Израильский адвокат Александр Гамбарян заметил, что ему ни разу не попадались люди, совершившие преступление от счастья. Счастливый человек преступлений не совершает. Давайте все будем счастливы, кстати, оно и легче, чем совершать преступления.
Эта идея появилась у английских мыслителей XVII-XVIII веков и отразилась в американской декларации независимости. Она стала символом жизни многих людей, если не причиной, то оправданием множества преступлений.
Почему заповеди говорят «счастливы плачущие», «счастливые обокраденные», «счастливы порабощённые» («кроткие» — именно об этом), но не говорится «счастливы счастливы»?
Счастливый человек не совершает преступлений, но ради счастья совершают преступления. Более того, похоже, что все преступления совершаются ради счастья. Чтобы достичь блаженного состояния уравновешенности, мирности, спокойствия.
Михаил Щербаков в одной из своих песен, стоящей многих философских сочинений, заметил: «За утешением я не пойду к счастливому, я к честному пойду».
Лучше распятый Честный, чем распинающий счастливый. А счастливые умеют и любят распинать, чтобы не мешали их счастью. Сколько счастья светятся на лицах курсантах, получающих первые звания, на лицах снайперов, получающих награды, на лицах людей, празднующих победы над теми, кто угрожал разрушить их счастья. Сколько счастливых подонков, садистов, бандитов, просто взяточников и мелких домашних тиранов, светящихся от счастья уже потому, что они забаррикадировались от наказания.
«Я не пойду к счастливому,
он тот, над кем заклятие
и колокол по ком.
А с честным что ты сделаешь,
он век живет под яблоней
и падалицу ест он вечером и днём».
Щербакову Иисус не скажет: «Я видел тебя под смоковницей», Щербакову Иисус скажет: «Я видел тебя под яблоней». И Щербаков ответит Иисусу: «Так это Ты был той падалицей»? — «Конечно, — ответит Христос, — Я же стал падалью».
