В фельетоне Мовчана против политических беженцев последняя претензия:
«Запад четко детектирует фальш [так у автора — Я.К.]: например, если вы декларируете общность взглядов, но при этом поносите друг-друга, то Запад решает (совершенно справедливо), что за общность взглядов вы на самом деле выдаете общность своего положения «не местного» дикаря и воюете вы друг с другом за милостыню Запада, а вовсе не за светлое будущее или возможность быть частью прогрессивного человечества».
Это очень распространённый и не очень новый миф о склочности русских. Миф отчасти российский. Якобы польская, еврейская, украинская, китайская диаспоры все очень дружные, а русская раздроблена. Что отражает низкий уровень культуры русских и в самой России.
Обычно такой расизм исходит от самих русских. Как и Мовчан — обычный русский эмигрант.
Упрёк в склочности был бы разумен, если бы все эмигранты были одних политических взглядов. Но у них у всех очень разные взгляды! И это абсолютно нормально — иметь разные взгляды. Разнообразие (и вытекающая отсюда разъединённость) заключено в самой природе политики. Если бы взгляды были одни, никакой политики вообще не требовалось. Именно в этом идея ленинизма: монолитность, никакой фракционности, политика отменяется, есть лишь диктатура Пролетариатова.
Привычка к тотальному однообразию и порождает претензию к оппозиции — ответим на тоталитаризм тотальностью, на единство угнетателей единством угнетённых. Эта нота отсутствовала в демократическом движении 1960-1970-х годов, члены которой и наслаждались оттепельной вольностью, и переносили в политику привычку к дискуссионности и многополярности, приобретённую благодаря высшему (в основном, техническому) образованию. К сожалению, за полвека уровень этого образования значительно понизился, с университетского до петеушного, с Горбаневской до Собчак.
Любая политическая оппозиция раздроблена по определению. Объединяться ради тактической цели — свергнуть диктатора? Очень распространённая идея. Именно на ней пришёл к власти Ульянов. Именно ею оправдывал свою диктатуру Джугашвили. Только Ульянов призывал отбросить все разногласия ради победы над внутренним врагом — буржуазией, а Джугашвили ради победы и над внутренним (крестьянство и троцкисты), и над внешним врагом (буржуазией же). Идея единства как главного орудия свободы доминировала в белоленточном движении с самого первого митинга в 2011 году и закономерно привела к культу личности внутри этих оппозиционеров, ныне в основном политбеженцев.
Война лишь обострила зацикленность на единстве. Думать некогда, надо объединяться. При этом как раз во время войны единство политиков значения не имеет абсолютно. Сирийская оппозиция раздроблена, и это нормально, но важно не это, а то, что она заранее была обречена, потому что сирийская диктатура порождена прежде всего внешними обстоятельствами, пост-колониальным контекстом, как и многие другие диктатуры современности.
Думать, что Запад этого не понимает и презирает русских политбеженцев за раздробленность, означает проецировать на Запад собственное отношение к тем, что бежал после автора претензии. Запад разный, а на российских политбеженцев он в основном просто не обращает внимания. Как и на белорусских, китайских, сирийских и т.п. И правильно делает. Драма беженства именно в том, что физическая дистанция в данном случае означает выбытие из политической борьбы. Впрочем, абсолютное большинство нынешних российских политбеженцев никогда в собственно политической борьбе не участвовали и всячески это подчёркивали — например, «Мемориал», «Дождь», «Новая газета» и т.п.
Те же акторы (называть их «деятелями» несколько неловко, да они и не претендуют), которые какие-то политические идеи высказывали, сводили их к одной: Россия страна кровожадных рабов, чтобы свергнуть диктатора, нужно предложить этим кровожадным рабам ещё лучше диктатора, который бы переиграл кощея, зарекомендовав себя лучшим кощеем. Многим западным политикам, к сожалению, эта концепция оказалась понятна и близка. Именно так Запад пытался решить проблемы в Иране, Афганистане, Чили и многих других других странах, не вспоминая уж пломбированный вагон и прочих «своих сукиных детей».
Полезно помнить и то, что та элита Запада, которая для автора фельетона является предтавительницей Запада в целом, сама только и занимается тем, что дерётся за деньги и власть. Это называется «свободная конкуренция», «демократические выборы». Ничего зазорного в этом нет, новые кампании и новые партии — через дробление прежних в том числе — возникают постоянно.
Кроме того, есть ещё одна печальная особенность политбеженства. В нём много агентов диктатуры. Это простое благоразумие: хочешь обезвредить — возглавь. Именно поэтому НТС и редакции многих «Голосов» были в 1960-1970-е годы нашпигованы купленными и/или засланными агентами Кремля. Как нацистское движение Дугина украинская контрразведка нашпиговала Арестовичем (во всяком случае, так утверждал сам подполковник). Некоторые из этих агентов — как Невзоров — исполняют роль политхулиганов, другие исполняют другие функции, но в этих условиях просто «объединяться» может быть довольно опасно. Ситуация в точности воспроизводит положение дел в русской политической эмиграции 1900-х годов, которую нашпиговал агентами Рачковский, нашедший, однако, достойного противника в лице Бурцева. Но Бурцеву помогала, однако, тогдашняя этика русских эмигрантов, сейчас же многие сквозь пальцы готовы смотрят на разнообразных ажанов и наседок, если от этого будет какая-то выгода.
