Блажен, кто верует, а кто не верует — герой, шествующий по жизни как Александр Матросов к амбразуре. Ну, конечно, не всякий неверующий герой, а только трезвый и сознательный атеист. Упоение на краю несовместимо с опьянением крепкими алкогольными напитками.
Героическое сопротивление малейшей вероятности того, что жизнь есть архаическое суеверие, а в реальности есть лишь кванты и порождаемые ими эфемериды, что всё, кажущееся специфически человечным — любовь, дух, совесть — не слагаемые чего-то, а сумма чего-то. Никакого «я существую, следовательно». «Мир существует, следовательно, я не существую, а просто у меня между ушами мозговые завихрения».
О какой вечности может идти речь, если нашли галактику с миллиардами звёзд, а обезьяны намного опережают людей, что видно хотя бы из того, что они отказываются работать, делиться мыслями, читать бульварную литературу и дистанцируются от политики.
Жизнь даётся нам один раз, и прожить её надо так, чтобы на Страшном Суде голос звучал твёрдо и уверенно: «Одноразовая жизнь, чего Ты хочешь?!»
Правда, не совсем понятно, что делать в раю с этим героизмом, а жить вечно придётся не в аду — в аду было бы легко, героизм порождён адом и порождает ад. Героизм в бесконечности — как в парадной форме десантника на пляже.
Впрочем, десантников в парадной форме разумно сторониться в любой ситуации. И не в парадной тоже.
Нету ничего героического в атеизме и неверии. Не веровали-с, знаем-с, не забудем, не простим. Человек рождается агностиком, потом деградирует до атеиста совершенно естественным образом.
Героями можно было бы признать как раз агностиков — труд воздержания от атеизма, неверия и просто мещанства это именно труд, похожий на труд веры. Труд здесь в необходимости постоянно поддерживать преемственность мысли, памяти, духа между точками собственного бытия — это именно то, что составляет и труд веры. Атеизм же никакой не труд, а просто натуральное состояние животного, чего тут героического! Любая мартышка атеист, что ж теперь, орден ей давать! И она швырнёт банановой шкуркой в буддиста или картофельными очистками в православного!
Так что решительно надо признать более рассудительными тех неверующих, которые говорят, что вера это просто набор бредовых словосочетаний, не веровать в которые не составляет не то что героизма, но даже и подвига. Вечность, бречность… Чтобы веровать, нужно усилие, а чтобы не веровать, ни малейшего. Разве что агностиком быть тяжело?
Агностики, правда, как и верующие, в герои решительно не хотят. Кто не работает, тот геройствует, а кто работает, тем решительно и некогда, и незачем. Немыслимо с героическим видом катиться по волне прибоя на доске — а именно этим занимаются и агностики, и верующие. Конечно, элемент борьбы есть в постоянном разыскании в себе стереотипов, которые порождают сомнения, неверие, а главное — глупые и вздорные мифы, как атеистические, так и квази-религиозные. Но это всего лишь «элемент» — ведь стереотипы, мифы и суеверия не сопротивляются и не борются, это я сам с собою борюсь, я порождаю ошибки души и рассудка — но что ж героического в борьбе со своими ошибками? Может, и зубы чистить геройство? Впрочем, про зубы, пожалуй, да...
Если уж есть герой, то это Творец. Герой терпения, щедрости, скромности до степени незамечаемости. Аллилуйя? Слава Богу Победителю? Какой гнусью были бы все наши славыбогу, если бы мы прославляли Бога за героизм! Аллилуйя — не аллилуйщина. Когда после целого дня работы под палящим солнцем выпиваешь кружку холодного пива — эта кружка что, героиня, это пиво — герой? Я герой, коли работал. Так вот Бог — Кружка, благодать — Пиво. В пасхальном гимне так в лоб и сказано: «Приидите, пиво пием новое!» (на русский, видимо, лучше бы перевести как «свежее» — Бог всегда свеж, за это мы Его и любим).
А не пить Пиво — сомнительный героизм. Как и не верить, что пиво существует. Быть героем это несчастье, но мало быть несчастным, чтобы быть героем. Верьте, что Пиво есть, ищите Пива, взыскуйте его, не покупайте фальшивки и разбавленные имитации, — и тогда героями, возможно, вы быть перестанете, зато человечности прибавится — человек любимая кружка Бога, куда Он льётся с особым удовольствием, поскольку Божьей бесконечности соответствует человеческая бездонность.