Георгий Николаевич Митрофанов

Его: История РПЦ в 1900-1927 гг.

Митрофанов Г. Христианства нет без Церкви, но есть ли Церковь без монархии? // Исторический вестник. М., 2000. №7(11)

Протоиерей Георгий Николаевич Митрофанов родился 19 марта 1958 г. в С.-Петербурге в семье служащих.
В 1973 г. окончил школу № 206 города Ленинграда
В 1975-1982 г. учился на историческом факультете С.-Петербургского университета.
1976-1978 гг. проходил службу в рядах Военно-морского флота.
Работал библиотекарем, в 1982-1985 гг. младший научный сотрудник отдела рукописей Государственной публичной библиотеки.
В 1985 г. поступил в 3-й класс С.-Петербургской Духовной семинарии (окончил в 1986 г.).
В 1985-1989 гг. помощник заведующего библиотекой СПбДАиС.
1986 . поступил в Ленинградскую Духовную Академию.
В праздник Благовещения, 7 апреля 1988 г., рукоположен митрополитом Ленинградским и Новгородским Алексием (Ридигером) в Николо-Богоявленском соборе во диакона, 12 июля 1988 г., им же - во пресвитера, в Павловском соборе Гатчины.
С сентября 1988 г. - преподаватель истории Русской Православной Церкви в С.-Петербургской Духовной семинарии.
В 1990 г. окончил С.-Петербургскую Духовную академию со степенью кандидата богословия за курсовое сочинение "Религиозная философия князя Е. Н. Трубецкого и ее значение для православного богословия".
В июле-1989-ноябре 1990 г. штатный священник храма преподобного Серафима Саровского, в апреле-июне 1991 г. - священник Софийского собора Царского Села.
Преподаватель С.-Петербугской Духовной академии.
С 21 декабря 1993 г. постановлением Св. Синода назначен членом Синодальной комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви.
В связи с 275-летием основания и 50-летием возрождения С.-Петербургских Духовных школ 6 января 1997 [по др. свед.: 1996] г. удостоен сана протоиерея.
В 1999 г. назначен настоятелем храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла при Университете Педагогического Мастерства (Академия постдипломного педагогического образования, Санкт-Петербург, ул. Ломоносова, д. 11-13).
31 марта 2004 г. защитил магистерскую диссертацию на тему "Духовно-исторический феномен коммунизма как предмет критического исследования в русской религиозно-философской мысли первой половины ХХ века". Кандидат исторических наук.
В ноябре 2004 г. избран в Епархиальный Совет Санкт-Петербургской епархии.
16 июня 2005 г. утвержден Святейшим Патриархом Алексием II в ученом звании профессора по кафедре истории педагогики Академии постдипломного педагогического образования.
Автор курса лекций по истории России и христианства на основе отечественного и зарубежного киноискусства (в Православном народном университете).

Награды:
В 1993 г. награжден наперсным крестом.
В 2000 г. награжден медалью святителя Иннокентия, Митрополита Московского.
В 2002 г. награжден палицей.

Труды:
Митрофанов Г., прот. История Русской Православной Церкви 1900-1927. СПб.: "Сатис", 2002.

Литература:
Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 2000.

*

2006:

Среди многочисленных бедствий, которые суждено было пережить человечеству в ХХ веке, одним из самых страшных стало явление, получившее название «геноцид». К настоящему времени в исторической памяти человечества навсегда запечатлелись такие кровавые трагедии, как геноцид армянского, еврейского, цыганского, камбоджийского народов. Однако самый масштабный и целенаправленный по своему характеру и самый разрушительный по своим последствиям геноцид русского народа во многом продолжает оставаться не только вне поля зрения специалистов-историков, но и за пределами исторической памяти самого русского народа. А между тем именно этот геноцид, активная стадия которого продолжалась с 1917 по 1956 год, оказался наиболее продолжительным в истории ХХ века. Именно этот геноцид, унесший жизни более 50 миллионов русских людей (революция и гражданская война 1917–1922 годов – 13 миллионов, коллективизация и голод 1932–1933 годов – 10 миллионов, большой террор 1936–1938 годов – 950 тысяч, погибших в ГУЛАГ’е в 1930–1953 годы – 2 миллиона, вторая мировая война 1939–1945 годов – 27 миллионов), превзошел по численности своих жертв все остальные аналогичные явления в истории человечества. Именно в рамках этого геноцида уничтожение людей происходило не только по признаку их принадлежности к определенному народу, но и на основании их принадлежности к лучшей части основных исторически сложившихся сословий России от дворянства и духовенства до казачества и крестьянства.

