23 мая 2025 года, пятница, Москва, 5:00 UTC.
Гениальность автора первого евангелия — неважно, которого по счету нынешнему — что оно дает биографию Иисуса как рассказ о пути Иисуса от крещения к воскресению. От очищения водой к очищению маслом для покойников.
Во-первых, роман-путешествие вообще очень удачный прием, при котором у композиции не только есть финал, но интересен и сам поиск. Именно поэтому «Анна Каренина» гениальнее «Войны и мира»: Анна путешествует от смерти духовной к тайне своего «я».
Во-вторых, «путь» это очень древний библейский мем. «Путь Господень — твердыня для непорочного и страх для делающих беззаконие» (Притч 10:29). «Путь» — синоним Торы, Учения, Закона: «Пойду я к знатным и поговорю с ними, ибо они знают путь Господень, закон Бога своего» (Иер 5:5).
В Деяниях мы застаем несколько раз выражений «путь Господень» именно в таком, изначальном, библейском значении: «Дерек Яхве». Например: «Он начал смело говорить в синагоге. Услышав его, Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь Господень» (Деян 18:26).
Опять, евангелие начинается именно с призыва Иоанна, взятого из Исайи: «Исправьте путь Господу».
Вот еще не очень явная, но очень важная, ежедневная ссылка на «дерек Яхве». «Отче наш» — хиазм, симметричная структура, в которой «да приидет Царство Твое» перекликается с «не введи нас во искушение». Так ведь обе молитвы — о пути. Царство — да придет, искушение — да не придет.
Переводить «не введи» как «удержи нас» неверно по одной важной причине. «Отче наш» сочинена Иисусом, Который был проведен через искушение — через искушение в пустыне. Да вся земная Его жизнь — искушение. Искушение обдать Землю кипятком, продизенфицировать, уничтожить людей, нас, с нашей гадостью вместо человечности. Позвать легион ангел и скомандовать зачистку. Человек — искушение для Бога, а для человека искушение — стать Богом, вытеснить Бога из мира, заменить Бога.
Всякие «плотские искушения» — взять, что плохо лежит, изнасиловать, что хорошо лежит — это лишь символы господства, доминирования, всего того, что мы приписываем Богу, хотя это свойства зла. Бог — любит, а не господствует, служит, а не доминирует. Искушения мы выдуваем из своих соплей, слюны и спермы, из своих комплексов и латексов, а потом оглядываем их и визжим: «Боже, не введи нас в искушение». В таком виде молитва недействительна, как одна половинка ножниц не режет. «Да придет Царство Твое» — на первом месте, а иначе мы и вне искушения будем сволочами. Так что, как в старину говаривали, собираясь объедаться блинами, «дай Бог вход и выход» — так и тут, только наоборот: дай, Боже, выход из своих фантазий и вход Твоему Царству в наши мозги, сердце и всё — гм-гм — остальное.
Несколько Его учеников стали спрашивать друг друга: «Что означает сказанное Им «Еще чуть-чуть, и вот, вы не видите меня. И еще чуть-чуть, и — увидите» и «Я иду к Отцу»? Они спрашивали так: «Что Он называет «чуть-чуть»? Непонятно, о чем речь» (Ио 16:17-18).
Ученики повторяют сказанное в ст. 16 («еще чуть-чуть») и в ст. 10 («Я иду к Отцу»). Единственное крошечное отличие: по-гречески есть короткое «нет», а есть подлиннее, «у» и «укети», и в речи учеников длинное заменено на короткое.
Иоанн использует повтор, чтобы выделить деталь, которая смутила учеников: это самое «чуть-чуть», «то микрон». Ясно, что когда-нибудь все расстаются. Когда-нибудь мы потеряем из виду и самых близких людей. Но «совсем немного, еще чуть-чуть» — это из другой оперы, это про какое-то близкое несчастье. Именно несчастье: ученики тревожатся, и правильно делают, Иисус явно не на какой-то званый ужин собирается.
Браун уже в 1960-е годы писал, что католические и протестантские богословы не считали, что Иисус знал наперед о предстоящем распятии и о воскресении. Мол, божественное в Иисусе было под замком, чтобы не путалось под ногами. Может, божественное и было в Иисусе под замком, но дураком Он же не был. Понимал, чем рискует, на что нарывается. Вероятность распятия была не так уж велика, формально, но она была – и нормальный человек должен был ее учитывать. Более того: Иисус, может, и не знал, но автор-то евангелия знал, мог и присочинить. Хотяя зачем присочинять, если у него все повествование и вся вера – вокруг того, что Иисус знал, на что идет, и шел, чтобы пролом между Богом и людьми, образовавшийся в Рождестве, не затянулся, чтобы земля навсегда соединилась с небом. Не веруете в это? Хорошо, считайте, что Иоанн сочинил все речи Иисуса задним числом. А, не хочется! Хочется слегка подрезать тут, урезать там. А потом удивляются, что это люди фыркают на Церковь.
