ФЕОФАН АШУРКОВ
См. епископат РПЦ в целом.
В.П.Гетя (Симон) - епископ Мурманский
и Мончегорский. Митрохин, 244-5: р. 14.11.49, Крюково Полтаск. р, Полтав. обл,
семья военного. Валентин Петрович Гетя. к. в 1967 ср. шщколу, армия, в 1977 г.
закончил Куйбышевский мед., до 1979 военврач в Черняховске, с 70 терапевт в поликлинике
Куйбышева, в 1983 ок. МДС, в 87 МДА, постриг 2.12.83, 15.2.94 рукоположен во иером.
В 84-87 настоятель церкви в Куйбышеве, с 88 игумен, с 90 благочинный, с августа
90 личный секретарь Снычева, унаследовал его библиотеку, в еп. рукоп. 3.10.93
по реком. Снычева, викарием Тихвинским, с 27.12.95 еп. Мурманский.
http://www.mrezha.ru/vera/436/5.htm: апрель 2003 г.
«ГОСПОДЬ УПРАВИТ»
Из поездки на Кольский полуостров вернулся наш корреспондент. Рассказ о православной
жизни на Крайнем Севере он начинает с интервью с епископом Мурманским и Мончегорским
СИМОНОМ.
– Владыка, вашей епархии исполнилось уже семь лет, и, в отличие от других епархий,
за это время у вас возродился только один монастырь – Трифоно-Печенгский. Вы не
торопитесь открывать новые обители. С чем это связано?
– Монастырь – это очень серьезно, и хотелось, чтобы все это было на деле, а
не на бумаге, не в епархиальном отчете. Ведь что такое настоящий монастырь? В
обители может остаться один истинный монах, и монастырь будет жить. У нас, на
Севере, был такой пример – отец Акакий, который очень хорошо известен в Финляндии,
в Ново-Валаамском монастыре. В свое время он перешел из Трифоно-Печенгской обители
(был там последним монахом, когда советская власть закрыла монастырь) на Ново-Валаам.
И долгое время после революции, живя один в тех краях, оставался настоящим монахом.
Он был один, но монастырь жил.
Про него сейчас в народе ходят легенды. Батюшка дожил до 107 лет, и однажды
в Финляндии делали какой-то статистический отчет по населению. А в ту пору уже
появились компьютеры. И вот компьютер, наткнувшись на данные о монахе, дает сбой:
он решил, что люди столь долго не живут. Программа решила, что о.Акакию 7 лет.
Министерство образования очень забеспокоилось: почему он не идет в школу? А если
серьезно, то нам, конечно, хочется, чтобы было много монахов, но сейчас важнее,
чтобы монахи были истинными и на всю жизнь, а не на один день. Как сейчас нередко
бывает.
– Возможно ли возродить этот дух истинного монашества сейчас, когда утеряна
преемственность?
– При нынешнем положении дел далеко не все сразу получается. У нас, к примеру,
в Трифоно-Печенгский монастырь был приглашен сначала один, затем другой игумен,
но они оказались несостоятельными. Зерно монашества живет так же, как и зерно
нашей веры. И как ни трудно, но росточки начинают пробиваться и у нас. Хорошие
монахи у нас есть. Может быть, они не так видны или у них недостаточно образования,
но для монашествующего это не главное. Для всего нужно свое время. Сначала зернышко,
потом росточек, стебель, дерево и затем уже плод. Рассада у нас имеется – остальное
в руках Божиих.
– Владыка, известно, что в вашей епархии уже не один год ведется работа с больными
алкоголизмом, наркоманией и СПИДом. Вы пытаетесь предотвратить появление этих
пороков на Кольской земле или это борьба с уже распространившимися заболеваниями?
– Помогать людям, страдающим алкоголизмом и наркоманией, мы начали в 2001 году.
Уже тогда мы понимали, что это долгий, тяжелый труд и что действовать надо вдумчиво,
постепенно. Современные методы борьбы, которые используют в этом направлении различные
светские организации и, в частности, наши областные государственные учреждения,
отделы областной администрации, нельзя признать эффективными. Здесь все сводится
к разовым молодежным мероприятиям – «марафонам», которые время от времени проводятся
то в одном, то в другом городе. Наркомания и алкоголизм – тяжелые духовные болезни,
излечить же человеческую душу можно только духовными средствами, только в Церкви.
