«Слуга двух господ» (Мф 6:24)— шутка, которая легко прижилась в языке, потому что очень понятна и реалистична. Между тем, «невозможно служить двум господам разом» неверно в квадрате.
«Раб Божий», «слуга Божий» — абсурд и антропоморфизм. Обычно это смущает атеистов — мол, нехорошо свободному человека унижаться, называть себя чьим-то там слугой. Богословы знают, что тут не человек унижен, а Бог. Богу слуги не нужны, и ничем никто Богу услужить не может
Разные даже не весовые категории, а категории понятийные. «Слуга Божий» — оксюморон как «жареный лёд» или «рука галактики». Не надо бояться служить Богу — это ведь чистая метафора, и слуга Божий это просто человек, которому служит Бог. Очень приятно получить всё от Того, Кому мы не можем дать ничего, кроме символического повиливания символическим хвостиком.
Таким же абсурдным антропоморфизмом являются выражения «раб греха», «сын порока», «пособник сатаны», «служитель маммоны». Человек порочный, алчный, греховный никакому Маммоне не служит, дьявол ему глубоко безразличен, он служит лишь самому себе. Многих озадачивающая притча о нерадивом управителе, который обкрадывал хозяина — да, обкрадывал и в этом смысле не служил хозяину, но разве этот нерадивый управитель радел о сатане? «Маммона» — лишь хитроумное проецирование вовне собственного кошелька, собственного интереса.
Невозможно служить двум господам, потому что человек — существо свободное предельно и никогда никому не служит, ни единому господину. Человек всегда служит самому себе. Отсюда смирение святых — уж они-то знают, что все их добрые дела никакой услугой Богу не являются, а всё тот же эгоизм, только творчески утилизированный на благо окружающей среды. Да им нет его — эгоизма, есть лишь добро и любовь. Просто бывает добро и любовь как таковые, а бывают добро и любовь как короткое замыкание на самом себе. А Бог и маммона ошарашенно на это короткое замыкание поглядывают и ни на какой прибыток себе не рассчитывают.
Вот зачем нужно общее богослужение, зачем нужен необычный язык, необычное поведение. Мы сходимся вместе и ведём себя дико и странно, чтобы раскачать свою душу, чтобы преодолеть свою зацикленность на себе, обкопать свою душу и поднять к Богу. Это, конечно, тоже не столько богослужение, сколько себеслужение — ведь во время богослужения не Богу становится лучше, а нам. Мы выздоравливаем, не Бог — Он-то вообще не болен. Мы причащаемся, а Он и без этого — Целый.
Таким же подкапыванием под свой эгоизм — компромиссом между своим опытом и неизвестностью Бога — являются и разговоры про «Царство Божие», про «волю Божию». Нам легче представить себе Бога таким же властолюбивым, какими являемся мы сами — Он-де хочет править, Он хочет Свою волю нам дать. А на самом деле, не сатана с Богом борется за президентство над миром и мной, а мой эгоизм борется со свободой, которую протягивает людям Бог. Не мне — а всем, вот незадача! Дал бы Бог мне свободу, а остальным людям мудрость внимать мне, — всё было бы легко и просто. Так Он её всем даёт! Нет, ну кто так делает? Даёт, невзирая на возраст, образование, нравственный уровень… И Сам сравнивает Себя с глупым дождём, который поливает всех без разбору — нет, чтобы помидоры праведника оросить, а томаты грешника обкосить.
Смирение не в том, чтобы смириться перед Богом и Ему служить. Это — легко! Бог же, не абы кто! Перед Абсолютом, перед Творцом космоса преклониться — приятно и почётно. Такое унижение возвышает! А перед Васей Пупкиным — дудки! Так ведь Бог же перед Васей Пупкиным склонился, и ждёт от меня служения не Себе, а Пупкину! Миллиардам Пупкиных!
Бог — судья не осуждающий, а примиряющий. Служить Богу означает принять Его приговор: «Обнимитесь, Пупкины! Каждый из вас — не просто Пупкин, а Пуп Земли!» Как может у творения быть миллиард пупков, каким образом в центре мироздания я — но и еще миллиарды людей — это куда похитрее семинарских шарад вроде единства Троицы. Признать себя Пупкиным и признать Пупкина Богом — потруднее снисхождения к Пупкину и служения Пупкину с высоты своего величия.
Невозможно служить одновременно двум господам. Возможно только служить одновременно миллиардам господ. Невозможно быть свободным. Возможно только войти в свободу вместе с другими. Принять свободу другого не быть таким, каким он должен быть, по моему мнению, принять свободу другого просто быть — свободу и Бога, и человеков. Не «быть или не быть», а «быть свободным вместе со свободным бытием других либо скурвиться». Царство Божие есть свобода, пришедшая в силе. И слава Богу, когда другой делает не так, как я хочу, слава Богу, когда я не могу сделать того, чего хочу, слава Богу всегда, потому что всё может исцелить Бог, кроме уверенности в своём здоровье.