В мае 2019 года Папа римский сказал во время визита в Болгарию:
«Война не может быть священной. Священен — только мир... Мир — это нить надежды, соединяющая землю с небесами...».
Может быть, иначе всё-таки?
Мир — это табуретка, на которой стоит человечество с головой в петле.
«Нить надежды» — очень красиво, но ведь смысл такой, что мир невозможен на земле, можно лишь уповать на Бога. Бог же хочет мира именно на земле, посылает мир («на земле мир»), изготавливает мир, как бы Ему ни мешали.
«Нить надежды» — образ очень яркий, но, наверное, потому яркий, что нужно отвезти внимание от того просто факта, что Церковь — включая Ватикан — до сих слишком связана с войной. У Папы ведь швейцарская гвардия не с цветочками дежурит. До сих пор война признаётся допустимой, пусть и в очень редких случаях. До сих римо-католикам разрешено служить в армии, а священникам — быть в армии капелланами. Значит, принципиально ничего не изменилось в сравнении со Второй мировой, да и со всему предыдущими, невторыми немировыми.
Одно дело, когда о мире как ниточке говорит человек, у которого нет гвардейцев у двери, а совсем другое — когда с гвардейцами.
Это как говорить «приятного аппетита», протягивая кусок хлеба, или говорить «приятного аппетита», протягивая камень.
Про «нитку» совместимо со службу в армией — служишь и мечтательно мечтаешь про нитку. А про «табуретку» — несовместимо.
К тому же «священное» есть нечто отделённое от обычной жизни. Война — отделена, как морг. А мир — ничего в нём священного нет, как нет ничего священного в чистке зубов и джоггинге, обычная ежедневная работа по выпалыванию баобабов в душе. Вот у милитаристов — как древних римлян — война была повседневной работой, а мир — раз в полвека случался, тогда все прямо поражались и устраивали священный праздник.