Голубь

Все эти три здания имеют одно предназначение. Высокая прищепка — постройка великого Нимейера — вовсе не колокольня, как и здание с крестами не церковь, а вавилонская башенка внизу не вавилонская и не башня, даже и не печь, как может показаться, хотя с трубой кое-что общее есть.

Большинство читателей этого текста рано или поздно окажутся именно в таком здании! Ничё се? Это, друзья, колумбарии, только буквально колумбарии — на английском давкоты, на французском пижьоне или коломбье. Голубятни по нашему.  Который с крестами это голубятня аббатства.

Мне в голубятне упокоиться не грозит, я железно завещал после своей кремации образовавшийся крем развеять, чтобы прийти положить цветы или, наоборот, украсить табличку свастикой или надписью «неканонический сектант» или «графоман», не было никакой возможности.

Голубь символ мира лишь постольку, поскольку голубь символ доброты. Мир без доброты — холодная война. Что такого в голубе? С точки зрения зоолога — крыса, городской паразит. Ну, моногамен  — в отличие от человека, кстати, зараза, летающий упрёк о том, что надо творить непрелюбы. Где ж тут доброта?

Между тем, голубь с древнейших времён, то есть, как всегда, в раю, как его представляли евреи, то есть, в Иране, были символом доброты и сопровождали в таком качестве главную богиню.

Срут голуби — вот почему они символ доброты! Сытый, накопивший запас жирка впрок человек — толстый человек — он и добрый человек, «добрый» и означало когда-то «толстый».  Вот почему крестьяне голубей ценили. Удобрение-с! Конечно, разводить голубей ради гуано не так просто, но окупалось. Как всегда, деньга к деньги, г...вно к г...вну, разведений голубей и, соответственно, колумбарии оказывались доступны для сильных и богатых. В результате 14 июля французы берут штурмом Бастилию — ради чего? 4 августа они отменяют привилегию феодалов иметь голубятни! Ненавистная привилегия, ужасная привилегия — в некоторых колумбариях было до 200 отсеков. Я лично видел в Москве голубятню почти у Кремля, на балконе против театра Маяковского, а полноценную голубятню в виде отдельной будки — около костёла на Малой Грузинской. Потом между этой голубятней и костёлом построили дворец для новой аристократки — по слухам, тёщи Лужкова — а голубятню снесли. А как гоняли голубей пролетарии! Это ж целый спорт, и преаристократичнейший, в Англии по сей день практикуемый. Хороший спортивный голубь держится в воздухе часами.

О том прискорбном факте, что голубей разводили и для еды — самая мясистая порода откровенно именуется «римская» — умолчим. Голуби этого не знают, от того, видимо, и возвращаются.

Вот это возвращение и есть единственное по-настоящему доброе в голубях. Рассказ о Ное, который выпускает голубя, чтобы проверить, появилась ли земля из-под воды, и тот возвращается с оливковой ветвью, есть, наверное, немножечко насмешка над обожествлением голубей у соседей. Точнее, над изобилием голубей, это ведь всё от зависти, от зависти.

Современный пацифист не знает, конечно, что голубь именно вернулся. Не прилетел из прекрасного далека, а вернулся. Этим голубь отличается от ворона — сперва-то Ной выпустил именно ворона, но тот при первой же возможности стал невозвращенцем. Голубь же вернулся, а когда Ной выпустил его ещё раз — улетел уже навсегда. Тут уже Ной понял, что и ему пора.

Может быть, наибольшее изуверство проявили голландцы, которые для почтовых и спортивных голубей строят голубятни-мышеловки. Дверца сделана так, что влететь голубь может, а вылететь без помощи человека — нет.

Что живо напоминает историю главного голубя в истории Европы — Колумба. Голубков по-нашему. Он же не прост открыл Америку — он вернулся сообщить об этом открытии. А если бы Колумб просто там поселился и жил в своё удовольствие? Кто знает, как бы развивалась история человечества! Благодарные испанцы заковали Колумба в кандалы, привезли в Испанию, где он и умер, вдали как от родины, так и от Америки.

Библейский образ, видимо, считает голубя добрее ворона, исходя из стереотипов патриархального общества. У мужчины есть привилегия быть мужиком, мачо, который куррит сигарру, гаррцует по сьерре и деррётся с дррузьями. Доброта — бабий удел. Это лишь в синодальном переводе Ной выпускает голубя, а в оригинале-то — голубку. Но в самом оригинальном оригинале — в жизни, в которой мы все одинаково живём — не нужно сносить патриархальные привилегии.

Это не означает, что каждый крестьянин имеет право голубятни, «droit de colombier». Нету такого права ни у кого! На волю, всех на волю! 

Есть право быть Колумбом — которое сам Колумб, между прочим, когда его расковали, Колумб Раскованный, в высшей степени благородно использовал, чтобы истратить все деньги, силы и свободу на возвращение к своей команде, которая застряла на Ямайке, они с ним вернулись в Испанию.

Есть право быть голубем мира — возвращаться к тому, кто тебя кормил-поил, а может, и от потопа спас. Вернуться, поблагодарить, обозначить перспективы — и лететь в эти самые перспективы.

Есть право быть быть Коломбиной, Голубкой, которую все считают дурой, потому что она честная и добрая.

Есть даже право утыкать всякие памятники и святыни штырями (даже на исполинской статуе Христа над Рио такие есть, и в храме Гроба Господня есть), чтобы голуби на них не садились. Не больно и нужны добрым людям всякие идолы, главное — чтобы у себя на голове не было ничего, что помешало бы доброте прилетать и унавоживать душу собой, чтобы личная Америка каждого была открыта для всех.