БОГОВДОХНОВЕННОСТЬ, ИЛИ БОГОДУХНОВЕННОСТЬ И БИБЛИЯ
Из "Библиологического словаря"
священника Александра Меня
(Мень закончил работу над текстом к 1985 г.; словарь оп. в трех томах фондом Меня (СПб., 2002))
К досье Меня
Ср. Ориген; Мень
о том же, подробнее.
БОГОВДОХНОВЕННОСТЬ, ИЛИ БОГОДУХНОВЕННОСТЬ, СВЯЩ. ПИСАНИЯ, догмат
Церкви, к-рый разделяется всеми христ. исповеданиями (за исключением
тех радикальных течений, к-рые фактически покинули почву христианства).
Сам термин «Б.» (греч.мJeўopneustoV — боговдохновенный) встречается
уже в апостольских писаниях и означает, что свящ. авторы Библии
были «движимы Духом Святым» (2 Тим 3:16; 2 Петр 1:21). Вера Церкви
в Б. основана на свидетельстве Христа Спасителя (Ин 5:39), Который
Своим богочеловеческим словом подтвердил исконную веру ветхозав.
Церкви в Б. свящ. книг. Практически догмат Б. выразился в утверждении
*канона, определенного церк. учительством и *Преданием Священным
(см. ст. Церковь и Свящ. Писание).
Следует отличать догмат Б. от его и с т о л к о в а н и я
в процессе развития богосл. мысли. Догмат не уточняет конкретного
характера Б., он лишь исповедует его как реальность, к-рая нуждается
в осмыслении верующим разумом (см. ст. Соловьев Вл.).
Психологии творчества известен факт вдохновения, к-рое играет огромную
роль как в искусстве, так и в науке. Вдохновение есть таинственная
сила, к-рая властно воздействует на душу человека, подвигая его
на создание творений, порой превосходящих понимание самого творца.
Такое вдохновение есть дар Божий. Но Б. — нечто большее. Оно есть
особое воздействие Св. Духа на человека, открывающее ему истины
веры. Богосл. вопрос заключается в том, к а к это воздействие
осуществлялось.
История толкования догмата. В своем уникальном опыте библ. *пророки
переживали Слово Божье как превозмогающую силу, к-рая порой побуждает
человека говорить вещи, противные его желаниям (ср., напр., Иер
20:7-9). На этом основании иудейские толкователи сделали вывод,
что в Библии каждое слово, даже каждая буква непосредственно
п р о д и к т о в а н ы свыше (в частн., считалось, что *Закон
был начертан на небесных скрижалях еще до создания мира). Аналогичный
взгляд был усвоен и в раннехрист. богословии мн. доникейскими отцами
(см. Вербализм). Между тем в самом Свящ. Писании можно усмотреть
и другой аспект: человек, носитель *Откровения, выступает
не как бессознательный инструмент воли Божьей, а как активный
с о у ч а с т н и к передачи Слова Божьего. Поэтому у свв.
отцов с кон. 3 в. появляется иное толкование Б. Они начинают отмечать
жанровое разнообразие свящ. книг, особенности языка и стиля тех
или иных боговдохн. писателей. Свт. *Василий Великий решительно
отвергает мнение о пророках как только инструментах Слова,
свт. *Иоанн Златоуст указывает на приспособление свящ. авторов к
«немощи человеческой». Т.о., Церковь «стала утверждать, что в составлении
книг Свящ. Писания дар Святого Духа не упраздняет, но, напротив,
предполагает самое активное и сознательное участие человека-писателя.
Но дальше этого утверждения Церковь — по крайней мере Восточная
— не пошла, может быть именно потому, что догмат о боговдохновенности
Свящ. Писания не только никогда не оспаривался, но и вообще не поднимал
никаких острых смежных вопросов» (ПМ, Вып. VIII, 1951, с. 113).
На Западе вербалистич. толкование держалось дольше. Даже на *Тридентском
Соборе (1546) католиками было зафиксировано утверждение, что боговдохн.
авторы писали «под диктовку Св. Духа». В 1870 на I Ватиканском Соборе
слово «диктовка» было, однако, заменено «вдохновением». В 1882 кард.
