Колесо не двигается по кругу. Земля не вращается по эллиптической орбите. Если, конечно, мы смотрим на колесои на Землю широко открытыми глазами. Каждая отдельная точка колеса соершается очень сложное движение по цтклоиде, потому что автомобиль движется вперед. Солнечная система тоже движется. Так что про круг и эллипс можно говорить лишь в очень изолированной системе координат.
Один американский сатирик изобрел термин «макрабство». Мол, капитализм ничем не отличается от рабовладения, подавальщик в Макдональдсе такой же раб, как раб, который подавал еду в древнем Риме.
Между прочим,мы не знаем, точно ли именно рабам поручали обслуживание клиентов в древнеримских закусочных. Впрочем, рабы точно обслуживали подачу пару в термах, совершенно адская работа. Но ведь и кочегар делает эту работу? Кочегар — раб? Но кто тогда его рабовладелец? Хозяин дома, нанявший его кочегарить? Командующий крейсером? Глава железнодорожного министерства покойный Петр Андреич?
Труд этот, Ваня, был страшно громаден
Не по плечу одному!
В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод названье ему.
Эпиктет, будучи рабом, писал, что не рвется в вольноотпущенники, потому что после освобождения у него вместо одного хозяина появится сотня — все, у кого он будет просить работы или куска хлеба.
Предел счастья — быть вольным художником. Из тех, о ком в одной из юморесок Чехова полицейский отчитывался в статистическое управление: «Во вверенной мне волости вольных артистов не имеется за исключением конокрада Ваньки Петрова».
Конечно, конокрад это крайность, но за прошедшие сто лет появилось изящное «фрилансер». «Свободное копье» — участник рыцарского турнира, который сражался не за одну из крупных партий, а только за себя и примыкал по ходу сражения к кому хотел.
Как сладко быть фрилансером, фрилансером! Это вам не солдатом, солдатом! Что хочешь, то и пишешь. Ну да, не напишешь, не поешь... Тут Некрасов попал пальцем в тарелку, ничего не скажешь! И царем правит голод — не будет царствовать, не дадут кушать...
При не вполне зрелом тоталитаризме посадили Бродского за тунеядство. Фрилансеров тогда не было. Единственный выход был устроиться фиктивно на работу, например, секретарем к члену союза писателей, а на жизнь зарабатывать уж как можешь. Репетиторством. Порепетируешь и в свободное время пишешь стансы.
Минуточку, но ведь когда я пишу стансы, разве я свободен? Я занят, я работаю как ни одному рабу не снилось (то есть, лично я, будучи прозаиком, стансов не писал, но очень живо представляю себе, насколько это тяжелая работа.
Скорее уж, когда я даю урок или редактирую что-то ради заработка, это свободное время — нетворческая же работа, на автомате, мозг отдыхает, механически синапсы импульсируют, прям словно искусственный интеллект.
Намечается некоторая апория. Самый рассвободный труд состоит из отдельных квантов рабской работы. Я свободно устроился в библиотеку, но я же выдаю книги по повелению читателя. Я раб читателя! На десять минут, но именно раб. А потом раб другого читателя. Могу свободно уйти из библиотеки в бармены, так буду рабом выпивателя. Нет уж, лучше читателя! Причем, чем свободнее, тем более рабский — только рабовладельцем оказывается сам свободный человек. Это как Маркс поносил крестьян, невольно нарушавших его стройную картину мира, где все либо эксплуататоры, либо эксплуатируемые: мол, крестьян сам себе эксплуататор. Так и Маркс сам себя эксплуатировал! И еще Энгельса немножечко.
Чтобы быть свободным, надо быть рабом. Себе, Богу, идее, жене, всем сразу понемногу, но надо, такая вот засада. «Сам свой боцман, сам свой капитан». Автодул, говоря общепонятным греческим языком. Или автодуля.
«Мы не рабы, не бары мы?» Прямо наоборот! Гаврила Романым правее Александра Яковлевича: «Я царь — я раб». Причем, насколько я царь, настолько я раб. Как там у него дальше? «Я червь — я бог»? Ну да, вот Бог, Творец мира... И что? Стал рабом — в смысле, человеком, целиком во власти других людей, которые из него в конце концов и сделали котлету на кресте. Но на крест Он пошел именно как свободный человек, мог и не ходить. Однако, каждый Его шаг на крест был рабским — потому что по воле Божьей. В итоге апостол Павел описывал свою свободу как «Я раб Христа, поэтому я раб всех».
Разгадка в том, что «всем» я так же не нужен, как самому себе. Нельзя быть рабом ни у человечества — слишком абстрактно, ни у себя — слишком конкретно. Перелет либо недолет. Так что в сухом остатке: свободен! Настолько, насколько ты занят делом. «Занят» — ну вот как вагон может быть занят пассажирами. Вот и разгадка: почему один кричит «Свободы!» — и выходит фальцет, он авантюрист, провокатор или бузотер, но по любому неинтересно, а другой шепчет: «Рабы, повинуйтесь своим господам», и при этом — мощный свободный человек, за которым хочется идти и идти, да только в том-то и казус, что его путь — именно его. Он занят, приткнуться негде, но это не трагедия, потому что именно его занятость, наполненность открывает тебе глаза на себя: ты тоже вагон! Ты тоже можешь быть наполнен! Можешь быть туго набитой подушкой, а можешь быть драной наволочкой — выбирай! И не говори, что тебе мешают. Убить — могут, но помешать — нет, и даже если убьют, то туго набитая подушка продолжит свою тугую битву там, куда не просочатся драные грязные наволочки — не потому, что туда одних не пускают, других пускают, а потому что бесконечность драным не нужна, а набитые всего себя отдадут за бесконечность и получат взамен столько себя, что появится возможность набивать себя до бесконечности и дальше.