«Креационизм» — от слова «творить», и надо быть до предела лентяем, чтобы назвать креационизмом идеологию, отрицающую творчество. Креационизм выдаёт себя за полномочного посла религии, но ведь это самозванчество и сплошное не то что недоразумение, а просто неразумение. Бог — Творец! Креатор! Креативщик! Но «творец» означает не фокусника, который из ничего извлекает кролика, а того, кто именно что творит — создаёт, вдохновенно пробует разнообразные пути, вкладывает всего себя. Сводить творчество к однократному акту творения — как сводить брак к поцелую. Творчество — и взрыв, и процесс, и вдохновение, и упорство, и мореплаватель, и плотник, а что из него делает лже-креационизм? Ррраз — и сотворил, и удовлетворённо откинулся, пыхтя.
Религиозный лже-креационизм лишь подвид вполне светского, даже атеистического псевдо-креационизма, который полагает, что всё создано где-то там и что прогресс, жизнь, история вселенной это всего лишь раскручивание некоего потенциала, рост зародыша, так что наука может проследить, как всё распаковывалось. Такие горе-креационисты делятся на убеждённых, что наука может всё изучить и научиться запаковывать и распаковывать мир по своему желанию, и на хитрованов, которые говорят про кванты и вероятностность, словно портные перед голым королём — заранее предупреждают, что процесс раскрутки может быть таким стохастическим, тысячехастическим, что его и понять невозможно, и воспроизвести невозможно, но гранты давай, даже тем более давай.
В исторической науке этот псевдонаучный креационизм впервые проявил себя как пан-вавилонизм — убеждение, что всё в принципе открыто в древнем Вавилоне, после чего лишь распространялось, видоизменяясь и совершенствуясь. Система летоисчисления, архитектура, религия, налоги, прелюбодеяние, пиво и прочие няшки. Нового нет и быть не может, есть лишь вариации на тему, сотворённую вавилонянами!
В совсем уже карикатурном виде это развернулось во всякой фолк-хистори, знакомой русским по фоменковщине. Ничего не было и нет, кроме России и её врагов, которые выдирают куски из истории России и дают этим кускам свои названия, будто бы был какой-то Христос две тысячи лет назад, хотя Христос был русский, жил на заре русской истории и т.п. и т.д. Враги украли и растиражировали российскую историю, но мы её вернём! Мы выявим все совпадения и тем самым очистим исходник, матрицу, оригинал.
Нету никакой матрицы! Есть творчество — творчество как способность одного Бога и одного человека, поскольку человек по образу и подобию Божию. «По образу и подобию» — в смысле, человек может не быть богом, запросто, может не творить, не любить, даже не быть. Но зачем же так с собой обращаться? Эдак можно и до креационизма опуститься, и до питья пива на диване перед телевизором. Должны же быть какие-то пределы, да? Человек не должен быть креационистом, убеждённым, что «творчество» — это кто-то Один раз и навсегда всё создал из ничего, а нам остаётся только подбирать и совать себе в рот и в другие отверстия. Человек должен быть креатором, креативщиком, творческо, творчиад, творчидник!
Только Бог, утверждают лже-креационисты, апологеты лени и эпигонства, может творить новое. Настоящее новое, ни из чего не вытекающее, абсолютно новое. А человек — помесь лотерейного барабана с калейдоскопом. Дудки! Когда человек творит — всегда это и творчество из ничего. Конечно, у человека творческий продукт использует что-то предыдущее — ну и что? То, что в этом продукте творческого, есть новое, и это новое — из ничего. Не из среды, не из условий, не из обстоятельств, не из воли, а просто — из ничего. Пока это новое не появится, никто и не подозревал, что в мире есть «ничего».
Мир казался устаканившимся, плотным, предсказуемым, исследованным, известным. Но вдруг Моцарт написал — и оказалось, что в мире была дыра, настоящее, полноценное, чёрное ничто, плавно переходящее в смертоподобное ничего, полное гнуси и гадства, но Моцарт рраз — и из этого ничего извлёк свет и сладость, радость и блаженство. Вот и нету таракана, вот и нету страшного ничего! Что же, можно спать? Да нет же! На самом деле, ничего ещё много-много, только ничего на то и ничего, что его даже во множественное число не поставить. Ничего бесконечно много, и только человек может из этого ничто сотворить что-то человечное, неожиданное для себя, для Бога, для мира.
Задним-то числом, конечно, всякий укажет, что это новое связано с тем-то и тем-то, вытекает из того-то и сего-то, и то из того, и так опять до древнего Вавилона. Только это чепуха. То, что вытекает-втекает — не творчество, а лишь материал для творчества, такой же материал, как и ничего, даже хуже, потому что «традиция», «опыт», «материал» мешает едва ли не больше, чем помогает. Хорошо было Богу, когда Он творил мир — Ему не мешала традиция, под Его ногами не путались креационисты, объясняя, как надо. Это уже потом, задним числом нашлись любители уверять, что и Бог ничего нового не сотворил, а что сотворил, то не из ничего, а просто у него был экземпляр Библии с рассказом о творении, такой вот временной парадокс и петля.
Лже-креационисты не верят в творческие способности не только Бога, но и человека. Они боятся бытия, боятся истории, а в поисках спасения обращаются «к истокам». Только вот после того, как творческое усилие создало нечто небывшее, уже нет «истока», кто повернётся спиной к человеку, попадёт именно в ничто, в пустоту, которую и обречён заполнять своими фантазиями. «Первоначальное христианство то, первоначальное христианство сё». Всё, не было никакого «первоначального христианство» — было, да сплыло, сегодня, сейчас — первое начало христианской жизни, твоей личной, с нуля, из ничего — давай! Креационируй же! В отличие от всего прочего в мире, что есть что и может лишь эволюционировать по воле волн, человек не пассивно эволюционирует, а активно креационирует — если, конечно, не разменивается по мелочам.
Креационизм — даже не вера, а дело, то дело, без которого вера мертва. Настоящий, креационистский, креативный креационизм. Креационизм, без которого не было бы ни древнего Вавилона, ни Афин, ни Рима, ни даже, простигосподи, Москвы. Креационизм, который побеждает механичность разворачивания всего «заложенного», «запрограммированного». Побеждает, не разрушая, не уничтожая, а побеждает, используя — используя в своих креативных целях, докладывая из пустоты, из ниоткуда нечто, что всё меняет и на свет появляется то, чего никогда не было и даже не планировалось — к радости Бога, потому что уж Творец-то точно радуется творчеству, точно не утверждает Свою монополию на творчество, а каждого пихает в бок и хлопает по плечу: креативь! Ему интересно, что у нас выйдет!! Он всеведущий, но то, что человек сотворит — не входит во «всё», а прибавочная стоимость, приятная неожиданность, иногда вишенка на торте, иногда бантик на чёртике, но всегда — радость Богу и сюрприз лже-креационистам от креационизма подлинного религиозного, единственно набожного и верного, креационизма творчества, творения и претворения.