И.В. Францелин предложил свою теорию Б., согласно к-рой Библия создана
под непосредственным воздействием Духа Божия, а конкретные слова,
в к-рые облечена Библия, избраны свящ. писателями при «содействии»
Духа. В этой концепции роль человека, очевидно, умалялась, и фактически
происходило возвращение к вербализму.
Другое толкование дал в нач. 20 в. *Лангранж. Он пытался провести
различие между Откровением и Б. Если в Откровении людям открываются
некие новые истины о Боге, вере и жизни, то Б. есть форма воздействия
на волю и разум свящ. писателя, побуждаемого выбирать те или иные
факты или слова. Пророк или апостол пишет как обычный писатель,
но при постоянном руководстве Духа Божьего. Эта теория имела большой
успех в зап. богословии до второй мировой войны. Позднее же большим
влиянием стала пользоваться теория *Ранера, одного из ведущих католич.
богословов, к-рый стремился связать вопрос о Б. с вопросом о Церкви
и каноне. «Наша основная мысль, — писал он, — заключается в том,
что боговдохновенность священных книг — существенная составная часть
в деле основания Церкви Божией. Что же касается вопроса о боговдохновенности
Писания, то тем более, Божественный импульс в созидании Церкви,
который неотделим от воли Божией, должен дойти до сознания и воли
автора-человека, иначе книга никогда не была бы написана. Этот импульс
действовал внутри духовных способностей человека-писателя, но это
не значит, что и первичный творческий импульс исходил из сознания
человека (тем конечным источником, из которого распространился этот
импульс, было чудодейственное деяние Божие)».
В догматич. конституции II *Ватиканского Собора (18.XI.1965) «О
Божественном Откровении» («Dei Verbum») тема Б. была раскрыта лишь
в общих чертах: «Бог избрал определенных людей, предоставив им для
составления священных книг применить свои способности и силы, с
тем, чтобы при действии Его Самого в них и через них, они письменно
передали как н а с т о я щ и е а в т о р ы все,
и только то, что Он хотел» (III. 11).
Православная проблематика Б. Правосл. богословие долгое время
не уделяло достаточного внимания вопросу о Б., поскольку на первом
месте для него стояли другие задачи. Ни в катехизисе митр. *Филарета
(Дроздова), ни в «Догматическом богословии» митр. Макария (Булгакова)
мы еще не находим конкретного определения Б. Но в нач. 20 в. начались
активные поиски более четкого осмысления этого понятия. Уже в статье
П.Лепорского, написанной для Правосл. богосл. энциклопедии (ПБЭ),
отмечается наличие «чисто человеческого» элемента в Свящ. Писании,
выразившегося в «присутствии разного рода неточностей — исторических,
хронологических, топографических, равно и разногласий у свящ. писателей»
(ПБЭ, т. 2, с. 736). Однако автор не избежал *вербализма, свойственного
католич. толкованиям дособорного периода. С большой ясностью и последовательностью
проблема была поставлена проф. МДА *Глаголевым С.. «Человеческий
элемент в Библии велик, — заявил он в одной из своих лекций 1905
г., — Библия написана на языке человеческом, языке несовершенном,
неустойчивом, изменяющемся. Божественная мысль в Библии изложена
человеческим языком не только нации, эпохи, но языком индивидуума
— языком Исайи, Иеремии, Павла, Иоанна. Определение богодухновенности
должно свестись к тому, чтобы разграничить в Библии Божественный
и человеческий факторы. Разрушительная работа людей по отношению
к Библии — порча текста, интерполяции — понятна, поскольку богодухновенные
писатели вносили в Библию свое положительное, определить это вполне
едва ли возможно, и, думаю, что не будет ничего постыдного сознаться
в неумении дать полное определение того чудесного факта, который
называется Божественным Откровением» («Задачи рус. богосл. школы»,
БВ, 1905, № 11).
Дальнейшее изучение проблемы требовало определить Библию как факт
Б о г о ч е л о в е ч е с к и й . Важной вехой для поисков послужили
тезисы проф. Правосл. богосл. ин-та в Париже *Сове, представленные
на I Конгрессе правосл. богословов (Афины, 1936). Согласно этим
тезисам, Б. должна быть понимаема «в свете Х а л к и д о н
с к о г о д о г м а т а о Богочеловечестве. Участие
в написании Библии человеческого элемента с его ограниченностью
объясняет особенности ветхозаветных книг как исторических источников,
их ошибки, анахронизмы, к-рые могут быть исправлены внебиблейскими
данными, обогатившими, особенно в последние десятилетия, историю
Древнего Востока. Ложный апологетич. взгляд на Библию как на энциклопедию
исторических и естественных наук должен быть оставлен. Ветхозаветные
боговдохновенные писатели — прежде всего б о г о с л о в ы
и в е р о у ч и т е л и» («Путь», № 52, с. 68).
