«Да будет Мне по слову твоему» (Лк 1:38).
Демографы видят два варианта будущего: людей станет больше или меньше в зависимости от одного обстоятельства. Образование женщин! Будет экономический рост, будет больше образованных женщин — будут меньше рожать. Будем беднеть — будет больше детей. Либо деньги, либо дети. Либо свобода, либо дети. Либо образование, либо дети. Не потому, что женщины плохие, а потому что на женщинах экономят, если что, превращая их в стиральные, посудомоечные, кухонные агрегаты и ещё в инкубаторы. Мужчинам, конечно, тоже достаётся — они уже не вполне люди, а помесь пенсионного фонда с частной армией.
Деньги тут не очень помогают. Они ведь вторичны, они результат договора между людьми. А если как Робинзон Крузо — сундук сокровищ, но рядом никого? Есть сто миллионов триллиардов, но нету, кому заплатить, чтобы вынес из-под тебя утку — и что?
В православном богослужении на Успение читают о Марфе и Марии — так вот Марфа это женщина в бедном, патриархальном обществе, женщина-робот, женщина-гаджет на все руки. А Мария — ну, Мария Склодовская, Тереза Авильская, Ипатия Александрийская. Не потому, что богатые, а потому что нищие духом. Тут хорошо заметна разница. Готовы жить в нужде, лишь бы не быть кухонными автоматами. И к рассказу о Марфе и Марии приделывают как хвостик из совершенно другого рассказа. Слушательница восклицает: «Блаженна та, которая тебя кормила» — а Иисус отвечает: Меня кормит всякая, кто кормится Словом Божьим, кто слушает Слово Божие и исполняет его. А не хлопочет на кухне. Господь готов поголодать — матушки, да Он готов погибнуть, и погибает!
Слово человеческое помогает жизни во времени. Что такое образование? Это слушание слов и говорение слов. Сотрясение воздуха? Да, и из этого сотрясения воздуха выходит наука и чудеса техники, свобода и здоровье, гуманизация и процветание. Как Дух Святой — сотрясения души, и из этого сотрясения выходит смысл, полнота, вечность жизни.
Слово Божие помогает жизни во времени. Слово Божие так важно, что человек часто подделывает его. Мы берём воспоминание о Боге, мы берём оболочку — писаные слова, догматы — и пытаемся жить ими. Но прожить можно лишь настоящим Словом Божиим, которое исходит от Бога, которое и есть Бог — Отец, Сын и Дух — тем Словом, которое превосходит все наши чувства и мысли, но превосходит не подавляя, а освобождая, превосходит, питая словно солнце и дождь, питающие растения.
Как люди, мы представляем себе бессмертие и вечность как новое количество: больше дней, больше счастья, больше простора. А Слово Божие это новое качество. Не шестнадцать детей, а один — но это Иисус. Не миллиард лет в раю, а вечность сейчас, в предсмертное мгновение — но это Бог в тебе, и это всё меняет.
Вечность не нуждается в детях, чтобы продлить себя навсегда. Вечность делает людей из вечных детей — детьми Вечности, Божьими взрослыми, ростом с бесконечность.
Стало модным говорить: «Как возможна поэзия после Освенцима». То есть, как возможно добро после зла. Никак невозможно, верно. И не после Освенцима, а после гибели Авеля, после Голгофы, после любого зла невозможна жизнь и добро.
Зло блокирует добро. Зло блокирует, а Бог — рождает, освобождает, порождает добро.
После слов Каина, Иуды, Великого Инквизитора только лечь и помереть, а после Слова Божия — всё возможно, всё доброе, а всё злое невозможно.
Бог не ждёт, пока человечество достигнет всеобщего благоденствия. Бог ждёт, когда один-единственный человек скажет Ему: «Пусть будет мне по слову Твоему». Скажет в бедности, в забитости, в дикости и, хуже, в провинции. Скажет — и начнётся Бог-для-всех. Единый на потребу.
Бог, по Библии, говорит «плодитесь и размножайтесь» и растениям, и животным, и людям. Но для растений и животных это — предел, а для людей это — старт. Иначе размножатся те, в ком нет образа Божия, их размножение — «марфино», количественное, а размножение людей — «мариино», качественное. Человек размножается, когда любит. У Иисуса, погибшего бездетным, более потомства, чем у Ирода, гены которого, возможно, в каждом человеке присутствуют. Мария — Его Мать и Его дочь.
Богу не нужно, чтобы Его кормили. Богу даже не нужно, чтобы мы кормили других людей, и если Он об этом просит, то лишь для того, чтобы научить нас вслушиваться в этих других, различать, что они говорят на неслышном языке страдания, поиска, жажды духовной. Чтобы это вполне понять, надо вслушиваться в Того, чей мы образ, в Слово Божие, живое и звучащее вокруг нас, вслушиваться и говорить так, чтобы с нами было по этому вечному и светлому Слову.