Главное всегда на расстоянии поцелуя. Главное – не локоть, который близко, да не укусишь. Главное самое кусается – ну, покусывает, словно щенок6 взобравшийся на руки. И в минуту искушения, и в минуту счастья, главное – всегда чуть-чуть выше того, что мы считаем пределом. Но без спроса оно не входит в сердце и в душу. И когда нам кажется, что еще чуть-чуть, и мы разочаруемся, свалимся, плюнем на все – как Иуда – про «чуть-чуть» мы почувствовали верно, только это чуть-чуть может быть не к отчаянию, а к взлету.
22 мая 2025 года, четверг, Москва, 5:00 UTC.
Почитание Христа и романтический культ героя — разные явления, но в чем различие?
Почитатели Наполеона — кажется, он первый объект культа личности в современном смысле слова — не пытаются подражать Наполеону. Тут Достоевский зря возвел поклеп на революционеров, завязка «Преступления и наказания» псиологически натянута и ненатуральна, и весь роман из-за этого перекошен.
Весь смысл ленинского бонапартизма был в том, что сторонники Ленина не пытались быть наравне с Лениным. Это и вызывало изумление и даже некоторую оторопь у Плеханова, Милюкова и прочих — культ Ленина противоречил этике равенства, составлявшей важную часть революционной психологии. Так почитатели оперных певцов — кажется, в наши дни таких культов более нет — не пытались петь, только слушали. Но подражание – да, вполне допустимо, на уровне формы и манеры держаться.
Как исчезли культы оперных певцов, так исчезли и политические культы. Ленин и Муссолини, Гитлер и Сталин, Мао и Ким, — последние, где было искреннее почитание. Да и в этих культах приход к власти знаменовал качественное изменение в психологии поклоняющихся. Элемент принудительности подавлял идущий от сердца энтузиазм. Энтузиазм начинал рассматриваться как нечто подозрительное. Ведь энтузиазм, личная преданность — это проявление личной свободы, это личный выбор, а диктатура боится свободы даже в такой форме как свободное почитание диктатора.
Для оживления культа личности, освобождения его от казенщины, необходим элемент состязательности. Культ Горбачева защищал любимца от Лигачева, культ Ельцина защищал любимца от «красно-коричневых», культ Путина — в том виде, в каком он проявился в начале его проявления — противопоставлял скромного непьющего полковника его предшественнику. Судьба всех этих культов была предопределена: даже сверженному диктатору почитатели были неприятны, и Горбачев не смешивался с теми, кто испытывал к нему огромную благодарность за возможность уехать из России, как Хрущев не смешивался с теми, кто любил его за хрущобы и реабилитацию, прощая Венгрию и многое другое.
Дракону нужны драконолюбы, но дракон хочет, чтобы его любили за драконность, а не за вынужденные отступления от драконьей нормы. Думается, драконы испытывают даже некоторую недоуменную брезгливость к тем демократам, которые вроде бы обличают драконизм как явление, но если дракон разрешит им свободный выезд за границу или откроет доступ в архивы тайной политической полиции, сходят с ума от восторга и начинают дракона любить и восхвалять.
Остаются маленькие культы недоправителей — тех, кто не смог стать драконом или даже служил дракону, но делал это «с огурцом». «С огурцом» — это выражение московских брадобреев 19 века: им нужно было оттопыривать щеку клиента, и делали они это засовывая либо палец (9 копеек), либо огурец (15 копеек). Радек и Эренбург, Невзоров и Арестович, — примеры обслуги «с огурцом», которые в любой момент могут дистанцироваться от клиента и сменить огурец на противоположный. Отчасти фигляры, отчасти проходимцы, в кризисных фазах диктаторы такими пользуются, аудитория такими восхищается как оперными певцами, способными на любые фиоритуры.
В определенной степени сюда относится и культ личности Гайдара, но лишь отчасти, поскольку в Гайдаре слиты две ипостаси: обслуга очередного диктатора и одновременно как бы самостоятельный политик (вот где «как бы» чрезвычайно уместно). Культ, разумеется, относится к Гайдару как к самостоятельному деятелю, который оказывается абсолютно не отвечающим за то, что делал диктатор, которому он служил с пальцем. Гайдар даже оказывается если не мучеником, то страстотерпцем; мучеником же в полном смысле оказывается Навальный — герой, хотелось бы надеяться, последнего в России культа личности, совсем уже бессмысленного и беспощадного, карикатурного в убожестве как обожествляемой фигуры, так и в поведении — точнее, в отсутствии какого-либо поведения — участников культа, симулякр в чистом виде.
А Господь Иисус Христос... Куда Ему с калашным рылом в этот блистательный ряд великих необсуждаемых! Ничего не добился, хуже того — ничего и не предлагал добиваться. Посмотрел на власть, уплатил кесарю кесарево, не разбирая, что за кесарь, — и на Голгофу.
