Щит

Щит защищает только, если он щит без меча. Меч в одной руке обесценивает щит в другой. Щит с мечом — средство нападения, пособник агрессии, постамент злости и ненависти.

За две с половиной тысячи лет до «Двух городов» перепуганного Диккенса, где революционный Париж символ злобы, а мирный Лондон символ доброты, за полторы тысячи лет до пугающего Августина, который учил о двух городах — городе доброты, которая жертвует собой ради неба, и городе злобы, который жертвует небом ради себя — за тысячи лет до наших дней Гомер придумал щит Ахилла, на котором были изображены два города: город мира и счастья, в котором всякий спор разрешается судом, и город войны и горя, в котором царствует война.

Щит Ахилла был мудрее Ахилла. Щит знал, что город войны и город мира — два разных города, не один. Либо — либо. Начнёшь воевать хотя бы ради защиты своего города — всё, твой город уже перестал быть твоим. Каким же идиотизмом выглядит через три тысячи лет оправдание Троянской войны! Жена от тебя ушла, — твоя проблема, Менелай! Жена друга бросила друга — не твоя проблема, Ахилл!

Разорить целую страну, обречь себя и своих друзей на годы скитаний и войн... Восхищаться этим, не иметь другого материала для философии и литературы, — ужас, ужас, ужас. Не иметь меча, ограничиться одним щитом — единственный способ не стать рабом своих суеверий, предрассудков, стереотипов, иррационализма в подсознании и агрессивности в сознании.

Защита всегда — от слова «щит», не от слова «меч». За щитом и смерть красна, с мечом и жизнь черна. В реальной жизни нет города зла, города гордыни, города агрессии. Где зло, гордыня, агрессия, там уже не город, а военный лагерь.

Не надо идти в бой с мечом. Если уж очень хочется — иди с одним щитом. Это и есть доброта как активное состояние. Со щитом или на щите, но никогда с мечом. Глупо идти в бой с одним щитом? Не ходи, живи, а щит пусть стоит между тобой и возможным врагом. Не поможет — ну что поделаешь, доброта всегда готова умереть, лишь бы не убить. Доброта не всегда может себя или тех, кто укрылся за твоим щитом, защитить от убийства, зато доброта защищает от превращения в убийцу.

Реальный щит Ахилла был вовсе не таким, как описал Гомер. Реальный изображён на одном древнегреческом сосуде: Гефест передаёт Афине щит, шлем, поножи и копьё. Ахилл был прежде всего, по современным представлениям, танкист, его танком была колесница, дулом — копьё. Щит — третье и главное колесо колесницы. На огромном щите с двумя выемками (опереть нижнюю на борт колесницы и выглядывать через верхнюю как через амбразуру)  — четыре креста и в центре цветочек с завязочками.

Гомер же описал щит идеальный, он же нормальный. Этот щит повернут не в сторону врага, а в сторону себя и своих. Это щит-икона, щит-планетарий. Тебя защищает вселенная, космос, мироздание. Гляди на космос, созерцай космос, не пялься на врага. Хочешь мира, прими мироздание, оно вот такое: либо война, либо мир.

Доброта должна на что-то опираться, как щит Ахилла — и доброта опирается на движение, на саму жизнь. Не от врага убегать как угорелый и не на врага нестись как очумелый, а мчаться потихоньку к своей цели. Дремлешь на диване — и тебе защита не нужна, и ты никого не защитишь. Но именно поэтому доброта не должна быть слепа, должна быть выемка, чтобы поглядывать — не раздавить бы кого по дороге, вовремя притормозить-объехать.

Щит защищает прежде всего от самого себя, от беспечности, от невнимательности к тем, кто нуждается в защите. Возьми свой щит и иди защищать другого. Щит для самозащиты штука довольно подлая и опасная, можно и прибить кого ненароком, щит ведь довольно тяжёлая и массивная штука. Вот когда щит для защиты другого — тогда он становится подлинным щитом, его тяжелее держать, да и страшновато — ведь другой твоим щитом защищён, а ты нет. Но только та доброта, которая для другого, есть не добротный эгоизм, а нормальная добрая доброта.

В конце концов, идеальный щит — не щит Ахилла, а сам Ахилл. Живой щит — лучший щит. Заслони собой, не другим. Всякий меч есть попытка подменить себя — неодушевлённым предметом, живой щит — мёртвой смертью. Не быть мечом, быть щитом живым (что не означает живёхоньким, иногда даже полумёртвым от страха или усталости), щитом, на котором нет места для битвы, сколь угодно оборонительных походов и войн, а есть место только для посева и жатвы, суда и права, любви и дружбы.