Аналогичные мысли выразили на конгрессе и богословы Элладской Правосл.
Церкви архим. Е.Антониадис и проф. *Веллас.
Общие установки, предложенные Б.И.Сове, были раскрыты и развиты
*Карташевым в его актовой речи 1944 в Свято-Сергиевском институте
в Париже. А.В.Карташев исходил из мысли о примирении святоотеч.
взгляда на Б. и *критики библейской. «Поскольку, — говорил он, —
и святоотеческая мысль утвердила положение о полноте действия естественной
человеческой психики и об отражении ее в самых писаниях священных
авторов, постольку д о г м а т и ч е с к и о п р а в
д а н ы (Здесь и далее разр. наша. — А.М.) и узаконены и те
методологические операции над текстом и содержанием Библии, которые
требуются научным знанием. Критическая работа тут уместна потому,
что она прилагается к подлежащему ее ведению ч е л о в е ч
е с к о м у э л е м е н т у: он здесь полностью дан.
Дан, ибо Библия есть н е т о л ь к о С л о в о
Б о ж и е, н о и с л о в о б о г о ч е л
о в е ч е с к о е... Стало быть, формула «Бог — автор священных
книг» должна звучать как монофизитский уклон от нашего Халкидонского
православия» («Ветхозав. библ. критика», Париж, 1947, с. 72).
А.В.Карташев указал на то, что мысль о связи Халкидонского догмата
с Б. была выдвигаема и ранее, напр. в «Опыте правосл. догматич.
богословия» еп. Сильвестра (т.1-5, 2-е изд., К., 1884-97, т. 1,
с. 286). Заметим, что за еп. Сильвестром ее повторил и П.Лепорский
в Правосл. богосл. энциклопедии (ПБЭ).
Ученик А.В.Карташева прот.*Князев А. продолжил его исследования
и, преодолевая соблазн вербализма, выдвинул в качестве ключа для
понимания Б. правосл. идею синергизма, к-рая не была замечена католич.
авторами дособорного периода. «Мы так же, как и католики, — писал
он, — настаиваем на истине подлинного участия человека-писателя
в деле написания Свящ. Писания. Православному сознанию всегда была
дорога истина о синергизме, или подлинном сотрудничестве Бога и
человека. Православная Церковь распространяет догмат IV Вселенского
Халкидонского Собора о неразрывном, неразлучном соединении Божественной
и человеческой природы в Богочеловеке на весь сложный комплекс отношений
Бога и человека. Божество для православного сознания не упраздняет
человечества не только во Христе, но всякий раз, когда Бог действует
в человеке и через человека, последний сохраняет в своей самобытности
всю свою свободу» (ПМ, вып. VIII, 1951, с. 117).
На этом основании прот. А.Князев не считает возможным принять теорию
о. Лагранжа, к-рый, исходя из философии томизма, фактически сводил
к минимуму роль человека в таинстве Б. Правосл. богослов приводит
пример, поясняющий его мысль: он ссылается на Лев 11:6, где сказано,
что заяц отнесен к категории животных, жующих жвачку. Эта биологич.
неточность «со всей очевидностью показывает, что д а р
б о г о в д о х н о в е н н о с т и н е р а с п р о
с т р а н я е т с я н а в с е о б л а с т и
ч е л о в е ч е с к о г о з н а н и я, н о о г
р а н и ч и в а е т с я л и ш ь о б л а с т ь ю
з н а н и я о Б о г е и Е г о д е
й с т в и й в м и р е» (там же, с. 119. Здесь и далее
разр. наша. — А. М.). «По своему предмету, свидетельство Свящ. Писания
может быть исключительно религиозным, т.е. относиться только к области,
п о з н а н и е к о т о р о й в о з м о ж н о
л и ш ь в п о р я д к е о т к р о в е н и я
с в ы ш е. Свящ. Писание свидетельствует о Боге и о Его отношениях
к миру, т.е. об истинах религиозных и метафизических; но оно совсем
не призвано к свидетельству об истинах научных, т.е. о тех, которые
доступны человеку н а е с т е с т в е н н ы х
п у т я х п о з н а н и я» (там же, с.122).
