусстве XX века. В искусстве резко возрастает творческая роль читателя (зрителя, слушателя), который должен по-своему вместе с художником (и по-боровски дополнительно) доделывать, доводить, завершать — исполнять — полотно, гранит, ритм, партитуру до целостного на-вечного свершения. Такой дополнительный читатель или зритель проектируется автором, художественно изобретается, предусматривается, предполагается. Причем зритель, читатель, слушатель проектируется художником не только внутри данной исторической эпохи (так было всегда...), но прежде всего как человек иного исторического видения, человек иной культуры. Произведение развивается (общение между автором и зрителем осуществляется) по законам (и противозаконию) общения на грани замкнутых эпох и форм видения, слышания, сознания... Вспомним хотя бы иллюстрации Пикассо к «Метаморфозам» Овидия или его же вариации на темы художественной классики. Это никак не стилизации, но именно столкновения разных способов (форм) видеть и понимать мир. Вспомним демонстративную незавершенность поэтических, художественных, скульптурных произведений начала века, иногда гениально провоцирующую конструктивное соавторство того, кто их воспринимает с определенной точки зрения, в определенном ракурсе, в определенном ритме движения.

И в теоретическом, и в художественном мышлении формируется новая всеобщая ориентация разума на идею взаимопонимания, общения через эпохи, а классическая ориентация на человека образованного и просвещенного, восходящего по лестнице познания, все более оказывается не доминантой, а только одной из составляющих нового разумения.

Диалог культур — феномен современной культуры

“Диалог культур” как историко-культурная концепция есть историческая проекция того, что уяснилось в результате (1) критического исследования философии наукоучения (прежде всего гегелевской и (2) философского продумывания исторической и культурной ситуации современности ( XX век, см. выше). Строго говоря, диалог культур — это исключительная характеристика единственной культуры — культуры XX - XXI веков (ее возможности, интенции), та исключительная черта, которая делает эту — современную — культуру общезначимой, делает ее саму абсолютным смысловым персонажем во всемирно исторической драме. Культурная интенция современности — это своего рода диалогическое “возрождение” культур (бывших, сущих, возможных), смысловой рост и собственно культурное бытие — есть феномен возможной культуры (культурной интенции), ее собственная особенность как одной из культур.

Культура XX века, сосредоточенная в канун века XXI в своих предельных бытийных (даже — бытовых) и онто-логических предположениях, актуализирует бытие прошлых цивилизаций именно как культур (= как диалога культур). Если сказать парадоксально — культуры всех веков суть культуры (способные к росту смысловые миры) в той мере, в какой они вступают между собой в диалог и во взаимовопрошание и во взаимостановление — в контексте века ХХ-го.

Античная акме (расцвет, вершина) — та средина жизни, в которую втягиваются самое далекое прошлое (завязка рока...) и самое отдаленное будущее (избывание рока...), это — мгновение, когда индивид оказывается ответственным — именно как индивид — за свой род (рок) и — говоря предельно — за будущую судьбу человечества (Эдип. Антигона. Федра. Прометей...). XX век сообщает идее акме окончательную серьезность и всеобщность, экзистенциальный смысл. XX век дописывает «Поэтику» Аристотеля, поэтику трагедии.

Средневековое пограничье времени и вечности, культура причащения к всеобщему творцу и спасителю, ничтожности каждого бытия “в себе...” — и — всемогу­щества и бессмертия личности в мгновенной эсхатологии, в момент обращения, в момент исповеди... В последнее мгновение жизни... Все эти “исповедные” средоточия оказываются жизненно существенными в быту (даже — в быту) каждого человека нашего времени. Но только эта трагедия причащения реализуется в XX веке не в религиозной безусловности ритуала, а как культура, на перекрестке с иными смыслами спасения и гибели.

Гамлетовское «быть или не быть?», вопросительность самого исходного бытия человека, врученность его (вместе с его смыслом) самому человеку, искус самоубийства, авторство своей судьбы и своего поступка, сопряженное с ее (судьбы) — угрожающей — анонимностью, с осознанием своей жизни как точки на неотвратимой и бесконечной траектории развития... Предельные романные перипетии Дон-Кихота или Фауста, Обломова или Ивана Карамазова — исходные формы произведений XVII - XIX веков. Индивид живет здесь в горизонте личности, то есть — на грани культур, в их начинании и избытии, — все они только в целостном своем спектре образуют поэтику поступка человека Нового времени...

Но эта актуализация культур прошлого есть актуализация их вопросительности, их (почти невозможного) начинания. XX век актуализирует Античность или Средневековье (в качестве культур) тем, что ставит их под вопрос, ставит их на грань небытия, разыгрывает как некие универсально смысловые возможности начинания быть человеком-в-мире. Все поставлено на кон. Но это и означает — все (прошедшее и будущее) существует впервые(?) как культура. Бахтин писал: «(В культуре...) каждое частное явление погружено в стихию первоначал бытия. В отличие от мифа здесь есть осознание своего несовпадения со своим собственым смыслом». Мировые культуры присутствуют в современной и образуют ее именно этими точками нетождественности и касательства первоначал бытия. XX век воспроизводит историю культуры как современный диалог начинаний быть и тем самым актуализирует всеобщий смысл (именно — смысл, не “значение”) самого феномена — культура.

Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М. 1979. С. 361.