Даже удивительно, что в христианстве нет культа личности Христа. Бывают культы личности священников, богословов, монахов, даже патриархов, а Христа — нет. Подражать Христу как подражают кумирам – внешне, формой? Такое случается, но это даже у набожных людей считается патологией, имитацией. Богослужебный культ это не о Христе, это об Отце Небесном. «Подражание Христу» по Фоме Кемпийскому — не культ Христа хотя бы потому, что предмету культа невозможно подражать, потому герою и поклоняются. Тут Христу подражают как учителю, не более. Но главное, наверное... Культа личности Христа нет, потому что Христос занят культивированием моей личности. И остановить Его не получится. Он ради меня то, Он ради меня сё — в смысле, и родился, и умер, и воскрес, и вернулся, и всё ради меня, козла. Это же глупо, иррационально и в каком-то смысле даже невоспитанно — лезть в чужую жизнь... Другое дело, что я не против, потому что разве это жизнь... Лезь в меня, Господи, хоть пальцем, хоть огурцом, хоть Духом Святым, я потерплю, а когда устану терпеть — все равно лезь, даю тебе полный карт-бланш на будущее... Но я же знаю — Тебе карт-бланш не нужен, Тебе я нужен, а этого «я» еще и в первом приближении нет... Давай попробуем второе!
Метро. Много народу на выход, мало на вход. Внутри у дверей стоят два человека, мужчина и женщина средних лет. Стоят не боком. Двери открылись. Мы изнутри по одному протискиваемся не без труда. Мужчина что-то почувствовал — увидел, видимо, что много выходят — и повернулся, стал нормально, боком. Женщина нет. Я был в подряснике, выходя, обернулся и поймал ее глаза. Твердые, жесткие. Лютеровские глаза: я тут стою и не могу иначе. Руководитель среднего звена. Машины нет, ребенка, скорее всего, тоже. Перспектив карьерного роста тоже нет, если все еще на метро ездит. Одета, однако, отлично, стильно.
И вот я думаю. Вся беда с религиозным возрождением 1988-1993 годов была та, что «мы» — даже отец Александр Мень — что-то обещали материальное. Культурное возрождение — даже общество такое создали. Успех в жизни, публикации книг, психологическое здоровье, в общем, как в Париже.
И не то беда, что мы обещали недостижимое. Вот женщина, она всего, что «в Париже» добилась безо всякий религии, веры, Парижской богоматери, духовника. В том числе, ценой такой вот психологии, которая не будет бочком становиться, чтобы кого-то пропустить. Тут действует общий рефлекс. Не получается в одной ситуации быть человечным, а в другой нет. Психика не так устроена, не переключается мановением руки.
И что же? Не говорить теперь о Боге? О Христе?
Ну уж нет, напротив. Только теперь надо обещать не культурное возрождение, не сто тыщ долларов зарплаты. А что обещать? Да ничего не обещать. Где Господь Иисус обещает? Кажется, нигде. Ну, кроме креста и утешения на том свете. Кому мало — извиняйте.
— Дедушка, а что такое «азохен вей»?
— Ну, это такое еврейское выражение «ой, беда». Послушай, у вас в классе вообще евреи есть?!
— Нуу.... Эээ... Есть Ибрагим!
И ведь в самом деле, такое ощущение, что евреев моложе 60 лет в России не осталось — ну, кукольные хасиды Кены не в счет, это такие же евреи как Путин православный. Пластиковые и все, думаю, с израильским гражданством за пазухой. На безрыбье и Ибрагим Абрам! Ибрагима этого я знаю — отличный парень, вполне еврейский по вдумчивости и трудолюбию! Вы уж простите, я старой выучки еврейчик, для меня еврей это вдумчивость и трудолюбие, а не «бей всех, спасай Израиль».
Меня обвинили в том, что я считаю Украину главной виновницей затягивания войны, и вообще разделяю трампо-путинскую пропаганду. Имени не называю - и человек непубличный, и обвинение высказано в частном порядке. Но обвинение настолько важное, что позвольте еще раз занудно повторить. Главная причина войны - милитаризм России. Но
(1) Убивать все равно нельзя, и в этом смысле я против продолжения войны, но участие или неучастие в ней считаю делом совести каждого отдельного человека.
(2) Убивать, "чтобы русские на себе почувствовали" - то есть, не для победы, а для устрашения и мести - безнравственно. Чувствуют на себе не те, кто может остановить войну. В диктатуре народ ничего не решает, особенно, если у диктатуры атомное оружие и готовность пустить его в ход и против своих. Да и обычной полиции хватит. Украинцы забыли, как они 68 лет жили в диктатуре и не сопротивлялись ей нимало, на площадь стали выходить только, когда риск быть убитым или посаженным резко снизился.
(3) Правильный ли курс взяла Украина на победу, на возвращение утраченных земель, на обеспечение полной безопасности через победу над врагом? Думаю, нет. Идея разорить Россию так, чтобы она не смогла воевать, не реалистична. В борьбе за утраченные земли погибнет много людей, а результата не будет, либо результат будет, а людей уже не будет, которым этот результат мог бы понадобиться. Европейцы будут помогать деньгами и оружием, но не армиями, такая уж у них политика, увы. В любом случае, они - и США - помогают Украине куда больше, чем помогали в 1956 году Венгрии или в 1969 году Чехословакии, так что надо быть им благодарными.
