Юваль Харари, как и многие другие популяризаторы «нового атеизма», всё время впадает в ошибку атеизма вполне старого: превращает научные данные в метафоры. Создаёт короткое замыкание между идеологией и наукой. Например, утверждает, что человечность — доброта, взаимопомощь — есть результат прямохождения. Женщине стало трудно рожать, трудно вынашивать новорожденного, понадобилась помощь других людей. Кто не помогал роженицам и матерям, тот вымер, потому что у него не оставалось потомства, а мы потомки помогавших.
Это столетней давности мышление, легковесное, торопящееся, выдающее предположение за реальность. Так могло быть — следовательно, только так и было. Цель такого мышления не установить истину, а развеять то, что автор гипотезы считает предрассудком.
Главный предрассудок, с точки зрения старого атеизма — существование Бога, с точки зрения нового — существование человека как существа, обладающего свободой творить и любить.
Нет свободы — есть случайная мутация (Харари не берётся указывать причину прямохождения, и правильно делает), следствием которой стала человечность. Нет свободы, творчества, любви, есть взаимопомощь.
Метафора не работает, потому что живых существ, неспособных самостоятельно, в одиночку выращивать потомство, довольно много. Человек с древних времён это знал и уподоблял социальную жизнь муравейнику или улью. Однако, уподобление это и рассматривалось как уподобление, не более того. Различие очевидно, об этом различии Харари знает и от объяснения его уклоняется — точнее, подыскивает отдельное объяснение отличию людей от пчёл и муравьёв.
Сама по себе необходимость помогать женщине не создаёт человечности, она создаёт стадность и стайность, создаёт уже у обезьян. Харари это знает. Проблема в том, что интуитивно новый атеизм, как и старый, заранее считает человечество всего лишь стаей обезьян, и под этот свой цинизм подгоняет свои гипотезы.
