Неожиданный вариант «Приглашения на казнь», абсолютный ровесник набоковскому тексту: 1937 год, Энтони Беркли, «Суд и ошибка».
Русский перевод романа Ирины Топорковой опубликован в 2003 году в 4 части 29 тома собрания сочинений Агаты Кристи. Лишь на обороте шмуцтитула дано — но наравне с именем Кристи — имя Беркли. Беркли дружил с Кристи, они даже создали клуб детективов, но всё же это два разных человека. Беркли создал «психологический детектив», и этот роман — его первый опыт в этом жанре.
Главный герой узнаёт, что у него аневризма аорты, ему осталось жить полгода и решает пожертвовать собой. В результате его приговаривают к повешению за преступление, которое совершил не он (омерзительную злодеянку убила чистая душой девица, спасая родных). Впрочем, когда приходит палач, герой бьёт его в челюсть и тут же умирает от разрыва аорты. Все (кроме палача) довольны.
В литературном отношении сюжет чрезмерно усложнён, подсказок недостаточно, но при этом читатель понимает, в чём дело, несколько раньше, чем нужно. В идейном же отношении — крайне интересно.
Набокова Беркли не читал, никаких глюков главный герой не переживает. Прямо наоборот: именно он, идущий на казнь, самый трезвый и реалистически мыслящий персонаж, а все остальные, от правительства до почтальонов, галлюцинирующие скоты, которые уютно чувствуют себя в мире фантомов. Отдельно автор пнул духовенство за двуличие и всех издателей как людей, смерть которых «принесла бы наибольшую пользу» обществу.
Главный герой очарователен: это Пиквик наоборот, как туринская плащаница. Пиквик толст — Тодхантер костляв. Пиквик наивен — Тодхантер проницателен. Общее одно: средний класс. Тодхантер живёт в собственном доме в Лондоне, имеет 12 000 фунтов дохода, ему прислуживают экономка, горничная и слуга.
«Но это не значит, что мистер Тодхантер пользовался всеми этими удобствами и жил в полном довольстве. Совесть не давала ему покоя, временами вызывала в нем чувство вины за то, что он сибаритствует, когда более двух миллионов его соотечественников довольствуются жалкими грошами. Даже тот факт, что правительство прямыми и косвенными методами лишало его по меньшей мере половины дохода ради процветания сограждан и с целью уничтожения граждан других стран, не избавлял мистера Тодхантера от угрызений совести. Не удовлетворяясь тем, что из своих одиннадцати или двенадцати сотен фунтов в год он довольно щедро платит одной экономке, одной горничной и одному престарелому слуге, что благодаря ему живёт в утомительной праздности по крайней мере один полный сил, но ленивый отец семейства, что он обеспечивает значительную часть жалованья одному неизвестному и, возможно, никому не нужному чиновнику и каждый год дарит стране не менее полудюжины снарядов и почти целый пулемёт — так вот, не удовлетворяясь всем этим, мистер Тодхантер имел привычку излишки своего дохода, которые он мог бы потратить по своему вкусу и ради своего удобства, раздавать в протянутые руки всех, кто стучался к нему в дверь с басней о невиданных злоключениях».
Совершенно невозможное для Кристи рассуждение; это почти Честертон или даже целый Рассел.
Роман написан в 1937 году и начинается с обсуждения того, не было бы высшим благом убить Гитлера. Тодхантер — своего рода британский князь Мышкин — эту идею отвергает, сознавая свою неспособность преодолеть расстояние до субъекта, а к тому же полагая, что Гитлер — лишь порождение нацизма, не наоборот. Если бы Достоевский обладал фантазией Беркли, он бы сделал так, что Мышкин взял бы на себя вину за убийство Настасьи Филипповны.
