Россия — необитаемый остров, на котором находятся 140 миллионов человек.
Страна, где каждый в той или иной степени государственной служащий, солдат, чинуша, вольно, невольно или безвольно, а внёс свой вклад в милитаризм и несвободу, — и все такие жаждущие утешения и умилительности. Да вашу ж душу, нас надо серной кислотой крестить и соляной кислотой причащать, а вы хотите розовой воды с мускусом! Вы хотите Страшного суда с притопом и хороводами — ну как же, любов, любов, любов!
Кратчайшая история России: варяги родили ворюг.
Россия это ложь Ленина, обернутая во вранье Сталина и упакованная в лукавство Черчилля
Один и тот же идеал у Чехова одуванчик, а у Горького торшер.
Романов подморозил Россию, Ульянов выморозил. Так Россия стала отморозком человечества.
Периодизация российской истории: Россия Тайного Приказа, Россия Тайной Канцелярии, Россия Третьего Отделения, Россия ЧК, Россия ГПУ, Россия НКВД, Россия КГБ, Россия ФСБ.
История России с Ленина по сей день: звуковое кино кончилось, а немое не началось.
Проповедь свободы в России строится по схеме старого анекдота.
— Милитаризм, деспотизм, кровавая гебня, — вы страдаете от того, что вами распоряжаются как марионетками...
— Почему же страдаем? Нам это в удовольствие!
«Пред видом Российской Федерации как презренны все конституции». К.Прутков.
В России быть стариком это единственным способ не быть старцем.
Есть Россия, есть Раша. Одно время Рашу называли Совком, потому что сама Раша тогда именовала себя Советской Страной. Никто не родится в Раше, родятся в России, даже если родители — в Раше. Потом эмигрируют — не все, конечно. В Раше многое лучше, чем в России. Стабильнее, безопаснее, государственнее, там атомное оружие и готовность пустить его в ход, там 666 оттенков серого и коричневого, там крысятничество, кланы, коллективизм садо-мазохистского типа, там можно вволю ворочать фигой в кармане, там чудеса в решете, лешие в кабинетах сидят и русалки у них в пресс-секретарях.
Для номенклатуры люди — «моя обслуга». Для аппаратчиков — «наше население».
Варлам Шаламов писал, что заключённые могли спрятать умершего сокамерника, чтобы продолжать получать его пайку. Пусть даже труп смердел: к вонище привыкали. В современной России культура, наука, политика, вера так же смердят, но ими дорожат: всё дополнительная пайка.
(Шаламов, правда, написал это как концовку к рассказу о смерти поэта, явно Мандельштама он имел в виду и даже упомянул, что поэт, голодая, отдал всё-таки суп соседу. «Но списали его на два дня позднее, – изобретательным соседям его удавалось при раздаче хлеба двое суток получать хлеб на мертвеца; мертвец поднимал руку, как кукла-марионетка. Стало быть, он умер раньше даты своей смерти – немаловажная деталь для будущих его биографов».)
Придумал неологизм: нультура.
Великая российская нультура.
Деятели нультуры.
Даль: «Авось, небось, да как-нибудь: три русских бога».
Украинский вариант: «А якже, авжеж и отож».
В аскетике это реализуется как триада «накося-выкуся. пшёлты и фигтебе».
Считать черносотенцев, националистов, фундаменталистов альтернативой путинизму и гундяевщине — как считать людоеда альтернативой палачу. Палач убьёт и выкинет, людоед убьёт и съест. Большая разница?
Кажется, это из мемуара о том, как к Ахматовой приехал Берлин, и они сидели в комнате питерской коммуналки, за дверью шла обычная советская жизнь, поэтому из-под двери потекла струйка мочи. Дореволюционное воспитание дало себя знать, хозяйка и гость бровью не повели. Оно и нетрудно, это ведь так, драма...
Трагедия же реальности в том, что из-под двери текла и течёт струйка крови, а брови по-прежнему не ведутся.
В России нет цензуры. А зачем цензура в тоталитарном государстве? Цензура — свойство государства полицейского. Цензура — как душить человека. Тоталитарное государство — государство повешенных. Повешенного не душат.
Радость-то какая, прямо дополнительное евангелие! Из марксизма-ленинизма было легко вывести любой запрет. Запрет всего. А из христианства оказалось трудно, невозможно. По мелочам кое-что — вполне, но очень по мелочам. И в итоге сегодня запретизм использует обычную секулярную идеологию: безопасность, общественный порядок, общее благо. Оказывается, секуляризм как источник охранительства не уступает религии, а даже намного её превосходит. «Кощунство», «ересь», «раскол», — это всё очень зыбко и трудоёмко, да и можно попасть под грабли. А «безопасность», «самооборона», «борьба с террором» — загляденье!
А ты у двуглавого орла перо в хвосте или кость в горле?!
Обойдя русскую землю, Спаситель возвёл очи Свои в горе и сказал: «Отче, прости им, ибо не ведают, что не творят!»
Историю России после 25 октября озаглавлю «50 оттенков кровавого».