Учитывая этот двуединый характер Свящ. Писания, правосл. толкователи
стремятся углублять свое понимание самого духовного смысла Библии,
не смущаясь встречающимися в ней неточностями науч. и историч. плана.
При этом и сами эти неточности не должны быть расценены как простые
человеческие ошибки. За ними может стоять высокое смысловое значение,
к-рое проясняется благоговейной экзегезой. Напр., Библия относит
строительство Вавилона ко времени задолго до Авраама (Быт 11:1-9),
между тем установлено, что этот город возник приблизительно в эпоху
Авраама. Но Писание учит нас не истории, а символически изображает
одну из форм человеческой гордыни и обозначает обобщающим именем
«Вавилон» саму парадигму империи-угнетательницы, в к-рой смешаны
народы (в месопотамской фразеологии «сделать кого-то людьми одного
языка» — значит покорить, подчинить их империи).
Итак, Б. есть возвещаемая Церковью вера в то, что книги Библии
написаны под воздействием Духа Божьего, с сохранением человеческих
особенностей ее авторов (язык, мышление, эпоха); причем Б. проявляется
гл. обр. в Откровении спасительных истин, в самом учении Слова Божьего.
См. ст.: Богочеловеческая природа Свящ. Писания; Канон; Предание
Священное и Свящ. Писание; Церковь и Свящ. Писание.
l Б а к у л и н Б.С., Большой правосл. богосл. словарь,
М., 1975, кн. 2 (ркп.); Б о ш а н П., Свящ.
Писание сегодня, «Символ», 1981, № 6; *В о р о н о в А.Д.,
Протестантское богословие и вопрос о богодухновенности Свящ. Писания,
Труды КДА, 1864, № 4, 9; Г а с т и н г с Ч.Л., Богодухновенность
Библии, пер. с англ., ЧОЛДП, 1888, № 7; прот.К н я з е в А.,
О боговдохновенности Свящ. Писания, ПМ, вып. VIII, 1951; Л е о н
а р д о в Д., Учение о богодухновенности Свящ. Писания мужей
апостольских, ВиР, 1898, т.1, ч.1, отд. Церков.; е г о ж е,
Догматич. определения о богодухновенности и употреблении Свящ. Писания
в Римско-Католич. Церкви (IX-XVI вв.), ВиР, 1900, № 8-9; е г о
ж е, Вербальные теории боговдохновенности Свящ. Писания среди зап.
богословов в XVII в., ВиР, 1900, № 15-16; е г о ж е, Теории
вдохновения и происхождения Свящ. Писания на Западе в XVIII и XIX
вв., ВиР, 1903, № 3, 5, 7, 8, 12, 14, 16-18, 22-23; е г о
ж е, Учение св. Иоанна Златоуста о боговдохновенности Библии, ВиР,
1912, № 3-5, 7-12; прот.*С о л о в ь е в И., О богодухновенности
Библии и нашем достодолжном отношении к ней, М., 1894; *C о л ь
с к и й С.М., Сверхъестеств. элемент в новозав. Откровении
по свидетельствам Евангелий и посл. ап. Павла сравнительно с др.
новозав. книгами, Труды КДА, 1876, № 1, 2, 5, 9, 12, 1877, № 1;
A l o n s o - S c h " e k e l L., La parole inspir‚e, P.,
1971; C h a r l i e r C., La lecture chr‚tienne de la
Bible, Maredsous (Belgium), 1950; *D a n i e l - R o p s
H., What is the Bible?, N.Y., 1958; HTG, Bd. 2, S. 354-64; Inspiration
in the Scripture, NCCS, p. 53-60; L e v i e J.,
La Bible, parole humaine et message de Dieu, P.-Louvain, 1958; RGG,
Bd. 3, S. 775-83; *V a w t e r B., Biblical Inspiration, Phil.,
1972; V e l l a s B., Bibelkritik und kirchliche Autorit„t,
ProcЉs-Verbaux du 1-er CongrЉs de th‚ologie orthodoxe, AthЉnes,
1939. См. также труды Бенуа, Вигуру, Озу, Сольского, Харрингтона.
|