Юрий Слёзкин доказывал, что большевизм был сектой, в том числе, указывая на их жертвенность, которая-де «изначально была частью большевизма».
Это утверждение неверно в двух отношениях.
С одной стороны, аскетизм, самоограничение не является существенной чертой религии, в том числе, и сектантства. Как спорт не является существенной принадлежностью высшего образования, хотя в университетах, особенно американских, он играет огромную роль. Аскетизм и самоограничение ассоциируются в секулярной культуре прежде всего с религиозным поведением, но это лишь свидетельствует о интеллектуальной инерционности и неряшливости мышления. Если во времена Чернышевского упражнения Рахметова казались «религиозного стиля», то сегодня вполне секулярные люди истязают себя значительно более безо всякой религиозной мотивации, только ради соблюдения культурных стандартов буржуазной среды.
С другой стороны, именно большевизм никогда не отличался жертвенностью. Можно, наверное, говорит об аскетизме эсеров, но уж точно не большевиков. В какой-то момент большевики начали создавать такой — начиная с вранье о голодных обмороках наркома продовольствия Цурюпы, причём момент был выбран именно тот, когда уже большевистская номенклатура стала буквально купаться в роскоши, тогда как вокруг бушевал страшный голод 1922 года (списанный, конечно, на мировую буржуазию и белогвардейщину, как Гайдар всё списывал на Брежнева, а Путин на Ельцина). Ленин ездил отдыхать в финский санаторий в декабре 1917 года! В декабре 1917 года!!!
Все эмигрантские годы Ленин и его окружение жили очень хорошо даже по западным меркам, а после победы путча началась настоящая вакханалия потребительства. Роскошь была, правда, строго регламентирована (и остаётся это по сей день), но это совершенно не превращает Москву в кальвинистскую Женеву, где роскошь не регламентировалась, а просто запрещалась.
Конечно, особенно цинично большевизм проявился в «ленинградскую блокаду», когда номенклатура и чекисты обжирались среди голода. Никогда, ни в одной «секте», ни в каком Ватикане не было такой разнузданной, циничной, даже не очень прикрытой пропасти между правителями управляемым, лидерами и народом.
Вдвойне трагикомично, что идея о жертвенности большевизма выдвинута автором книги о Доме Правительства. Слёзкин в деталях показывает, что строительство ДП стоило неимоверных затрат — а ведь шла коллективизация, за границу продавались эрмитажные картины. Было потрачено 24 миллиона рублей — собственно, это больше, чем было выручено от продажи великих шедевров Эрмитажа. Содержание ДП всегда было убыточным, ведь дом охранялся как настоящая крепость, количество «обслуги» — как большевистская номенклатура презрительно именовала народ — было беспрецедентным. При этом классовое расслоение, которое невероятно углубил ленинизм, предстало во всей красе: трёх прорабов премировали одной квартирой в ДП, которая стала, таким образом, коммуналкой для их семей. В то же время, к примеру, 11 подъезд вообще закрыли, чтобы сделать просторнее и без того немалые квартиры высшей номенклатуры.
Конечно, полезно помнить, что в Доме Правительства, в одной из лучших квартир, теперь живёт Владимир Гундяев, известный так же как патриарх Кирилл, один из идеологов вторжения в Украине и «русского мира» в целом. Но об этом Слёзкин не пишет. «Ходить бывает сколько». Хотя уж это, казалось, очень весомый аргумент в пользу того, что Ленин и его преемники до Путина включительно имеют отношение к религии. На самом же деле, это доказывает не то, что большевизм был религией, а то, что религия, селектированная Лениным, Сталиным, Путиным, стала большевизмом. Очень роскошной сектой, заизолированной от Православия. Никакой жертвенности: «эти» не приносят себя в жертву, «эти» приносят в жертву только других.