«Иисус сказал: Тот, кто познал мир, нашел тело, но тот, кто нашел тело, — мир недостоин его» (евангелие Фомы, 80).
Это же изречение в евангелии Фомы встречается дважды (см. 56). Это надёжное доказательство того, что перед нами не цельное произведение. В лучшем случае, черновик, конспект.
Единственное отличие: тут «тело», а в 56 изречении «труп». Может быть, игры слов, а подлиннике «псома» и «птома». Может быть, описка. Смысл не сильно меняется, потому что и «тело» это отнюдь не синоним живого человека.
Ярые приверженцы гностичности текста считают, что «тело» — это труп, который оживлён Духом, или даже духовное сообщество гностиков, нечто вроде Церкви. Что угодно, лишь бы не Церковь.
Фраза носит слишком общий характер. Она может быть христианской, может быть стоической, может быть гностической. Человек должен познавать мир, познавать истину — никто не спорит. Результат познания заведомо не вдохновляющий, мир лежит во зле, мир конечен? Для верующего — любого — конечно. Расхождения начинаются дальше.
Мир как тело, тело как мир, — столь же огромное и столь же тупиковое, это интуиция, общая для многих философов и мистиков. Есть учение о том, что мир похож на человека, нечто вроде огромного Адама. От этого не легче, даже наоборот: отдельный конкретный человек таком контексте совсем теряется.
Иисус учил не любить мира и того, что в мире (1 Ио 2:15), но учил Он этому, находясь в мире.
На французской миниатюре 1440 года изображена Мария с новорожденным Иисусом в уютной, с горящим камином комнате, а Иосиф сидит в огненно-красном тюрбане у самого огонька. Сидит в бочке.
В наши дни тоже можно встретить в автомастерских кресла и столы, изготовленные из бочек такого же размера, литров на 200. Просто делается выпил и верхняя крышка превращается в сиденье, да мяконькое что-нибудь подложить.
Младенец с нимбом кажется инородным телом в этой картине. Только тут на самом деле именно симметрия. Тогда живописцы любили такие намёки. Как бочка — отнюдь не кресло, неудобное кресло из бочки получается, так человеческое тело отнюдь не настоящее тело человека. Иисусу неудобно и в этом теле, и на этих нежных руках, и у этого тёплого камина. Бог не создан для всего этого антуража. Бог вообще не создан. Богу в нашем, богосозданном мире как скульптору ночевать на груде мрамора или целоваться с мраморной Галатеей. Противно. Он же помнит, что Галатея не мраморная, что она окаменела по собственной дурости, как и муж ея Галат. Ишь, «на земле мир». Нашей бочке затычка! Настоящая-то земля впереди… Мир — как живой человек, ставший трупом. Богу в мире — ну вот червяку в трупе хорошо, а Богу в мире не очень. Вера в Бога и открывает неуютность мира сего и уют Мира Божьего, Царства Христова.
