«Тогда [Авраам] сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» [Лк. 16:31.]
Воскресший Иисус не являлся неверовавшим в Него. Во всяком случае, евангелисты не сообщают о явлении воскресшего Понтию Пилату или хотя бы — из жалости и благодарности — жене Понтия Пилата, заступившегося за Иисуса.
Фраза, на самом деле, не такая простая. Она ведь подразумевает чудо текста, чудо написанного, когда отзвучавшее слово фиксируется навсегда.
Умерший человек в пещере — мёртв и молчит, а слово на бумаге — живо, трепещет, волнуется и волнует, если его читает живой.
Конечно, во времена Иисуса не «читали» в привычном нам смысле — молча, уставившись в экран. Кажется, первым человеком, который научился читать молча, даже не шевеля губами, был св. Амвросий Медиоланский, и всех этот его навык изумлял. Но быстро распространился. Но и во времена Иисуса «слушали» не Моисея и пророков, а того, кто читал записанные слова Моисея и пророков, давно умерших мертвецов.
Каждый, кто умеет читать — воскрешает мёртвого. Даже, если автор написанного пока жив. Тот, кто пишет, словно убивает себя, жертвует собой, выдавливает жизнь из себя как роженица, рискуя умереть от словотечения. Бывает, что и умирают. И очень часто — не своей смертью, потому что читающий может и убить, убить непониманием, ненавистью, глупостью.
Богач в притче Иисуса, конечно, чисто литературный персонаж. Реальные богачи не бывают ни такими жадными, ни такими глупыми, такими неблагоразумными, и уж, конечно, следят за тем, что на пути от спальни до мерседеса не попадались бомжи. Есть, кому ковровую дорожку расстелись. А если нет — значит, и не богач.
Богач не умён, потому что попал в ад. Умные богачи попадают в рай — они умеют при жизни разжать руку, а не пытаться просунуть в игольное ушко кредитную карту.
Богач не умён, потому что думает, что Лазаря примут с распростёртыми объятиями, если тот оживёт. Пристрелят! Или вышлют назад. Чем Лазарь отличается от Моисея и пророков? Лазарь — лузер, Моисей же, хотя тоже не слишком удачлив, умер ведь в пустыне, а не в Иерусалиме, всё-таки авторитетная фигура, а что проку? Кого это удержало хотя бы от самой малюсенькой супружеской измены?
Не среда определяет сознание! Среда может быть — сплошь архангелы и праведники, а сознание скажет: «Чушь!» — и будет чушь. С говорящим, не со средой, но ведь будет. Вот почему надо, надо заботиться о Лазарях, пока Лазарь жив и сам здоров. Заботиться, а не разглагольствовать о том, что «сам виноват», что «нельзя поощрять иждивенцев», «болезни от Бога». Заботиться — и так заботиться, чтобы сердцу было больно расстаться с долларом, рублём, каури, и вот в этот момент боли, глядишь, в это сердце проскользнёт тот человек, которым ты создан и каким призван стать. Не эхом среды, а словом, и словом восстающим против розни и смерти.