Расизм говорит: «Все люди разные!» А думает: «И поэтому белокожие должны делать деньги и политику, а чернокожие бегать, подавая белокожим коктейли, постригая им лужайки и доставляя им посылки».
Первая ошибка расизма: не существует «рас». Их придумал Карл Линней, и это не то, за что мы любим этого Карла. Впрочем, расизм даже учение Линнея понимает неверно. То есть, не у всех чернокожих генетическая предрасположенность к чему бы то ни было, от спринта до охоты на слонов. У жителей одной деревни могут быть длинные ноги, а у жителей соседней — короткие, но жители деревни — не раса.
Мэтью Сид объяснял, что на мировых соревнованиях по атлетике с 1983 года по 2011 (когда он и писал) всегда побеждали чернокожие. Они все первые места занимали, кроме 2007 года, когда словенец Матич Осовникар пришёл к финишу седьмым. А на Олимпийских играх в беге на 800 метров и более с 1968 года уверенно лидирует Кения. Только проблема в том, что не всякий кениец выигрывал, а только обитатели небольшой долины Нанди. Абсолютно та же картина открывается при анализе успехов афро-американцев или обитателей Ямайки. Не все из такого-то кластера. Африка в целом вообще не отличается успехами в беге, даже отдельно взятая Западная Африка. Только Нанди.
Вторая ошибка расизма: генетическая предрасположенность работает лишь в очень ограниченном диапазоне. Для таскания шпал, конечно, желательно иметь плотное телосложение. Тем не менее, крупная женщина будет таскать шпалы успешнее какого-нибудь мужчины-заморыша. А вот для физика закономерности не найти.
(Впрочем, генетические предрасположенности мало что означают и для простых занятий. Далеко не все, кто способен к спринту, занимаются спринтом. Иногда неспособные побеждают способных, потому что вдохновлены идеей победы. Человек бегает не ногами, смотрит не глазами, думает не мозгом, любит не пенисом, а самим собой, своей личностью.)
Никакой анализ мозга, никакие тесты не выявят будущего Эйнштейна. Поэтому тестирование так и осталось очень вспомогательной процедурой, хотя ещё сто лет, на заре этой технологии, считали, что она заменит всякую конкуренцию и личный выбор.
Тесты, кстати, не выявят ещё и потому, что чем сложнее творческие задачи, тем больше степень свободы. Человек может и не «состояться». Шпалу перетащить — даже хлюпик сможет. Написать «Джоконду» — даже для Леонардо это не гарантированно. И не только потому, что потенциалу нужна среда, но и потому, что даже в благоприятной среде человек свободен быть или не быть творцом.
По той же причине дети гениев отнюдь не всегда гении. Сын нищего, который разбогател, благодаря успехам в бизнесе или в выступлениях на эстраде, может оказаться полным бездарем. Гены одни, а успеха нет. Если неспособность петь или заниматься физикой легко обнаруживается, то с политикой или бизнесом дело сложнее. Тут легко замаскировать бездарность — например, нанять менеджера. Потомки миллиардера могут веками существовать в том узком кластере человечества, которое распоряжается огромными деньгами, потому что продумали систему найма вместо себя. Наверх, к себе, таких наёмных управляющих не допустят. Но рано или поздно — к сожалению, чаще поздно и с огромным уроном для человечества — все попытки утвердить расу господ над расой плебеев терпят крах.
