Экран

Символ зла — щит, но щит, хорошо отполированный, превращённый в зеркало. Вечный омут, погубивший Нарцисса, а впрочем, и Горгону. Нарцисс и есть Горгона, посмотревшая на самоё себя. Короткое замыкание эгоизма так же убийственно, как эгоизм в качестве дубинки с электрошокером.

Экран — преображённый щит, щит, который не просто защищает, но защищает совершенно необычным способом. Тонкая пластина или полоса ткани, на которую проецируется — что? Что угодно.

В психологии есть понятие проекции как действия дурного, когда другому приписываются собственные затаённые, постыдные мотивы. Проекция такая — это искажение способности показывать другому собственные мотивы, идеи, собственный опыт, показывать совершенно сознательно, превращая какую-то часть себя, прежде всего — свою речь — в своеобразный экран.

Это именно то, что мудрецы сформулировали как принцип верёвки: «Не бросай утопающему руку, протягивай ему верёвку». Чтобы, если он потянет тебя на дно, можно было выпустить верёвку и не утонуть.

Странным образом, экран есть добро не только потому, что позволяет послать другому сообщение, но и потому, что защищает от возможной агрессии со стороны другого. Экранирует, причём очень хитрым образом — киномеханик ведь не за экраном сидит, а за спиной зрителей. Добрый человек очень часто вовсе не там, где его видят — там его проекция, его светлая часть, которую он отпустил от себя, а сам остался где-то в недосягаемом и неопределимом месте. Конечно, его можно найти, с ним можно поговорить напрямую, можно в самое сердце войти, но — это уже не из азбуки доброты, а из искусства любви. Быть добрым — долг человека, любовь же нимало не долг.

В русском языке слово «экран» присутствует ещё в одном неявном виде как пришедшее из английского «скрининг»: «отслеживание». Экран обоюдоострый: на нём можно проецировать нечто о себе и из себя, а можно — и нужно — смотреть, что проецируют другие люди. Подставлять себя в качестве tabula rasa, на которой будет записана информация о другом. Просто информация.

Доброта не есть лицемерие, хотя лицемерие пародирует как раз способность доброты держать дистанцию между собой и другим, экранироваться от опасности — да что уж там, просто от зла. Не стену воздвигать, не отгораживаться, а держать невидимое силовое поле, пропускающее лишь то, что безопасно, защищающее не от физического насилия, а от психологического, и одновременно защищающего другого от своей склонности ровно к тому же психологическому насилию, к манипуляции. Не в лоб, а в экран, не буквально, а метафорически, образно, не насупив брови, а подмигивая, — вот что такое доброта как кино, доброта как притча и представление. Не любо, не слушай, а врать не мешай — но знай, что это враньё, будто это враньё. Хотя, конечно, никто не мешает показывать кино злое и лживое, а может, и доброе, но не своё — это и есть лицемерие . Тут уж каждый зритель может и должен сам разбираться. Быть добрым не означает избавить окружающих от труда понимать, рассматривать, чувствовать, даже наоборот — быть добрым означает усложнить жизнь окружающим, но усложнить в пользу свободы и разумности, экранируясь от чудовищ рабства и иррационализма.