Смотреть и слушать «естественнее», чем читать.
Этот аргумент напоминает аргумент св. Иоанна Златоуста: если бы Бог хотел, чтобы люди — точнее, богачки — носили разноцветные одежды, Бог бы создал овец с разноцветной шерстью.
Жевать «естественнее», чем говорить. Руками «естественнее» драться, а не писать.
Человечность, как бы мы ни определяли это свойство, отличающее человека от обезьяны, не есть нечто «естественное». Если мы признаём человека «естественным», то мы наполняем слово «естественный» каким-то новым смыслом, мы играем словами, размываем их значение.
Зрение и слух помогают «прочитать» говорящего и определить, насколько он искренен, — таков второй аргумент людей в пользу «видео-человека».
На самом деле, лицемерие одинаково успешно и в личном общении, и в видеороликах, и в текстах. Идея, что глазами мы лучше видим неискренность, есть идея наивная. Гитлер прорывался к власти благодаря своим речам, а не текстам, и в течение многих лет голосовавшие за него люди даже не подозревали, что он ярый антисемит и милитарист. Большинство обманов совершались и совершаются при личном общении.
Это не означает, что люди обречены обманываться.
Во-первых, критическое мышление может разоблачить лицемерие и в личном общении, и в тексте.
Во-вторых, часто лицемерия вообще не нужно бояться. Если нам сообщают информацию о тригонометрии, степень искренности не имеет ни малейшего значения. Дважды два четыре и в устах Тартюфа, и под пером Тартюфа.
В-третьих, во многих ситуациях прямо наоборот: видео хорошо именно эмоциональностью. Поэтому любящие предпочтут разговор лицом к лицу — они могут вообще не разговаривать, достаточно микро-мимики лица, или могут говорить о пустяках, интонация будет важнее. Но всё то же самое они могут и написать друг другу абсолютно искренне и точно, но этому, конечно, нужно учиться. Не такой большой труд, а ситуаций, когда видеообщение невозможно, может быть много.
Эмоциональность на видео экономит время. Но возрастает риск — нет, не риск обмана, а риск непонимания, причём взаимного.
В конечном счёте, успех общения определяется диалогичностью. Не просто один говорит, а другой слушает и оценивает. В диалоге каждый и слушает, и говорит, люди имеют возможность переспросить, уточнить, поправить себя, развить свою мысль, подхватить мысль другого. Вот почему более важно различие не между видео и текстом, а между монологом и диалогом. Вот почему лекция ниже по значению, чем семинар.
Вообще значение лекций не следует преувеличивать. Лекция по определению не заменяет книг. Лектор всего лишь дополняет книги, сообщая идеи и знания, которые ещё не нашли отражения в учебниках. Он берёт на себя труд следить за развитием своей науки (или даже сам участвует в научной деятельности). Тем не менее, лекции не отменяют чтения как базы обучения и семинаров как вершины обучения. Точнее, вершиной обучения является самостоятельная исследовательская (или иная) работа.
Обучение, надо помнить, успешно, когда получаемые знания воспринимаются с точки зрения конкретной цели, пусть даже небольшой. Иначе факты просто ухнут в небытие. Знаниям нужно за что-то цепляться. Не просто изучение электричества, а нацеленность на создание микросхемы или лампы. Может быть, создавать и не придётся, но наличие цели — и не абстрактной («узнать то-то и то-то»), а конкретной резко улучшает усвоение знаний.
