«И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому,» (Ио 3:14)
Веками ждали Спасителя как «помазанника», как царского потомка и как царя. А Он пришёл — и оказался настолько не царём, насколько это мыслимо. Очень плохо для тех, кто не представляет себе жизни без царства-государства, без страны и земли. Но очень хорошо для тех, кто не слыхивал про всякие там «царства». Таких народов, у которых цари либо вообще отсутствовали, либо не имели особого значения, было много, а будет со временем — вообще все. Миссионеры приходили к индейцам Амазонки, у которых даже старосты деревенского нет, и говорили им про царя! Абсурд. Царь — вторичное обстоятельство, подспорье. Первичен же каждый человек. Не страна, не народ, а человек — и Бог становится человеком. Бог стал человеком, чтобы человек стал личностью. Для начала. Иногда говорят — чтобы человек стал богом, но давайте не спешить, не перепрыгивать из феодализма в коммунизм.
Чего не хватало в религиозной жизни верующих в Бога Авраама до Христа? Наверное, милосердия. Чтобы не только Бога в Храме кормить, но и нищих. И всё? Так разве во всеобщей сытости счастье? Да ни один человек не бывает счастлив от сытости, с чего же вдруг всё человечество просчастливеет от победы над голодом и нищетой? И победа над социальным злом — суета сует. Того хуже: сытость часто обнажает убогость, которая на голодный желудок была незаметна. Вот почему «блаженны нищие духом» — которые успешно прошли испытание сытостью, не насытились.
В религиозной жизни до Христа не хватало жизни. Своей жизни, личной жизни каждого. Не коллективной, семейной, народной, а жизни одного-единственного человека. От реставрации монархии такой жизни не прибавилось, и сегодня не прибавляется жизни у человека от того, что государство крепнет, искусство процветает, народы тучнеют. Жизнь-то не извне прибавляется, а изнутри пробивается, и всё внешнее ей больше мешает, чем помогает, мешает именно тем, как помогает. Этой жизни не хватало в Израиле Давида и Соломона, не хватало и в Израиле Ирода, не хватало в Риме и в Греции, не хватает в Америке и в Индии. Наращивать религиозные мускулы? Строить храмы выше, читать молитвы длиннее? Не поможет, наоборот. Задавим ростки этими мускулами.
Для любви не нужно совместного ведения хозяйства, порядочности, ума, а нужно соединение двух человек в одно. К любви между человеком и Богом это тоже относится. Любовь всегда катастрофа — двое в одно. Это как Чернобыль, взрыв будет с радиацией. И чем счастливее люди, тем катастрофичнее жизнь, потому что страдание со счастьем уживётся, а два счастья — это как два солнца в одной солнечной системе. Две бесконечности в одной постели, рассчитанной на конечности и конечное.
Вот почему ничто земное, конечно, не может удовлетворить человека. Вот почему ни одна утопия земного счастья не имеет к счастью отношения. Земное и временное конечно, а человеку нужна бесконечность. Надувать конечное — будет большое, но всё же конечное, ограниченное.
Отношения людей друг с другом должны быть глубокими и прочными. Это невыполнимо в мире сем. Вот почему Иисус говорит, что Ему нужно вознестись — чтобы все выздоровели, как выздоравливали больные чумой от изображения змеи, поднятого над лагерем. Выздоровели от времени, выздоровели от ограниченности. Чтобы любовь была глубока, любящие должны вознестись. Глубина — в небе, а не в бурении вниз, глубина не могильная, а воскресения. Прочность — не в стяжке железными скрепами, не в контроле-надзоре, а в ветерке, в сквозняке Духа Святого, гуляющего по душам и сердцам.
Нести свой крест не означает бегать по улицам с досками, сколоченными крест-накрест, не означает терпеть обиды и оскорбления (терпеть их надо, если мы заслужили, но главное — искать пути примирения или, на худой конец, освобождения). Нести свой крест означает нести этот мир, горизонтальный мир, приколотив его к вертикали Воскресения. Не терпеть временное, а проповедовать вечное. Проповедовать, вслушиваясь в то, что проповедуют другие. Это — открытая душа, открытое христианство. Это — спасение от буквализма и формализма. Сам Бог не забросал нас формулами, а пришёл и остаётся, слушая нас, подстраиваясь под нас, откликаясь, говоря с нами на нашем языке. Какая пародия на христианство, когда начинают кукарекать самозабвенно, цитируя Библию, кукарекать так, словно кругом одни куры, которым нечего возразить. Выходит глупая и саморазрушительная пародия на проповедь, позор веры. Подражать Богу, Который снисходит к нам, чтобы вознести нас, становится нашим Собеседником, нашим Соседом, нашим Другом, больше слушает нас, чем учит нас. Слушает, чтобы подтвердить: «Да, ты дело говоришь, ты действительно страдаешь, ты действительно думаешь, ты не идиот и не пустомеля, и поэтому Я — с тобой, и ты будь с другими, как Я — с тобой, и слушай других, как Я — тебя».
Любовь нельзя накопить, нельзя положить её в банк и жить на проценты — выйдет фарисейство и ложь. Жизнь Божия приходит в нас хлебом и вином, которые сейчас есть — и вот они уже исчезли, и нужно снова растить виноград, снова сеять, снова месить и печь, чтобы любовь всегда была свежей, вкусно пахнущей, насыщающей и объединяющей тех, кого Бог собрал за столом бесконечности.
[По проповеди в воскресенье 22 сентября 2019 года]