Утратив значительную часть своего культурного наследия, десятилетиями предавая забвению традиционно созидавшие Россию духовные ценности, русский народ по милости Божией все же сумел сохранить в стране последнюю святыню своего исторического прошлого –Православную Церковь. (К 1917 году в Русской Православной Церкви осуществляли свое служение около 150 епископов, более 115 тысяч священников и диаконов и около 30 тысяч монашествующих, на ее территории действовали более чем 67 тысяч храмов и часовен и около тысячи монастырей. К 1941 году на территории СССР в границах до сентября 1939 года оставалось 4 правящих епископа, не более 500 служивших представителей духовенства, не более 350 действовавших храмов и не было ни одного действующего монастыря.) Практически полностью уничтоженная к началу второй мировой войны Церковь в лице своего ничтожно малого по численности духовенства смогла указать русскому народу на возможность сохранить духовное преемство по отношению к исторической России. Это преемство Русская Православная Церковь сумела пронести и в период открытых и тайных сталинско-хрущёвско-брежневских гонений, и в период перестроечной и постперестроечной «оттепели», когда в стране произошло по существу новое крещение Руси. Но до сего времени нравственно необходимый выбор между 900-летней православной Россией и 70-летней обезбоженной Совдепией оказывается неразрешимой проблемой как для прагматично-безыдейной политической элиты, так и для остающегося в своей массе исторически беспамятным постсоветского народа.

Именно в этот судьбоносный для России момент очередного исторического выбора русское зарубежье в лице Русской Православной Церкви за границей получает вероятно последнюю в истории возможность существенно повлиять на этот выбор и тем самым исполнить ту главную миссию русской эмиграции по отношению к России, о которой еще в 1924 году в своей знаменитой парижской речи вдохновенно говорил И. А. Бунин. Действительно, объединившая в своих рядах многих лучших представителей самых различных исторических сословий своей Родины двухмиллионная русская эмиграция сумела сохранить в изгнании многообразно и творчески развивавшуюся традиционную русскую жизнь, которая на десятилетия стала подлинной духовно-исторической альтернативой большевистской России. Весьма примечательно, что Русская Православная Церковь с самого начала приобрела в жизни русского зарубежья значение во многом даже превосходившее то влияние, которым пользовалась Церковь в жизни предреволюционной России. На протяжении многих десятилетий Русская Православная Церковь за границей сохраняла и творчески развивала традиционную церковную жизнь, в которую вливались сотни тысяч русских людей, как рождавшихся в эмиграции, так и оказывавшихся в изгнании в результате преступной по отношению к собственному народу политики коммунистического режима, как это имело место с более чем 600 тысяч советских граждан, оставшихся за границей после окончания второй мировой войны. И все эти годы, мучительно переживая отрыв от горячо любимой Родины, Русская Православная Церковь за границей ощущала себя связанной неразрывными духовными узами с миллионами гонимых русских православных христиан в СССР, в защиту которых постоянно пытались выступать представители церковной иерархии русского зарубежья.

Однако во многом уникальный и героический опыт существования России в изгнании подходит к своему неизбежному историческому концу. Внуки и правнуки русских эмигрантов в основной своей массе уже не связывают свою жизнь с идеей служения Родине своих предков, а пополняющаяся каждый год тысячами постсоветских экономических эмигрантов «русская» диаспора даже не помышляет о том, чтобы осуществлять какую-либо историческую, а тем более церковную миссию по отношению к освободившейся от коммунистического тоталитаризма России. Отныне главной этнокультурной и каноническо-юрисдикционной территорией служения Русской Православной Церкви вновь должна стать территория России и ближнего зарубежья.

