В 1926 году Горький написал на смерть Дзержинского — «Известия» опубликовали:
«В 1918-1921 годах я узнал его довольно близко, несколько раз беседовал с ним на очень щекотливую тему, часто обременял различными хлопотами; благодаря его душевной чуткости и справедливости было сделано много хорошего, он заставил меня и любить и уважать его». Горький противопоставлял Дзержинского как чекистского хорошего царя плохим псарям — рядовым чекистским садистам. При этом надо понимать, что Горький жил на деньги, которые ему присылал Госиздат из России, и отзыв о Дзержинском он сделал в письме к тому именно большевику, который эти деньги присылал. А потом деньги перестали присылать — и Горькому пришлось за деньгами ехать в Россию, и лёг под Сталина, лёг под Ягоду, под всех садистов лёг.
Михаил Осоргин ответил Горькому в частном письме, по-дружески:
«Дзержинский был «топором государства», т. е. извращением человека. О нем можно говорить литературно, но человеческое (простое, настоящее) слово «любовь» в отношении его неприложимо. Простым человеком, настоящим и искренним, имя его будет в России навеки проклято. Если будет иначе — мы не люди. А история — черт с ней, история может оправдать кого угодно. Заметьте — гильотинщики не пример и не аналогия; гильотина стояла на площади и народ ее приветствовал; убийств в застенке ни один человек не приветствовал, даже жесточайший (по вашей оценке) русский. К гильотинщикам потомство холодно; чекистов оно проклянет открыто.
[...] Екат. Павл. пишет: «...любили все, кто знал». Понимаю. Допускаю. Но допускаю для тех, кто знал не менее близко, право глубокой ненависти и вековечного отрицания. Нужно сначала решить, стоит ли счастье поколений капли крови ничтожнейшего из людей. Идя этим путем, мы возведем в святые всех Александров и Николаев, которые были недурными отцами, симпатичными пьяницами и добрыми полковниками. Впрочем, это и делается.
Вообще же, по-моему, проблемы нравственности не настолько сложны, чтобы заниматься эквилибристикой и оправданием садизма. Франциск Ассизский — понимаю, а остальные — отчаянная литературщина. Ну зачем, скажите, тащить Ленина в рай? Зачем его памяти любовь потомства, эта наивная надстройка? А вот — на моей памяти — Дзержинский со товарищи убил старичка рабочего (от Нобеля) и Алешу, пасынка Б. Зайцева. Этим прямой ход в рай, но хотелось бы их защитить от нежелательных там встреч».