(4) Мне кажется, разумнее выстраивать линию обороны и ПВО-купол над страной. Это вполне технически осуществимо, дешевле и жизней украинцев будет загублено меньше. А отвоевание земель отложить до лучших времен, когда Россия сама себя разорит, просто на это больше времени уйдет, чем хотелось бы украинцам.
(5) Вести или не вести переговоры с Россией, мне кажется не принципиальным. Но вот что принципиально и по моей, литератора, части: переговоры всегда ведутся с врагом, с ненадежным, с недобросовестным и недоговороспособным. С друзьями переговоров не ведут. Поэтому быть против переговоров - хоть с Ираном, хоть с Газой, хоть с Россией - п.ч. враг обманет - это иррационально.
(6) Я очень опасаюсь того же, чего опасались пацифисты во все времена: ради победы над врагом - мнимым или реальным - ограничиваются свободы, и в итоге борющиеся за свободу теряют свободу. Это было налицо в США в 2000-е с их "Патриотическим актом", это, к моему огромному сожалению, в какой-то степени есть и в нынешней Украине; да, а в России свободы вообще никакой, но, повторю, в борьбе за свободу нельзя жертвовать свободами.
(7) Усиливать ли блокаду Россией, решать тем, кто за эту блокаду платит, и это не украинцы, а европейцы и американцы. Я также не одобряю экономической войны как и обычной, п.ч. в итоге гибнут и невиновные. К тому же блокада - это отгораживание. Отгородиться от России, Ирана, Китая, Пакистана, Ирака, Турции и прочих диктатур - дело нехитрое. Но попутно идет отгораживание и друг от друга. Это возвращение в дикость, и это и по украинцам ударит рано или поздно. Если я ошибаюсь, тем лучше.
(8) К числу подлостей и иррациональностей я отношу идею, что Россия может завоевать Европу - целиком или одну из стран НАТО. Это уже чистая демагогия, риторическая фигура, призванная раскрутить папаш Горио на бабки. Цель благородная, но лгать так же не надо, как и убивать.
(9) А кому очень хочется отвоевать земли и т.п., пусть молчит, а вместо писания текстов с обличением меня пусть едет в Украину и там сражается с оружием в руках. Подзуживать других убивать - просто подло.
(10) Сейчас украинское руководство ведет себя так, словно оно победило, словно сила на его стороне. Оно требует. Оно не собирается торговать и не собирается ничего уступать. Его право. Но, во-первых, точно ли оно победило, во-вторых, расплачиваться за такую позицию будут украинцы в окопах. Идея, что, если России нужен мир, пусть прекратит воевать, это агитация, а не идея. России, возможно, мир не нужен. И что? Украине нужен не мир, а победа, и свою безопасность она видит в том, чтобы Россию разорить и разоружить? Может быть, это высокоморально и ультра-патриотично. Но реалистично ли это?
Я не вижу в этих тезисах ничего трампистски-путинского. И Трамп, конечно, фигляр, но деньги Украине он все-таки дает, не будем об этом забывать и кто деньги от него получает, пусть будет благодарен - и вслух благодарен. А то тоже не очень красиво получается.
Иллюстрация - в Гараже. В фойе. Выглядит кошмарно, но на фото, да в чб варианте - забавно.
21 мая 2025 года, среда, Москва, 5:00 UTC.
[По проповеди в воскресенье 11 мая о расслабленном]
Физики, когда искали невидимое нейтрино, придумали замечательный ход. В глубокой шахте, куда ничто не могло проникнуть из обычных частиц, поставили бак с водой. Нейтрино они не увидели, но они увидели след от проскакивания нейтрино через воду. Пузырьки увидели.
Раньше говорили, что Иисус не Бог, потому что Бог не может стать человеком. Сейчас говорят, что Иисус не Бог, потому что Бога нет. Нельзя быть тем, кого нет. И мы не можем доказать, что Бог есть, что Он приходит в нашу жизнь как Христос и Дух. Мы только можем показать пузырьки от Бога в своей жизни.
В конце концов, человек тоже в основном вода с разными наполнителями, закислителями, подсластителями. Вот лежит расслабленный около бассейна в «доме милосердия» в Вифезде, в купальне, где периодически бурлит вода – то есть, закипает, пузырится, булькает. Расслабленный верит, что, попав в эту воду, он выздоровеет, начнет бурную-пребурную жизнь. То, что заставляет двигаться воду, заставит двигаться и человека.
Человек – лужа. Вот она появилась, а через мгновение уже высохла. Ну, это для нейтрино, может, мгновение, а для нас – огромный путь жизни. Бог подул на лужу, и она стала живой водой. Эта вода живая, потому что в нас пузырьки? Пузыри любви, пузыри творчества, пузыри доброты? Пузырьки - следствие Бога. А мы думаем, что мы сами, сами. Думаем-думаем, а потом расслабимся – ну, впадаем в ступор, в тоску – и думаем уже иначе: зачем? А смысл? Море работы, океан жизни, плыви, твори, выдумывай, пробуй… Не хочу! И ждем – кто бы нас подтолкнул.
