В конце XI столетия один английский богослов Ансельм Кентерберийский написал трактат под названием «Cur Deus Homo». Это вовсе не про кур. «Cur» на латыни — это «почему». О том, почему Бог стал человеком. Это был революционный трактат для своего времени, а может быть, именно для того, чтобы тогдашнее время стало нашим. Дело в том, что в этом трактате Ансельм доказывал, что Бог стал человеком вовсе не потому, что надо было выкупить людей у сатаны. Образ выкупа, искупления, он ведь содержится уже в Евангелии у апостола Павла. В течение веков понимали так, что Христос победил сатану. Вывел людей из преисподней. Воскресение Христово довольно долго рисовали исключительно как сошествие Спасителя во ад и выведение оттуда праведников.
Конечно, люди и тогда спрашивали себя: а что же это за сильный такой Божий противник сатана, что у него нужно выкупать человечество такой ценой?
Если Бог — это Бог, а сатана — это сатана — не в трактовке дуалистов, манихеев, для которых Бог и сатана как белый и чёрный квадратики, равны — а Бог — это Бог, сатана — это сатана. Тогда — пффф... Всё! Никаких распятий, голгоф и пр.
Видимо, действительно, надо согласиться с тем, что ответить на вопрос, зачем Бог стал человеком, в чём смысл пришествия Христа, наверное, невозможно вообще. Образов, которые это выражают, огромное множество. Но ответить нельзя. В любом случае, о выкупе здесь говорить невозможно. Это сравнение — единственный способ объяснить человеку что-то непонятное, неизвестное. Что такое непонятное? Это нечто, что не связано с живым повседневным опытом человека. Двухлетнему ребёнку про сексуальную жизнь объяснить ничего нельзя. Можно нарисовать картинки, показывать по двести раз всякие неприличности. Он не поймёт. У него нет внутри ещё того горения, которое появляется у кого в пять лет, у кого в восемь, а у кого позднее... А как только появилось, уже не нужно объяснять. Уже можно обращаться к этому пониманию на основании личного опыта.
В православных служебниках есть такая помета — с какого возраста исповедовать. С того, с которого пробуждаются страсти. То есть это не математически определяется: семь лет исполнилось — пошёл на исповедь. Может быть раньше, может быть, позже. Страсть какая? Эгоизм, гордыня, самоутверждение. Это извращённая любовь к другому, когда человек не порабощает себя другому, а открывает себя другому. В гордыне человек закрывается для другого. Это может начаться очень рано, может быть, начнётся и попозже. Но начинается у всех.
Так вот объяснить, зачем Бог стал человеком, можно только апеллируя к тому, что человек уже знает. Например, если в мире, где живёт человек, бывало, что он покупал раба. Или наоборот — выкупал раба. Он продал сына в рабство на время. Такое бывало. А теперь выкупает. Радость? Радость. Спасение? Спасение. Он словно самого себя освобождает, потому что в этом ребёнке залог его бессмертия, как у Авраама с потомством. Бог обещает не бессмертие Аврааму, а то, что его потомство будет бесконечно и бесчисленно.
Наверное, лучший способ попытаться понять, что такое жертва Христова, и зачем она нужна, — это не вглядываться в Христа. Это уж как вот Господь даст себя видеть в Духе или не даст. Это вглядеться в свою жизнь, понять, в чём гибель, какие были катастрофы, что самое страшное возможно, невроз какой меня преследует, чего я больше всего боюсь, больше всего стыжусь. И это возвести в семьдесят седьмую степень, в квадрат и в куб. Вот это и будет спасение. Только так, для себя можно и нужно на своём языке, на языке своего опыта воспроизвести то загадочное и непонятное, что произошло, когда Бог становится человеком.