«Вечером того дня сказал им: переправимся на ту сторону» (Мк 4:35).
Рассказ о том, как ветер и волны повинуются Иисусу, следует за рассказом о том, как Иисусу не повинуются люди. Бог распоряжается стихией, но не людьми. Природа равнодушна к Иисусу, ветер просто по морю гуляет и апостолов потопляет. Люди же ломятся к нему, да не за поучениями, а за исцелениями. Ради своего блага каждый рискует затоптать не только соседа, но и ту самую золотую курицу, которая несёт исцеления. Море человеческое… Приходится Иисусу спасаться в обычном море, разговаривать с людьми через ров, в который Он превратил Галилейское озеро.
Что Бог — Творец мира, то ли разные верующие люди по-разному воспринимают, то ли один и тот же человек по-разному воспринимает в зависимости от настроения, но можно говорить о дневной вере в Творца и о ночной. Дневная вера восхваляет Бога за гармонию творения, ночная отчаянно кричит Богу в ухо, чтобы просыпался, всё пропало, нечего храпеть, словно ничего не происходит! Или, наоборот: пока не попал человек в Освенцим, он не верует в Бога, потому что заводик по производству мармелада у него и без Бога работает, нажил своим трудом, и очень непосильным трудом, а когда попал человек в Освенцим, то он не верует в Бога, потому что заводик пропал, семья погибла, завтра газовая камера…
Бог — творец видимого и невидимого, неба и земли, говорит Символ веры. Эти пары слов — попытка в понятиях своего времени обозначить «всё». «Невидимое» вовсе не о нейтрино, а об ангелах. «Небо» — аналогично, а вовсе не про хрустальный свод небес. Только все эти обозначения быстро устаревают. На сегодняшний день наука говорит, странным образом, приближаясь к этому эпизоду Евангелия, что нету никакого неба, нету никакой земли, видимого и невидимого, а есть различные волны. Волны различного диапазона. И человек — волна, и волна — волна, и Авраам с Исааком, и Ленин с Гитлером, и даже Освенцим с евреями и нацистами тоже волны! Разной длины, однако именно волны.
Понятно, что в мире, который весь состоит из волн, абсолютно неуместна старая байка про Робинзона Крузо, который увидел на песке отпечаток ноги и понял, что есть Пятница, так не подобает ли и нам уверовать в Бога, увидев Его отпечаток на творении! На волне отпечаток ноги не увидишь — волна только набежит и смоет и отпечаток Пятницы, и Робинзона смоет, всё смоет, благо у неё впереди вечность, в отличие от нас.
Скорее уж, уместнее другое расхожее выражение — «не раскачивай лодку». Когда Иисус «запрещает» ветру (который воздушные волны) и волнам как таковым, Он, наверное, именно это говорит. Впрочем, евангелист этих слов не воспроизводит, он воспроизводит то, что несравненно важнее — слова, обращённые к ученикам, обвинение в маловерии. Бог, оказывается, измеряет веру не количеством и качеств молитв, а количеством и качеством сна. Веруешь, что Бог — Творец? Тогда спи спокойно, дорогой апостол. Покойся, милый прах, до радостного утра! Аааа, не хочется покоиться в мире посреди бури? Боишься, как бы лодка не стала подводной? Хочется штиля, а ещё лучше штиля плюс броненосец, для надёжности?
Бог не умер, Бог спит. Бог спит у руля, пока мы нервничаем, спит всё тем же сладким сном хорошо поработавшего творца, каким заснул в субботу. Вот что значит быть Творцом — почивать в уверенности, что творение не подведёт, что оно таково, каково задумано. Единственное исключение — это человек. На нас Бог положиться не может, и поэтому посреди бури — спит, а в Гефсиманском саду — не спит сам и других будит.
Человек не Творца считает творцом, а себя, любимого. Если я не перекрещусь, гром не грянет. Если я не ударю по мячу, он не покатится. Да мяч и так катится, он и так плывёт по волнам гравитации, будучи барашком на одной из этих волн. Вся жизнь человеческая, всё человеческое творчество — это капелька на барашке на волне на океане.
Вот почему нет ничего более противоречащего креативной способности Творца, чем креационизм. Креационисты подобны ученикам, которые бы требовали от Иисуса не только повелевать ветром, но и быть ветром — дуть, наполнять паруса, попутно комментируя все свои действия. Креационист отождествляет ветер с флюгером (а время с будильником — сказано «шесть дней», значит 8 640 минут). Креационисту неинтересен рассказ о творении, ему интересны буквы, из которых состоят слова этого рассказа. Есть ли на этих буквах засечки, какого они размера, запаха, вкуса… Страшно Творцу оказаться в руках у людей анти-творческих…
Бог — Творец, потому что поднял волну творения и остаётся на этой волне, не будучи ею. Все описания процесса творения в Библии — это описания не волны и не творения, а воли Творца. Не того, что и как Он делал (это неописуемо), а того, ради чего. Уж точно не для того, чтобы огорчить Дарвина! Чтобы создать Дарвина — это да. А остальное — дело самого Дарвина.
К Творцу надо подходить творчески. Совершенно не случайно среди креационистов — людей, подходящих к Творцу и Его Откровению совершенно механически — так много сторонников того, что можно назвать хард-религией, религиозностью, которая поднимает бурю в стакане святой воды и старается расширить эту бурю на всю вселенную, религиозностью воинственной, ищущей, чью бы лодку потопить, чтобы потом, конечно, спасти, загрузить на свой борт и командовать, командовать… Эта религиозность на корабле жизни мыслит себя исключительно командиром — то есть, Богом. Однако, поскольку командовать ветром это агрессивное ханжество не может, то она делает ветер оправданием своей агрессии. Результаты печальны…
Почему же Творец не остановит Своё творение, как остановил ветер? Да потому, что остановленное творение это уже не творение, а только труп творения. Если Бог остановит ханжу, крестоносца, религиозного фанатика, этих титанов маловерия, помогающих Богу мечом и бомбами, то не будет и обычной веры. Не буди лиха, пока оно тихо, не буди Бога, чтоб не быть судимым строго. Сам наладь отношения и с ханжами, и с фанатиками… Ну а если тебя бросят за борт, то что ж — там не только персидская княжна, там и Бог. Он идёт Своим путём, только, в отличие от бегущей по волнам, Он идёт не к далёким островам, Он идёт ко всем, кому грозит смерть, оставляя за спиной тех, кто грозится смертью.