Бог не толкает человека. Бог словно опускает в человека трубочку и дует в нее, как дети иногда балуются с молочными коктейлями, подымая шапку пены. Царство Божие внутрь нас проходит сквозь наше честолюбие, нашу тоску, нашу усталость, и… И тут очень и очень по-разному. Собственно, и Евангелие не утверждает, что исцеленный расслабленный стал апостолом, проповедником, да хотя бы землекопом. Потратил обретенные силы на то, чтобы пойти донести на Спасителя.
Нарожаем и вырастим детей. Совершим подвиги. Выйдем на пенсию. Горы свернем. Надгробие в три своих роста закажем заранее. И всё это ничто, а что-то – лишь те пузырьки Божьи, благодаря которым мы работали с душой, а не ради выживания, любили детей, а не только воспитывали, и даже выйдя на пенсию не переставали интересоваться людьми, словно только вчера прилетели на Землю.
Частица Божия проникает в нас, и всё испарится, но то, что затронуто Богом, вступило в цепную реакцию с Духом Святым, останется навечно. Почему надо любить, помогать, доверять? А почему цепная реакция? Потому что Дух расковывает цепи эгоизма и сковывает цепь человечества. Есть цепная реакция атомного взрыва, а есть цепная реакция атомной электростанции. Бог не ставит нам условий, входит в нас в таких, какие мы есть, слабых на любовь и сильных на жесткость, и этим дается нам способность любить без условий, прощать бесконечно, быть с людьми как Бог с нами. Любить – и тогда у нас с Богом будет один общий дом, Дом Милосердия, в котором бурлит жизнь, и жизнь добрая.
«Признание — царица доказательств». Двойной стандарт знает, что это ужасный девиз тоталитаризма, вымучивающего признания под пыткой, но двойной стандарт не знает, что и безпытки признание — не царица доказательств, вообще не доказательство.
Протоколы допросы пугачевцев, при должном критическом отношении, являются историческим источником. Но сто интервью с непосредственными участниками событий, являются антиисточеским источником.
Между тем, в Америке — в меньшей степени, в Европе — интервью может быть не просто предметом изучения, а единственным историческим источником, колгда целая книга состоит из интервью. Это подразумевает то ли отказ от анализа, то ли переложение анализа на читателя, что абсолютно недопустимо, если человек считает себя именно ученым, а не архивистом-публикатором.
Этому соответствует судебная практика, при которой признание и связанная с ним судебная сделка считаются оптимальным и надежнейшим правосудием. К тому же самым дешевым: экономятся деньги. По этой же логике языка денег смертная казнь экономичнее любого другого наказания.
Что человек отвыкает анализировать речь других, это полбеды. Человек, считающий признание царицей доказательств, а прямую речь наиболее прямой, отвыкает от самоанализа, и это уже целая и большая беда. Человек может и должен забираться глубже слов, своих и чужих. Слова — средство общения не потому, что они точно сообщают нечто, а потому что они дают материал для анализа.
Что до языка денег, добавлю от всего пацифистского сердца. Американцы возмущаются тем, что Трамп одновременно урезает пенсии ветеранам и тратит деньги на военный парад. Но война это разновидность бизнеса, где предмет производства — смерть, и если работникам можно платить меньше, то почему бы и нет. «Спор хозяйствующих субъектов». Мысль о том, что нельзя убивать, нельзя зарабатывать деньги на оружии, что солдат есть человек, который уже убил «в сердце своем», говоря языком Господа Иисуса Христа, в сердце набожного американца не проникает. Точнее, эта мысль в одном сегменте сердца, а работа на ВПК — совсем в другом. У европейца перегородка между наукой и верой, у американца — между деньгами и верой.
Язык денег — когда очередной защитник богачей убеждает, что «жить стало лучше». В США два аргумента: ты неблагодарная скотина, посмотри, сколько стоит твой дом и твоя страховка! Твоим дедам такое и не снилось! Да и в России это работает: стоимость нашей квартиры выросла за 25 лет в 4 раза; про полис ДМС не скажу, подозреваю, что намного больше вздорожал.
Да, стоимость дома и страховки выросла в разы. Особенно страховки. Медицина лучше не стала, выросли услуги юристов, страховых компаний. Это можно было бы назвать инфляцией, но инфляция одна для всех, а обнищание — точнее, обеднение — для избранных. Как в России в 1990-е годы власть (точнее, очередной защитник богачей, Е.Т.Гайдар) объясняла, что экономика в таком плохом состоянии, что деньги обесценились. Правда, обесценились они по-разному для элиты и для подданных. Так и с медициной: для элиты она стала как для американской элиты, для подданных она стала намного хуже, чем была.
То же со стоимостью дома, которая не пропорциональна и не опережающим темпом в сравнении с заработком.
Такая пропаганда не рассчитана на то, что ей поверят. Она для начальства, для заказчика. Заказчик же рассчитывает на два мощных дополнительных фактора успокоения «масс». Во-первых, перевести стрелки на мигрантов, во-вторых, напугать угрозой, требующих сплотиться, затянуть, пожертвовать, в-третьих, просто разогнать. Третий вариант рискованный, ведь разгоняющие тоже люди, пока, им тоже надо платить, и они могут повернуть штыки против заказчика. К тому же, элита отнюдь не монолитна, и из тебя самого конкуренты могут сделать козла отпущения. Поэтому штыки средство крайнее, в свободном мире не используемое, хотя держится в исправности, смазывается регулярно и периодически пускается в ход в небольших масштабах.
