Первые года XXI века лишь кажутся драматичнее предыдущей истории человечества. Интересно, почему «кажутся». Не только потому, что это наша жизнь, наша история. Конечно, связей между людьми стало больше, но всё-таки для абсолютного большинства жителей Земли не имели практических последствий ни гибель нескольких тысяч американцев и европейцев от взрывов фанатиков, ни гибель нескольких сотен тысяч жителей Азии от нанесённых в ответ ударов. Прочли, посмотрели, взволновались, успокоились. Эти убийства и эти войны менее кровопролитны, чем предыдущие. Намного менее. Хоть в абсолютных цифрах считать, хоть в процентах.
То же относится к диктатурам и вытекающей из них крови. Деспотии и олигархии в Сирии и России начала XXI века не омерзительнее предыдущих и не катастрофичнее. Потоки беженцев после нескольких десятилетий спокойной жизни кажутся кошмаром, но вообще-то это очень небольшие потоки. Не великое переселение народов. К тому же хорошо бы определиться — нас ужасает, что нас становится меньше или что нас становится больше? Что население сокращается от взрывов или что население растёт из-за беженцев? Правда, потоки беженцев всё равно не восполняют убыль населения от малодетности.
Впрочем, ужасающиеся декларируют, что они людей вообще любят, они только нелюдей не любят, и вот беженцы — они нелюди. Грязные, вонючие, бескультурные, только и мечтают, что всё загадить и извести западную культуру.
Так обычно рассуждают люди, для которых западная культура ограничивается чтением бесплатной рекламной газетки.
Несправедливость мира начинается с разделения мирана страны, которое стоит исключительно на праве победителя, насилия, убийства, и закреплено атомным оружием. Эта несправедливость тесно связана с другой несправедливостью — имущественным неравенством. Всякая война самыми разными путями стимулирует имущественное неравенство — именно среди победителей.
Обе несправедливости подпитывают одна другую. Не просто ничтожное меньшинство «владеет», «владеет по закону» большинством собственности — включая землю. Через социальные институты это ничтожное меньшинство распоряжается куда большим количеством собственности, отнюдь не своей.
Меньшинство — «элита» — и те, кто хотел бы оказаться в таком меньшинстве — мечтает о «либертарианстве», чтобы ничто не мешало паре сотне глав семей как греческим царькам распоряжаться судьбами народов («ленивого быдла», «трусливых терситов») безо всяких уже юридических и моральных ограничений. Поскорее идти к атомному самоуничтожению.
Меньшинство «даёт работу» большинству, создавая пирамиду обслуги: один портной за 50 тысяч долларов шьёт брюки миллиардеру, другой портной шьёт брюки за 500 долларов этому портному, третий портной строчит брюки за 50 долларов для портных, которые покупают готовые брюки в супермаркетах. Свободный рынок лакейства. И у всех у них одна забота: отпихнуть конкурентов, которые лезут из всяких там вьетнамов. Отпихнуть законами, пограничниками с винтовками. И уж, конечно, у всех чистая совесть, про ковровые бомбёжки Вьетнама никто уже не помнит, и за бомбёжки Ирака в наши дни тоже никто отвечать не собирается.
Хорошая новость: ничего особенно ужасного не происходит, объективно ужасного в наши дни намного меньше, чем в любую другую эпоху. Ещё более хорошая новость: мы ужасаемся, потому что нам лучше живётся, чем в любую другую эпоху. И совсем уж отличная новость: то, что в наши обнаружилась беспомощность Организации Объединённых Наций, это признак того, что мы выросли из ООН и назрела необходимость Организации Объединённых Людей.
ООН, в конце концов, порождение человечества столетней давности, идея Вудро Вильсона, вызревшая в Первую мировую войну. ООН — это проявление психологии, для которой человек лишь клеточка национального организма. Более того, это психология войны, в которой прав тот, кто победил. Поэтому идиотское право вето присуждено победителям во Второй мировой войне. Собственно, не присуждено, а присвоено.
Проблема не в том, что юридически невозможно перестроить ООН. Ни одно деспотическое государство добровольно не отдаст права портить жизнь окружающим. Проблема в том, что ООН невозможно перестроить психологически. Это именно объединение наций — то есть, фикций, метафор, чего-то, что существует лишь в воображении людей. Вот люди существуют.
Организация Объединённых Личностей — вот что должно сменить ООН. Тогда не будет бредовых противоречий между «правом наций на самоопределение» и «неизменяемостью государственных границ», между равенством и правом вето, между правами человека и правами бесчеловечных диктаторов, которые прорвались в совет безопасности и оттуда бьют правом вето по окружающим.
