В начале Первой мировой войны враждующие армии сперва молились, потом воевали. Вот ко Второй религии в армиях стало уже поменьше. С тех пор и по сей день количество религии в армии обратно пропорциональности качеству армии. Хорошая армия обходится без молебнов и капелланов, армия поплоше обращается к ним, воскрешая архаику. Итальянская армия во Второй мировой подмаливалась, немецкая нет, советско-российская возродила религию, сначала помаленьку, а с 1990-х основательно, до освящения атомного оружия включительно. Потому что не уверены в собственном атомном оружии. Религиозность тут — проявление не веры в Бога, а неуверенности в себе. Конечно, любая война это вывороченный наизнанку комплекс неполноценности, но некоторые из этой неполноценности делают шик, а некоторым нужен шаман.
Историк знает, чего не знают антиклерикалы и здравый смысл: не религия рождает войны. Не полковой капеллан организует полк, а полковник.
Более того: религия опасна для армии, она допускает к военным главного пацифиста — Творца мира.
Вот история первого царя Израиля — Саула. Избран по воле народа, вопреки воле Божией, подчёркивает Библия. Бог сопротивляется, но не сильно: пророк Самуил, получив откровение, помазывает, благословляет Саула на царство, только предупреждает, что монархия — это очень невыгодная сделка. Неважно, Саул, Соломон или Ирод, по определению монархия — это игра в покер, при которой один игрок имеет право не показывать свои карты для проверки и назначается пожизненным бессменным победителем.
Саул пытается доказать, что он хороший царь, отличный царь. Защищает отечество? Ну, Саул живёт не во времена утончённого милитаризма. Это ещё милитаризм вполне базовый: плохо, когда меня завоюют, хорошо, когда я завоюю. Главная проблема Обетованной Земли — не доложили Обетованного Моря. Весь современный Израиль — приложение к Тель-Авиву, там бизнес, деньги, экономика. А во времена Саула это всё принадлежало филистимлянам. Новоиспечённый царь посылает отряд на пограничную заставу филистимлян. «И разбил Ионафан охранный отряд филистимлян, который был в Гиве». То есть, даже не провокация, а прямая, неприкрытая агрессия. Понятно, что филистимляне готовятся дать отпор — для них начинается классическая справедливая война. Саул обращается к подданным: «Да услышат евреи!» Филистимляне собираются на нас войной, возненавидели нас! Нет, чтобы мирно отдать свою страну и признать себя нашими подданными. Саул собирает армию. Летописец честно отмечает, что многие евреи от страха поспешили эмигрировать куда подальше. Хуже всего, что войну нельзя начать без молебна, а Самуил задерживается.
Саул всё точно рассчитал, каждый день задержки — это, прежде всего, потеря внезапности, а кроме того, необходимость кормить армию. До изобретения консервов ещё три тысячи лет. Тогда Саул решается — он сам служит молебен. Сам приносит жертвы. В конце концов, в течение тысячелетий цари были одновременно и жрецами. Разделение труда на молитву и резню произошло позже. Выявилась несовместимость, так сказать.
Если закурить в ожидании автобуса, автобус появится сразу. По закону мирового свинства, не успел ещё Саул отойти от алтаря, как появился Самуил. Не утерпел? Не дождался? Нарушил порядок, сделался самозваным священником? Бог от тебя отворачивается! И Самуил разворачивается и уходит.
Саул победил в той войне. Точнее победил его сын. Ну, как «победил» — Тель-Авив взят не был, но хотя бы отбился, так что нападение на пограничную заставу осталось безнаказанным.
Бог даёт Саулу второй шанс: Самуил благословляет войну с царём Агагом. Она чуть-чуть «справедливее»: как бы месть за отказ заключить союз с Израилем во время Исхода, больше ста лет тому назад.
Самуил объявляет «священную войну» — все трофеи, включая людей, должны быть уничтожены, не становятся собственностью евреев. Людей убить, вещи сжечь, и этим символически отдать их Богу.
Жутковато? А когда в 1941-м году пели «идёт война священная» — это ведь было ровно о том же. И «Священный союз» для войны с Наполеоном — о том же. Да и оставшиеся без летописцев войны палеолита и неолита, безо всякой религии — о том же. На уничтожение, чтобы боялись другие. На уничтожение, потому что надо быстро отступить, обоз помешает. На уничтожение, потому что легко сделать побеждённого врагом, трудно помешать этому рабу тебя зарезать как-нибудь ночью.
Саул побеждает, но евреи «всё хорошее не захотели уничтожить, а уничтожили всё дешёвое и неважное» (1 Цар. 15, 9).
Тут и прозвучали из уст Самуила слова, которые часто повторяют теперь русские православные ханжи: «Послушание выше поста и молитвы». Точнее: «Богу нужна жертва, но послушание Богу нужнее. Богу любит мясо пожирнее, но повиновение Бог любит больше».
Довольно дикое представление о Боге. Дважды дикое. Бог любит мясо! Хуже того, Бог любит рабов, аллилуйщиков, людей без воли.
Только это — не откровение Божие. Это человеческие идеи о Боге, которые Бог пытается преодолеть. Откровение Божие борется не с атеизмом, а с религией, с дурной религией. Эта борьба — не насилием, а педагогикой, постепенным переходом, переводом от дикости к правде.
Бессмысленно убеждать людей, которые лучший кусок отдают Богу, что Богу не ест мяса и вообще не ест. Есть смысл убедить людей, что кусок мяса не так важен Богу, как доверие Богу. Начнут доверять — дойдут и до понимания того, что Бог не аксакал, который кушает шашлык и помыкает всеми, кто моложе.
Саул, мягко говоря, опечален и просит дать ему второй шанс, на что Самуил сухо отвечает, что это и был второй шанс.
Больше они не виделись.
Это кино (а тут натуральное, голливудского размаха и страстей кино) — в защиту священной войны? Да ничуть. Это против войны вообще. Потому что, если вдуматься, «священной войны» не может быть вообще. Всегда кто-нибудь что-нибудь да утащит. Да и не пойдёт никто воевать просто так, без трофеев, аннексий и контрибуций.
Так что хорошая новость: Саул и без Самуила воевал бы со всеми, с кем воевал. Не было бы религии — воевали бы за милую душу, как и сегодня в основном атеисты — а воюют. Плохая новость: откровение ещё не до всех дошло. Если воевать — то священно, а священно воевать невозможно, так что воевать вообще нельзя, и дорога истории лежит от царя-лузера Саула (имя означает «Просьба»), который погибнет самым позорным образом, к царю-победителю Соломону, Шаломо — имя означает «Мир».