«Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее; и Елисавета исполнилась Святаго Духа» (Лк 1:41).
Человек произошёл от обезьяны, но человек не произошёл от зайца, а вот же остаётся в значительной степени зайцем. Человек — заяц, произошедший от обезьяны. Размножаться с опережением — стратегия зайца, а не обезьяны. Ничего дурного в этом нет: без размножения не будет эволюции с её микромутациями, удачами и катастрофами, и древо жизни кирдыкнется. Но древо жизни — это ещё не вся жизнь. Это лишь её видимая часть. Очень куцая часть уже потому, что большинство организмов потомства вообще не дают, а которое дают, сходит в могилу бездетным. Большинство людей на земле не представляют равномерно всех, кто жил на земле две тысячи лет назад, а потом очень немногих пар.
Человек не создан, чтобы плодиться и размножаться. Этим человек отличается от деревьев, рыб и птиц. Человек создан, чтобы «управлять» («кабаш»). Рассказ Библии не о том, чем человек сходен с животными, а об отличии — и отличие это иерархическое. Мы плохие управители? Так об этом и есть рассказ о грехопадении! Ишь, в боги решили податься! В итоге, упали ниже человеческого, до уровня зайчатины.
Мы отстали от Бога, а Бог, продолжая идти вперёд, от нас всё-таки не отстаёт. Он обращается к нам. К зайцам не обращается, а ко нам — да! Причём зайцы от Бога отвернуться не могут, а мы — можем.
Веровать — человеческое, сомневаться — Божье. Вера без сомнений как пузырьки без шампанского. Верующий более неверующего спрашивает себя: как возможен Бог в таком мире? как возможна любовь, добро, вечность? Мы отвечаем человеческой верой в силу, дисциплину, ответственность, количество. Возможны благодаря коллективу, организации, силе. Значит, ещё и для торжества веры и Бога нужно размножаться, умножая усилия.
Это мужской ответ. Ответ не рожающих. Женщины отвечают иначе. Матерь Божия отвечает иначе. Человек рождается не для того, чтобы стать в стройные ряды бойцов. Роды — не демографическое оружие.
«Нищие духом», «имеющие, которые как не имеющие», — всё это о женщине, которая рожает, но не для того, чтобы «иметь ребёнка». Ребёнок живой, а не собственность, которую «имеют». Ребёнок не ячейка в цепной реакции. У ребёнка не будет детей — ну и не беда, и слава Богу. Дожили родители Марии до Рождества Христова? До Распятия и Воскресения? Технически — вполне могли, вполне. Единственный внук — и погиб, не оставив потомства. Ужас? Тогда и Марию зря родили?
Мы рождаем не для того, чтобы захватить будущее своими детьми, гарантировав себе — что? Да ничего дети нам не гарантируют. Не будущее человечества важно, и кормим мы не тех, кто может дать потомство, а тех, кто просто голоден — сейчас, физически, и духовно, голодом по вечности.
Грех часто оправдывают тем, что «не мы такие, жизнь такая». Обстоятельства! Лукавство это. Какие такие обстоятельства были у тех, кто жил в Галилее две тысячи лет назад? Римляне захватили Израиль в 63 году до рождества Христова — то есть, как раз родители Марии были этому свидетелями. Их захватывали, их оккупировали очередные благодетели с миром на острие меча. Всё рушилось в очередной раз. А у Марии какие были «обстоятельства»? Опера Гуно «Фауст», а не обстоятельства — хорошо, Фауст оказался не Фауст, а Иосиф Праведный.
Любовь — вот «обстоятельство». Нет любви — остаются зайцы. Есть любовь — и среди войны рождается девочка, через которую в мир придётся воплощённый мир. Любовь к детям как к людям, и как ко всем людям, а не к «своим». Можно представить Марию, которая кричит на Иисуса? Елисавету, которая орёт на Иоанна? А можно любить своих детей, не любя окружающих? Это будет не любовь, а фальшак.
Вот чудо Евангелия. Это не царство одного человека, одной семьи, кружка. Царство Божие, всеобщее. Матерь Божия — та крохотная дверка, за который огромный, всех вмещающий мир. Она смотрит на нас и видит свою «среду», свои «обстоятельства», «среду Божию», а не муравейник мещанства. И Ей виднее.
Царство Божие «приблизилось». Оно не просто кричит с другого берега: «Потерпите! Помучайтесь ещё немного, я скоро!» Оно здесь, оно под ногами, оно пространство в котором мы можем «кабаш» — «править», властвовать над обстоятельствами, не давая обстоятельствам властвовать над нами. Мы свободны — свободны рожать или не рожать, но любить, быть с Богом, пропускать Бога впереди себя, быть не средой генералов и чиновников, администраторов, а средой Бога. Мы — невеста Христова. Мы ещё ничего не родили, что должны бы. Нам рожать новую жизнь, новую землю, новое небо.
Когда Мария встретилась с кузиной, у беременной Елисаветы ребёнок «взыграл во чреве». Так и у нас Царство Божие пока ещё толкается где-то в глубине, уже требуя от нас жить не так, как жили раньше, толкается, потому что к нам приходят люди, которые носят в себе Бога, сами того часто не подозревая, но от этого они ещё милее.
