«Он сказал: Господи, много вокруг источника, но никого нет в источнике» (евангелие Фомы, 74).
Второе из тех трёх изречений, которое Гейтеркол считает воспевающими («validate») избранных и осуждающими погибшую обывательскую массу. Только вот незадача: именно в этом изречении никаких избранников нет вообще. Ни-ко-го. Некого воспевать.
В подлиннике есть несомненные ошибки в написании, но, к счастью, это изречение сохранилось у Оригена в полемике с Цельсом (VIII:15-16; к сожалению, на русский эта часть «Против Цельса») не переведена). Более того, Ориген анализирует это изречение вместе с ещё одним, которого в евангелии Фомы (и прочих) нет:
«Почему, если вы достигли конца столь тяжёлого пути, вам недостаёт смелости? Вы заблуждаетесь. У Меня смелость и меч».
Цельс цитировал эти афоризмы, утверждая, что христиане считают Иисуса повелителем Бога. Ориген парировал цитатой из Евангелия («Отец больше Меня») и указанием на то, что Цельс вообще приписывает христианам текст какого-то непонятного происхождения. Но именно в этой фразе Иисус обращается к Богу как раз как к высшему, Тому, Кто способен и разбудить в людях миссионеров, «жнецов», и побудить их «войти в источник».
Конечно, Гейтеркол считает, что «источник» это некий «гнозис». Что для гностика гнозис, то для христианина… то для христианина что, собственно? Христианство?
Христианство есть набор знаний — очень распространённая идея. Особенно в современном обществе, где умение накапливать информацию и использовать её является базовым для жизненного успеха. Отсюда и кривое отношение к Библии как к мануалу, учебнику. Один из героев великого Стерна так относился к «Робинзону Крузо». Он был помещик, мог себе это позволить.
Иисус, безусловно, смотрел иначе. Он говорил о «пути» — классический для той эпохи способ обозначить идею. Крестный путь. Путь самоотречения, смирения, правдолюбия. Что угодно, но не теоретизирование. Не «изучение Торы», не «погружение в святоотеческую мысль». Но и не социальную активность, благотворительность и протестное движение.
Вообще-то Иисус с точки зрения неверующего — просто мегаломаньяк. Как в анекдоте: «Рядовой Иванов, ты что уставился на лопату, о чём думаешь?» — «О бабах, товарищ сержант». — «Почему?» — «А я о них всегда думаю». Иисус всегда говорит о Себе, превозносит Себя, утверждает Себя.
Вы способны поверить в то, что один из мегаломаньяков реально Мега?
Если способны, то вы будете плохим христианином. Способные верить, жаждущие веровать, — им достаточно идола. Выбор идолов на рынке огромный.
Иисус ищет других. Нормальных, тех, кто не хочет и не может верить в то, что надо «следовать за Иисусом», «взять крест» и так далее. Вот в этих нормальных — и благодать. Дух Божий. Человек чётко знает, что верует не потому, что может верить, а потому что Бог дал веру. Это как мертвец воскресает не потому, что может воскреснуть — мертвец воскреснуть не может — а потому что Бог его воскрешает.
Чудо. Невероятное. В порядке исключения.
Точнее, поскольку речь идёт о врезке в Бога — в порядке включения.
Иисус и источник, и вода, и посев, и сеятель, и жених, и всё-всё-всё.
И — да, Он ещё и прорубь, и морская толща, в которую бросили Иону, ванна, в которой ты решил дать себя утопить, Красное море, через которое не совершаешь исход, а в котором тонешь. Давно пора говорить не «крещение» и не «очищение», а откровенно: «утопление». Ну что, топиться будем?
В каком смысле?
У каждого своя бездна, своя фобия, свой камень, с которым прыгать в Христа. Свой Египет, из которого выходить в ночь небытия. Да, Египет этот внутри себя каждый носит — поэтому и Царство Христово «внутри вас». Избавиться от него нельзя. Он аккуратный паразит, паразит, он в таком симбиозе, что не даёт вполне умереть. Значит, надо попробовать умереть. Прыгнуть в Источник и погибнуть в нём. Дать Богу убить себя, чтобы затем родиться из смерти визжа и плача. И начать взрослеть с нуля.
Кто первый в Источник?
