Ален до Ботон (р. 1969) — популярный современный философ, мыслитель. Его первая книга, роман о любви, была продана в количестве 2 миллионов экземпляров, и он сразу стал завсегдатаем теле-шоу о любви, создал школу, где учат любви и т.п.
Бостон написал свой роман, когда бросил учёбу в Оксфорде.
Учёбу в Оксфорде он бросил, когда увидел, какие уродливые, нестильные, заношенные туфли у его профессора. Они подавали сигнал: «Мне все безразличны, мы тут заняты серьёзным делом».
Простая мысль: профессору стильные туфли не по карману. Де Ботон об этом не подумал, он из очень богатой семьи.
Подумал он, что не хочет жить, как этот профессор, в четырёх стенах и в безвестности, так что о его смерти узнают, когда молочник обнаружит, что профессор не забрал бутылку с молоком, доставленную к двери.
Что о смерти профессора могут узнать, когда профессора хватятся студенты, де Ботон не подумал.
Главная мысль де Бетона: любовь не романтические чувства, а сложное дело, которому нужно учиться. Никто не станет рулить самолётом, не обучившись лётному мастерству? Чему учиться? Тому, что мы любим людей, похожих на наших родителей. Если наши родители нас в детстве наказывали, мы будем любить человека с садистскими наклонностями.
Наиболее плодотворна мысль де Ботона о ботинках.
Эмилия Павла (писал Плутарх) спросили, почему он разводится с красивой и милой женой. Эмилий выставил вперёд ногу в ботинке и сказал: «Разве он нехорош? Или стоптан? Но кто из вас знает, где он жмет мне ногу?»
Философия есть вопрос о возможности познания: мир для человека чужой. Знать мир невозможно, познание немыслимо, потому что это не мой ботинок, не моя нога. Это нога космоса и ботинок космоса.
То же относится и к женщине.
Что познание невозможно, это ещё не философия. Философия начинается, когда человек спрашивает себя, почему, если познание невозможно, оно происходит. Оно совершается буднично, как дыхание, незаметно для самого себя.
Познание не просто совершается, познание совершается как любовь, а любовь осуществляется как познание. Невозможное возможно, более того, невозможное реально, буднично, повседневно.
Проблема не любовь, проблема её отсутствие, несовершение, исчезновение, возвращение к тому, что вообще-то нормально. Невозможное нормальное, а нормальное до невозможности трагично.
Эмилий Павел разводился с женой, однако, не потому, что познал её, а по прямо противоположной причине. Он не знал о ней ничего, что видно из его сравнения жены с ботинком на своей ноге.
Любовь — не ботинок. Любовь — два ботинка, пара. Эта пара ботинок находится в очень странном состоянии, которое можно сравнить лишь с квантовой неопределённостью.
Для мужа жена — нога, а не ботинок. Любимая — нога, на которой я являюсь ботинком. Нога познаёт ботинок легко, а вот что ботинок знает о ноге? Очень мало и очень маловажное. Размер, сила давления, а чья нога-то? Что в голове и в сердце у обладателя ноги?
При этом жена знает о себе, что она не нога, муж не ботинок, всё прямо наоборот: она — ботинок на муже-ноге.
Идеальный пример того, как познание зависит от позиции познающего.
Пианист и пианино не меняются местами в зависимости от того, кто на ком играет. Пианино всегда пианино, оно не играет на пианисте.
В любви смена ролей происходит ежесекундно.
Любовь здесь — высшее проявление познания как уникальной способности человека.
В науках о природе познание совершается очень плоское и примитивное. Философия естественнонаучного познания особой трудности не представляет. Пианист познаёт пианино. Если процесс идёт не слишком хорошо, может уступить место другому пианисту, может сыграть вдвоём. Космос можно изучать целой лабораторией. Любить лабораторией можно, но не следует, проку всё равно не будет, будет даже противоположный результат: и познающая (лаборатория), и познаваемая (женщина) забудут даже то, что знали о себе и другом.
В этом смысле к точным наукам приложимо изречение из Плиния Старшего: «Сапожник, не выше сапога!» Анекдот гласит, что к живописцу Апеллесу, который удостаивал своей дружбой даже Александра Македонского, зашёл сапожник, принёс готовые туфли, похвалил новую картину и заметил, что сандалии у главного героя Апеллес изобразил с ошибкой: не так крепятся ремни. Апеллес поправил, сапожник приободрился и сказал: «И вот тут на лице…» Своей фразой Апеллес его и остановил.
Точное знание возможно, коль скоро речь идёт о туфлях, ногах, мужских или женских ногах, даже о головах… Не проблема. Вот ботинки, они есть объект-в-себе и объект-для-тебя. Обувай и познавай. Взвешивай, препарируй, просвечивай. Проблема начинается там, где начинается свобода, где противоположность сущности и внешности, содержания и формы — противоположность плёвая, материальная — тушуется перед личностью. Личность не субъект и не объект, любовь познание, но не точное и не неточное, а человечное.
Идея, что вокруг любви просто накручено много лишнего, мифического, есть идея вполне буржуазная в худшем смысле слова. Ален де Ботон написал книгу о любви, не состоя в браке, написал и книгу о пользе религии, не будучи религиозен: «Религия для атеистов: руководство по использованию религии для неверующих» (2012).
Бога нет, просто накрутили лишнего вокруг загадок природы, но религия иногда может пригодиться. Мысль не новая, ещё Вольтер (мыслитель, не идущий никакое сравнение с де Ботоном) говорил, что пойдёт на мессу и предпочтёт камердинера-католика, потому что будет лучше спать, зная что набожный лакей его не зарежет и не ограбит.
Любви нет, но ей нужно учиться.
Буржуазия, выбиваясь наверх, много сил положила на борьбу с низшим, с пошлостью мещанства, которым изначально была. Даже американская пошлость всё-таки не совсем пошлость, и любовь по-американски чаще любовь, чем любовь аристократов. Только вот буржуазия много сил положила и на борьбу с высшим, с тем аристократизмом, который порождается любовью (хотя не порождает любовь). Для буржуа пошлость нетерпима, потому что горланит под окном и бьёт стекла, а любовь нетерпима ещё более, потому что мешает самому интимному процессу — извлечению прибыли. Обрезать верх сверху и понизить низ снизу, вот буржуазная практика познания. Точные науки пошлые, гуманитарное знание аристократично, надо их урезать постоянно, чтобы было что-то среднее, вроде полёта на самолёте — конечно, в компьютерном тренажёре.
Если познание вызывает проблемы, надо переделать мир так, чтобы его познание проблем не вызывало. Этим занимается и буржуа, и его враги, с Маркса начиная. Нечего познавать мир, проще поменять.
Есть и противоположный способ справиться с миром — развестись с ним. Не с женой развестись, а с миром! Как напела Нэнси Синатра d 1966 году, «эти ботинки созданы, чтобы ходить, и я уйду в них от тебя, но предварительно вытру о тебя ноги и изуродую тебя этими самыми каблуками». Потому что ты лгал о своей любви. Ты не любил. Конечно, песню сперва сочинил и спел мужчина, потому что познание всегда сперва самопознание. Каждый сам себе сперва и нога, и ботинок, и Оксфорд, и оксфорды. Невозможному познанию другого предшествует познание невозможно себя, а затем процесс идёт по принципу камеры внутреннего сгорания: один микро-взрыв за другим, самопознание высвобождает взаимное познание и наоборот. Любовь порождает познание, познание порождает самопознание, самопознание порождает познание, познание порождает любовь ad inf.
