Есть множество определений того, чем «секта» отличается от «Церкви». Иногда полагают, что главного или единственного признака «сектантства» не существует, что нужно как минимум несколько признаков, чтобы признать «группу» — «сектой». Тем не менее, в английской википедии определение идёт по единственному признаку:
«A sect is a subgroup of a religious, political, or philosophical belief system, usually an offshoot of a larger group. Although the term was originally a classification for religious separated groups, it can now refer to any organization that breaks away from a larger one to follow a different set of rules and principles».
«Секта это подгруппа в системе религиозных, политических или философских взглядов, обычно выделившаяся из большей группа. Хотя термин первоначально обозначал различные религиозные группы, теперь он может относиться к любой организации, которая порвала с большей группой, чтобы следовать иному набору правил и принципов».
Редкий случай, когда определение википедии лучше определения словаря Вебстера, который даёт 2 значения: «религиозное сообщество (буквально «тело», «body») раскольнического характера» и «религиозная деноминация».
Количество — важный критерий в силу этимологии, поскольку «секта» означает «часть», от этого же корня «сектор» и «секция». Часть всегда меньше целого.
Первым социологом, который исследовал различие между «церковью» и «сектой» был Эрнст Трёльч. При этом его монография 1912 года называлась «Die Soziallehren der christlichen Kirchen und Gruppen» называется не «Социальные учения христианских церквей», а «Социальные учения христианских церквей и групп». Не «церквей и сект»!
Из этого исполинского труда на русский язык переведён десяток страниц. Кажется, большинство российских религиоведов только этот кусочек и знает.
Для Трёльча было самоочевидным, что «церковь» — большое, а «секта» — выделившаяся из церкви часть. Часть всегда меньше целого. Книга Трёльча ведь не о разных религиях, а о христианстве. Трёльч отлично понимал, что «христианство», «Церковь» когда-то была «частью», «сектой» иудаизма. Знал он и то, что «лютеранство» было когда-то «частью», «сектой» католической Церкви. Но интересовало его соотношение лютеранской Церкви и тех «групп», которые из неё выделились. Он был лютеранин, был членом-корреспондентом Прусской академии наук — а Пруссия регион, где лютеранская Церковь была господствующей.
Для России принцип Трёльча означал бы, что «сектами» являются все группы старообрядцев. Католики, иудеи, баптисты, лютеране в России — и не секты, и не Церковь. Они вообще вне этой классификации, как иудеи и католики для Пруссии (и Трёльча).
Действительно, постановление 1842 года делило «секты» на три типа: «вреднейшие», «вредные» и «менее вредные». «Менее вредные» — старообрядцы, «вредные» — мормоны, штундисты, адвентисты, субботники, иудействующие, «вреднейшие» — скопцы, хлысты.
Разумеется, иудеи, католики, лютеране, мусульмане, буддисты в число «сект» не входили. Почему баптисты, адвентисты и мормоны — «секты» по отношению к «лютеранству» — были признаны «сектами»? Потому что у них не было государств за плечами. У лютеран, англикан, католиков, буддистов, мусульман были свои государства, где эти конфессии были «господствующими», «церквами» по классификации Трёльча. Имел место неписаный (впрочем, иногда и писаный) конкордат с «государственными религиями». Нет государства — не с кем и договариваться, и тогда мормоны — тоже «секта», хотя с точки зрения православных фанатиков и мормоны, и адвентисты, и баптисты, и англикане, и католики, и кальвинисты — сектанты и еретики. Да святой Иоанн Дамаскин ислам считал христианской сектой и ересью.
Таким образом, «количество» оказывается вовсе не математической величиной, а качественной. «Секта» есть не всякая группа, отделившаяся от «большой» «церкви», а только группа, отделившаяся от «государственной церкви». Более того, враждующие между собой «большие церкви» оказываются едины во враждебности к «сектантам» друг друга.
По этой причине Римо-Католическая Церковь всегда и во всех странах предпочитает иметь дело с теми религиями, которых одобряет правительство, и готово жертвовать интересами римо-католиков в этих странах, лишь бы сохранить хорошие отношения с государством.
Действует логика межгосударственных отношений, а не религиозных групп. Говоря проще, «ворон ворону глаз не выклюет».
Единственный выход из этого кошмара — полная секуляризация, при которой религиозные группы любого размера, цвета и запаха оказываются частью «общественных организаций» (если только не занимаются бизнесом, что бывает). Установления, догматы, история слияний и разделений клуба нумизматов правительству не важна, если нумизмат кого-то убьёт или ограбит, пусть даже из-за монет, никто клуба разгонять не будет. Так должно быть и с «церквами», «сектами», «культами», «деноминациями». Все разговоры о большинстве и меньшинстве, целом и частях — всего лишь прикрытие того факта, что речь идёт о государственной власти, а вовсе не о «большинстве».
Государственная власть может представлять большинство. Но в нормальном государстве государственная власть защищает и права меньшинств, это и есть «норма». Только в таком — демократическом — можно жить по-человечески, не боясь дискриминации по принципу «нас много, тебя мало, тебя не должно быть». Таких государств не так уж много. Вот почему обитатели России (и не только её) боятся «всемирного правительства». Они проецируют на возможное всепланетное правительство пороки правительства деспотического, вещающего от имени «большинства». На самом деле, нормально не только для «всепланетного общежития», но и для самой маленькой страны, для самого крошечного села не позволять большинству кого-либо в себе удерживать, что-либо кому-либо диктовать, во всяком случае, когда речь идёт об идеях, то есть, о самом главном в человеке.
Религия — как и наука, как и литература — относится к сфере общения, коммуникации. В этой сфере никакого большинства быть не может по определению. Большинство есть понятие не коммуникационных, не человеческих, а животных и бездушных систем.
В общении всегда есть только абсолютно равновеликие и равноправные «коммуниканты» — участники общения. Любая попытка объявить каких-либо участников общения или какой-либо тип общения, какие-либо итоги общения «хорошими», «большинством», «правильными», а остальных, наоборот, «неправильными», «сектантами», «экстремистами» и т.п. есть покушение на человечность как таковую.
Для себя каждый может называть других как угодно, находить себе единомышленников — каждый может сколько угодно, но делать из этого юридические выводы, обязательные для человечества или его отдельных подгрупп (по отношению к человечеству даже китайцы — «секта») — таких ограничений не может вводить никто. Иначе мы признаем единстенной истинной церковью обезьян, а наиопаснейшей сектой – человечество.