«Организация Объединённых Людей». Слово «личность», как и многие великие слова — например, «вера», «космос» — с трудом принимает множественное число. Сразу встаёт вопрос, а кто из абстрактного множества «людей» — личность, а кто нет. Вот и отлично, потому что ответ простой и жёсткий: всякий человек личность, неважно, вменяем он или нет, преступник или герой, новорожденный или под капельницей умирает. Даже те, кто не считают другого личностью, а то и за человека не считает, — всё-таки личность, вопреки законам космической симметрии и нравственного возмездия.
Люди теперь уже не те, что сто лет назад. Они и сто лет назад были лучше своих лидеров, которые уверенно устроили Первую мировую. Многое изменилось, и этими изменениями следует пользоваться.
Люди боятся, что интернет будет использован для укрепления деспотизма и тоталитаризма, слежки и контроля. Правильно боимся. Чтобы этого не произошло, надо использовать интернет для свободы. Что нас пугает, то нам поможет. Именно технологии, связанные с интернетом, могут и должны стать основой функционирования Организации Объединённых Людей — технологии, делающие возможными всемирное голосование. На это должны быть нацелены всевозможные технические новации. Цифровая революция не только же для того, чтобы посмотреть погоду на противоположном конце земного шара. Цифровая революция — для реальной, не цифровой свободы при любой погоде.
В мире, где большинство людей по сей день реально не имеют права голоса, где фальсификация избирательного процесса явление почти что непременное, рассуждать о всепланетном голосовании кажется утопией. Так ведь и телевидение утопия, и возможность за несколько часов переместиться из Москвы в Лондон утопия — были утопиями ещё сто лет назад. Вопрос в другом: это надо? Да, надо. Иначе человечество будет обречено. Не на что-то конкретное обречено, а просто обречено. Обречено исчезнуть из-за неспособности идти в ногу с самим собой.
Как голосовать в планетарном масштабе — вопрос сугубо технический. Вообще-то такое голосование можно сделать обыденностью уже сегодня, это даже не очень дорого и не очень сложно технически — если под «техникой» понимать компьютеры, а не «политические технологии». Понятно, что все диктаторы мира как один грудью встанут на борьбу… Собственно, это превосходный тест — кто диктатор, кто нет. Ведь такое голосование, защищённое от фальсификаций, пригодно не только для выборов в ООЛ, но и для выборов в любой сельсовет, в любой орган власти. Конец всякому произволу и всякой демагогии.
Конечно, встаёт вопрос, а что будут решать те, кого выберут в ООЛ. А что мы им поручим, то и будут решать. Вряд ли многое. Чем выше по пирамиде власти, тем меньше полномочий — старый добрый принцип демократии. Прежде всего, конечно, вопросы денег - какие должны быть налоги… А можно ли будет устраивать планетарные референдумы, чтобы мы сами решали, аки в Швейцарии, какие-то проблемы? Ну… Конечно, можно… А что, есть какие-то планетарные проблемы? Ну, кроме глобального потепления, глобального лукавства и глобального стремления за чужой счёт покомандовать именно тем, у кого из кошелька ты изъял деньги?
В общем, сперва надо поставить себе цель — ООЛ, а потом уже определять, для чего её использовать. Два примечания, впрочем, в копилку человечества позвольте бросить.
Общечеловеческое голосование должно быть всеобщим. Это не право, это — обязанность. От тайги до Британских морей. И сын степей калмык, и индеец Амазонии, и даже бабка в Урюпинске. Независимо от уровня доходов и образования — по любому вопросу обязан проголосовать каждый. Иначе… Чем можно наказать бабку в Урюпинске? Да просто перестать с ней разговаривать. И не потому, что запретили, а потому что дикостью будет считаться — как это, не проголосовать? Ну на голове ведь люди не ходят? А ходить на голове куда нормальнее, чем не голосовать.
Голосование должно стать всеобщим не потенциально, а реально, но голосование должно, кажется, перестать быть тайным. Анонимные доносы не рассматриваются — так с чего рассматривать анонимно поданное мнение? Тайная подача голоса — защита от деспотизма, средство победить деспотизм. Но если деспотизма нет, то это — глупый и смешной пережиток вроде паранджи. Может, результаты голосования не должны быть доступны всем и каждому (хотя почему бы нет?), может, как минимум, человек, который обращается за справкой о том, как голосовал другой, должен знать, что о его обращении этот другой сразу узнает, но анонимность — это враг, это унижение человека, и как некая дальняя цель победа над анонимностью должна быть обозначена.
Совместима ли ООЛ с существованием «национальных» государств? Наверное, не очень. Тем хуже для государств. Нации никуда не денутся — если кому-то хочется считать себя эльфом, пожалуйста. Свобода перемещения станет настоящей свободой перемещения. Говоря высоким пушкинским стилем, все визы тяжкие падут. Мы же не спрашиваем визы, когда из Мытищ переезжаем в Москву? Ах, прописка всё ещё есть? Ну, вот и не будет ея, пусть покоится с миром. Как быть с налогами, с социальной помощью и т.п.? Ну вот и проголосуем! В общем, хорошо, что в целом идея всем нравится!