В то же время глубокие перемены, происшедшие за последние 15 лет в жизни России определенно свидетельствуют о наступлении столь долго ожидавшегося отцами-основателями Русской Православной Церкви за границей судьбоносного момента, когда исторически разделенные, но духовно единые части Русской Православной Церкви могут объединиться в великой миссии православного возрождения России. «Пусть коммунисты выпустят всех архиереев, пусть дадут полную и действительную свободу Церкви, пусть создадут условия, при которых сношения были бы нормальными, чтобы поездка в Россию каждого из нас не была связана с угрозой верной и мучительной смерти в застенках ГПУ, – писал в мае 1933 года незадолго до своей кончины председатель Синода Русской Православной Церкви за границей митрополит Антоний (Храповицкий), – и мы могли бы принять участие в Соборе, тогда может быть минует надобность во временном самостоятельном существовании Заграничной Церкви и мы отдали бы все свои деяния за истекшие годы на суд свободного Всероссийского Собора». Открывающийся в мае 2006 года IV Всезаграничный Собор Русской Православной Церкви за границей должен рассмотреть выработанные на переговорах консультационных комиссий документы, принятие которых положит начало процессу объединения Русской Православной Церкви Московского Патриархата и Русской Православной Церкви за границей именно на таком свободном Всероссийском Соборе, о котором писал митрополит Антоний.

Русская Православная Церковь всегда в полной мере принимала на себя исторические испытания, которые выпадали на долю ее многострадальных чад, «в России и рассеянии сущих». Разделив с миллионами лучших русских людей, ставших жертвами богоборческого режима, бремя их жертвенного служения исторической России, Русская Православная Церковь не должна позволить заблудшим потомкам худших русских людей вновь, как это имело место в 1917 году, увести Россию с предначертанного ей Богом исторического пути. Именно восстановление единства русской церковной жизни, которое может произойти сейчас в еще остающейся в духовно-исторических развалинах постсоветской России и в уже безвозвратно уходящем в прошлое русском зарубежье, позволит дать еще один исторический шанс нашему многострадальному народу занять, наконец, достойное, подобающее ему месту в семье христианских народов.

Протоиерей Георгий Митрофанов, профессор
Санкт-Петербургской духовной академии

"ДА ЕДИНОМЫСЛИЕМ ИСПОВЕМЫ": Протоиерей Георгий Митрофанов. Неистовые ревнители церковного разделения или нечаянные продолжатели чекистского раскалывания Русской Православной Церкви

http://www.pravos.org/

По мере приближения Русской Православной Церкви Заграницей к своему четвёртому Всезарубежному Собору именно из среды её чад всё чаще начинают появляться в интернет-пространстве заявления, призванные дискредитировать созидательную деятельность представителей обеих церковных иерархий, направленную на собирание рассеянных по миру русских православных христиан. Игнорируя огромный положительный опыт церковного общения, приобретённый духовенством и мирянами обеих частей Русской Православной Церкви в предшествующие годы, когда многие заблуждения и ошибки прошлого смогли получить с обеих сторон надлежащую критическую оценку, противники воссоединения выдвигают в качестве средостения между русскими православными христианами уже во многом преодолённые идеологические стереотипы, касающиеся наших взаимоотношений.

Так, вероятно, имея в виду уже не раз подвергавшийся критике как со стороны церковных историков в России, так и со стороны священноначалия Московской Патриархии стереотип о безальтернативности и безусловном положительном значении для церковной жизни политики митрополита Сергия, епископ Таврический и Одесский Агафангел (РПЦЗ (Л)) в своём заявлении, опубликованном на сайте Портал- Credo. Ru3-10-2005, инкриминирует Московской Патриархии какой-то "новый, выдуманный митрополитом Сергием, "догмат" о жизненно важной необходимости взаимодействия, или, вернее единства Церкви и ЛЮБОЙ наличной государственной власти". Естественно, что ни текст этого никогда не существовавшего "догматического" постановления, ни обстоятельства его принятия каким-либо органом церковной власти епископом Агафангелом не приводятся. При этом в качестве результата подчинения этому "догмату" политики Московской Патриархии упоминаются существующие лишь в воображении сектантских обличителей Русской Православной Церкви "огромные инвестиции в МП государства", якобы позволившие "полностью решить материальный вопрос". А между тем, если в чём и можно было бы упрекнуть государственную власть современной России, а за одно и руководство Московской Патриархии, так это в отсутствии до сего времени в нашей стране закона о реституции, который бы позволил восстановить имущественные права многих экспроприированных коммунистами собственников и прежде всего Русской Православной Церкви.

