Слово «библия» греческое, это понятно каждому, кто читает научно-популярные книжки.
Но вот странность. Профессор Стивен Нотли. Защитился в Иерусалимском университете в 1993 году, ученик Дэвида Флуссера, диссертация о концепции Святого Духа в Израиле «Второго Храма». Вместе с Флуссером работал над биографией Иисуса, вышедшей в Иерусалиме в 1997 году. Теперь профессор библеистики в Нью-Йорке (Колледж Найак), член Иерусалимской школы синоптических исследований, которую некоторое время и возглавлял. Статья 2014 года «Неудобная правда о гебраизмах Третьего Евангелия, не восходящих к Септуагинте».
Профессор считает гебраизмом слово «библия» в рассказе о том, как Иисус проповедовал в синагоге: «Ему подали книгу пророка Исаии» (Лк 4:17).
Оказывается, нигде в еврейской литературе на греческом языке — ни в Септуагинте, греческом переводе Библии, ни у Флавия, ни у Филона и т.п. — книга Исайи не называется «библион», «библос». Она так не называется и в самой еврейской Библии. Зато она именно так называется в четырёх свитках Мёртвого моря: 
.
На мой взгляд, этому наблюдению недостаёт анализа того, чем «книга» отличается от свитка. Книга раскрывается, «разгибается», а свиток развивается (в Апокалипсисе 6:14 небо «свивается как свиток», как «книга» оно не может схлопнуться). Во времена Иисуса книга была редким изделием, передовой технологией.
Нотли в результате анализа приходит к выводу, что у Луки много гебраизмов, которые не восходят ни к Септуагинте, ни к стилю, имитирующему Септуагинту, которых нет у Марка. Более того, эти гебраизмы отсутствуют в той части Деяний, которую иногда называют «второй» и которая отличается от первых 15 глав тем, что описывает события, свидетелем которых Лука был сам. То есть, Лука пользовался каким-то текстом — не Марком, не Матвеем, ни возможным общим их протографом — текстом, где этих гебраизмов было много.
Недавно одна московская протестантка, умудряющаяся сочетать пиетет перед Сахаровым со смирением перед Путиным, обозвала меня «революционером», а себя гордо — последовательницей Иисуса, Который-де революционером не был. Таких, как я, довольно много — существует обширная литература о Спасителе как революционере. Важнее другое: нет никакой литературе о Спасителе как конформисте. Конформизм не любит себя называть конформизмом, он прячется в маску «неотмирности», «доверия воле Божией» и т.п. Типа «Господь терпел и нам велел». Только Господь пошёл на крест, а эти никуда не идут, а других распинать не мешают.
Революционность же Иисуса нигде, может быть, так не очевидна как в том, как Он объясняет Исайю. «Настало время! Отныне! Сейчас же отпустите измученных на свободу, заключённых выпустите!» Ничего про «посадили, значит, воля Божия». Впрочем, слушатели рассвирепели не из-за этого, а из-за того, что Иисус покатил бочку на патриотизм — мол, не считайте себя избранниками Божьими, Илью Бог послал не к евреям, а к финикийцам и сирийцам, потому что евреи были недостойны, и вы не думайте, что раз еврей, значит Бог у меня на побегушках.