Один психотерапевт вспоминал, что Мень ему сказал:
«Безрелигиозная психотерапия — всадник без головы. Медицина без веры — мясная фабрика. Религия и наука противопоставляются лишь темнотой, недоразвитостью; противоречат друг другу лишь в обоюдном незнании или нежелании знать. Истинная религия научна, истинная наука религиозна. Вера — сердечный нерв искусства, литературы, поэзии — даже в отрицании Бога. Человечество состоится лишь в том случае, если между всеми путями к истине будет налажено сообщение, связь».
Этому воспоминанию можно доверять, потому что схожую мысль о. Александр высказывал часто. В этой реплике интересно слово «состоится», причём мемуарист подчёркивал, что именно это слово было использовано, оно прозвучало необычно. Тут та же идея, что в словах о том, что «христианство только начинается». Всё находится в движении, спасение есть развитие, эволюция, а не возвращение к некоей идеальной небесной-сферической форме, тем более не восстановление прошлых форм.
Тем не менее, мысль не так проста. Если вера нерв науки «даже в отрицании Бога», то о каком соединении науки и веры говорится? Медицина без веры, не говоря уж о религии — всего лишь мясная фабрика? Мясоразделочный комбинат, точнее? Что плохого в хорошем мясоразделочном комбинате? В истории вообще и в истории России в частности была эпоха, когда вся наука была формально в союзе с религией, и было это коряво и плохо для науки и для религии.
Конечно, надо понимать, что сказано это было в 1984 году, в последнем году тотального господства примитивной и глупой атеистической пропаганды государством по всем возможным каналам.
Кроме того, Мень исключительно аккуратен, вставляя слово «истинная» — в смысле, «не испорченная суеверием и глупостью». Не всякая наука, а истинная. Не всякая религия, а истинная.
Наконец, заключительная фраза не о том, чтобы учёные засели за катехизисы (как это произошло — тупо и глупо — после 1990 года). Она о «связи», о «сообщении» между путями к истине. То есть, наука нужны вере не меньше, чем вера нужна науке. Только Мень не сказал напрашивающегося «вера без науки — стрелка без компаса». Потому что вера и без науки вера, и наука без веры вполне наука. Это условие свободы. Вот «сообщение» — в смысле коммуникации, постоянной и обоюдной — это принципиально. Понятно, что общение приохотит не между абстрактной «наукой» и абстрактной «религией», а между людьми. Иногда и внутри одного человека.
В одном из писем Мень так сформулировал цель общения верующего с учёным, да и вообще всякого общения:
«Диалоги можно разделить на несколько сортов. 1) «Бой быков», когда оппоненты заинтересованы в «зрителях» прежде всего, и их цель — не ударить лицом в грязь. Это чисто спортивное состязание, малоплодотворное. 2) «Информационные» диалоги, когда каждая сторона просто излагает свою точку зрения на вопрос. Это уже лучше, но больше похоже на серию монологов, чем на диалог. 3) Взаимообогатительное, конструктивное, «диалектическое» общение».
«Диалектическое» — тут, конечно, следовало бы написать «диалогическое», но уж очень язык той эпохи был искорёжен псевдонаучной терминологией типа «диалектика». А вот о диалоге старались не поминать, диалог для тоталитаризма как Христос для Ленина. Да и «взамиообогатительное» не слишком грамотно, надо было бы «взаимообогащающее». Полезно помнить, что Мень в школу пошёл во время войны, образование не блистало, грамотность у него была средняя, почему добрым словом нужно помянуть людей, которые помогали ему с редактурой, как Зоя Масленникова.
Что до коммуникации между наукой, искусством и верой, то здесь принципиально помнить о необходимости дистанции. Насилие уничтожает дистанцию и тем самым уничтожает партнёра по коммуникации, будь то насилие со стороны религии или со стороны науки. Причём, насилие уничтожает обоих субъектов. Инквизиция даже больше навредила не Галилею, а его судьям. Глупая и дуболомная, монологичная антирелигиозная агитация редко встречается у великих учёных, они слишком щепетильны в суждениях.