Первоначально мы, конечно, стали изучать тот опыт, который был накоплен священниками
Петербурга, Москвы, других городов и монастырей. Решили взять за основу программу
«12 шагов». Эта программа направлена на полный отказ человека от любых наркотиков
и алкоголя, на изменение его отношений с окружающим миром и духовный рост. В общепринятой
программе, разработанной еще в 50-х годах в Америке, только упоминаются религия
и некоторые законы теологии. Необходимо было все это приблизить к жизни, и мы
разработали свою самобытную программу, осуществив ее на базе наркологической клиники
«Панацея». Священники нашей епархии стали работать с пациентами клиники, знакомя
их с основами православного христианства, помогая людям возродиться духовно. Вскоре
в здании клиники была освящена домовая церковь во имя св.Луки (Войно-Ясенецкого).
Там стали совершаться молебны и акафисты перед иконой Божией Матери «Неупиваемая
чаша» о наркоманах, пациентах клиники и обо всех, кто одержим этим недугом и недугом
пьянства.
– Скажите, насколько влияет на распространение наркомании приграничное положение
Мурманской области? Ведь в скандинавских странах наркомания появилась раньше,
чем в России.
– Наш Кольский полуостров внешне очень похож на бутылку. Кандалакша – это горлышко,
и проникнуть через это горлышко, провезти наркотики не так-то просто. Нет, причина
не в иностранцах. Все эти пороки, с которыми мы боремся в нашей клинике, не внешнего,
а внутреннего характера. И если говорить о чьем-то влиянии, то у нас, в России,
есть свои «иностранцы» – телевидение и некоторые газеты, которые упорно внушают
молодежи чуждый, безнравственный образ жизни.
– Владыка, обратимся к трагедии с «Курском». Сейчас в Видяево возвели два храма,
поселок внешне стал другим: что-то отремонтировали, что-то построили. Но изменилась
ли внутренняя атмосфера? Как и прежде, в Видяево основная часть прихожан – это
женщины, мужчины заняты работой. Скажите, трудно морскому офицеру прийти к Богу?
– У военных есть своя специфика – они замыкаются на прямых обязанностях, которые
должны выполнять безусловно. Это ограничивает человека. Но мы и не надеялись,
построив храм в Видяево, что он сразу же заполнится. Достаточно того, чтобы храм
был открыт, и если даже один человек зайдет туда помолиться – уже хорошо. Значит,
этому человеку Бог стал необходим. А молитва в церкви идет. Молитва за тех, кто
в море, на вахте, за тех, кто не смог прийти. Если человек, даже не приходя в
храм, видит его в своем поселке, то это тоже хорошо. Что делать – служба есть
служба.
У нас пока нет четких отработанных взаимоотношений Церкви и Вооруженных сил.
Но если я приезжаю в расположение части, то всегда возникают очень серьезные разговоры
о нашей жизни и вере. Люди думают, их волнуют различные аспекты земного бытия.
И вот чему я радуюсь: такая глубина мысли и размышлений не может быть получена
в сектантстве. Наши православные корни видны в людях.
Не надо в этом вопросе торопиться. Если один человек из семьи будет посещать
храм, то это уже очень хорошо. Значит, через него вся семья соприкасается с Богом.
В той атмосфере, что сейчас существует в Видяево, мне кажется, нужна именно такая,
сокровенная, вера в Бога. Сейчас для многих из нас стоит вопрос, чтобы мы свою
родную религию – православие – осознали по существу, осознали ее глубину. И ту
ситуацию, ту трагедию, которая случилась, нам тоже необходимо осознать.
– Вы упомянули о сектантах. Как сейчас обстоит с этим? Еще недавно в Мурманске
сектантские листовки с призывом приходить в их организации можно было обнаружить
во многих присутственных местах.
– Уже нет той «миссионерской» активности, которая была года два-три назад.
Но это не значит, что на Мурмане нет сект – они незаметно, но делают свое дело.
