Кинг похож на Меня: ровесники, а главное — оба имели похожее видение христианства, считали необходимым изменить традицию.
Кинг в колледже оказался перед выбором: в священники или в юристы. Он считал, что колледж показал ему неправоту фундаментализма. Возможно, но в этом же колледже учились его отец и дед, и остались фундаменталистами.
Под фундаментализмом Кинг имел в виду два явления. Буквализм в понимании Библии и эмоционализм в богослужении. Как примирить науку с библейскими рассказами о чудесах? Как примирить интеллектуальную уравновешенность и воспитанность образованного человека с горячностью негритянского богослужения?
Наука и Библия, религия в целом — любимая тема о.Александра Меня. Кажется, у него не было сомнений Кинга, он изначально видел гармоничность науки и веры, как видел и нелепость «воинствующего атеизма» в этом отношении, да и косность православных.
С «эмоционализмом» интереснее. Его структурным аналогом в русском православии было и остаётся «умиление». Это модифицированный немецкий пиетизм XVIII века. Входя в русскую культуру, пиетизм входил в новую социальную среду.
Пиетисты были немецкие бюргеры, вполне свободные люди, а в России пиетизм распространялся прежде всего в среде либо крепостных, рабов, либо в среде мещан, бесправных перед игом самодержавной машины. Это наложило свой отпечаток, а ленинский тоталитаризм лишь усугубил картину.
Возвращение православие на место государственной идеологии с 1991 года сохранило холопское положение большинства население и, соответственно, продлило существование православного пиетизма, где на первом месте личная набожность, а второго места часто вообще нет.
Конечно, современное русское православие разнообразнее, чем при Сталине, есть и активные реконструкторы (обычно, впрочем, уходящие в старообрядчество), есть и православные, воспроизводящие в своих кластерах сценарии римо-католического благочестия, есть даже социально активные на вполне протестантский манер православные. Но это небольшие тренды, а доминируют по-прежнему идеология православной вяленой воблушки: помолиться, покаяться в своих (туманно понимаемых или вовсе не понимаемых) грехах, «стяжать умиление» — возбудить в себе ощущение, что Бог тебя простил и согрел — и на этом завершить религиозную часть дня.
Вот такое православие Мень не принимал так же резко, как Кинг — негритянское «дрыгоножество и рукомашество» («shouting and stamping» in the words of King.) Правда, Мень не говорил об этом так откровенно, как говорил Кинг — его свобода самовыражения была сильно ограничена контекстом.
