Еп. Варнава Беляев в начале ХХ века возмущался определением Церкви, которое дал в катехизисе митр. Филарет Дроздов — «Церковь есть от Бога установленное общество людей, соединённых православной верой, законом Божиим, священноначалием и таинствами». Мол, бездушно, казенно.
Возмущение показывает одно: слово «общество» в тогдашнем русском языке означало казенное учреждение. Даже хуже: казенное учреждение, притворяющееся неказенным. Пушкин издевался над оксюмороном «Императорское человеколюбивое общество». Заседания, речи, парады, крестные ходы, но никакой жизни.
В наши дни немногим лучше: старый смысл никуда не делся, но добавился псевдо-капиталистический: «акционерное общество», ПАО, ЗАО.
То есть, общество заведомо создается не для общения. Общество — для власти. «Общность имущества». Члены общества — имущество хозяина общества. Нет общества без хозяина.
Когда появились энтузиасты церковного «возрождения» — то есть, создания в Церкви нормальной человеческой атмосферы — появились, можно считать, с Хомякова — стали искать новое слово. Довольно быстро остановились на выражении «тело Христово». Тело — оно ведь живое, двигается само, а не распоряжению казенного начальства, как «общество».
Впрочем, большого эффекта это не возымело. В эмиграции, может, в приходской жизни стало больше «общества» просто потому, что начальство испарилось. В России даже в неподконтрольных власти сообществах воспроизводилась казенная модель, напоминающая модель атома, только в модели атома электроны на кольцах, а госмодель — вертикаль и всё.
В Исторической библиотеке в 1970-е годы сотрудники книжного кранилища называли его не «хранилище», а «хранение». Так выходило живее. В приходе отца Александра Меня аналогично называли вечерние встречи для молитвы и чтения Библии, кружки, сообщества, «маленькие общества» — «общения». Использовали слова, обозначающие не результат и форму, а процесс и содержание, поэтому и было «живее».
Определение митрополита Филарета совершенно нормальное само по себе. Что может прекраснее слова «общество»! Бунд, лига, союз, содружество, партия, кружок, — все это разные формы общества. И всё — изгажено автократией и в виде самодержавия Романовых, и в виде тоталитаризма от Ленина до Путина. Диктаторы изгоняют из общества общение, вот и получается мерзость запустения. Варнава Беляев убежал от такого «общества» в очень своеобразное анахоретство, сильно пахнущее нью-эйджем: не служил, не причащался, это было у него как бы юродство, не работал, а молился, писал, фотографировал... Жил вдвоем со своей «келейницей», которая работала бухгалтером и ухаживала за ним как жена, только без секса. Вполне церковь, только все-таки как-то не очень...
У общения есть одно свойство, роднящее общество с атомом: общение склонно к расширению как ядерная реакция. Где двое или трое, там начинается пложение и размножение — духовное. Общение как сныть или крапива, пускает корни, которые пробираются в малейшие уголки, где есть хоть какая-то почва. Так и зарождается общество. Не сверху, снизу. А, так не бывает? И сеятель в притче сеет не крапиву и сныть, а пшеницу? Ну да, ну да... Церковь довольно странная комбинация: вроде бы и сверху, но и снизу тоже. Таков уж человек, одновременно и снизу, от шимпанзе, и сверху, от Бога.