Детство хорошо для познания и плохо для понимания. Познание монологично, понимание диалогично, а ребёнок это двуногий монолог. Нормальный ребёнок. Он в семье как во чреве матери, он продолжает созревание словно в коконе или стручке, только граница чуть расширилась. Потом — взрослость, выпархивание к другим. Попутно — переоценка много, что было дано в детстве, точнее — понимание, что многие из данного в детстве было знаком, аллегорией. Это неизбежно для монолога — превращать информацию в миф. Диалог превращает миф о себе и других в реальность себя и другого, превращает классическое, механическое в квантовое, когда ты существуешь постольку, поскольку сообщаешься и общаешься с другим. С «другим» уже не как с тем, кто «дружественен», но и с тем, кто враг, и тем не менее другой вполне полноценный, диалог с которым и возможен, и необходим, только это уже диалог-творение, а не диалог-обмен.
Детство бывает в любом развитии. Когда взрослый человек обретает веру в Бога, он проходит период детства, «неофитства», стадию монолога. Затем взросление — а если нет, то утрата веры или, ещё хуже, окаменение веры, фанатизация её, омертвление. Фарисеизация.
Это можно сравнить с эмиграцией. Человек оказывается в новом мире. Старый никуда не делся, он привозится с собой. Но если эмиграция из России в Голландию или в Америку, то человек оказывается в мире намного более разнообразном, чем у него на родине, где несвобода сделала все различия фиктивными, игрушечными.
Человек оказывается в огромном мире, где нет «ядра», где на равных сосуществуют десятки и сотни разных культур и субкультур, традиций и принципов, объединённые только договором о свободе, диалоге, толерантности.
Ровно то же происходит, если всё нормально, при получении высшего образования. Не просто набор навыков, а раскрытие в себе критического мышления и панорамного видения, снятие фильтров предрассудков, суеверий и стереотипов.
Тут искушение отказаться от всего, что кажется «детским», «незрелым», даже смешным. Какое православие, какое христианство, когда вокруг и буддисты, и иудеи, и индуисты, и мусульмане, и — в основном-то — агностики и просто гении-потребители. Словно из провинциальной школы попал в столичный колледж для детей богатеньких буратин. Смешной бородатый боженька тут решительно неуместен, тут не папа Карло, а Барабас. Варавву!
Только не надо спешить сбрасывать Бога с корабля современности. Точнее, надо проверить, точно ли современность это корабль или всё-таки мы не перенеслись на межпланетный крейсер, а просто повзрослели. Но взрослость не отрекается от детства и не предаёт его, а реализует детство, Иное было бы впадением в детство искусственное, натужное, не своё, в котором неминуемо потеряешь себя, не найдя ничего взамен. Просто детский идеалы и идеи переходят вместе с тобой из зародышевого состояния в растущее, как в евангельской притче. Что-то, конечно, отпадает — уж наверное перестанешь писать письма деду Морозу. А что-то, наоборот, вырастает, и ты веруешь уже не в воскресшего христосика, который словно зайчик прыгает по яйцам, а в Иисуса — Сына Бога Творца, окровавленного и погибшего, поднявшегося и ожившего, и оживляющего тебя не только от смерти, но и от усталости, житейского опыта, приевшести суеты сует, которые хуже и опаснее смерти.