До кощунственности нелепым выглядит утверждение епископа Агафангела о том, что "для дальнейшего сближения пришла пора кому-то отрекаться от заповеданного теми или иными отцами. Об этом сейчас идёт речь и, возможно, будет завершена на четвёртом Всезарубежном Соборе в 2006 году".

Отвечая и во многом соглашаясь с епископом Агафангелом мирянин РПЦЗ (Л) Евгений Магеровский на сайте Портал-Credo. Ru обращается к тем отцам, от которых, согласно епископу Агафангелу, могут отречься члены Всезарубежного Собора и даёт им следующее определение: "Отцы-последователи исконной, 900-летней и непрерывной Православной Греко-Кафолической Церкви, проходившей через серию периодов, включая "Синодальный" и "первый и второй Патриарший", полностью отвечающих церковным канонам". Кажется, что для господина Магеровского в его стремлении объявить лишь иерархов Русской Зарубежной Церкви продолжателями канонически безупречной церковной традиции остаётся совершенно неизвестной глубокая критика, которой подвергались именно канонические недостатки многовековой, и в особенности синодальной русской церковной жизни не только со стороны дореволюционных церковных историков и канонистов, но и со стороны участников так почитаемого в Русском Зарубежье Поместного Собора 1917-1918 гг. При этом далее господин Магеровский указывает на то, что Московская Патриархия "благодаря своему ворованному "богатству" советского государства, чьим органом она являлась, снискала вынужденное признание некоторых зарубежных Поместных Церквей". Отметив, что уже в результате проведения Поместного Собора 1945 г. Московская Патриархия получила официальное признание почти всех, а вовсе не "некоторых зарубежных Поместных Церквей", следует напомнить, что ведь и признание восточными патриархами в 1723 г. безусловно не каноничной синодальной системы управления в Русской Православной Церкви произошло под давлением ликвидировавшего Соборы и Патриаршество императора Петра Великого и отнюдь не бескорыстно со стороны восточных патриархов.

Осуществив столь поверхностные и бессодержательные исторические экскурсы, которые не имеют никакого отношения к процессу воссоединения двух частей Русской Православной Церкви, господин Магеровский, проявляет поразительное незнание не только фактов далёкого исторического прошлого, но и недавних событий, имевших место в церковной жизни современной России. Говоря об отношении Московской Патриархии к своему прошлому, господин Магеровский подчёркивает, что "она и сейчас, уже пятнадцать лет после падения советского режима, всё ещё не хочет признать своего вынужденного подъяремного состояния под Советами и отказывается принести личное и общее покаяние за свою службу безбожному государству". Между тем именно неоднократные заявления как Святейшего Патриарха Алексия II и других представителей епископата, так и многочисленных представителей духовенства и мирян Московской Патриархии, критически и покаянно оценивавшие наше недавнее историческое прошлое, и сделали возможным тот процесс воссоединения Русской Православной Церкви Московского Патриархата и Русской Православной Церкви Заграницей, который вызывает столь естественную для патриотически настроенных русских православных христиан радость и столь странное неприятие и подозрительность авторов указанных заявлений.