Кровавый цвет так же отличается от красного как скинхед от тонзуры.
Есть люди, которые считают, что до 1991 года России не было, а было «СССР». Они даже формально неправы, потому что и в СССР была Россия, и в ООН заседало не СССР, а Россия, Белоруссия, Украина. Есть люди, которые считают, что Россия после 1917 года это всё та же Россия, что Берия это такой Бенкендорф. Интереснее всего люди, которые одновременно исповедуют обе концепции, смотря по обстоятельствам. Интересны, конечно, с точки зрения психопатии. Правда же в том, что тоталитаризм уничтожает своего носителя, так что Россия с Ленина и до сего дня не только не Россия, но даже и не страна в обычном смысле слова, а так… Анусмунди. На фоне этой Нероссии даже СССР всё-таки более был реальностью, поскольку это была всё та же тюрьма народов, Российская империя. Вот всё положительное и человеческое, что было в доленинской России, сгнило, а наручники не гниют.
Россия — страна гадких лебедей и безголового двухглавого орла.
В США религиозная община имеет юрлицо. В России - юрж...пу.
Люблю родной язык за нюансированность. «Так!» означает одно, а «так-перетак!» совсем другое.
Любопытная языковая примета патриархальности: можно сказать «вдова Петра Иванова», но нельзя сказать «вдовец Марии Петровой».
Израиль — непотопляемый авианосец США и неотапливаемая богадельня России.
Победоносцев сказал — Ленин сделал. Сказал подморозить Россию — Ленин заморозил так, что и сейчас жители бывших территорий Российской империи только начинают пробуждаться от сна. Сто лет прошли мимо них, культурно и психологически люди словно перенесены из 1916 года в 2018.
В СССР секса не было. Только бл...дство.
«Протестное голосование» считают чем-то плохим. А что тут плохого? Уже и протестовать не сметь? Конструктивное предлагать, как говорил Берия, избивая Курчатова? Когда я крестился, религию рассматривали как протестную иллюзию. С точки зрения Синедриона Иисус — протестное мессианство. Лучше протестное голосование, чем голосование трусливое, конформистское, иезуитское, слабовольное, безвольное.
Проблема России не в том, что тут государство задавило человека, а в том, что тут человек задавил в себе человеческое.
В России появилась свобода быть богатым или быть бедным. Не дают лишь свободы быть свободным.
Об СССР мечтают те, кто хочет жить в Солдатской Серой Скучной России.
Сталин выполнил для российского деспотизма ту же работу, что Ежов для Сталина. Грязную. Всех напугал и стал пугалом для всех, увековечив выбор: либо мы (ну, «они»), либо сталинизм! Пусть Путин, лишь бы не Сталин!
Я вновь и вновь спрашиваю себя: а какой единственный лозунг я бы выкрикнул с трибуны? «Долой КГБ»? Нет. «Долой насилие». Собственно, единственный раз, когда я выступал на митинге (в 2012 году), я говорил именно это. «Долой насилие» — не коррупцию. Долой насилие — а значит, Россия отпускает на свободу Чечню, возвращает захваченное Молдавии, Грузии, Украине. Долой насилие — а значит, свобода собраний и слова. Долой насилие — а значит, конец милитаризму и деспотизму, потому что в них нет ничего, кроме насилия. Долой насилие — и внутри этого «Долой насилие» и есть жизнь, нормальная, крайне разнообразная, но жизнь. Слабость противников Ленина в 1917 году была в том, что они не были против насилия. Ни меньшевики, ни эсеры, ни Рузвельт, ни Габсбурги. Вот и поплатились. «Долой насилие» — я это скажу в Израиле и в США, и натолкнусь на точно такое же сопротивление, как в России. Хотя — меньше, намного меньше. А в Западной Европе, пожалуй, не очень-то и натолкнусь. Хотя насилие там есть, но там есть и противостояние насилию.
Политзаключёнными были декабристы, Достоевский, Кибальчич. Сегодня в России нет политзаключённых, есть «узники совести». Тоже корявый термин, потому что на самом деле они узники не столько своей совести, сколько бессовестности диктатуры.
Что такое конформизм? Считать храм Христа Спасителя — храмом Христа Спасителя.
Было ли в России рабство! Помилуйте, прадед Пушкина Ганнибал был ведь не «арапом», а именно рабом Петра I. Рабом! Василий Жуковский был сыном рабыни — причем эта рабыня была военнопленной. Рабыня-наложница. И сыну от нее отец мальчика не оставил ни копейки, отнесся к нему именно как к рабьему отродью. Рабыня была предана рабовладельцу как пушкинский Савельич своему рабовладельцу. И после этого удивляться, что Жуковский воспевал прелести самодурства и кнута. Это и есть «советский человек»: когда невозможно освободиться, надо расслабиться и получать удовольствие от своего рабства, был больше рабом, чем даже господин требует. Толстой уже потому велик, что писал сознательно «рабы» там, где другие (по сей день) употребляют «крепостные».
