Мне иногда говорят, что я много занимаюсь политикой. Один бывший прихожанин даже сказал, что ему не понравилось, что за чаем после службы только о политике и говорят. Бывший — потому что он исчез, прихватив весьма крупную сумму чужих денег.
Ни один мистик, правда, меня не упрекал в том, что я много говорю о политике. Да и неправда, про чай. За чаем только о политике? Значит, человек всё богослужение стоял, сердцем и умом отсутствуя, и виноват в этом не я. Я вкладываю причастие в уста, а внимание в душу даже Бог не вложит, это каждый уж сам. Значит, он делал стойку, только когда за чаем говорили о политике, остальное пропускал мимо ушей.
Я веду опись того, что пишу — просто, чтобы не запутаться. Увы, больше всего я пишу о вере, но о политике меньше, чем исторических этюдов. «Увы», потому что я вообще-то историк (да и чем больше я говорю о вере, тем меньше верующих, хотя не уверен, что есть связь). Не тот историк, которого представляют себе большинство читателей — сухой червь, избегающий всего живого, тщательно зарывающийся в мертвечину и омертвляющий всё, о чём пишет. Геродот и Фукидид не эту историю рожали. Но в России жанр настоящей исторической литературы давился цензурой сверху и людоедством снизу в течение веков. В результате, даже Ключевский выразил себя вполне только в афоризмах.
Люди сперва не читают «Историю» Некрича и Геллера, а потом говорят, что историки это чиновники. Люди читают «истории» Парфёнова и Чхартишвили, а потом заявляют, что история это вздор. Люди сперва не читают того, что я пишу об истории — как увидят, что об истории, а не про когда появились колготки и почему русские невинные жертвы, сразу пропускают — а потом считают меня политизированным. А я историк уже потому, что пишу об истории абсолютно бесплатно. Только то, что мы делаем бесплатно, мы делаем от сердца и навсегда.
Ничего, это пройдёт. Quos ego! Я вас заставлю историю любить!
А священник... Людям нужны идолы. Поощрять идолопоклонство я не собираюсь. Нужны ли «освобождённые религиозные работники»? Будут ли они в будущем? Не знаю. Во всяком случае, меня никто освобождать для религии не собирается. Слава Богу, что вообще живой и на свободе, уже чудо.
Иллюстрация: 1922 год, Гвидо Рени. История указывает Будущему на смехотворность сексуальных домогательств Мачизма.