Среди опубликованных на сайте Портал-Credo. Ru "обличающих" переговорный процесс материалов выделяется статья протоиерея Иоанна Стукача "С кем мы?", которая исторически некомпетентно апеллируя к прошлому пытается доказать недопустимость общего будущего для двух частей разделённой коммунистическим гонениями Русской Православной Церкви. "Советская власть не сдающейся Русской церкви предложила новый вариант – вариант легализации, - пишет протоиерей Иоанн Стукач. – Этот лукавый обман был отвергнут М. Петром Крутицким, М. Агафангелом Ярославским и многими другими высокими иерархами. Прельстился "легализацией М. Сергий Страгородский". Протоиерей Иоанн Стукач, по всей вероятности, забывает, что переговоры о получении государственной регистрации органов высшего церковного и епархиального управления, то есть о легализации, велись св. Патриархом Тихоном с 1919 г. и продолжали вестись св. митрополитом Петром (Полянским) вплоть до его ареста в декабре 1925 г. Митрополит Сергий лишь продолжал в этом отношении деятельность своих предшественников и может быть подвергнут упрёку лишь в том, что получил весной 1927 г. эту казавшуюся необходимой почти всем церковным иерархам легализацию на таких условиях со стороны государственной власти, на которых её отказывались принимать свв. Патриарх Тихон и митрополит Пётр. Цитируемые далее протоиереем Иоанном Стукачом слова священномученика архиепископа Илариона (Троицкого): "Надо побывать в этой обстановке хотя немного, а то не опишешь. Это, воочию, сама сатана!", как раз и имели отношение к тем переговорам о легализации, которые вёл св. архиепископ Иларион по поручению св. Патриарха Тихона с начальником 6 отделения секретно-оперативного отдела ГПУ Е.А. Тучковым. К тому же именно св. архиепископ Иларион, находившийся к тому времени в Соловецком лагере, последовательно поддерживал политику митрополита Сергия даже после получения им легализации в 1927 г., когда от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя с начала 1928 г. стали канонически отделяться многие представители епископата.

Приводимые протоиереем Иоанном Стукачом цитаты из "отзыва" соловецких епископов на Декларацию митрополита Сергия от 27 сентября 1927 г. подобраны весьма тенденциозно и не отражают в полной мере их отношения к Декларации. Так, например, в первой части отзыва соловецкие епископы отмечали: "1. Мы одобряем самый факт обращения Высшего Церковного Учреждения к Правительству с заверением о лояльности Церкви в отношении Советской власти во всём, что касается гражданского законодательства и управления. Подобные заверения, неоднократно высказанные Церковью в лице почившего Патриарха Тихона, не рассеяли подозрительного отношения к ней правительства; поэтому повторение таких заверений нам представляется целесообразным.

2. Мы вполне искренно принимаем чисто политическую часть послания, а именно:

а) Мы полагаем, что клир и прочие церковные деятели обязаны подчиняться всем законам и правительственным распоряжениям, касающимся гражданского благоустройства государства

б) Мы полагаем, что тем более они не должны принимать никакого ни прямого, ни косвенного, ни тайного, ни явного участия в заговорах и организациях, имеющих целью ниспровержение существующего порядка и формы правления

в) Мы считаем совершенно недопустимым обращение Церкви к иноземным правительствам с целью подвигнуть их вооружённому вмешательству во внутренние дела Союза для политического переворота в нашей стране".

Протоиерею Иоанну Стукачу следовало бы знать, что из 23 известных к настоящему времени епископов, находившихся в Соловецком лагере в 1926-27 гг. и возможно имевших отношение как к "посланию", так и к "отзыву" соловецких епископов 15 выступали впоследствии сторонниками политики митрополита Сергия.

Утверждение протоиерея Иоанна Стукача о том, что "за измену Христу Катакомбная Церковь наложила анафему на МП" можно рассматривать лишь в качестве ещё одного свидетельства как церковно-исторической некомпетентности, так и человеческой недобросовестности автора, видимо пребывающего в созданном им самим мире экклезиологических химер.