Наиболее аморально — не случайно богачи ненавидят мораль — что всё это покоится на достижениях ученых, изобретателей, интеллигентов. Не инфляция ими изобретена, а электричество, письменность, медицина. Но организатор производства окажется неизмеримо более важной фигурой. Оставь ученого без попечения, он планету взорвет. Правда, атомные бомбы изобрели ученые, поверившие, что без этого Британская империя вкупе с Российской («Советской») не победит Германию, но взрывали эти бомбы не они, не они.
Впрочем, под всем этим есть более глубинное разделение: стран развитых и стран не очень развитых. Могут ли все страны стать развитыми? Пропагандисты богатства – и связанного с ним неравенства – отвечают, что забавно, утвердительно. Речь не идет о том, что человеческая солидарность и ум добьются ликвидации социального и имущественного неравенства, а только о том, что это неравенство распространится на все человечество.
20 мая 2025 года, вторник, Москва, 5:00 UTC.
«Еще чуть-чуть, и вот, вы не видите меня. И еще чуть-чуть, и — увидите» (Ио 16:16)
Русский язык тут неожиданно оказывается неспособным передать простое греческое «микрон». Немцы – «кляйне», англичане – «литл», украинцы – «трохи», но по-русски не скажешь «мало, и автобус придет». Изворачиваемся как можем: «скоро», «недолго», «немного».
Между тем, «микрон», да еще с определенным артиклем, это словцо, определяющее дальнейший диалог. Ученики отреагировали именно на «совсем недолго».
Я бы перевел: «Еще чуть-чуть, и Я исчезну, и еще чуть-чуть, и Я вновь приду». Это было бы по-русски. Но я понимаю, что в данном случае лучше держаться поближе к подлиннику. «Еще чуть-чуть» можно оставить, но убирать глагол «увидеть» — большой риск разорвать многочисленные возможные связи с другими случаями, когда евангелист говорит о зрении.
Браун дает эту фразу как двустишие, а мне кажется, что нет здесь параллелизма. Формальные признаки есть – повторено «видеть», но реально что-то мешает считать это удвоением. Господь предупреждает, Господь бьет по нервам, тут не красота слога, тут о реальной смерти и о реальном воскресении, которые совершенно не параллельны.
Вот почему нужно осторожно сопоставлять эту фразу с Ио 14:9: «Еще немного, и мир уже не увидит Меня, Вы же увидите меня». Там о том, что живущие по заповедям живут в Христе, а Христос живет в них и в Отце. Это этика. А тут голая физиология: смерть и воскресение, и только Иисуса смерть, а не учеников.
Синодальный перевод добавляет к этой фразе «ибо Я иду к Отцу», но все новые переводы ее опускают: это очень древняя, но все же приписка, причем неудачная. Она должна объяснить, почему в следующем, 17 стихе ученики недоумевает, как это Иисус говорит, что скоро исчезнет, что идет к Отцу. Но Иисус говорил, что идет к Отцу, раньше (Ио 13:1, 14:12, 28; 16:10). «Идти к Отцу» - это о смысле жизни, не о смерти, и поэтому в Ио 14:6: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня».
Создатель – смысл жизни создания. Не спрашивай, в чем смысл жизни. Смотри, Кто смысл жизни.
Что такое язык денег. Зайнаб Усман в журнале «The Foreign Affairs», издаваемом университетом Джорджтауна, радуется: «Конец всемирной индустрии милосердия». Наконец-то можно поставить индустриализацию выше благотворительности., потратить деньги не на Голос Америки, а на завод микрочипов.
Логика Скруджа в чистом виде. «Пашите, Шура, пашите». Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Милостыня развращает. Подыми мне веки, я тебе доллар заплачу, вот тебе и заработок.
Аналогично можно порадоваться краху «индустрии свободы слова». Закрыли «Голос Америки», наконец-то каждый может свободно писать, что хочет.
Усман родилась около 2001 года, работала во Всемирном Банке по программе подготовки «молодых профессионалов» (профессионалов чего, не сказано). Изучала «social sustainability», экологию, геополитику. Теперь работает в Вашингтоне в Фонде Карнеги «За Международный мир». Директор африканской программы. Что ж, свои личные проблемы она успешно решила. Что фонд Карнеги тоже может закрыться, она либо не понимает, либо предпочитает об этом не думать. И вот я не помню среди обличителей милостыни, которая-де «развращает», «приучает к иждивенчеству» каких-то героев труда. Кто вкалывает, тому не до обличений, и тот знает, какая слабая, случайная связь между усилием и вознаграждением, и как часто платят не за труд как таковой, а за лояльность.
