«Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов» (Мф 2:16).
Может, это догадка, предположение евангелиста Матфея, что. Ирод устроил зачистку от мессий из-за волхвов. Психология людоеда, конечно, прихотлива, но ведь Ирод изначально собирался устранить конкурента. Или Матфей хочет сказать, что нормальный Ирод действовал бы точечно. Не сумел придушить золотую рыбку, которая не про твою честь, так зачем бросать гранату в реку. Уж совершенно точно другое: не собирались волхвы позорить Ирода. Мышка только в мультфильмах рискует дразнить кошку. Просто как волку кажется, что барашек мутит воду, так иродам кажется, что кто спрятался, тот виноват.
Главное: зачем волхвам возвращаться через Ирода? У них была цель, и эта цель заключалась не в поклонении каждому встречному царю, а в поклонении кому-то непонятному, но важному. Что уж они вкладывали в понятие «царь Иудеи», кто знает, вряд ли то же, что Ирод. Что вкладывает какой-нибудь пастух-фулани в слова «президент США»? Страшно подумать… Интеллигент собачий, только с обратным знаком.
Кто стал христианином, у того в жизни тоже была какая-то звезда, тоже какого-то или чего-то большого и важного искал. Наверное, общим знаменателем может быть слово «любовь». Любой человек находит Бога, когда ищет любви. Кто ищет истины, тоже ищет любви — любви к истине или к поиску поиску истины. Когда евангелист вставляет в рассказ ещё одну фразу из древности, о безутешной Рахили, это ведь тоже о любви. Плач по умершему ребёнку, и не так уж важно, от болезни, от Ирода, или спился, повесился, да просто порвал отношения. Нет! Так Рахиль праведница, святая, ей пустота на месте любви не даёт покоя, а сколько людей (да большинство отцов и многие, слишком многие матери) быстро успокаиваются и находят, чем заполнить пустоту. Это безутешность от чего-то даже более важного, чем любовь — безутешность из-за смерти любимого. Любовь — и пустота. Не безответность, а много хуже.
Вот почему жизнь другого — радость. Он есть. Не быть или не быть, а просто и тупо радоваться тому, что другой, любимый — есть. Любимый есть, следовательно, я существую. Не любил, выходит, Гамлет Офелию? Да он и не претендовал. Так, династические процедуры.
Бог — вот звезда, которую все ищут. Звезда, найдя которую и плачут иначе. Спокойнее плачет верующий? Утрешнее? О нет. Организм привыкает к смерти любимого, тело смиряется, а дух не имеет права утешаться. Мы плачем и сквозь слёзы видим: есть Бог, есть в нашей жизни свет, ведущий к Нему, есть в нашей жизни любовь Божия. Обычно не то чтобы безответная, но неадекватно ответная. Любовь Божия подпитывает нас, нашу любовь к людям, и мы идём, где хоть слабо виден, где хотя бы по вычислением-предположениям должен быть свет любви.
Что же, крикнуть волхвам: лучше, чтобы один человек погиб, чем десять! Пойдите Ироду, скажите, где Иосиф, Мария, Иисус. Остальное на его совести. Может, он их к сердцу прижмёт. Если нет, так это его выбор, не ваш. А у него для выбора должна быть полнота информации. Как в классической детской загадке: в монастыре укрылся еврей, должна монахиня сказать правду об этом, если её спросит Гитлер. Вздор и вздор. Ориентироваться надо на звезду, на свет, а не на математические формулы. Иначе формулы съедят душу, и вот уже не человек, а чёрная дыра с дипломом, трюхает по жизни, выискивая то, за что очередной Ирод больше заплатит. Или пусть и без Ирода — просто для самоудовлетворения. Вот на этих людях смерть — смерть не физическая, а духовная — и едет по миру. Но даже эти люди, и любой Ирод, любого размера, цвета и запаха — могут и призваны разглядеть в черноте, которую сами и создали, отблеск любви, правды и Бога и начать путь за волхвами к Христу.