Раньше у них была наступательная позиция, они считали себя лидерами в духовном
окормлении, им казалось, что все у них, как теперь говорят, «схвачено». Но стоило
уйти Владимиру Михайловичу Кисенко, который возглавлял отдел регистрации религиозных
объединений области, и у них многое застопорилось. Меня тогда обвиняли в том,
что я разжигаю межрелигиозную вражду, были «открытые письма», кампания против
меня была мощная и умело срежиссированная. Вроде бы это, слава Богу, начало идти
на убыль, хотя непонимание осталось. Тут как-то Дмитрий Шевчук – человек из администрации
города – высказал мне: «Почему секты?! У нас нет сект! Если зарегистрировали,
то это уже религия». Такое вот помутнение в головах.
– У тех же миссионеров-сектантов, наверное, есть своя какая-то логика.
– На Западе многие убеждены в том, что Россию надо спасать – от последствий
большевизма, от атеизма и т.п. На это дело выделяются деньги, собираются пожертвования.
Кто-то «спасает» нас вполне искренне. Это первая категория миссионеров. Далее,
в их среде неизбежно появляются те, кто хочет на этом деле заработать. Это вторая
категория. Третья группа – это миссионеры- диверсанты. Они сознательно внедряются
в страну и, прикрываясь религией, осуществляют свои далеко идущие планы в области
политики и экономики. И у них в России, конечно, есть почва под ногами. У нас
ведь до сих пор много атеистически настроенных людей. И вот когда они начинают
задумываться о духовном, тут их и подлавливают «миссионеры», делая свой бизнес.
А поскольку люди наши широкие, всему отдаются с душой – то заработать на них очень
легко.
Такие люди, находящиеся в духовном поиске, – золотой фонд нашей страны. Мы
не должны их оскорблять, отталкивать от Церкви. Мы должны быть готовыми принять
их. Если они попали в секту, то это значит, что мы чем-то оттолкнули их от себя,
не нашли в себе сил и любви принять их такими, какими они приходили к нам. Я не
верю в то, что русский человек сразу может уйти в сектанты. Он хоть как-то, исподволь,
через своих знакомых, но попытается узнать, сможет ли он найти утешение в Православной
Церкви. И если его оттолкнули (а душа-то болит), то тут его и поджидают разного
рода «миссионеры».
– Ваша епархия сотрудничает с учреждениями светского образования?
– Со школами у нас пока нет должного взаимопонимания. Дело в том, что еще до
того, как была образована наша епархия, в этих краях очень хорошо поработали сектанты.
Поработали среди интеллигенции, учителей, и сейчас мы сталкиваемся с противлением.
Со стороны Комитета по образованию были заявления о том, что «православие не пустим
в наши школы». Или готовы «пустить», но за деньги. По их логике, мы должны арендовать
залы и на такой основе факультативно преподавать Закон Божий.
Вообще же, к сожалению, вынужден констатировать: наша интеллигенция разленилась.
Не хотят работать над собой, им хочется блаженства, достатка и при этом пребывать
в самообольщении. Это очень мешает, но мы работаем. У нас в епархии создан молодежный
центр, развивается скаутское движение. Молодежь нельзя оставлять на улице.
– В Мурманске теперь четыре храма. А сколько храмов в идеале необходимо для
такого города?
– По мере надобности Господь нам дает столько, сколько надо. Недавно был освящен
храм Спас-на-водах, и мы не ощутили, что в других храмах народа стало меньше.
Это говорит о том, что появились люди, которым был нужен именно этот храм. Если
возникнет еще нужда в открытии домов Божьих, то Господь управит, а общины в городе
есть.
– Батюшкам, которые служат в сельских приходах, тяжелее, чем городским. Там
ведь и жители бедствуют, и народа очень мало.
– Не на количество жителей надо надеяться, а на Бога. Не было еще такого случая,
чтобы где-то на селе батюшка погибал от нищеты. Не от материальной бедности страдает
наше духовенство, а от духовной. Недостаточно образования, мало жизненного опыта,
нет навыков, с чего начинать свою пастырскую деятельность. Почему это происходит?
Беда, когда миряне при становлении на священнический путь ориентируются на материальное:
хотят иметь машину, достаток, что-то подобное... Не для того мы призваны. Служи
Богу – и, повторяю, Он все управит, даст тебе столько, сколько по правде нужно.
Беседовал И.Вязовский |