Один злой язык сказал о Бердяеве, что он похож на транспортный узел железной дороге, через который проходят поезда с самым разным грузом. Пройдёт через Бердяева Ницше, будет ницшеанец. Проедет через Бердяева Первая мировая, будет поносить немцев.
Точно так же характеризовала Александра Богданова, всем увлекавшегося и ни в чём не преуспевшего.
О том же Некрасов, «что ему книга последняя скажет, то на душе его сверху и ляжет», 1856.
А язык добрый скажет подобно Достоевскому у памятника Пушкину: «Всеохватная душа!»
Ведь о противоположном типе можно сказать с ненавистью «мономан».
Бердяев не плох и лох. Отзываться отзывался, а мономанить мономанил, одно другому не мешает, даже помогает. Метафора дурная: куда вернее сравнить впечатления с едой, на которую можно и нужно отзываться, переваривая. Бердяев переваривал все эти поездка и вагоны, в отличие от своих критиков. Поэтому «Бердяев» — это качество, это глубина, это красота настоящего, оригинального мыслителя.
Так что не надо бояться быть сортировкой, не надо бояться быть мономаном. Надо бояться не быть. А такое бывает: не быть значительно легче, чем кажется, хотя значительно болезненней, чем хочется.