Один мой друг рассердился, когда я сказал, что мы на Радио Свобода были иждивенцы США. Но я и сейчас так думаю. Все эти фонды — это форма милостыни, когда подают на бедность, но при этом еще требуют какой-то работы. Сама же работа абсолютно «для галочки», фиктивная. Как и все государственные служащие, журналисты таких СМИ прежде всего заинтересованы в том, чтобы не потерять работу, а это означает не беспокоить начальство. Это относится и к квази-государственным СМИ типа фондов Карнеги или Сороса. Но нельзя писать и при этом не беспокоить начальство. Такова уж психология творчества. Либо Чаадаев, либо Молчалин. И всегда критерий один: а бесплатно человек будет писать об экологии и «социальном гомеостазе»? Да ни за что! И не пишут. А бесплатно пишут люди совсем другого типа. Многие пишут плохо или гнусно, но все-таки они не на иждивении. А многие и на рынке преуспевают, потому что пишут плохо и/или гнусно, потому что есть спрос и на такие тексты. Мир культуры не ньютонов мир, где «как потопаешь, так и полопаешь», это очень причудливый и нелинейный мир, потому что он целиком – в душах людей.
Проблема в том, что в обществе неравенства, где милосердие запрещено как развращение душ, возможность писать свободно — у богачей либо у немногих «тиражных» авторов. Монтень, Маргарита Наваристая — богачи. Эразм — автор бестселлера («Афоризмы и поговорки»). Но рынок сужен неимоверно. Интернет, конечно, предоставляет намного больше возможностей для поиска своей аудитории. Но и он подчинен общим законам: сто нищих не профинансируют Эразма. Они могут лишь читать. В свободном мире Эразм, конечно, все равно будет писать, и правильно сделает, хотя умрет в безвестности. В несвободном мире ему рано или поздно заткнут рот.
Так я критикую систему иждивения? Все эти фонды, государственные и частные? Нет. Наоборот. Это форма милостыни — пусть будет. Эта система хоть в какой-то степени компенсирует отсутствие по-настоящему свободного рынка идей и текстов. Чем несвободен имеющийся рынок даже Свободного мира? Несвобода рынка - в несвободе покупателей, во внутренней несвободе, зажаточности, деформированности, инерционности. Мир духа не рынок, потому что в мире духа первичен не спрос, а предложение. Неправда, что гений всегда пробьет себе дорогу. Большинство гениев погибают в безвестности. Поэтому быть читателем не всегда разновидность наркомании, иногда это и труд, а иногда и творчество.
Мне очень запомнилась шутка, кажется, Тиля: лучше купить яхту, чем те же деньги потратить на очередной синк-танк, потому что яхтой перед девушкой можно похвастаться, а компанией зануд в костюмах не похвастаешься. Надо понимать, что есть важная асимметрия: когда стороник милостыни работает в фонде у либералов, это последовательно, но когда противник милостыни работает в фонде у реакционеров, это непоследовательно, он должен газон косить.
Но самое, конечно, гнусное, это «слинявшие». Вот эта африканка уехала в Штаты, но Африку не ругает, а как бы ей даже помогает своим пером. А наши слинявшие не просто слиняли, но зарабатывают на жизнь тем, что пытаются нас учить жизни. Какой-нибудь Дудь или Либеров учат меня жизни – только потому, что они герои, уехали, а я тут… Оперетта!
Картинка - Дейнека. Причем с датой и местом. Кто-то распродает семейный архив, в основном там эскизы военных лет, цены запредельные - вот за эту просят 2500 долларов. Но картинки малоинтересные, за исключением этой. Откуда взялся череп? Вроде в Москве в 42-м трупы на улицах не валялись? Вполне мог быть и "медицинский". Но видно, что Дейнека сам ошалел от изумления, коли дату и место указал. Вообще череп, конечно, крепкая штука, но вряд ли бы он выдержал более 10 минут.
Спросили меня: патриарх Варфоломей поддержал Турцию в ее действиях в Сирии: «От всего сердца молимся Всемогущему Богу, чтобы операция «Оливковая ветвь» дала возможность обеспечить мир в Сирии и снять с повестки дня проблему терроризма, которая десятилетиями не теряет своей актуальности для мирового сообщества и стоила жизни тысячам невинных людей».
Есть ли приципиальная разница между тем, как п.Кирилл поддерживает войну в Украине, и тем, как п.Варфоломей поддержал войнушку в Сирии? И если разницы нет, то почему предпочтение следует отдавать именно константинопольскому патриархату, а не МП?»
Отвечаю. Я не отдаю предпочтения Константинопольскому патриархату. Если бы меня рукоположили в РПЦ МП, я был бы там, по своей воле не уходил бы. Но там меня рукополагать отказались (как позднее отказались рукополагать или принимать уже в священном сане в Католической Церкви). Только поэтому я принял рукоположение в Апостольской Православной Церкви.
Я считаю, что патр. Варфоломей напрасно поддержал Эрдогана, напрасно использует слово «терроризм» (кстати, и о.Александр Мень зря называл терроризм главной проблемой современности). Я готов это повторить ему лично, но не буду писать ему первым. Если бы я был в РПЦ МП, то я бы, конечно, продолжал обличать неправедные деяния власти — взрыв домов в 1999 году, войны в Чечне, Грузии, Украины, продолжал бы бороться с персонажами типа Кураева и Дворкина за свободу совести. Но не уходил бы. Молебнов о победе не служил бы — а уж выгнали бы меня, не мне решать. И сейчас я не молюсь о победе украинцев, я молюсь об окончании войны.
