Откровение в древности сравнивали со строительством дома, с XIX века — с выращиванием растения. Многие люди консервативного настроение недоброжелательно относятся к «теории ветвей», но не смеют посягать на «домостроительство», а ведь обе метафоры одинаково несут в себе толерантность. «В доме Отца комнат много». Может, центральная зала христианская, но и буддисту найдётся место, и пастафарианину. Можно и с кораблём сравнить: мало ли кто в трюме.
Тем не менее, слабое место обоих метафор — могут быть два дома, могут быть два дерева. Один дом обречён, одно из деревьев приговорено к уничтожению. Одни корабль Божий, а кто не Божий, тот из вражеского флота.
Одно есть на Земле, что только одно. Океан. В океане есть Эль Ниньо — «Младенец». Имеется в виду Младенец Иисус: на Рождество Христово повышается температура океанских вод. Повышение не очень большое, но очень широко захватывает пространство, влияние его огромное.
Ещё есть Гольфстрим. Есть тысячи течений в одном океане.
Таково и Откровение Божие. Откровение не создаёт для себя особой среды, оно пользуется той средой, которую создают люди. Откровение не создаёт особого алфавита, особых слов. Бог не создаёт и особых текстов, этим богословы занимаются. Бог берёт обычные человеческие тексты — сказания, легенды, военные хроники, законы, лирику — и согревает их Собой, перенаправляет их так, чтобы люди услышали Его. На безрыбье и рак рыба. При невозможности Богу иметь с людьми общий язык — языком становится всё, что Богу под руку попадёт. Не только тексты — сами люди становятся частью Божьего Откровения, волнами Эль Ниньо.
Из этого следует, во-первых, что буквализм как минимум глупость, а иногда и грех против Бога. Всё равно, что набрать в пробирку воды из океана, взболтать и говорить: «Вот морской прилив!». Во-вторых, надо осторожнее относиться к тому, что нам кажется ложным откровением. Возможно, это как раз случай с пробиркой: ложность не в содержании, а в способе хранения и подачи. Так ведь и обладатель истинного откровения может его опробировать.
Океан живой. Он приливает и отливает, и иногда нужно ждать прилива, а иногда нужно раздеваться и идти на глубину. Океан меняет свои очертания и температуру. Таков и океан человеческой культуры. Меняется состав воды, что-то замерзает, что-то, наоборот, тает. Кажется, в современной культуре неактуален ни один из жанров, представленных в Библии — для взрослых, нормальных людей. Конечно, детям рассказывают сказки, взрослым политологи вещают о будущих битвах. Описания же военных побед стыдливо куда-то попрятались — их пишут только, когда просят орденов и медалек. Лирика вроде Песней Песней влачит жалкое существование на эстрадах, два притопа, три прихлопа. Колоссальное напряжение, которое породило литературу Премудрости — открытие этики далось с большим трудом, чем открытие Америки — и всё это напряжение лопнуло, потому что открыть Америку не так трудно, как жить в Америке, и дуболомные рекомендации книги Притч сменяются Монтенем и Кантом. То, что было мудростью, стало пошлыми демотиваторами, как белка в колесе вращающимися среди блогов.
Что же, требовать от Бога освятить Монтеня с Кантом? Вот ещё! Плоха эволюция, которая требует уничтожения предыдущих ступеней. Не надо другого океана, надо океан хорош именно тем, что он огромен и он един. Надо учиться плавать в океане — это да, но в океане откровения плавать легче, потому что с ветром не поговоришь, а с Богом очень даже.