Вся эта пропагандистская аргументация, уже во многом изжившая себя в результате глубоких перемен в церковной жизни России, могла бы быть проигнорирована накануне Всезарубежного Собора. Однако настойчивые попытки некоторых чад Русской Зарубежной Церкви затруднить проведение этого Собора и предопределить отрицательный по отношению к воссоединению русских православных христиан характер его решений вынуждает вновь обращаться к проблемам, уже во многом разрешённых развитием церковной жизни в России и Русском Зарубежье. Очевидно проявляющаяся в подобных заявлениях готовность их авторов отвергнуть неугодные им решения Всезарубежного Собора свидетельствует прежде всего об утрате ими духовной преемственности по отношению к отцам–основателям Русской Православной Церкви Заграницей. А ведь именно эти русские православные епископы в изгнании столь мучительно переживали вынужденное разделение Русской Православной Церкви и именно им в отличие от нас так и не довелось дожить до благотворных перемен в церковной жизни России, сделавших возможным именно сейчас проведение того "свободного Всероссийского Собора", о котором с надеждой писал ещё в 1933 г. председатель Синода Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Антоний.

Протоиерей Георгий Митрофанов,
профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии,
член Синодальной Комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви

"САЙТ ОДЕССКОЙ И ЗАПОРОЖСКОЙ ЕПАРХИИ РПЦЗ": "У митрополита Сергия стремление легализовать Церковь любой ценой и на любых условиях приобрело непомерное значение". Ответ епископа Агафангела на статью протоиерея Георгия Митрофанова

В своей статье "Неистовые ревнители церковного разделения или нечаянные продолжатели чекистского раскалывания Русской Православной Церкви" протоиерей Георгий Митрофанов, грозно причисляя меня, грешного, к числу таких чекистов-раскалывателей (а также к группе "сектантских обличителей Русской Православной Церкви"), выдвигает в мой адрес обвинение, что яякобы придумал для МП новый догмат "о жизненно важной необходимости взаимодействия, или, вернее единства Церкви и ЛЮБОЙ наличной государственной власти". О. Георгий не заметил, очевидно, что в моем тексте слово "догмат" взято в кавычки. Если его столь смущает это слово, то можно использовать вместо него нечто иное, например, "навязчивая идея", или другое в этом же роде. Смысл от этого не изменится. Я употребил в данном случае слово "догмат" потому, что у митрополита Сергия стремление легализовать Церковь любой ценой и на любых условиях (т.е., за границами всех возможных уступок), приобрело непомерное значение. Именно в этом его мысли и действия расходились с позицией многих выдающихся иерархов, которые не придавали легализации, самой по себе, столь огромного значения.

Что же касается того, что подавляющее большинство храмов на территории бывшего СССР построено за счет административного ресурса, и очень много храмов РПЦЗ и ИПЦ благодаря этому же ресурсу не построено, то мне непонятно, в чем состоит сопротивление столь очевидному факту со стороны о. Георгия, с чем он не согласен? То, что ему построенного мало, и нужна еще и реституция которая бы позволила "восстановить имущественные права многих экспроприированных коммунистами собственников и прежде всего Русской Православной Церкви" (т.е., Московской Патриархии)? Ну, это уже проблема скорее не слабого административного ресурса (он не все пока еще доработал), а хорошего финансового и имущественного аппетита о. Митрофанова.

Фразу же о. Георгия: "До кощунственности нелепым выглядит утверждение епископа Агафангела о том, что "для дальнейшего сближения пришла пора кому-то отрекаться от заповеданного теми или иными отцами"" — лучше попросту оставить на его совести. Он, я уверен, прекрасно знает, что именно нам заповедали отцы Зарубежной и Катакомбной Церкви, и чему учили свою паству отцы основатели Московской Патриархии. И насколько сочетаются их мнения друг с другом.

Я бы хотел просить о. Георгия Митрофанова (если, конечно, он прочтет эту мою заметку) в дальнейшем в своей критике больше обращаться к смыслу, а не придираться к форме. Иначе подобная критика больше походит на действия карточного шулера, который всех пытается убедить в своей четной игре.

+ Епископ Агафангел

P.S. Буду рад, если эту заметку (в которой я намеренно коснулся только того, что сказано о мне) прочтут издатели электронной страницы "Да единомыслием исповемы".

Сайт Одесской и Запорожской епархии РПЦЗ