И самое важное: я уверен, что если патриарху Варфоломею доложат о моем существовании и высказываниях, то он никаких мер против меня, грешного, предпринимать не станет.
Только что в эфире я говорил о том, что мне часто упрекают в склонности критиковать. Есть такой грех, но не всегда это грех. К тому же я обычно критикую, защищая кого-то. Нападает Десницкий на покойного о.Александра Меня — я возражаю. Но Десницкого не считают критиканом, а меня, защищающего Меня от критики Десницкого, считают. И я укажу одну причину. В Церкви много клерикализма — из попов делает идолов. А кто не делает, напротив, считает, что священника нужно пинать, если он смеет что-то там говорить. Коммуникация воспринимается исключительно как вертикальный процесс — сверху внизу ругают, снизу вверх ворчат. А я привык к коммуникации горизонтального типа — как в научной среде. Я высказал замечание — никто не обижается, просто обсуждают и возражают, если считают нужным. А в церкви все страшно обидчивые, не умеют просто говорить на равных. У всех комплексы. А проблемы надо обсуждать горизонтально, аргументированно, не обязательно бесстрастно, но и без троллинга оппонента.
«Не лучше ль на себя, кума, оборотиться». Вот я критикую отдельные нехорошие явление в Свободном мире, а лучше бы, пишут мне, осудил бы бомбежку Киева или выступление Путина.
Нет, не лучше.
Обсуждать мертвое — нет смысла. Быть мертвым плохо, да. Что дальше? Отец Александр Мень говорил, что диссиденты вторичны — вычесывают блох. Вот не будет блох, чем они займутся. Я бы сказал то же о нынешних критиках Кремля и оплакивателях жертв в Украине. Да, убивать людей очень плохо. Что дальше? Оплакивание — гиперкомпенсация от бессилия. В лучшем случае, в худшем — эскапизм от своих собственных проблем и подзуживание ответить бомбежкой на бомбежку. Впрочем, нет, в худшем — для некоторых — способ устроиться в богатых странах, обличая преступления диктатур, из которых люди бежали. «Лучше» бы уж подавальщиками в Макдональдс. Приличнее как-то. Ну вот я слиняю ибуду работать дворником у Ротшильда. Будет странно, если я переключу свое внимание на семейные дела Ротшильдов, как будет странно (и подло), если я сосредоточусь на семейных делах Путина. Где бы я ни был, интересны мне свобода, идеи, человечество, а не как поделить золотой унитаз.
Что до Украины, то (а) жертв не просто меньше, а в разы меньше, чем в Газе, о проблемах которой украинцы почему-то молчат начисто, нарушая принцип солидарности (б) Украина вполне может защитить себя — вал против пехоты, ежи против танков, ПВО против дронов. Не говорите мне, что нельзя сделать ПВО против дронов. Можно, было бы желание. А пока желание не защититься, а наступать, поступать с гражданами России как те поступают с гражданами Украины, мстить, пугать, разорять. Желание понятное, но — я оставляю в стороне этику — непрактичное. Практично сосредоточить силы на перечисленном выше — купол, вал — и развивать экономику и демократию изо всех сил, а не отвечать злом на зло.
19 мая 2025 года, понедельник, Москва, 5:00 UTC. Колодец воскресения. - Дневниковое: разоружение начинаем с Ватикана.
18 мая 2025 года, воскресенье, Москва, 5:00 UTC. Меньше чудес — больше Бога.
16 мая 2025 года, пятница, Москва, 5:00 UTC. Мужчина: горожанин или город? - Военная Россия: завоевание востока Украины, 2014 и 2022 годы.
Я выпустил книгу "Евангелия": 500 страниц, мои переводы Евангелия от Марка и евангелия Фомы, а также четыре синодальных перевода евангелий, но с уникальным оформлением: без нумерации фраз и глав, как обычный художественный текст, читается намного легче, ближе. Не скажу, что заменяет благодать, но ослабляет барьер "уважительности". Тираж был 100 экземпляров, осталось немного, стоимость 1000 р. Пишите yakovkrotov@yandex.ru. Недавно я обнаружил, что есть построенное по аналогичному принципу английское издание Библии 2016 года, называется Reader Bible.
Можно книгу и не покупать, а просто поддержать: сбер 903-6775359.
Пишу я с 1976 года почти каждый день, в сети с 1993 года, сайт создан в 1997 году, пополняю почти каждый день. Темы моих заметок: история, человек, свобода, вера.
Мне можно перевести за рубежом деньги на пейпел: yakov.krotov.donations@gmail.com. Бывают оказии, могут передать, к тому же деньги нужны и на оплату хостинга сайта, который по ту сторону бугра.
Моя почта: yakovkrotov@yandex.ru
Фотографии тут, если иного не указано, сделаны мной. Стараюсь каждый день фотографировать (телефоном).
Для поиска по сайту можно также в google в поисковой строке набрать http://krotov.info, а затем нужное слово.
